Свадьба лучшего друга

Домой они приехали под вечер. Все собрались в доме Минов. Пара прошла в просторную столовую, взявшись за руки. Семейство восседало на своих положенных местах. — Всем привет! Мы с Солнышком любим друг друга, и мы вместе. Вот, — они показали руки, на которых блестели золотые колечки. — Нихуя себе, — громко выдал Мин Хван. — Я тоже самое сказал, — ухмыляясь, сказал Гук. Тишина была не то чтобы звенящая — гробовая. Оцепенение вмиг спало, и тут началось. Все повскакивали со своих мест — шум, гам, вопросы, поздравления, слёзы, обнимашки. Когда все немного успокоились, главные пострадавшие, в количестве четырёх человек, кинулись к своему шотландскому другу за успокоительным. Приняв на грудь бальзам от всех хворей и бед, уселись обратно за стол. Вопрос был один: «Как такое могло случиться?» — Всё просто. Я люблю моё Солнышко больше двух лет. Я не мог ему открыться и вам рассказать, потому что считал, что вы не примите, не поймёте нас, и это всё неправильно, ведь мы — одна семья. А то, что Хоби меня любит, я знал — просто испугался. — Сынок, — Хорин смотрел на сына с нежностью и обожанием. — Ты правильно выразился — мы семья. Разве мы не хотим счастья своим детям? И почему мы могли не принять вас? Да, мы семья, но по крови вы неродные, не вижу никаких препятствий. Для нас-то всё равно ничего не поменяется. — Спасибо, пап, — едва сдерживая слёзы, сказал Юнги. Хосок давно шмыгал носом на груди у своего папы. — Мог бы, конечно, и у отца разрешения спросить, — неожиданно выдал Чон Инсу. — Как ты спросил, когда убегал от меня с голым задом через окно моей спальни, крича моему отцу: «Он всё равно будет мой! Если не разрешите — украду», так, Инсу, милый? — спросил, прищурившись Инхо, делая ударение на последнем слове. От этого милый остальные альфы передёрнулись. Инсу опустил глаза, омеги похихикивали. — Конечно, можно было бы договориться через шотландское посольство, — с важным видом Пак Соджун решил немного поддержать друга. — Четырёх послов вполне бы хватило, чтобы решить данный вопрос, — Ким Минхо решил тоже вставить свои пять вон. — Я вас к наркологу отведу или закодирую, — Ким Сону решил не отставать от друзей — если песочить мужей, то всем вместе. — Смотрите на них, граждане Шотландии нарисовались! А не многовато ли вам будет четыре посла? Килт не треснет? Волынка не лопнет? — Хван, почему ты молчишь? — Соджун спросил довольного Мина. — И чему ты так лыбишься? — Эх, вы даже представить не можете, как я счастлив, что мой балбес привёл к нам такого замечательного омегу, — с улыбкой чеширского кота, откинувшись на спинку стула, ответил Хван. Он чувствовал себя таким счастливым, ведь их сын выбрал Солнышко, их Солнышко. Что удивительно, он не мчался к бару за горячительным, даже намёка не делал. — Когда свадьба, Солнышко? — Мы об этом не говорили, но думаю, что пока рано. Живём-то мы всё равно вместе, да, Юни? — Да, Солнышко. И отцы, — обращаясь уже к альфам, — будут вам четыре посла, обязательно. А насчёт свадьбы, если мы назначим дату, вы будете первыми, кто узнает. Но пока мы не планировали. А колечко я Солнышку надел, чтобы все видели, что этот омега занят, и не смели протягивать к нему свои руки. — Юни, Солнышко, божечки-кошечки, я сейчас расплачусь, — пропищал Чимин. — А я блевану, — на ухо шепнул Гуку Тэ. — Ага, не хватало разноцветных пузырей из задницы и единорога, — Чонгук глянул на друга, и они заржали. Семейство уселось за стол. Ужин, как всегда, прошёл в атмосфере тепла, уюта и душевного спокойствия.

***

Намджуну так и не удалось поговорить с Джином. Тот вроде и вёл себя как раньше, но казалось, будто избегал. Альфа подумал, что всё тогда случилось на эмоциях, и Джин просто выплеснул их подобным образом. Если Джин разговаривать не хочет, Намджун не будет настаивать. Ощущения того вечера преследовали альфу по ночам. Намджун видел их вместе, парой. Знал, что понравилось обоим. Так почему Джин не хочет поговорить? Неужели так сильно обиделся на ошибку? И этот Майки — кто он омеге? Встречаются ли они? А если это была всего лишь блажь, чтобы что-то доказать Намджуну? Если это так, он выветрит эти мысли из своей головы. В университете ему предложили поехать учиться по обмену в США на три года, и альфа согласился, не раздумывая. Колоссальный опыт и шикарная практика — главный аргумент, поставивший точку в принятии положительного решения. А может, он хотел сбежать, дать время себе и Джину взвесить всё? Родители и многочисленная родня восприняли новость с радостью. Они поистине гордились своим первенцем — в принципе, как и вся семья. Провожали парня шумной вечеринкой. Погода стояла прекрасная, конец июля баловал теплом и солнцем. На газоне возле дома Кимов раскинули большой шатёр, пригласили всех, кто решил проводить Намджуна. Заодно отметили окончание третьего курса, ведь после четвёртого, можно считать, что высшее образование в кармане, но до этого надо проучиться ещё год. И будет это далеко от дома. В день отлёта старшего в гостиной семьи Ким собралась их большая дружная семья — проводить дорогого человека словами напутствия и пожеланиями удачного полёта. Больше всех не хотел отпускать Намджуна Чимин. Он плакал, что не увидит любимого хёна целых три года и обещал каждый день звонить ему по видеосвязи. Намджун понимал, что домой, даже на каникулы, прилетать не сможет. Учёба, совмещённая с практикой и работой будут занимать всё свободное время. — Чимин-и, я всего лишь еду учиться, три года пролетят быстро, я же не умер, — в шутку сказал Намджун, утирая младшему слёзы. — Тем более, что каждый день по видеосвязи я буду предоставлять тебе отчёт о своём прожитом дне. Ну что ты, маленький мой, — он обнял его крепко и не выпускал из объятий долгое время. — Намджуни-хён, что ты такое говоришь? — разрыдался Чимин сильнее, ему не понравилась шутка старшего про смерть. — Правда-правда каждый день созваниваться будем? — он преданно заглядывал в глаза хёна. — Правда-правда, — успокоил младшего альфа, поглаживая по спине и стирая слезинки со щёк. Мелким он наказал следить, чтобы никто даже не смел подумать обидеть Минни, не говоря о том, чтобы сделать подобное. Хотя зная этих рыцарей без страха и упрёка, можно было о таком и не просить. — Джуни, ты нас обижаешь, — от Чонгука. — Брат, ты в нас сомневаешься? — от Тэхёна. Выражение их лиц и серьёзность голосов окончательно убедили старшего, что Чимин под надёжной охраной и защитой. Тот красный слепок челюсти Намджун любовно заберёт с собой в Нью-Йорк, как напоминание о том, что может произойти с тем, кто посмеет обидеть драгоценность этих двоих. Крепкие рукопожатия и братские объятия будто подтверждали слова парней. Юнги с Хосоком он пожелал большой любви и счастья, но предупредил, что если они надумают играть свадьбу, то Намджун сделает всё возможное и прилетит. Ребята уверили, что как минимум в ближайшие пару лет о таком и думать не хотят — рано, они ещё не насладились друг другом сполна. Если сыграть свадьбу, то родители начнут просить внуков, а этого им точно не надо. — Я своё Солнышко пока ни с кем делить не хочу, оно моё и ничьё больше, — категорично заявил Юнги. Хосок посмеивался и целовал любимого, уже никого не стесняясь. Намджун обнял их обоих. Они постояли около минуты и опустили старшего к последнему провожатому. Джин просто обнял альфу и пожелал ему удачи. Маска иконы стиля, тусовщика была на месте, дежурная улыбка украшала красивое лицо омеги. Но эти глаза… Они буду сниться Намджуну все три года, что он будет находиться вдали от дома. Глаза не обманывают. В них проглядывала вселенская печаль, они были влажными, в них стояли подступающие слёзы. Прояви Намджун чуть больше нежности, приобними чуть сильнее — и Ниагарский водопад будет тонкой струйкой против того, что сейчас выражали эти глаза. Альфа сглотнул и впервые подумал, что зря не настоял тогда на разговоре. Возможно, поговори они тогда и всё выясни, не было бы сейчас никакой Америки. А теперь он уезжает, всё решено, менять никто ничего не будет. Возможно, им нужен этот перерыв. Джин понимал, что родители ещё не попрощались, а время поджимает, он развернулся и пулей вылетел из дома. Джин не будет провожать его. — Ты трус, Ким Намджун, трус. Не учиться ты едешь, а от меня бежишь, — сквозь слёзы зло говорил Джин. Он позвонил Майки и попросил забрать его. Дома он сегодня точно не захочет находиться. — Три года, три долгих года. А вот возьму и забуду тебя, ещё и альфу себе найду. Отцы по очереди обняли своего заучку и вспомнили, как маленький Джуни с блокнотами бегал за ними в поисках знаний. Понимали, что не зря потратили время на этого прекрасного парня, они им гордились. Когда пришла очередь пап, тут уже никто не сдерживался, они рыдали так, будто действительно кто-то умер. Успокоившийся было Чимин начал по новой, к нему присоединился Хосок. Омеги окружили своего любимца со всех сторон. Слова напутствия перемешивались со всхлипами и рыданиями. Первый не выдержал Пак Соджун. — Так, дорогие нашим сердцам любимые омеги, с каким настроем вы парня провожаете? С чего такие слёзы и рыдания? Прекратите, а то он точно никуда не полетит. Это его долг. Слова прозвучали отрезвляюще. Омеги отступились, утерли слёзы. Парни взяли чемоданы и направились к машине. Юнги повезёт его в аэропорт один, Намджун запретил кому-либо, кроме друга, его провожать. Лишние проводы — долгие слёзы. Он тоже не железный. Парни сели в машину, и Юнги тронулся. Около дома Минов они увидели красную Porsche и садящегося туда Джина в своих кожаных штанах. — Блядские кожаные штаны, — зло вымолвил Намджун. — Всё таки не зря я улетаю. Гони, брат, гони. Юнги искоса посмотрел на друга. Если Нам не пришёл к нему поговорить, значит, не время. Всю дорогу Юнги не трогал его и не разговаривал, просто был рядом. Намджун ушёл в себя, он всё для себя понял, но оно, гоняющее кровь по венам, заставляющее другие органы функционировать, понимать и принимать не хотело. В аэропорту Намджун крепко обнял Юнги, наказывая ему, как старшему, следить за всеми. — Теперь ты за старшего. — Можешь положиться на меня, брат, — и Юнги крепко обнял друга, что был больше, чем друг. — Юнги, присмотри за ним. Мин качнул головой, без слов понимая и не задавая вопросов. Всё предельно ясно. Возможно, своим отлётом он делает большую ошибку, но это выбор друга, Юнги не будет вмешиваться, пока Намджун не попросит помощи или совета.

***

Если вы думаете, что три года это много, вы неправильно думаете. В их жизни практически ничего не изменилось, отсутствие старшего было лишь физическим. Эмоционально, каждый день, он присутствовал в кругу своей семьи, как и обещал Чимину, созваниваясь по видеосвязи. Тринадцатичасовая разница во времени позволяла Намджуну отчитываться перед омегой — в эти минуты тот чувствовал себя центром вселенной, связующим звеном. Созванивались обычно когда в Корее был вечер, так было удобно обеим сторонам. Пока старший утром собирался на учёбу, работу или практику — смотря что на сегодня запланировал, — через экран Чимин впитывал каждое действие и движение альфы. Ведь потом ему нужно предоставить полный отчёт о телемосте Сеул — Нью-Йорк всем домашним. Так как Намджун был не простым студентом, а практикующим, жил не со всеми в кампусе. Ему дали небольшой коттедж на три комнаты с кухней, ванной и коридором. В самый первый день альфа для семьи сделал обзорную экскурсию по всей квартире. Радость за парня переполняла всё семейство, ведь отпускали за океан с тяжёлым сердцем. Если на эфирах собиралась вся семья, это мало чем отличалось от домашних посиделок, за исключением накрытого стола у альфы. Джун будто и не уезжал. Единственный, кого никогда не было — Джин. Альфа не мог спросить об отсутствии омеги, не осмеливался. Поначалу задавался вопросом, потом перестал: «Если он не хочет, я навязываться не буду». У Чимина был собственный маршрут видеосвязи. Каждый день он проводил эфиры с альфой в разных домах. И так по кругу, но совместные большие посиделки проходили исключительно в доме Кимов: Чимин считал, что так альфа будет ближе к дому. Он дико скучал и нередко пускал слезу в разговорах. Ему не хватало поддержки и тепла родного сердца, а ещё милых подарочков в виде батончиков, которые старший покупал по сей день. Намджун решил и эту проблему перед отъездом — договорился, что, когда и куда надо доставить курьеру. Вот именно об этой заботе, ставшей привычкой, так скучал омега. В семье Паков так и не случилось прибавления, и Чимин любил Намджуна именно как родную душу, как брата. Что интересно, двое из ларца на это не реагировали, не ревновали. Видимо, в каждом сердце для Намджуна была отведена своя важная часть. Очень часто, пока старший собирался, Чимин щебетал звонким голосом о произошедших новостях. Намджуну можно было ничего не говорить, просто слушать. Этого хватало — ведь если Чимин щебечет, то дома всё нормально и ничего плохого не случилось. Он слушал его и улыбался — дико соскучился. Примерно через два с половиной года Чимин, сидя в гостинной семьи Мин и развалившись на диване, поглощал очередные вкусняшки от папы Хорин и вёл свой диалог. Он не знал, есть кто дома или нет, ему это не нужно было, ключи от всех домов с недавних пор находились на брелоке, сделанном Хосоком с красивыми первыми буквами фамилий. Разговор близился к завершению, настало время прощаться. И вдруг Чимин увидел омегу, который в домашней одежде проходил в поле зрения младшего. — Джуни, ой, какой хорошенький, — вдруг взвизгнул Чимин. Джун подпрыгнул и обернулся, ему даже не дали вставить ни единого слова. — Это твой омега? А как его зовут? Сколько ему лет? Вы давно встречаетесь? Вы живёте вместе? — Чим… — Ты привезёшь его к нам знакомиться? — остановить поток вопросов было невозможно. — Ты же не останешься жить там? А какие у него глаза? Он натуральный блондин или крашеный? — Чимин-и..... — Божечки-кошечки, наши сойдут с ума от новости! Джуни, заболтался я с тобой. Мне уже пора. Вот это новость, офигеть. Ладно, я побежал, до завтра. Чимин отключился. Намджун долгое время смотрел в монитор. Сегодня две сложные операции. На связь, в лучшем случае, он сможет выйти только ночью — и то не факт. Здесь, в Америке, Намджуну предложили пойти на отделение челюстно-лицевой хирургии. Благо его знаний и практики в стоматологии хватило с лихвой, чтобы пройти курс обучения. Это были дополнительные знания в его копилку, и альфа не преминул ими воспользоваться. В дипломе обязательно будет отметка, позволяющая ему не просто работать стоматологом-ортодонтом, но и проводить операции. Намджун по приезде сможет применять знания в своей практике. Как одного из лучших студентов и практикующего стоматолога-ортодонта, его с группой врачей на три месяца отправляют с Красным крестом в Нигерию. На территории этой страны всегда были проблемы со связью. Мобильные работали только в санчасти, если уходили в поселения, связь держали по рации. О ежедневных звонках домой и тем более видеосвязи на ближайшие три месяца можно было забыть. Папа не брал трубку, и Намджун всё хотел рассказать Чимину, но тот увидел то, что, возможно, ему не следовало видеть. Сделал свои выводы и, не выслушав, убежал. Альфа решил, что позвонит папе после операций, у них будет день, и они обо всём поговорят. Он постарается объяснить, что Чимин всё понял неправильно. Когда Чимин убежал домой без оглядки рассказать новости, он даже не заметил, что в доме был не один. Джин знал, что сегодня родителей не будет, закрыл дом и спрятался в спальне, чтобы хоть одним глазком увидеть того, по кому тосковало сердце, — втайне, украдкой, пока младший будет болтать. И он увидел, точнее услышал то, чего никогда не хотел бы знать, видеть и тем более слышать. Поднялся на негнущихся ногах в спальню, упал на кровать, зарылся головой под одеяло и дал волю горючим слезам. — Омега. У него есть омега. А как же я? Как вор, подслушиваю Чимина. За два с половиной года видел украдкой только три раза. Он такой красивый стал. Я так соскучился. Нет сил терпеть. Дурак ты, Джин. Обиделся на ошибку. Да ты и есть ошибка, если включил гордость. Где теперь твоя гордость? Как он смотрел на меня в день отлёта! Почему я не рассказал ему ничего? Джуни, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, вернись. Вернись ко мне. Я прошу тебя, пожалуйста. Джуни, пожалуйста. Вернись. Его нашёл Юнги. Бредившего, с высокой температурой, шепчущего еле различимые слова. Брат всё знал, видел всё до того, как улетел Намджун и даже раньше. В этом они были похожи, все четверо. Очевидно, что и эти двое тоже боятся непринятия их отношений семьями, но ведь это не так. И вдобавок этот Майки. В последнее время он был частым гостем не только в их доме, но и в общей компании всех ребят. А в клубе вообще был завсегдатаем. Юнги показалось, что этот мажор и хлыщ ухлёстывает за Чимином. Он постоянно улыбался ему, приглашал на танец, когда Чимин не соглашался — не настаивал. Но два верных рыцаря, почувствуй угрозу, сразу включили бы режим домашнего ОПГ, и что случилось бы с мажориком тогда — одному Богу известно. Возможно, Юнги так показалось. — Юни, — негромко позвал Хосок. — Солнышко, быстро мою машину к задней двери. И смотри не попадись родителям, они от Паков должны прийти. — Что случилось? — Дома, мой сладкий, всё будет дома. Юнги завернул Джина в одеяло и взял на руки. Аккуратно спустился по лестнице и через заднюю дверь вышел к машине. Хосок сидел на заднем сиденье, ждал. Юнги положил его к Хосоку на колени, и они поехали на квартиру. Оставить Джина в таком состоянии они просто не могли. Когда Чимин выпалил новости, как из пулемёта, Юнги тотчас пошёл домой проверить Джина. Вовремя. Всю дорогу Джин хватался за одежду омеги и тянул в разные стороны. Горячее дыхание опаляло грудь Хосока, полуприкрытые веки подрагивали, и из-под них безостановочно текли слёзы — горячие, словно кипяток, обжигающие душу. Хосок плакал, смотря на такого друга. Впервые в жизни этот сильный омега, уверенный в себе, уничтожающий одним взглядом альф, был похож на сломленного сумасшедшего. Постоянно бредил, метался и повторял: «Джуни, пожалуйста, вернись». Когда Хосок впервые услышал слова более отчетливо, посмотрел в зеркало заднего вида на Юнги, их глаза встретились, свои альфа отвёл сразу же. Хосок всё понял без слов, прижал к себе обмякшее вмиг тело и горько зарыдал. Он всю дорогу покачивал его, словно убаюкивая. Слёзы пропитывали одежду обоих. Джин шумно сопел и периодически передёргивался, отчего и Хосок вздрагивал. Придерживая одной рукой, второй он зарылся в волосы и перебирал пряди, думая о чём-то своём. Одновременно ругал друзей, что те так надолго расстались и не поговорили. Юнги на руках занёс Джина в квартиру, уложил на кровать и накрыл одеялом. Хосок ставил чайник, чтобы заварить лекарство от температуры. — Мне кажется, у него течка. — Да, я тоже заметил. Позвоню твоему папе, пусть всё приготовит, а ты привези — мы не можем его оставить одного, он в нас нуждается. — Конечно, Солнышко, я всё улажу, не беспокойся, — он нежно погладил своего парня по щеке. — Юни, я говорил, что люблю тебя? — прижимаясь ближе, спросил Хосок. — Сегодня всего девять раз. — Тогда десятый: я люблю тебя, мой альфа, — улыбнувшись, чмокнул в губы. — А это мой тебе двадцать третий, Солнышко моё: я тебя люблю, — получая порцию нежности, признался Юнги. — Это уже сорок седьмой. Иди давай, папа и Джинни ждут. — Намджуну звонить будем? — с беспокойством в голосе спросил Мин. — Нет, если до сих пор мы не знаем подробностей, значит, они сами не хотят говорить, а лезть в душу мы не будем. Откроются — выслушаем. — Но ведь в своё время именно Джин открыл мне глаза на тебя, — с грустинкой подытожил Мин. — Давай подождём. Юнги съездил домой, взял всё необходимое. По пути, в аромо-лавке, купил свечи и аптечную настойку кедра, вспомнил свою комнату с гиацинтами, как она помогала ему в тяжёлые времена. Будущие Мины помогут родному человеку справиться, обязательно. Намджун глубокой ночью дозвонился до папы и объяснил ситуацию с Красным крестом. — Командировка в три месяца сокращает срок моего пребывания вдвое. Знай я заранее, просто уехал бы в Красный крест на полтора года, и уже давно был бы дома. Эту сессию уже сдал экстерном. Осталось учиться год, — он соскучился, и слышать родной голос — будто бальзам на сердце и душу. — И в кого ты у нас такой умный? — смеясь, спросил Сону. — Разве не в кого? Восемь высококлассных специалистов, про дедушек я вообще молчу. Пап, у вас всё хорошо? — Да, сынок, почему ты спрашиваешь? — Сегодня весь день думал о вас, тревожно было на душе, — признался Намджун. — Всё хорошо, никто не болеет, не переживай, ты просто соскучился, — успокоил сына омега. — Пап, я очень соскучился по всем вам, — маячивший трёхмесячный голод по ежедневным видеозвонкам Чимина уже заставил альфу скучать с удвоенной силой. — Почти три года тебя не было, конечно соскучишься. Немножко осталось — и будем опять все вместе. — Я приеду как раз к двадцатилетию Чимин-и, не говори никому, даже отцу — проболтается. Устрою вам сюрприз. — Тогда я должен купить всем беруши, восторга Чимин-и наши уши не переживут, — подбадривая парня напоследок, засмеялся Сону. Конечно, он понимал состояние сына, но показывать свои чувства не стал, знал, как тяжело было любимому чаду вдали от семьи. — Да, это точно. — Сынок, ты ничего не хочешь мне рассказать? — Не о чем рассказывать. Пап, я планирую приехать с другом, хотел предупредить. Ладно, я устал сегодня, у нас ночь. Посплю пару часов и буду собираться. Звонить наврядли получится, буду писать тебе смс, — и он улыбнулся родному человеку своей самой очаровательной улыбкой с ямочками, от которых сердце папы сжалось бы в тоске, увидь Сону своего мальчика. — Я люблю тебя, папа. — Бедный наш Чимин-и, как он это выдержит, — негромко засмеялся омега, подбадривая сына, и продолжил: — Я люблю тебя больше и раньше. Намджун знает значение этих слов. Улыбнувшись, он нажал на кнопку отключения вызова. Скоро, скоро он будет дома. В кругу родных и дорогих его сердцу людей. Три месяца спустя. Сегодня Чимину двадцать. Пепельный блондин в наряде стального цвета от начинающего, но уже хорошо известного в местных кругах кутюрье Ви, стоял перед зеркалом, завершая приготовления. Надевая комплект украшений от горячо любимого Солнышка, что специально был изготовлен по эскизу Чонгука, юбиляр ждал Джина, который должен был сделать макияж и поправить укладку. В принципе, к празднованию дня рождения омега был готов. Мероприятие проходило в клубе Юнги, закрытом на спец-обслуживание. Гости потихоньку прибывали, официанты осматривали столы с закусками и напитками, организатор получал последние наставления от пап, те в свою очередь наводили последние штрихи к празднованию столь замечательного события. Самому младшему в их семействе двадцать, всё должно пройти просто на высшем уровне, ни единой слезинки в глазах домашнего ангела не должно быть — если только от счастья. Ким Сону знал — Чимин сегодня будет плакать, и есть от чего. Намджун прилетел утром, но домой не поехал: он готовил сюрприз своему обожаемому младшему, вернее будет сказать, что сюрпризом это будет для всех. Они толком и не поговорили с папой, все были в хлопотах. — Сынок, мы встретимся перед праздником? — спросил в предвкушении Сону, видя довольное лицо сына на экране мобильного телефона. — Нет, папа. Если ты отлучишься из дома, отец заподозрит, начнёт задавать вопросы, ты не выдержишь и проболтаешься — знаю я тебя. Сюрприза тогда точно не получится, — смеясь, ответил сын. — Обижаешь, — надул губки Сону. — Я же не проболтался, что ты прилетаешь. Знаешь, каких усилий мне это стоило? — Вот о чём я и говорю. Держись до последнего. Целую, я побежал, дел куча, — с воодушевлением послав воздушный поцелуй в камеру, парень отключился. Ровно в 19:00 в помещении клуба выключили свет, оставляя подсветку от светодиодных штор по периметру большого зала. Все гости были в ожидании выхода виновника торжества. Чимин спустился по лестнице в свете мягкого софита в сопровождении отца. Выглядел он сногсшибательно. Красивый, элегантный, он чувствовал себя принцем из сказки. Причёска, костюм и драгоценности дополняла абсолютно счастливая улыбка юбиляра. Глаза сияли так ярко, что их можно было сравнить со звёздами. Соджун оставил сына и отошёл к мужу. По одной стали загораться лампочки на потолке, и омега смог рассмотреть всех гостей, которые пришли разделить с ним этот вечер. Всё большое семейство, одноклассники и одногруппники, преподаватели школы танцев и университета, друзья семьи смотрели на красивого омегу напротив и улыбались. Чимин поначалу смутился, потом его глаза нашли Чонгука. Тот с абсолютно серьёзным выражением лица держал Тэхёна за шею удушающим приёмом. Во второй руке, на уровне головы Тэ, была зажата бутылка шампанского. Тэхён стоял с закатившимися глазами, высунутым наружу языком и согнутой в локте левой рукой, указательным пальцем правой руки он тыкал в циферблат часов на запястье. — Если я сейчас не выпью, то придушу Тэхёна, — говорил своим видом один. — Время! Если ты сейчас не начнёшь, он меня придушит, — подтверждал второй. Чимин тихонько хихикнул и осмотрел всех присутствующих. — Дорогие мои, добро пожаловать на мой день рождения! Я безумно рад вас здесь всех видеть. Скучно не будет, я вам обещаю — давайте праздновать. С днём рождения меня! Ведущим мероприятия был Чжи Чан Ук. Джин знал, как Чимин обожал этого знаменитого актёра, и дорамы с его участием омега засматривал до дыр. И так как они были хорошо знакомы, Джин позвонил и попросил его провести данный вечер. Чан Ук согласился сразу. Он немного знал Чимина по роду его деятельности, и тот благотворительный вечер для центра тоже помнит отлично. Да и гонорар обещали немаленький — работа есть работа. Когда Чимин увидел идущего к нему Чан Ука, глаза расширились, он зажал рот ладошкой, чтобы не завизжать — его кумир шёл к нему. Он тут же нашёл глазами Джина, что стоял рядом, и тот улыбнувшись в ответ, негромко сказал: — С днём рождения, моя бусинка. Нет-нет-нет, даже не думай начинать, я так старался подчеркнуть твои глазки и губки. Испортишь мою работу — обижусь. А хотя сегодня твой день, а Чан Ук — мой подарок, — промакивая набежавшие слёзы на глаза младшего, сказал Джин. — Наслаждайся, люблю тебя. — Спасибо, Джинни, а я тебя, — проморгал свои глазки Чимин. Чан Ук подошёл к виновнику торжества, взял за руку и вывел в центр зала. — Дорогое гости, позвольте представить вам этого очаровательного парня, любимца семьи и нашего сегодняшнего именинника — Пак Чимин, если кто ещё не знает, — все рассмеялись и поняли, что сегодня скучать никто не будет. — Давайте начинать наш праздник. Поздравления, улыбки, объятия и поцелуи закрутили Чимина, словно в хороводе. Он купался во всеобщей любви людей, пришедших к нему на день рождения. Столы со всевозможными закусками и напитками ломились от своего изобилия — папы постарались на славу, контролируя всё вплоть до того, как именно должны лежать салфетки под тарелками. Кейтеринговая компания была довольно известной в Корее, вышколенные официанты и остальной персонал идеально выполняли свою работу. Всё шло именно так, как и было запланировано. Вдруг в зал вошёл гость, которого, видимо, ждали не все в этом зале. Майки с огромным букетом чёрных роз прошёл к Чимину и с очаровательной улыбкой, вручая букет и подарок, поцеловал его в щёчку. Засмущавшийся Чимин не смог удержать букет в руках, вытащил конвертик с запиской и передал его Чонгуку. — Чимин-и, мой ангел, поздравляю с двадцатилетием. — Майки, спасибо большое, — краска с лица и не думала уходить. Чимин открыл конверт и прочитал. — Пак Чимин, вы восхитительны! С днём рождения. Ой, — вскрикнул он. — Так это твой букет был на моем выступлении? Мне приятно, они такие необычные. — Да, это был я. А розы действительно очень редкой расцветки, но ты достоин намного больше. — Не смущай меня, — засмеялся Чимин. — А вот подарок по заказу, специально для тебя. Примеришь? — добавил Майки и кивнул на бархатную коробочку в руках омеги. Чимин открыл её и увидел подвеску в виде фигурки ангела — платина и бриллианты, которые переливались всеми цветами радуги. — Нет. На мне подарок Солнышка, его я не променяю на все бриллианты мира, — омежка дотронулся до подвески в виде солнышка на своей груди и нежно провёл по ней пальчиками. — Наш человек, — выдал Тэхён и очаровательно улыбнулся Чимину. — Наша школа, — с издёвкой глядя на Майки, выдал Гук. — В твоём букете что — миллион чёрных роз? — Нет, не миллион, конечно, а триста, — немного опешив от такого наезда младших, ответил Майки. — Всего триста? — небрежно брякнул Гук, скривил рот и начал премерзко так похихикивать. — Тэхён, тут всего триста. Триста, триста, отсо… — Гук-и, пожалуйста, — Чимин дотронулся до руки друга, не дав ему закончить фразу. — Понял — принял, — Чонгук подмигнул. — Фу, Майки, ты что — нищеброд? — с долей пренебрежения спросил Тэхён. — Так, парни, вам не кажется, что сегодня мой праздник, а не ваш бенефис? — прищуриваясь в плохом предчувствии, сказал Чимин. Этот прищур альфы семейства знали хорошо, генетически всем омегам в их дружной семье он достался по наследству — добра от него не жди. — Хорошо, сдаёмся, правда Тэ? — Гук посмотрел на друга. — Угу, — только и ответил Тэхён. — Гуки, поставь их в воду, пожалуйста, — попросил Чимин, указывая на букет. — В ведро, как тогда. Пойдём, помогу тебе, — заржал Тэхён. — Конечно, куда же ещё, их же всего триста, — удаляясь, ответил Гук. — Для такого большого букета в прошлый раз просто не нашлось вазы, — будто оправдываясь перед Майки, выдал Чимин. — Не переживай, я всё понимаю, — улыбаясь, ответил альфа. Они с Чимином прошли к столику с закусками. Со стороны за всем этим бесплатным концертом наблюдали Юнги, Хосок и Джин. — Джинни, предупреди Майки быть осторожным. — С чего это вдруг? Я его давно предупреждал, что шутки с этими двумя плохи, и по поводу Чимина тоже. Он ничего не хочет слушать, ему нравится наш мальчик. Ещё с тех пор. Пусть попробует, может, что и получится. У Чимина никого нет, он взрослый, пора бы уже строить свою личную жизнь. — Да, май, — задумчиво произнес Юнги. — Весна, всё цветёт, свежий воздух. Самое время для похорон. — Юни, что ты такое говоришь? — ужаснулся Хосок. — Солнышко, пока всё не съели, наберите в контейнеры побольше закусок — будет чем поминать Майки. Или ты думаешь, что эти двое отпустят его живым и здоровым? Я вот — нет. — Папочки мои. Надо предупредить отцов. Но они же не посмеют испортить праздник Чимин-и? — Юнги, прекрати, — видя лицо друга, вдруг вступился Джин. Он понимал, что парни не спустят это зарвавшемуся мажору и вытворят что-то. Но так же знал, что те не посмеют расстроить свою драгоценность. — Ничего страшного они ему не сделают, я уверен, а его я предупреждал: хочет испытать на себе всю любовь и преданность мелких — вэлком. Это точно не наши проблемы. Хобичка, пошли потанцуем. — Пошли, Джинни. Любимый, не скучай, — он поцеловал своего грозного альфу и ускакал вслед за Джином. — Сегодня, я чувствую, скучно точно не будет. Никому. А кое-кого ждёт незабываемое веселье. С воспоминаниями на всю жизнь. Держись, братец, — Юнги прошёл к уборным и заметил разговаривающих Чимина и Майки. Омега выглядел крайне смущённо, рука альфы упиралась в стену, будто отгораживая их от остальных людей. — Чимин-и, проблемы? — он глянул на Майки, тот убрал руку от стены. — Нет-нет, хён, мы просто разговариваем, — успокаиваясь, ответил омега. — Если, что — я тут, — он смерил Майки недобрым взглядом из-подо лба, но альфа даже не дёрнулся. — Мажор, сука, — удаляясь, с ухмылкой произнёс Юнги. — Посмотрю я на тебя сегодня вечером, — он даже не сомневался, что сегодня этого хлыща ждёт ответный подарок от мелких. И как же он был прав! Всю эту сцену от начала до конца с другого ракурса наблюдали две пары глаз. Опасности никакой для омеги они не видели, план уже был готов. Даже не разговаривай сейчас Майки с Чимином украдкой, от небольшой шалости точно никто из парней не отступится. — Ты понял? — Да, Гук, понял и принял. Праздник близился к своему завершению, гости были довольны, сыты и веселы. Ведущий никого не оставил без внимания, Чимин пребывал в полнейшем восторге, каждый приглашённый получил небольшие подарочки. Логическим завершением празднования дня рождения стал салют. Напротив клуба находился большой пруд, на котором была установлена платформа с фейерверком. В ожидании красивого действа гости высыпали на улицу. Несмотря практически на ночь, погода стояла прекрасная, было очень тепло. Конец мая, конец весны, всё расцветает. Впереди лето — пора отдыха, отпусков. Вдруг из-за клуба выехал грузовой автомобиль и остановился около гостей. Четыре альфы в костюмах доставки сгрузили на асфальт огромную коробку, перевязанную бантом, на передней стороне большими буквами было выведено ПОДАРОК. Один из мужчин дёрнул за конец банта, и коробка развалилась в разные стороны на четыре части. В центре стоял Намджун и улыбался своей такой родной и любимой улыбкой. Все замерли. Он раскинул руки в стороны и сделал вперёд три шага. — Сюрприз! С днём рождения, мой ангел, вот твой подарок! — Мой Джуни приехал! — улицу вмиг оглушил такой звонкий голос Чимина, что кто-то из гостей закрыл уши руками. — Я говорил, беруши надо брать, — негромко сказал Сону, но кому надо — тот услышал. Семейство глянуло с укором, типа ты скрывал от нас такое. Сону пожал плечами. Чимин кинулся к альфе, тот поймал его в объятия и закружил. Прогремел первый залп салюта, оцепенение вмиг спало, и всё семейство кинулось обнимать своего первенца. Три года разлуки, три года скуки, три года тоски по родному человеку. Эмоций было не передать. Юнги, впрочем как и всегда, стоял чуть в стороне от толпы родственников, ожидая своего часа. Единственный, кто не подошёл к Намджуну, был Джин. То, что гоняло кровь по венам, моментально замерло и затихло. Он смотрел на альфу, не отрываясь, и боялся моргнуть, боялся, что это видение, что оно пропадёт, стоит ему прикрыть веки. Вернулся. Он вернулся. И тут Джин вспомнил про омегу. Нет, он этого точно не выдержит. Бежать! Ему срочно нужно уйти отсюда. После той истерики он дал себе слово забыть об альфе, выкинуть из головы, выжечь из сердца. Джин развернулся и быстрым шагом стал удаляться. Цокот его каблучков отбивал четкий ритм в груди Намджуна. «Беги, беги пока можешь. Недолго осталось», — думал про себя альфа, провожая фигурку удаляющегося Джина. — «Боже, какой вид! Что ты со мной делаешь?» Он мельком посмотрел на Юнги, тот незаметно кивнул. Салют продолжал громыхать, и теперь уже вновь воссоединившаяся семья наблюдала за этим великолепием пиротехники. Последний залп был самым запоминающимся. В небе вспыхнула надпись ЧИМИН, все ахнули и зааплодировали. Праздник закончился, пора было разъезжаться по домам. Гости потихоньку стали расходиться, как вдруг услышали такое громкое: — Твою мать! Сука! Дебилы! Все обернулись на звук и пошли посмотреть, что же случилось. В самом конце колонны из автомобилей, стоял роскошный «Porsche Turbo Cabriolet», скорее то, что от него осталось. Крыша была поднята, весь салон был залит цементом, который уже успел застыть. Посередине находилась немаленькая такая фигурка ангела. У подножия табличка с именем и датами рождения и смерти. И что самое главное, все триста роз, словно клумба, произрастали из цемента и украшали данное великолепие. Около своей могилки стоял растерянный Майки и хлопал глазами. — Мальчики, — только и вымолвил Чимин, — мои розы. — Ну слава богу, я дома, — выдал Намджун. Он был рад, что его наказ выполнен, всей сути он, конечно, не знал, но понимал: то, что сделали ребята — заслуженно, особенно для этого хлыща. — Шикарно получилось, — Юнги подмигнул младшим, те стояли с такими невинными рожами, что даже тень сочувствия пробежала по их лицам. — Прими мои искренние соболезнования, — похлопал Майки по плечу Чонгук. — У меня тут номер эвакуатора завалялся, совершенно случайно — возьми, вдруг понадобится, — сочувствующим голосом сунул в руки альфы визитку Тэхён. Дедушки, папы и Хосок не нашлись, что сказать. Да и что тут скажешь? Младшие на выдумку были горазды, это знали все. Гости — кто недоумевал, кто посмеивался. Камеры на телефонах защёлкали. — Завтра кто-то проснётся знаменитым, — неожиданно высказался Пак Соджун. — Интересно, потеряю я после этого своего самого дорогого клиента? — задумался Чон Инсу. — А пофиг. Желающих исправить задницу или уши — хоть отбавляй. — Креативненько, надо взять на заметку, — Ким Минхо достал телефон и тоже сделал пару снимков. — Это я для истории. — Поздно уже, пора помянуть усопшего, — вдруг выдал Мин Хван. — Будем держать траур три дня. Все посмотрели на Мина, кто-то откровенно смеялся, кто-то сдерживался. Вообщем, получилось так, как получилось. Они обсудят это или не будут обсуждать. Война план покажет. Майки вызвал эвакуатор, сел в такси и уехал. Все гости последовали его примеру, прощаясь и отправляясь по домам. На такси, конечно же, а не на эвакуаторе. Этот праздник запомнят многие. Надолго. Кто-то даже на всю жизнь. Джин брёл по ночному Сеулу. В голове творилась такая каша, что мысли то смешивались, то вообще отсутствовали. Ему было плевать, что на улице ночь и он идёт один, сам не знает куда. Просто вперёд, подальше от места, где он совсем не ожидал увидеть того, от кого спирает дыхание. Что ему сейчас делать? Он вернулся. Какими будут их дальнейшие действия? Почему он один? Где его омега? Его омега. Неожиданно около него остановился фургон с затонированными стёклами. Боковая дверь отъехала в сторону, оттуда выскочили два альфы и накинули ему мешок на голову. Джин даже пикнуть не успел от неожиданности. Парни подхватили его под руки и затащили в машину. Дверь плавно закрылась, и автомобиль уехал.