Первое лето, когда мы...

Ужасная, бессонная, потная ночь… Продрав глаза, я весь сжался, словно гусеница, до боли в ребрах и спине, и перевернулся на спину. Всё-таки я уже наверное под пять утра вырубился, потому что я чётко помню, как постоянно просыпался, а, заметив рассвет часа в четыре, расслабился, успокоился и решил, что новый день уже наступил, он будет лучше, я со всем справлюсь, выясню, со всеми поговорю… И на этом мысленном подъёме, видать, мой организм решил, что нужно дозапастись силами и нормально поспать. Я, наверное, такой опухший, даже глаза тяжело открыть, ещё и в свитере уснул, не сняв с улицы, где просидел с Викой допоздна, пока она не ушла. Судя по солнцу высоко в небе, уже обед. Оно бьёт вовсю, соседи косят траву, с кухни пахнет невероятно вкусно… Даже очень близко, почти у меня под носом. Пол скрипнул?.. Блять, кто здесь! Я резко открыл глаза, прижал подбородок к груди и приподнялся, раскинув руки, словно мне на живот посадили лягушку. А это оказался прекрасный принц Арсений, подкравшийся ко мне, почти филигранно обойдя все скрипучие половицы, с подносом в одной руке и моей кружкой с цыплёнком в другой. — Ну тиш, тиш, тиш, тиш, — немного строго осадил мои брыкания старого задремавшего Барбоса у своей конуры мой друг, одновременно придирчиво поправляя коленкой откинутое одеяло, чтобы удобно и устойчиво поставить поднос передо мной и самому сесть рядом на край. И не придавить при этом меня. — Бля, я уснул… — Осторожно, горячее ещё. Я виновато и скромно улыбнулся, осторожно выравниваясь и садясь в кровати. Арс так тихо завис надо мной с тарелкой чего-то нереально ароматного, сладкого и теплого, что заставило меня моментально проснуться окончательно. Я взялся за голубой поднос с цветочками с краев, пока парень продолжал играть роль официанта (ну или хорошего мужа?) и раскладывал поровнее приборы. Да ты в натуре? Я вообще здесь почти всегда руками ем, интеллигенция! Хотя видно было по нему, что он и сам на хую вообще-то вертел эти манеры и просто делал всё по канонам красиво. Чтобы мы потом всё опрокинули, разлили, разбили и напоролись на вилки жопами… Не завтрак, а просто рай, о котором я сейчас мог только мечтать. Он сам приготовил это вместе с бабушкой и они оба сговорились сделать мне приятное. Надеюсь, он не рассказал ей о вчерашнем и за что именно меня так благодарит. И не заподозрила ли что-то Ба, помогая моему лучшему другу готовить для меня завтрак в постель?.. По её улыбке иногда казалось, что она уже давно всё понимает… Хоть и не перестает периодически (реже, чем все другие бабушки) интересоваться о потенциальных «невестах» на горизонте моей юной жизни завидного «жениха». — У меня день рождения или ты что-то сломал? — я не знал, что и сказать на это, пока разбирался с приборами. Да в жопу их. Ой… — Да нет, почему… Краем глаза я только сейчас заметил, как Арс осторожно опирается на кровать руками, которые у него ещё болели от вчерашней борьбы с водой и течением. — Просто хотел ещё раз сказать спасибо, что ты меня спас. — парень обаятельно улыбнулся, на секунду глянул мне в глаза и, мне показалось, сразу жутко смутился. Я тоже немного стушевался и стал серьезным и обеспокоенным. — Ты как ся чувствуешь? Я бы должен сам уложить его на свое место и принести завтрак… — Да нормально, отлично, — парень не хотел снова говорить о том своем состоянии, возвращаться в него, прислушиваться сейчас к ощущениям и своему телу, которое вчера пережило такой стресс. Я расслышал эти неохотные нотки в его голосе и разглядел маленькую панику в глазах. Не хочу, чтобы он чувствовал теперь себя неловко. — Арс, я тебя не спасал… — уже было опустил взгляд я, отламывая первый кусок моего завтрака. — Заткнись. — Попов снова широко улыбнулся до треснувшей детской наивной рожи и подтолкнул мою руку с вилкой ко рту. И, быстро расслабившись, уселся свободнее рядом, чтобы присоединиться. Кажется, он вкладывал в это понятие что-то большое и глобальное. Очень важное. Словно я бездомную собачку не просто из пластикового пакета распутал, а забрал из приюта, где она страдала много лет, в теплую домашнюю жизнь… Весь этот завтрак, ухаживания, внимание, еда на тарелке, в которую мы залезали пальцами по очереди, капая вареньем на покрывало — все было так по-пацански мило и неидеально, что растрогало меня до мокрых глаз и рассмешило как в детстве. Словно мы это всё из грязи и листьев замесили. — Кстати, а чем это воняет в районе комода? — Это мне немножко нехорошо было утром, я забыл вынести, — мило смутился Арсений, быстро меня перебив и пытаясь задвинуть носком прошедший атомную войну тазик под диван. Хоть бы не схватил ротовирус с этими речками… — Схавай уголёк, — я усмехнулся и отправил в рот кусочек блинчика. — Вика не вернулась? Я замер. Еда резко перестала быть вкусной и больше не лезла… Меня пробила судорога тревоги — из воспоминаний в голове через сердце и прямо до кончиков пальцев ног. — Вернулась, — я только сейчас о ней вспомнил. Отложил приборы, задумавшись. Черт, а как она вообще после вчерашнего? Она ночью только тихо переоделась у нас в Олесины вещи и ушла где-то в час. Я ничего не мог сделать или отговорить её идти через всю улицу в такое время. Одной. — Подай мой телефон, позвоню ей. Арс ускакал в другую часть комнаты как ребенок, которому мама сказала «Ладно, неси мой кошелёк». Что бы там ни было с моей сестрой, я чувствовал, что это совершенно не моё дело. Всё-таки. Я не могу лезть в её жизнь и отношения, всё же мы не настолько близки на самом деле. Она старше и опытнее. И знает этого человека и всю деревню с детства. Что ж. У меня каникулы и мой лучший друг рядом со мной, чтобы провести их незабываемо. Сегодня будет отличный день.

***

Прежде, чем ворваться в этот жаркий, очень жаркий солнечный день, нам с Арсением предстояла традиционная работа по хозяйству. Бабушке на радость. Нина Ивановна у нас очень любит покомандовать, особенно когда за дело берутся два хорошеньких бравых паренька, которых так не хватает в деревне. Мне выпала честь докрасить оконную раму в зале, пока Арс проливал огород шлангом, размахивая им точно под музыку из «Ну, погоди!» в моей голове. Да, мне как «старшему» внуку, позволялось занять должность младшего «прораба» в нашей дружной команде, поэтому я решил «припахать» Попова поработать в таких нетепличных условиях, раз уж ему действительно уже лучше. Тем более, что вчера я и так провел ему роскошный инструктаж по всем видам деревенских работ. К обеду он наконец-то управился со всеми грядками, отмылся около бочки (кажется, даже тщательнее, чем поливал редиску) и довольный прискакал под мое окно. И с готовностью услышать мою похвалу сунул свою мордочку чуть ли не под мою кисть. — Ну чего, ты всё? Я улыбнулся. — Щас бы нос-то тебе побелил… — проворчал я в ответ на виляние хвостиком этого гиперактивного щенка с круглыми глазами и кнопочным пятачком. — Да? Давай. — Да отъебись! Эта ягоза начала мне мешать и чуть не опрокинула стоящую рядом банку краски, не вляпалась в окрашенное и вообще готова была стащить меня за уши из этого самого окна на улицу. Так ему нетерпелось отправиться в новое приключение. — Че Ба сказала? — я сделал вид, что я весь такой строгий прораб, который не ведётся на флирт симпатичного нового стажера. Ну, точнее, ведётся, жестоко ведётся, только немного ломается. (Ужас, кто поставляет эти порнушные мысли мне в голову? Я вроде порно-кассеты под подушку на ночь не клал, никакая фея ко мне не приходила. Правда, под боком спал один симпатичный эльф…) — Сказала, что я молодец, всё дополивал и мы можем идти играться. Я посмотрел точно Арсу в глаза, замерев с кистью в динозаврей руке. «Играться». Отлично. Именно этим мы и собирались заняться. Черт, слишком долго смотрю, зачем я вообще акцентирую, он же не имел ничего ввиду… Блять, Шаст, соберись!.. — Найс, — я легко подернул бровями и закинул кисточку в банку (если честно, я уже минут десять ею просто по воздуху водил, изредка стреляя глазками в сторону маленькой жопки в синих шортах на огороде). — У нас в деревне сегодня «мойка», погнали? — «Мойка»? Что это? — Арс разговаривал со мной у фасада дома, стоя под окном, как принц под башней красавицы. А я обаятельно тряс над ним своими косами-кудрями. Он, наверное, подумал, что нас ждёт очередная работа, только теперь — обмывание машин в плавках, но всё было немного иначе. — Увидишь. — интригующе заключил я, вытирая руки. — Вика немного приболела, — я нахмурился, быстро перебирая воспоминания вчерашней ночи. — Приехал её друг-мотоциклист. Валера Токарев, может, слышал. — Нет. Ну конечно, откуда… — Он у нас в Воронеже в парадах участвует, — я немного надменно глянул на друга, застебав по-доброму и махнув рукой. — А — Америка… — Профессиональный мойщик машин? — в мою игру в угадайку Арсений втянулся быстро, я хорошо знал о его азартности. — Нет. Но будет не только он, там ещё много, кто приедет. — я бросил тряпку, забив на то, что вместо интриги создал в голове друга кашу. — Погнали, по дороге расскажу.

***

Десять минут на великах от нашего дома и мы уже в центре. Ох, уж этот деревенский центр… Если любой из вас представит в голове ассоциацию со словом «деревня», то это точно будет эта картинка. Но сегодня наш Ромашковый Прованс с разъезженными перекрёстками, местными киосками, скотными дворами и скамейками на остановках на один день погрузился в атмосферу настоящего пит-стопа «Формулы-1». Атмосфера такого деревенского ралли мгновенно окунула нас в детство, стоило нам только пристегнуть велики у тонких берёзок на «входе» на территорию этого мокрого, грязного, брутального авто-мото-беспредела. Арс даже остановился, рассматривая все, что предстало перед ним в одночасье, удивлёнными глазами. Он явно был в восторге и я его понимал… Сюда каждое лето приезжает самое разное оборудование типа моющих шлангов, компрессоров высокого напора, старых чистящих машин, часто собранных местными самостоятельно, и все деревенские мужики, парни и пацаны устраивают на этой просторной территории настоящую мойку самообслуживания на выезде. Призвозят даже из города самые разные машины, байки, скутеры, тракторы, велики и всё хорошенько отдраивают. Кто-то даже вытаскивает дачную мягкую мебель, диваны, кресла, инвентарь. При этом, местные с удовольствием поливают из шлангов здешнюю ребятню, спасая от летней жары, и разрешают помогать с мойкой за сто рублей — на семечки и мороженое. Я был здесь уже два раза с местной братвой в детстве, но без Арса. Самое классное, что, когда приезжали мотоциклисты вроде Валерки, Викиного школьного друга, они устраивали здесь настоящие соревнования, заезды, гонки, репетировали трюки и шоу. Конечно, в рамках местного колорита и романтики, с призами ценностью в один поход в баню, одного поросёнка или три крынки домашнего молока. Нв этой развилке недалеко находились роскошные для таких выкрутасов холмы и ямы. А ещё я с уверенностью могу сказать, что на мойку в этот день собирались все девчонки нашей деревни. «Невест» около автомобилистов и особенно байкеров крутилось столько, что в один год они даже создали какое-то свое девчачье объединение типа группы поддержки, одевались одинаково в белые топики и юбки и в конце дня соревновались, кто сколько машин обтер своей задницей по степени загрязнения костюмов. Их катали бесплатно, за одни только визги и длину ног. Ну а я уже давно напрашивался, чтобы кто-нибудь дал мне погонять за рулём какого-нибудь УАЗика самому… С театральным талантом уговаривания Арсения я надеялся, что нам точно кто-нибудь разрешит. — Добро пожаловать на мойку! — я раскинул руки, услышав от Попова тихое «Афигеть». Кругом, между наших чистеньких кед лились просто ручьи мыльной и бензиновой воды, море пены, водопады брызг и, в целом, это было похоже на что-то среднее между аквапарком и грязевым СПА по-деревенски. Команда местных звонких «белых курочек» уже вовсю фоткалась с городскими красавчиками в косухах и с бородами. Видимо, эти первый раз, не знают, что наши девки те ещё лисы… По пути мимо машин вглубь моечного «безумия» я заметил, что Арса привлекли их визги и контрастные белые наряды. Конечно, для него всё это в принципе выглядело необычно, но я об этом как-то забыл. Это были девчонки и мой друг пялился на них. Отвернувшись от меня, поэтому я не мог понять, с каким настроением он это делает… От растерянности ли или нервов, но я как-то машинально быстро слегка ткнул его локтем в плечо. — Чё? — вопросительно кивнул я, будто не вижу там никакого объекта для внимания. — Да вон, девчонки… — кивнул мне Арсений. Я засутулился и поник, насупившись, игнорируя вездесущее веселье и знакомых парней с машинами. И тоже посмотрел на «Белоснежек», позирующих с блатным черным бумером. (Кажется, я даже знаю, чей он…) Не знаю, почему, но между двумя вариантами « — Арс, на что ты сейчас смотришь? — Сейчас я смотрю на вот этот объект.» и « — Арс, что тебе больше всего из этого нравится? — Мне больше всего нравятся те девчонки.» мой тревожный мозг выбрал именно второй вариант трактовки его ответа и взгляда… Поэтому, понимая, что я, наверное, здесь сейчас и выясню окончательно, нравятся ли Арсу девушки или парни, я после паузы задал логичный пацанский вопрос. — …Вдул бы? Кажется, это было нечестным по отношению к нему — отодвигать и от себя подозрения, сразу отрицая мою истинную ориентацию, якобы так я автоматически сам заявляю себя как гетеро, но у меня в груди сжался этот противный ком. Обида, разочарование и подавленная агрессия. Что сейчас всё может разрушиться, начавшись лишь в моей глупой фантазии… — А? Я? — но Арс к моему бешеному удивлению как-то неловко засуетится и растерялся от этого непотребного грубоватого вопроса, припоминая, что вообще-то я никогда так не выражался. Но сыграл я типичного гопника на отлично. Затем он как-то быстро отвернул голову, стараясь больше вообще не смотреть на группу «белых юбочек», и стал как и я мрачнее тучи и серее неба. Да, погода начала портиться на глазах, поднялся ветер. Но солнце периодически выходило. — Не, не знаю… — тихо и безразлично, как-то обремененно ответил парень, пытаясь изобразить недовольство и уходя вперёд меня. Хотя он, блять, не знал, куда идти. Я перепугался, не осознав, что это был всплеск радости, и догнал его, развернувшегося на месте, типа он смотрит по сторонам и ни на кого не пялится. И от возбуждения даже хлопнул рукой по его спине, зазывая за собой. — Лан, пошли! Его ответ дал мне огромную надежду и прилив позитива. Я заметил в крайнем ряду около дороги Викиного друга и моего знакомого, и поспешил к нему и его новому «зверю». Арсений по началу отстал, поняв, что я иду уже к кому-то из парней на мотоцикле, а я и не заметил, насколько сильно его смутил мой вопрос. Как он съежился и насторожился, не узнав во мне меня.. И все же, дойти до Валеры сухими у нас предсказуемо не получилось. — О-о, с боевым крещением! Не вижу разбитых коленок! — кудрявый русоволосый высокий парень в накинутой на широкие сухие плечи байкерской оливковой куртке с размаху браво пожал мне руку своей крепкой теплой пятерней в безпальцевой перчатке. — Здоров, Антоха! Рядом с ним и его Харлеем мы с Арсом, уже местами мокрые, благо, ещё не грязные, выглядели действительно как тринадцатилетние мальчишки, которых и так здесь было много. Но я уже не ощущал барьера между нами в общении с Токаревым, несмотря на разницу в шесть лет. — Здоров, как сам? — легко подернул плечами я, чувствуя себя ещё большим дрищем рядом с ним в этом прикиде. — Здрасте. Арсений, — мой друг тоже приветливо, хоть и робко выглянул из-за моей спины. И как-то смешно уставился на свои колени. Бля, Арс, ну это он так про детство шутит… Валера пару раз играл со мной в школьном КВН, нас объединили с его универской командой на выступлении в День города. Весёлый, очень улыбчивый, романтичный, играющий на гитаре, простой и добрый парень. А главное — без ума влюбленный в мою сестру раб трехлетней френдзоны… Он привез свой новый крутой байк, я уже видел его на параде издалека, в мае, но в живую он оказался раза в два больше. — Познакомься с новым малышом, — ласково и заядло затянул Валера, водрузив руку на руль мотоцикла. — Harley-Davidson 2018. Подержанный всего полгода. А если знать, какую детальку заменить — легко можно урвать за полцены! — нараспев гордо похвастался своим любимчиком парень в огромной порванной куртке. — Поздравляю. Ты о нем всегда мечтал, — я вздохнул без зависти, даже немного тоскливо, понимая, что мне такой никогда не светит. Да я и не планировал, понимал, что мне сначала надо сдать на права, потом найти хотя бы какую-то приличную Гранту, перевозить маму, себя в универ, ездить сюда… — С ума сойти, афигеть… — а вот мечтатель Арс уже где-то там за моей спиной, я слышал, поплыл как настоящий мальчишка. Обтрогал весь мотик, что-то там посмотрел, потёр. Хм, наверное, он больше моего разбирается, или хотя бы в той же Канаде чаще их видел. Априори — назови любой предмет, профессию или явление — этот заучка разбирается в нем точно лучше меня и знает какие-то неебические факты обо всем на свете. — Заодно и мотик дачный помыть завёз. Ну и продать заодно. — Валера проронил это вскользь, осматриваясь вокруг, ища кого-то глазами. Но мое сознание сразу зацепилось за эту возможность. Кроме как одними восторженными глазами я свое желание передать ему никак не смог. — Че, хотите покататься? — а в следующую же секунду Токарев сам предложил это, прекрасно понимая и помня мои детские упрашивания запрыгнуть к местным старшим пацанам назад хотя бы на мопед или скутер. — В смысле? За руль? — я, кажется, не расслышал или понял его не правильно. Нет, точно не правильно, не доверит же он нам… — Серьезно?! — заорал с той стороны от Харлея Арс, смутив меня своим восторгом. — Да, без проблем, — Валера только активнее и веселее подтвердил своё разрешение, кинув Попову старенький ключик от своего первого дачного мотика. — Подойдёшь к бате моему, вон, около синей девятки, скажешь, Валера разрешил, он вам прикатит. — махнул рукой в сторону двух пожилых мужчин со шлангом и бочкой около груды металлолома, который тоже здесь распродавали или обменивали. И Арс действительно, быстро глянув на меня, не застеснялся и на подрыве унесся с ключами один дальше по дороге. Блин, наверное, если бы не он, я бы из-за своей скромности никогда бы и не покатался… — Класс, спасибо. Арс, он их просто обожает, — я как какая-то мамаша спихнул свой восторг на «сыночка», который хотел машинку не так бешено, как хотел её я. — Главное — не перевнитесь на нем. Хотя все равно в нём пользы больше на металлку… — Валера протер стекло от шлема и снова повернулся ко мне. — Смотрю, у вас тут ещё и колонки промывают? — молодой человек обернулся на звук музыки, которая играла в центре перекрестка и периодически заедала. — Завтра дискач, моют всё из клуба, проверяют сабуферы и колонки, пыль вычищают. Сегодня жарко, всё просыхает за день отлично, — пояснил весь этот бардак я. Мы заговорили о Вике. Валера приехал всего на день и надеялся её увидеть. Я знаю, что по началу он не хотел показывать это мне, как-то навязываться, вмешивать в их дела, думал, она будет где-то здесь, рядом, по крайней мере, со мной. Но потом всё же осторожно поинтересовался, где она сейчас. Пришлось немного отвлечься от клевой атмосферы здесь и поникшим тоном сказать ему, что она приболела и сегодня не придет. Я так сильно разделял его грусть от этой новости, что просто не могу вам передать. Мы помолчали минуту, смотря сквозь друг друга. — Да-а, жаль… Я всего на день заехал, думал, повидаться. Мы с ней давно не общались… Я ещё раз прокрутил у себя в голове последние события, отношения Вики с Волковым, который снова заявил на неё свои права и стал позволять себе такие жестокие действия по отношению к ней, и сразу смекнул — это отличный кандидат на роль «принца», который её спасет. И отвадит от неё этого урода. Соображая за секунду, пока Арс бегал к Валериному отцу, я, конечно же, не учел, что парень здесь всего на день, а Вика живёт в Ромашках большую часть времени, и увидевший её в компании с соперником, этот зверь может выкинуть всё, что угодно. С той, кто уже завтра останется с ним один на один без всяких защитников… — Ну хочешь, я дам тебе её домашний? Она подойдёт, — засуетился я, ловя любые возможности, чтобы их свести. Но Валера, разумеется, был старше меня, как по возрасту, так и по мозгам… — Не, не надо. Ещё пересечёмся. Я не успел ничего придумать, чтобы как-то поддержать парня, возможно, даже сказать ему о проблемах сестры и том неадеквате, что приследует её, чтобы он разобрался, остался здесь — как подбежал восторженный Арсений, врезавшись в меня всем корпусом, подначивая на движ. А за ним и седой крепкий мужчина с сигаретой во рту, подкативший к дороге старенький байк двумя руками. — Ну — погнали, — Валера быстро переключился и кивнул нам вперёд, а Арс уже взял меня за руку и потянул через всю толпу к мотоциклу. Вот так, через всю деревенскую молодежь, на глазах у всех наших знакомых и этих девчонок, меня, своего единственного и неизменного спутника, не стесняясь и не думая, какое впечатление этот жест может произвести. Я чувствовал себя одной из худеньких кокетливых подружек байкеров, которую её бойфренд уговорил прокатиться с сумасшедшим ветерком по самой крутой трассе Лос-Анджелиса и впереди у нас бесконечное поле и страстный секс на закате где-нибудь на диком пляже. Но картинка из красивого американского сериала быстро улетучилась из моей головы, как и смущенная, но такая довольная улыбка с покрасневшего лица, когда отец Валеры сурово и гордо гаркнул «Вот. Не обижайте», а сам Токарев начал быстрый инструктаж, глядя мне в лицо. Руки Арсения как-то быстро переместились мне на плечи, а сам он навис за спиной. — Сильно не наклоняешь его, за сотку может быть грохот, тогда держишь вот тут… Погодите… — Я-я?! — я там чуть было сквозь землю не просыпался, чувствуя, как все тело распадается на частички от неожиданности и волнения. Валера крепко упёрся руками в чуть скрипнувший руль и поднял на меня зелёные глаза из-под кудрей. — Ну а кто, я, что ли? Вот тут, то, се, руки в локтях согнуть, ноги прижать, держать крепко… У меня голова пошла кругом! Но я сел в седло. — Главное, локти не отворачивай и не расслабляй, иначе его развернет, упадете, — Токарев говорил так легко, но при этом, четко и быстро, будто мы собираемся на веселые старты в седьмом классе или играем в КВН. «Упадете»… Да, это уже посерьёзнее велика, разбитые коленки нам гарантированы. Ещё и Арс там сзади крутился, пока отец Валеры ставил его ноги на правильное место, как пассажира, весь такой радостный, захваченный, довольный. Щёлкал ушами ведь, ничего мне подсказать не сможет, я же вообще не ебу в вождении, только в теории и в играх… — Уверен, что я удержу? — я попробовал снять с подножки и чуть было уже не завалился. Когда как Токарев держал эту древнюю махину одной рукой. — Да, конечно, — улыбался парень, вспоминая себя в юности. — Бля, Арс, — я обернулся и тихо предупредил друга, усевшегося за мной, о небезопасности этой спонтанной затеи. Ещё даже не замечая, что его руки уже с готовностью нежно обнимают меня спереди. — Да чего? — лыбился брюнет из-под челочки, которого сейчас с комфортом покатают по деревне и обратно первым классом и ещё и кофе принесут. — Здесь я тебе цепь не починю, пока ты в листьях рядом танцуешь, это байк, блин, козел… — понимая, что я точно не хочу лишать этого говнюка радости и не собираюсь слыть ссыклом, я недовольный, взволнованный и одновременно кайфующий от новых долгожданных ощущений и захватывающего внезапно подвалившего опыта, который я смогу разделить с ним, приготовиться нажать на газ. — Да удержишь ты, здесь ничего сложного, я с отцом уже катался. — все же поддержал меня брюнет. Блять. «Ничего сложного» для роли отвлекающего водителя миловидного пассажира… Мы наверняка очень смешно смотрелись, но всё произошло так быстро, я переволновался, завелся (да, а что?), оттолкнулся ногой и мы поехали. С неистовым скрежетом, Арсовым ором и характерным двигательным пердежом…

***

Дальше всё было как в кино. Напряжённо, с потными подмышками и крепко сжатым очком мы выезжали только с самой окраины на границу деревни с полем. У меня был неимоверно драгоценный груз, ценный и хрупкий пассажир. На дорогу я вывернул успешно и сразу разогнался, расслабив каменные руки. Но тут же почувствовал как окрепла хватка рук Арсения, которые обвивали мою талию. Мотор заревел громче, но меня это не пугало. Я ехал по пустой дороге навстречу ветру, щуря глаза от яркого солнца, на мне трепетала белая футболка с рисунком, к спине прижимался гибкий стан человека, в которого я влюблен до головокружения, до аварии, до настоящей катастрофы… Мы ехали и совершенно ни о чем не думали, даже не разговаривали, наслаждаясь шумом и воем ветра в ушах. Даже не подозревая, что нас ждёт впереди… Доехали до ромашкового поля (не самой далёкой окраины) мы где-то за двадцать минут, вместе с выездом из центра. Это место — небольшой луг, где сейчас вовсю зацветали маленькие и скромные белые цветочки и густая, местами уже выгоревшая трава по колено. Через него, мимо одинокого дуба под небольшим склоном, грибники часто заходили в лес, на ближайшую опушку. Кажется, где-то здесь, согласно рассказу дяди Димы, они с охотниками ловили того легендарного медведя, который угрожал деревне, сидели в засадах и вели погоню. Поле выглядело как символ абсолютной гармонии, свободы и раскрытых объятий самой Матушки Природы. Готовой стать для нас райским островком передышки и уютной мягкой периной… Мы, разумеется, как два долбоеба, ни один, ни другой понятия не имели, как на этой колымаге тормозить и правильно с неё слезать. Поэтому подъехали точно в тень высокого дуба у склона, остановились и чуть не ебнулись на бок, как в мультике или в каком-нибудь всратом меме из ВК про двух друганов-алкашей. А всё потому что Арс зажал меня и не догадался вовремя выставить свою изящную ногу к белом кедике в качестве подножки, пока я отлепляю свои руки от потного руля. — Антох, ну ты видишь, что мы падаем!.. — Так отъебись от меня своими руками, вцепился, как репейник! — раздраженный, в стрессе от поездки и нового опыта я хлестнул парня по пальцам на своем животе. — Мне тебя ещё держать, сорок килограм, блять!.. Мопед сразу же завалился, как мы повыскакивали с него в разные стороны. Да и хер уже с ним. Мы устали. — Что, дедуля, не затошнило? — Арс сам обтер ладошки об свою футболку, обходя мопед осторожно, на мою сторону, будто я его реально уебать собрался за то, что он мне мешал. Он не мешал. У меня просто сейчас отключилась голова. Я только что понял, что мы одни, наедине, вокруг ни одной живой души, наверное, на десяток километров, а рядом — целое пустое дикое поле. И тишина. А Арс подходит ко мне, хоть и смотрит на байк. — Да? — мое озорство и натура задиры первые полезли наружу в ответ на его вопрос. Мы с ним дружим, сколько себя знаем, поэтому я кивнул ему с той же манерой. — Че, так, может, обратно сам поедешь, бабуля? Тут даже ты справишься. — Ну-ну. Я вижу. Потная Ладошка… — этот козел очаровательно сунул руки в карманы шорт и легонько и вызывающе пнул мой кед своим перепачканным уже носком. Я тут же применил к нему захват самбиста, пытаясь завалить в отместку, но эта худощавая сирена заорала мне прямо в ухо, оторвала ноги от земли и своей козьей лохматой бошкой начала неистово бодаться и тыкать меня в ребра. Мы стали дурачиться, толкаться, перетягивая пацанское лидерство, соревнуясь в силе, и в следующую же секунду скатились по склону под дуб, по пути вырывая траву и заезжая друг другу коленками по всем частям тела. — А-ай, блять, ну всё! — я не ожидал, что сам буду так верещать и хохотать, как ребенок, закрываясь в абсолютном поражении руками динозаврика и поджимая ноги. Но это был мой хитрый прием, чтобы через мгновение напасть на голубоглазого говнюка на коленях рядом и новым захватом завалить на себя, полностью обездвижив. Я не задумывался о том, что я победил его тем, что крепко прижал к себе, на свою грудь, почти лицом к лицу… А он просто засмеялся, полностью позволяя мне это сделать, уткнувшись носом в мою ключицу, и быстро перестал вырываться. Найдя это положение комфортным и уютным для себя. Лишь приподняв голову от моей шеи, чтобы видеть мое лицо и улыбку, помимо смешного двойного волевого! подбородка. Я хотел замереть и задержать дыхание, чтобы не спугнуть его своим жарким пыхтением, но понял, что в таком случае просто задохнусь, и продолжил дышать на него, даже не веря, что между нами всего десять сантиметров. И он не спешит отодвигаться! Это был момент, когда во мне, запыхавшемся, растрепанном, с вырывающимся из груди и ноющим от любви сердцем, столкнулись двое. Лучший Друг. И Влюбленный До Мозга Костей. В следующую секунду, не говоря ни слова, мы всё-таки отодвинулись, но не далеко: я оперся на локти, приподнявшись от земли, а Арс лег на бок, не отводя от меня взгляд дольше секунды. Я знаю, что он очень чистоплотный, но сейчас ему было абсолютно плевать на зелёные коленки, пятна от травы на футболке, локти в земле, лепестки и сор в волосах. Это невероятно меня взбудоражило и заставило волноваться ещё больше. Он сейчас такой красивый… Мы успокоились и теперь просто молчали, переводя дыхание, понимая, догадываясь, что сейчас происходит что-то важное. Между нами… Казалось, что всё вокруг замерло и наблюдало за нами двумя. Небо, ветер, облака, птицы. Солнце будто чего-то ждало и не хотело опускаться, чтобы лучше нас разглядеть с самой высокой точки. И побольше осветить нашу райскую поляну и искупать в своих ласковых теплых лучах, обнять и успокоить… Всё окружение словно намекало нам на что-то (но я не знал, что мне сейчас делать!), подталкивало друг к другу. Что мы должны просто остановиться. И смотреть друг на друга долго-долго. Изучая все оттенки зелёного и небесно-голубого… В этом неожиданном и волнующем риске, страхе, но безмерном внешнем спокойствии мы задержали взгляд друг другу в глаза, читая наши мысли, соприкасаясь ими молча, но так интимно и лично, как никогда за годы самой близкой дружбы, переживаний и невзгод. И вместе решились просто прыгнуть в эту пропасть. И будь что будет… Арс выпрямил локоть и поставил руку на ладонь среди гущи травы и ромашек, скрывающих лохматого меня, лежащего рядом, полностью, и слегка навис сверху, как бы спрашивая, что дальше? Хотя ему нравится и так. Он смотрел на меня так по-доброму и близко, ничего не говоря, полностью принимая и разделяя этот момент молчания со мной, момент нашего такого единения. Что я просто не мог поверить, что он меня оттолкнет. Я просто хочу это сделать. Я не хочу думать и допускать, предсказывать последствия и заранее прикидывать пути их разрешения, придумывать какие-то оправдания, что я ему скажу и как сложатся наши отношения… Я не хочу больше ждать и ходить кругами вечно, так ничего и не предприняв. И я сам просто не мог сейчас себя удержать… Глядя в голубые глаза напротив меня, на эти яркие кусочки льда, охлаждающие в обволакивающую, тяжёлую, едва колышимую нашими дыханиями жару, я положил ладонь на его талию и потянулся к нему навстречу, рискнув всем. Всем — так легко и без раздумий. В надежде, что, закрыв глаза перед самым его лицом, я почувствую его обрывающееся нетерпеливое горячее дыхание, оседающее влагой где-то на моей ямочке над верхней губой или кончике носа, и мои губы найдут его в этом заветном и невыразимо желанном столкновении. И — пожалуй, это ощущалось, как нечто нереальное, совершенно новое и неожиданное — они нашли. Это мгновение было похоже на сон… В эту минуту, в этой высокой молодой траве, среди нежных, пахнущих летом и свободой полевых ромашек, ласково касающихся моей пылающей щеки и волос, только солнце и одинокий замерший дуб видели, как мы впервые вкусили медовый плод самого трепетного и невероятного таинства нашего первого поцелуя… Я не верил тому, что происходило со мной сейчас. Нерешительно, несмело, едва уловимо, но Арс подался вперёд, ко мне, осторожно, нежно лишь пробуя дать нам обоим волю делать то, что хотели наши тела и сердца. Не думать. Не бояться. Его теплые тонкие губы были слегка напряжёнными, неуверенными, стесняющимися, такими порядочными и джентльменскими, губами школьника, почти ребенка. Но гладкими и приятными, словно сладкий леденец, скованными, неспешными и неактивными из-за того, что он нависал надо мной и, кажется, всё ещё улыбался. Улыбался тому, что происходило сейчас. Наверное, я от страха и возбуждения перешёл границу в своей смелости и попытался добавить в этот поцелуй актива, динамики, как это бывает в кино, но сразу же понял, что до страсти и всяких выкрутасов нам далеко. Мне не стоит нарушать его зону комфорта и требовать ответа. И все же наш поцелуй получился медленным, распробывающим, приятным и безмерно нежным. Но когда он закончился и пауза продлилась больше обычного, я открыл глаза, перепуганный и взволнованный. На лице Арса не было никаких понятных эмоций, только какой-то немой вопрос и лёгкое непонимание. В чем дело, чувак? Всё в порядке? Ты не поехал головой, это всё ещё ты? Поэтому лёгким движением я в следующую секунду отстранил парня за плечо и сел, отвернувшись и положив локти на согнутые колени. Мне очень хотелось сбежать именно на этом моменте, ведь дальше быть здесь я не был готов, я не могу разрешить эти обстоятельства, поэтому просто хочу исчезнуть. И так происходит всегда. Всегда. Мне попросту не хватает силы воли произнести вслух свои мысли или честно признаться. Кажется, что бы я ни сказал — я точно сделаю это глупо, нескладно, неразумно, неразборчиво и неточно. И испорчу всё больше, чем если просто промолчу. Эта позиция ужасно меня тяготила всю мою жизнь. Арсений не требовал моего внимания, не переспрашивал, в чём вообще дело и почему я вдруг его поцеловал (почему я сейчас вообще забыл, что и он поцеловал меня в ответ?!), и терпеливо дал мне минуту. Кажется, он даже не смотрел на меня, будучи за моей спиной. —… Всё в порядке? Ты чего? — он просто думал, что мне нужно немного времени, чтобы вернуться в себя и перевести дух после… Какого-то неприятного опыта или некомфортного приступа типа… Странного поведения, будто на меня что-то нашло. Будто это сейчас сделал не я, а кто-то другой, чего бы я сам не хотел и не думал об этом. О чем теперь жалею. И не рад тому, что это случилось. Словно я разозлился и наговорил ему лишнего, но сам так не думал, а просто претерпел момент слабости и он меня понимает и не злится. Теперь Арс точно понял, что со мной не так. С этого момента он знает главную тайну обо мне, долгие годы таившуюся за непроходимой и недоступной никому стеной откровения. Он чувствовал, что я вряд ли планировал пропустить его сквозь неё, но так вышло. И вышло так, а не через разговор. — Всё хорошо, — Арс положил руку на мою спину, продолжая поддерживать, осторожно и не наседая, и тихонько погладил большим пальцем. Я очень любил, когда он так делал… Конечно, я знал, что он толерантен к геям и как друг не станет меня обижать за то, что я оказался одним из них, а не гетеро, как он всегда думал, не как все. Арсений очень чуткий, эмпатичный и хороший друг и знает, как вести себя в таких ситуациях. Словно голубоглазая темноволосая кнопочка 112, которая всегда найдет подходящие слова и поведет себя осторожно и понимающе, терпеливо и по-доброму. Всю эту минуту тишины я знал и чувствовал, что мне надо с ним поговорить и всё рассказать и хуже я уже не сделаю. На худой конец, скажу ему, что просто не знал, как ему сказать, поэтому сделал то, что и определяет мою ориентацию, ведь он самый близкий парень в моем окружении. И поговорить нам лучше будет прямо сейчас, о том, что я мы! сделал, что я чувствую и что, быть может, почувствовал он. Иначе это затянется ещё на несколько лет, если не отдалит нас больше, чем его переезд. Но я не знал, что и как ему сказать. Теперь. Не мог подобрать правильных слов. Я боялся услышать любой его ответ. Поэтому не хотел слышать никакой. Как и говорить на эту тему. — Мгм, — почти промычал я тихо и угрюмо. «Все хорошо». Достаточно ли мне этого из его уст, не видя лица и не слыша честности или лжи? Как я могу это трактовать? Он ведь сказал это сам, я ничего не спрашивал. «Хорошо» ли ему было со мной во время поцелуя или «хорошо» — и он прощает меня за это подростковое домогательство, попытку попробовать какой-то новый опыт с моей стороны? Неловкое признание в гей-ориентации? Но мы ведь уже не в садике, не показываем друг другу, что у нас в трусах из любопытства, и не трогаем друг друга, чтобы просто изучить. Я хотел поцеловать его и я сделал это намеренно, прекрасно зная, что это за собой несёт и означает во взрослом или подростковом мире. Какие ещё могут быть трактовки у этого жеста?.. Поэтому, ещё раз прокрутив всё это у себя в голове, уверенный в доброте и понимании моего друга, я слегка развернулся к нему в надежде, что так, фронтально, мы просто не уйдем от необходимого честного разговора. Какой-никакой, но он всё-таки будет. Он нужен. — Думаешь, какого хрена я веду себя как гей? — в самую последнюю секунду у меня всё-таки не хватило смелости и честности перед ним и изо рта вырвался этот презрительный гомофобский тон и насмешка над самим собой. Я почему-то автоматически примерил на себя и свое восприятие взгляд Арса, самую негативную и неприятную из возможных его реакций. Боже, будто он какой-то очередной пацан со школы, который по определению меня застыдит… Это всё мой страх. Море страха внутри меня. Гораздо более глубокое, чем я подозревал и осознавал все эти годы. Накопившееся изо дня в день. — Я… Просто, ну… Как-то не ожидал, — Арс на удивление замялся и смутился ещё больше моего, при чем, совершенно этого не скрывая, выламывая пальцы, теребя их, подбирая слова очаровательно и робко. Будто это он объясняется передо мной, словно что-то натворил, а я — его строгий отец. Его позиция на одном уровне стеснения и неловкости со мной, такой похожий и знакомый мне тон невероятно помогли мне почувствовать себя лучше. Немного легче, увереннее. Словно… Словно он хочет сказать мне о той же «проблеме» у себя. Чем боится обескуражить меня ещё больше. Да, я знаю, он разочарован. Не каждый день так внезапно узнаешь, что твой лучший друг гей. В его глазах, наверное я вообще стал геем за время, пока его не было в России, испортился как-то или настолько сильно по нему заскучал, что влюбился и изменил свою ориентацию, став Арсо-сексуалом. Свихнулся. Я замолчал и замялся, даже не зная, какой звук и эмоцию из себя выдавить. Срочно. Он что-то скрывает и о себе… На что он пытается намекнуть? Ужасное, ужасное чувство дистанции, секретов и недосказанностей между нами. Почему я просто не мог ему сказать? Почему мы вынуждены бояться, что наши близкие изменят свое отношение и возненавидят, бросят, высмеют нас?! — Значит, ты… Понял, что ты гей? Или… Бисексуал? — Арс осторожно, но спокойно и с любопытством задал уточняющие вопросы, так легко, будто спрашивал, какое мороженое я предпочетаю? Или как проходили мои дни, пока он был в Ванкувере. Я понял, что наш разговор уже не так ужасен и тягок для меня и у меня получится ему сказать. Но запаса слов у меня точно мало… — Да… — я просто выдал это, не называя самого слова «гей». Также не глядя ему в глаза и стыдясь. — М-м… — для него выдавать какую-то доброжелательную реакцию, которая не ранит меня случайно, тоже было непросто. Я видел, как он перебирает слова, формулирует, отбрасывает лишнее, контролирует свое лицо, свою интонацию. И почему-то очень нервничает, волнуется внутри. — Давно понял?.. В какой-то момент я начал немного успокаиваться. Его тихий спокойный робкий голос, опушенные ресницы и эти короткие уточняющие вопросы помогали мне раскрываться и понемногу выкладывать всё. В комфортном темпе. Как на приеме у психолога. Я пожал плечами. — Да лет в четырнадцать… Постойте, он ведь может обидеться и спросить, почему я не сказал ему раньше, не поделился тогда? Я ведь лгал на всех наших пацанских обсуждениях того возраста, изображал интерес, листая журнал с голыми женщинами, один на всю компашку, выдавал всем парням названия порно-сайтов, ведь я уже достаточно их знал, и все считали меня ранним, маскулинным гетеро с большим потенциалом. Арс тогда реагировал очень неловко, больше напуганно, но я думал, что это его воспитание, он ещё не готов изучать себя в том возрасте либо это слишком личное, чтобы обсуждать с нами… — Но я дружу с тобой не потому!.. — Да, все в порядке, я знаю… —… Типа, ну, не из-за тебя я такой «нахуй девок, есть же друг», — это столкновение спешных оправданий немного разрядило общее напряжение. Но мне стало ещё жарче. Я сказал ему что-то о своей симпатии к нему, хотя бы так мимолётно и глупо. Но меня это разгорячило и взбудоражило. Кажется, я хочу сказать ещё. Кажется, ему не противно. Я решился поднять глаза и посмотреть на его лицо. Но оно оказалось задумчивым и слегка озадаченным, обремененным. Я моментально спрятал локти и зажал плечи. Он огорчен? Думает, как мы теперь отдалимся? Как ему держаться от меня подальше? Как сказать мне, чтобы я его не трогал, и не обидеть? Как теперь переодеваться вместе, как ночевать? Как ужасно, что мы были вместе в бане и я на него смотрел? — Че скажешь?.. — у меня чуть было не пропал голос, когда я, снова страшно боясь, задал этот вопрос и опустил взгляд, теребя в руках ромашку. Ком подступил к горлу. А если мы теперь больше не друзья? — Да мне… — сразу спугнулся Арсений, тоже спрятав глаза. Я наделялся, что хотя бы… он скажет «Мне всё равно». Я готов был даже на это, лишь бы не потерять его как друга. Но… — Мне надо подумать. Попов снова глянул на меня и повесил голову, словно время на формулирование его ответа пошло прямо сейчас. Я подождал минуту и понял, что ему нужно не пара их и не несколько. А смена обстановки. Смена темы. Свежая голова. Много вариантов. Много аргументов и точная выверенная фраза, чтобы меня не обидеть. Возможно, мне придется ждать день или два. В любом случае, разговор пока окончен. Я сделал всё, что мог, хоть и был абсолютно расстроен, что все так скомканно вышло. Я планировал сказать ему однажды, в подходящий момент. И тогда, вдруг, быть может, мало вероятно, но если он… Тоже испытывает что-то ко мне, то… Признается в этом в свою очередь, поддержит. И тогда я скажу ему. А если нет — то похороню на веки. Я хочу отсюда сбежать. — Ну лан, поехали? — на мне не было лица, видно, что я расстроен. — Бошка уже от жары плывет… В конце я предпринял жалкую попытку мимолетно оправдать свое действие и признание солнечным ударом или типа того… Какой же я жалкий. Я только всё порчу. Арс молча поднялся и тоже без настроения побрел за мной. Теперь начинается самое сложное, тяжёлое, невыносимое, переживательное испытание и время в наших отношениях и моей жизни. Ожидание ответа, который может лишить меня лучшего друга.