Любовь, Свобода и Ветер

Прохладный ветерок, гулявший в этот прекрасный день приятно обдувал троих людей, стоявших на крыльце. Запах листвы и свободы витал вокруг, вдыхая силы и решительность. Одетта подбадривающе обняла мужа, а Фелис взяла его за руку. Мерант глубоко вздохнул и, решившись покончить с сомнениями раз и навсегда, постучал в давно требующую покраски дверь. Через несколько секунд она открылась. – Кто там? – раздался звонкий голос. – Ох, подождите секунду, я сейчас немного расчищу коридор. Луи напрягся, он не узнавал этот голос. Ему не было понятно, кому из членов семьи тот мог принадлежать. Тем не менее, мужчина легонько потянул жену и дочь за собой, предлагая хотя бы ступить на порог. Бесконечно извиняясь, в следующее мгновение перед ними предстала молоденькая девушка лет двадцати на вид. Чёрные кудрявые волосы были собраны в неуклюжий хвост, некоторые пряди выбивались из общей причёски и падали на лицо, мешая рассмотреть хорошо знакомый цвет карих глаз. Бегло взглянув на женщину и девчонку, она уже хотела спросить про цель их визита, но тут её взгляд остановился на мужчине. Что-то знакомое ей почудилось в его внешности, в чертах лица, во взгляде. Он неловко кивнул ей в знак приветствия. – Луи Александр Мерант, – представился мужчина. – Подскажите, пожалуйста, здесь ли проживает… – Братец! – она перебила его, не дав закончить и крепко обняла за шею, расплакавшись. Сердце бешено заколотилось в груди и побудило сдавить брата в объятиях сильнее. Она боялась, что больше никогда не увидит его. Но он пришёл, доказав, что не забыл их. – Марта! Кто там пришёл? – раздался ещё один женский голос из глубины дома. Мерант улыбнулся, осознавая, что не ошибся и крепко сжал в объятиях самую младшую сестру. Она уже не была той маленькой шестилетней девочкой, какой он её запомнил, когда в последний раз был в отчем доме. Марта не была бледной, с тёмными мешками под глазами, прикованная к кровати. Теперь она выросла и здоровье её укрепилось, а болезнь почти сошла на нет. Одетта улыбнулась, радуясь за любимого. Её тоже долго терзали сомнения о том, стоит ли им приходить сюда. В конце концов, в памяти всё ещё были свежи рассказы о неблагополучном детстве мужа и недоверие к тем, кого она никогда не видела, поселилось в душе женщины. – Надеюсь, что и с родителями всё пройдёт так же хорошо, – подумала бывшая прима. – Чёрт, мне ведь предстоит с ними познакомиться в качестве жены! – настигло её осознание и волнение пробежало по телу. – Мама тебя не узнает! – с искрящейся от радости улыбкой выпалила девушка, выпуская брата из объятий. – Проходите скорее, сейчас я её позову. Все четверо миновали узкий коридор, попутно закрыв за собой дверь. – Кажется, здесь почти ничего не изменилось, – подумал Луи, бегло осматривая стены, подмечая всё те же картины в рамках и обои, как в далёком детстве. Он больше боялся не того, как отреагирует мать на его появление, самым главным страхом и по сей день оставался отец. И впечатление обоих родителей по поводу Одетты и Фелис. Мысленно готовя себя к худшему, но в душе надеясь на лучшее, он не заметил, как они прошли в центр дома, остановившись в гостиной. – Родная, в чём дело? – спросил Луи, как только Марта скрылась в комнате матери. Напряжённое выражение лица любимой жены не укрылось от его взгляда. – Твоё волнение передалось и мне, – ответила женщина, чуть крепче сжимая мужской локоть. – Да ладно вам обоим, всё будет хорошо, – успокоила родителей Фелис, ободряюще улыбнувшись им. Больше никто из них ничего сказать не успел, потому что в следующую секунду в гостиной появилась мать и сестра. Повисло напряжённое молчание, ни Луи, ни родительница не решались сделать первый шаг. Тягостность воспоминаний о детстве образовывала между ними глубокую и широкую пропасть, которую наверняка тяжело будет перейти. Бывшая прима ласково положила руку на плечо мужу, словно пытаясь подтолкнуть и взглядом показать, что они с дочерью рядом и какой смысл в том, чтобы принять приглашение, а потом тупо стоять и глазеть друг на друга? Ведь именно ради этого несостоявшегося когда-то диалога они все здесь. Марта что-то зашептала на ухо матери и взяла её под локоть, чтобы подвести к блудному сыну. Она боялась непредсказуемости их движений и разговора. Имя Луи давно стало табу в их семье и вот уже четырнадцать лет о нём практически ничего не было известно. – Он больше не мой сын! – гневно кричал Джоэль Мерант, чуть ли не срывая волосы с головы. – Он выбрал свой чёртов балет и бежал как последний трус! Лидия тоже хороша, последовала за этим идиотом! Маленькая Марта спряталась за углом стены, хватаясь за неё своими слабыми тоненькими пальчиками и слушала громкие причитания отца о любимом брате и сестре. Дома было темно и страшно, сквозь раскрытую настежь дверь было видно, как разбушевалась погода и гроза окутала весь город, проливаясь на землю могущественным ливнем. Капли громко стучали по крыше и веранде дома, а оба родителя переругивались прямо на пороге, пока скомканное письмо одиноко лежало на полу, извещая о том, что шестнадцатилетний Луи и двенадцатилетняя Лидия покинули Италию на неопределённый срок. А может быть даже навсегда. Приблизительно через год, когда оба родителя немного успокоились, почтальон принёс им письмо от средней дочери. Лидия раскаивалась, обращаясь к матери и через несколько месяцев закидывания стопок таких писем, всё-таки смогла получить её прощение. Вот только Джоэль Мерант напрочь отказался от общения со своим ребёнком. А от Луи слухов не было ни разу. Он никогда не писал им, Лидия тоже старалась избегать его имени в своих сообщениях, и только когда счастливая Марта показала матери газету с именем старшего сына, которое пестрело на первой полосе, червячок вины зашевелился в душе женщины. Попросив среднюю дочь хотя бы изредка рассказывать о сыне, её сердце обрело покой, а мысли об извинении росли с каждым днём. Она сама пошла ему навстречу, огибая стоявшую на пути мебель. Мерант видел, как осунулось её лицо за последние четырнадцать лет, взгляд был отчаянным и раскаивающимся, и кожа слегка начала морщиться. Его сердце невольно сжалось, ведь матери уже было пятьдесят и он пропустил тот момент, когда она начала стареть. Он отпустил руку жены и дочери и сделал нерешительный шаг вперёд, не отрывая взгляда. Когда расстояние между ними почти сократилось до одного метра, все мысли словно сами по себе исчезли из головы. Невыносимая боль накрыла обоих, напоминая о забытой семьёй Мерант истории. Истории его обмана. Возвращаясь на много лет назад, Луи не мог определиться с тем, правильно он поступил или нет. В какой-то степени, побег оправдать можно, ибо чрезмерный контроль, насилие, запрет на собственное мнение и отсутствие свободного времени нещадно давили на парня тогда. Балет стал отдушиной и он не хотел её потерять. Он поставил на кон всё, оставив родителей и дом. Уместив все вещи в один чемодан и спортивную сумку, с болеющей младшей сестрой Луи ушёл, доверившись своему учителю. Он понятия не имел, что будет дальше, но твёрдо решил доказать себе и семье, которая отреклась о него, что ничего не остановит его на пути к величию. – Луи… – тихо произнесла Софи Мерант, со слезящимися глазами глядя на оставленного на волю судьбы выросшего сына. – Прости меня. Мне нет оправдания. Мне не следовало так обращаться с тобой, но я боялась Джоэля. Он внушил мне, что такой метод воспитания верен. Что наши дети вырастут разносторонними личностями с сильным характером… – она снова всхлипнула. – И в какой-то степени он был прав, – выдохнул величайший балетмейстер всех времён, ловя себя на мысли, что это один из немногих случаев, когда он согласен с отцом. Вырос он действительно сильным человеком, который был неплох во многих сферах искусства и не промахом в требуемых способностях для повседневной жизни. Жёсткий контроль и побег научили быть самостоятельнее. Мать крепко обняла его, заливаясь слезами и лепеча бесконечные извинения. Все в комнате тихо и облегчённо вздохнули, радуясь хорошему исходу событий. Пока Луи уговаривал женщину прекратить плакать и раскаивался в собственных действиях, Марта осторожно миновала их и подошла к наблюдавшим за ними Одетте и Фелис. – А Вы если я правильно понимаю… – тихо прошептала она, обращаясь к приме. – Жена, – подсказала Одетта. Благо, уверенность в знании итальянского языка её подбадривала, да и общее настроение в комнате успокаивало. – Ну всё-всё, дайте я вас лучше познакомлю друг с другом, – Луи с облегчённой улыбкой выбрался из цепкой хватки Софи и присоединился к любимой женщине. Страх медленно таял в его душе. Марта удовлетворённо кивнула и намеренно отступила несколько шагов назад, чтобы между ними было достаточно пространства. – Одетта, моя жена, – представил любимую Луи, мягко обнимая её за талию. Женщина неловко кивнула головой, стараясь усмирить нервозность. – И Фелис, наша дочь, – Мерант взял девочку за руку, подводя поближе ко всем. – Марта, – девушка улыбнулась новым членам семьи. Она подмигнула Фелис, мысленно восхищаясь цвету её глаз. – Софи, – представилась утиравшая остатки слёз мама. – Очень приятно, – страх постепенно рассеивался, но новая волна тревоги вновь настигла бывшую приму. Теперь она переживала из-за вопросов о их с Луи знакомстве. Не хотелось ворошить болезненное сердцу прошлое. Она только отошла от того, что они поведали Фелис целиком и полностью всю историю своих первых отношений, а теперь… – Давайте я на стол накрою, – разбавила атмосферу младшая сестра. – Да ладно тебе, мы можем сделать это вместе, – величайший балетмейстер всех времён улыбнулся, радуясь тому, что напряжение между всеми ушло. Но его продолжало интересовать отсутствие отца. Где он и почему не вышел на шум? – Лучше покажи жене и дочери дом. Мы с Мартой как раз заканчивали готовить обед. Не переживайте, это не займёт много времени. – Ну мама, – Луи закатил глаза, поражаясь тому, насколько упряма та стала. Хотя теперь было понятно в кого у него такое же обострённое чувство. – Я настаиваю. Ты найдёшь дорогу, здесь ничего не изменилось. Даже твоя комната в том же состоянии. Сдавшись, Луи повёл за собой Фелис и Одетту, с каждым шагом понимая, что всё-таки скучал по этому дому. Воспоминания отскакивали от каждой стены, элемента мебели и комнаты, вызывая приятное чувство ностальгии. – Обидно, что я вообще не понимаю то, что вы все говорите, – пробурчала Фелис, вытирая мокрые руки полотенцем. – Да уж, нужно было заняться с тобой изучением итальянского хотя бы за месяц до поездки, – раздосадовано пробормотала Одетта. – Ничего страшного, у нас ещё будет на это время, – вторил Мерант. Было так странно стоять в ванной комнате и болтать о таких семейных мелочах. Казалось, что совсем недавно он возле этой раковины умывал лицо, в попытках стереть с лица кровь и горькие детские слёзы. Будто вчера Лидия обрабатывала его раны после очередных ударов по руке из-за ошибок в произведении на скрипке. Словно не он сбегал по ночам из этого дома через окно. Но теперь все члены семьи позабыли эту историю. Сначала потому, что считали его поступок предательством. Но время расставило всё на свои места и теперь эта история забудется лишь из-за принесённых запоздалых извинений. Остался лишь разговор с отцом и Мерант твёрдо намеревался узнать у матери о том, где же глава семьи находится прямо сейчас. Пора покончить с этим раз и навсегда, отпустив прошлое.