Thorns

Антонин Долохов славился своим невозмутимым характером. В какую бы передрягу он ни попал, как бы сильно его ни подставила жестокая судьба-злодейка, он всегда был весел. Антонин никогда не унывал и «не ныл как баба», что бы ни значило это выражение на его родном языке. Подайте ему чай с баранками да малиновое варенье, и жизнь удалась. Таким человеком он себя считал, пока не пришёл на первое занятие к профессору Гилберт и не попал в раскинутые сети. Кто бы мог подумать, что именно с этого момента и началось всё?

***

Он не давал ей указаний, просто легкомысленно посоветовал плыть по течению и делать так, как велит сердце. С этим у неё имелись определённые проблемы: Гермиона не умела работать с аудиторией и быть харизматичной, никогда не умела. Это не она была Избранной, которой предписано вести людей за собой, это не она была полководцем, внушающим страх врагам и надежду союзникам, это не она была оратором, способным убедить людей в необходимости битв и жертв. Полагаться можно только на саму себя, никто не возьмёт часть её работы и не поможет. Сейчас она практически одна в этом чужом мире, а её предполагаемый здешний содеятель был союзником на пол ставки. Гермиона не могла ему полностью довериться, но привилегии иметь возможность выбирать она лишилась. Перед глазами возник образ Гарри, его хладное тело лежало в окружении обломков Хогвартса. Лежало в окружении обломков их светлого будущего. Всё рассыпалось слишком быстро. Так не должно было быть, но это было так. Она винила его. Гермиона тогда, помнится, совсем не плакала, что было для неё неестественно. В голове лишь крутилась одна мысль, которая не оставляла времени для скорби. Язвочка на десне, подростковый подкожный прыщ на подбородке, мокрота в горле — это грызло её разум, заполоняло пространство, вытесняя любое, инакое и всякое. Не оставалось места даже для дыхания, она практически не помнила, как в спешке побежала к нему, её лёгкие горели адским пламенем, когда её тело поднималось всё выше и выше по бесконечным лестницам будто бы в небо. Он посмотрел на неё. Глаза такие жуткие, Гермиона никогда раньше этого не замечала, а, может быть, просто не хотела видеть неудобное. Она словно смотрела на чучело филина. Мёртвое. Всевидящее. Пустое. Отчего-то в голове сравнила его с Богом, покаялась в грехах и попросила показать выход. Казалось, исповедается она сейчас и снова прочитает сборник сказок, волшебных сказок, где каждая строчка таит в себе правду, где между слов скрыт ответ на каждый вопрос. Пообещала многое, что обычно обещают слабые люди Всесильному. Все знают, что слово такие не держат. Да, Гермиона была слабой, но это он, а значит ему об этом известно, она видит это в глазах напротив, там нет осуждения. Если об обмане знать заранее, то и назвать его так нельзя. С момента её прибытия сюда прошло больше двух недель. Оказалось, это было правильным решением. Её апатия и рассеянность сменились на решимость. Ещё тогда, в Запретном лесу, она могла бы легко позволить себе заблудиться и спокойно умереть. Никто бы её не искал, никто бы не нашёл сгнившее тело молодой девушки. Невидимая рука у горла исчезла, вместо груза ответственности появилась небывалая лёгкость, эйфория одиночества и зависимости только от самой же себя. У Гермионы тогда открылось второе дыхание, она могла многое изменить. Она не упустит шанс. Так вот, плыть по течению. Чудесный совет. Растянувшись в мягком кресле шоколадного оттенка, Гермиона медленно помешивала сахар в чашке, пытаясь сосредоточиться на миссии. Ей нужно было стать профессором. Не просто профессором, она должна заслужить доверие, чтобы Том Риддл пришёл к ней дрбровольно и попросил знание. «Легче сказать, чем сделать». Она понимала, что объективно уже превзошла многих своих прошлых профессоров: она не заикалась и не впускала горных троллей в Хогвартс, не была откровенно несведущей в защите от тёмных искусств, не сбежала из Азкабана, не являлась садистским работником Министерства, не состояла в сомнительной группировке и даже не обращалась в оборотня каждое полнолуние. Как ни посмотри, она вполне могла сойти за обычного преподавателя. Однако вряд ли бы Гермиона могла сравниться с профессором Вилкост, даже в её время та была достаточно известна в качестве одного из лучших преподавателей Хогвартса за последние двести лет. Сможет ли она предложить что-то новое, что-то только её? Проблема была в том, что она должна была привлечь его внимание к своей персоне. Том Риддл не посмотрит на посредственность, не захочет её. Нужно было продумать всё до мелочей, стать кем-то ещё, а не магглорожденной практически сироткой, сломленной войной. Гермиона Гилберт должна стать Леди Совершенство.

***

Её кабинет, ранее принадлежавший Галатее Вилкост, находился на седьмом этаже, его окна выходили на юг и открывали великолепный вид на Чёрное озеро. Профессор Слагхорн ещё вчера во время приветственного пира весьма тонко намекнул, не совсем довольно поджимая тонкие губы, что её место считается одним из самых завидных среди преподавательского состава. Кабинеты получше были разве что только у директора Диппета и профессора Дамблдора. Подумать только, ещё месяц назад ей стало бы стыдно за такое проявление особого отношения, но перемены произошли не только вокруг, но и внутри неё: сейчас она наслаждалась этим. Гермиону ждала бессонная ночь подготовки, ей в каком-то смысле повезло и не повезло: её первый в жизни урок в роли учителя выпадает на пару 5 курса Слизерин-Гриффиндор. Она уже узнала, Том Риддл, Антонин Долохов — все они будут там. Взмахнув палочкой, Гермиона невербально распределила на каждый стол тесты, пергамент, чернила и перья. Всё это она заранее зачаровала стандартными и дополнительными чарами от жульничества. «Спасибо Фреду и Джорджу, теперь я знаю достаточно уловок, чтобы принять контрмеры», — губы Гермионы слегка дрогнули, напоминая слабую попытку улыбнуться. Она скучала по ним обоим. Она не смела и думать о Роне. Гарри лежал хладным трупом. Рона нет. Их нет.

***

Том Реддл зашёл в класс защиты от тёмных искусств первым и окинул взглядом пространство. Все окна были открыты, чего раньше не делала профессор Вилкост, ибо в силу или же слабость преклонного возраста избегала сквозняков. По этой же причине в кабинете часто становилось душно и неприятно пахло потными от дуэлей телами. Том признал, что это была приятная перемена, теперь в классе стало свежо, прохладно и светло, ненавязчиво пахло женскими духами с ароматом груши. На каждом столе уже находились принадлежности. Том подошёл к своему столу и попытался перевернуть один из листов, но тот не поддался ему. — Не стоит пытаться открыть их раньше времени, — женский голос возник неожиданно сзади него. Реддл обернулся и увидел профессора Гилберт, она мягко, но настойчиво улыбнулась ему. — Доброе утро, профессор Гилберт, и прошу прощения, я не знал об этом правиле, — Том смущённо опустил взгляд и вежливо склонил голову. Не такое первое впечатление он хотел оставить, но теперь деваться было некуда. Ридлл осмотрел её ещё раз. Внешне профессор Гилберт была абсолютно непримечательной, единственной странностью в ней были её явно слишком юный возраст и, пожалуй, отсутствие какой-либо приличной укладки, но, впрочем, не ему судить вкусы американских ведьм. — Ничего страшного не произошло. Прошу, садитесь, скоро начнётся занятие, — профессор Гилберт слегка натянуто улыбнулась, что не ускользнуло от Тома, но вскоре она удалилась за дверь на противоположном конце класса. Вероятно, там находился личный кабинет. Ровно в девять утра профессор Гилберт вышла из своего кабинета в класс и окинула властным и строгим взглядом всех собравшихся: — Доброе утро, класс. Как вы уже знаете, меня зовут Гермиона Гилберт, я ваш новый преподаватель защиты от тёмных искусств. Перед началом нашей напряжённой программы я бы хотела протестировать всех вас, — девушка облоктилась бедром на свой стол, заваленный многочисленными книгами и свёртками, её руки сцеплены на груди, а подбородок поиподнят, демонстрируя боевой дух. — Тест состоит из трёх частей, успешное решение первой части гарантирует вам оценку «удолетворительно», решение следующей части — «выше ожидаемого» и за успешное выполнение всего объёма работы вы сможете получить «превосходно». Том заметил, как многие гриффиндорцы вокруг него напряглись и даже некоторые ученики его факультета настороженно слушали. Антонин Долохов заметно скис, ибо в первую очередь он славился именно практическими навыками, а во вторую — попойками с Малфоем. Обычно профессор Вилкост любила долго не вдаваться в теорию и сразу же приступать к практике, новый же подход, похоже, требовал много теоретических знаний. Профессор Гилберт, кажется, не замечала напряжения и продолжала нападение: — Должна предупредить, что за попытку списать вы будете немедленно удалены из класса, автоматически ваша работа оценится на «Тролль», вы получите наказание и дополнительно к этому с вашего факультета спишется 50 очков. Профессор Гилберт взмахнула палочкой, и все три листа тут же перевернулись на лицевую сторону. Не торопясь, Том прошёлся взглядом по каждой из трёх частей теста. Как и ожидалось, эта работа была вполне решаема для того, кто читал учебники внимательно. Ничего особо сложного, хотя для тех, кто предпочитал теорию практике, это может оказаться вызовом. Проверив каждый ответ по два раза, Том по очереди приносил каждую из трёх частей теста на оценку. Когда Риддл уже было хотел отойти от стола профессора Гилберт с ожидаемым «превосходно», она протянула ему лист. С пометкой. Красными чернилами. На его идеальной работе. Нахмурившись, он опустил взгляд на лицо женщины... или девушки, её возраст действительно приносил неловкость. — Ответ в целом правильный, я могу вам его засчитать и поставить высшую оценку, — голос профессора был спокойным, но её глаза сверкали вызовом. — Однако я настоятельно рекомендую вам подумать над этим вопросом внимательно. Его тело слегка каменеет, но после отмирает. Слегка улыбнувшись, он берёт обратно третью часть работы и садится за свой стол, внимательно перечитывая вопрос. «Приведите все возможные слабости инферналов»