Первое лето, когда мы...

Вы: Здесь всё так, как я и запомнил, вообще

Арс: Наши велики ещё живы?

Вы: Хз

Надо посмотреть в сарае

Арс: Сейчас бы снова в тот день на речке Когда твоя мама купила нам мороженое и большие Лэйс с крабом

Вы: Блин, надо будет повторить

Одиннадцатый час вечера. Свет во всем доме выключен, стояла полная тишина. Только светлячки стрекочут на улице и горит едва слышно наш фонарь на столбе у дороги неподалеку. В моей комнате в темноте плотных занавесок только лишь свет от экрана телефона освещает моё довольное улыбающееся лицо и более блекло — часть голой груди, плеч и ключицы. Я валяюсь на своей скрипучей кровати со свежим льняным постельным и не считаю часов. И радуюсь, что интернет в этом удобном углу ловит отлично. Из переписки со своим лучшим другом Арсением я не вылезал с самого прихода домой после прогулки с Викой. По плану моего идеального лета он должен был приехать ко мне в Ромашки чуть позже, как закончит какие-то там родительские дела. Вот тогда мой мир заиграет ещё более яркими красками… Мы вспоминали, как проводили здесь каникулы в детстве, какие с нами приключались дурацкие истории, которые в те годы казались нам невероятными, взрослыми, опасными и насыщенными приключениями. С ним вместе мы здесь не были, наверное, года два… С Арсом мы знакомы почти с пяти лет. Обе наши мамы были новенькими во дворе дома, куда мы переехали почти одновременно. Ну и на первой же прогулке мы с Арсом подружились. Нас объединили одна большая песочница и набор солдатиков ещё из детства его отца, Сергея Александровича. С тех пор мы неразлей вода. Наши семьи дружили, ходили друг к другу в гости, вместе ездили отдыхать, собирались у нас на даче, мы с Арсением катались вместе в лагеря, санатории, в Сочи, ели одну чурчхелу на двоих, шашлык с одной палки под одним полотенцем на озере, одинаково блевали от ротовируса в Анапе и вместе закончили девятый класс в одном лицее. После окончания средней школы семья Арса переехала в другой дом, но это никак не повлияло на нашу почти что братскую дружбу. И сейчас мы снова планировали провести лето вместе, как в старые-добрые. Окунуться в детство, ещё толком из него и не выйдя… Мы не виделись уже очень давно. После Нового года в десятом классе он улетел с отцом в Ванкувер, где дяде Сереже предложили крутую работу. Там Арс и поступил в местную школу, а в Воронеж прилетал только на каникулы к маме. Но последний раз мы виделись только на минувших Новогодних, да и то успели только пересечься на площади, встретить вместе куранты, поздравить друг друга и посмотреть салют. Но мы постоянно поддерживали связь в соц. сетях. Ну как «постоянно» — время у него теперь было другое, разница в десять часов, долго не поговоришь. Я у себя уже вырубался, а у него только начинались уроки. Хотя я и на своих уроках иногда вырубался… Так что о личном, по душам — особо не было времени распинаться. Поэтому, по ощущениям, я в последнее время порой общался будто бы уже с другим человеком. Как если бы каждый раз натыкался на нового незнакомца в анонимном чате. Это очень интересно — замечать, что твой лучший друг, которого ты знаешь с детских трусов и походов под стол, начинает приобретать новые интересы, употреблять незнакомые слова, фразы и упускать какие-то объяснения в разговоре. Долго не отвечать. Я уже не знал, что происходит с ним двадцать четыре на семь, какие там в этой Канаде порядки, традиции, привычки, правила, нормы, развлечения, мода, какой у местной молодежи в его окружении склад ума и как там меняется мышление… И какие у Арса появились новые друзья. — Антоня, ты ещё не спишь? — в реальность меня вернул чуть встревоженный голос бабушки, которая заглянула в мою комнату. Видать, встала поджечь вонючку от комаров, они сегодня в ударе. Приехал молоденький и сладенький вкусненький я. — Бабуль, ну чего-о… — я лениво скорчился и подтянулся, сползая с подушки, как желе. — Давай выключай свой светильник, а то Бабай утащит, — поправляя вязаные подставки на комоде у двери, пригрозила моя милейшая Нина Ивановна. — Ба… — очаровательно замурлыкал я. Я всегда становится её любимым рыжим послушным котом, когда эта низенькая полненькая седая женщина энергично и с улыбкой занималась моим воспитанием. Пугая этим Бабаем и всей его компанией с самых пелёнок. Если честно, я иногда реально побаиваюсь один здесь засыпать… — Ба, Арс, наверное, послезавтра приедет, в понедельник. — сразу решил предупредить я о дне, на который мы договорились. Точнее, это я искусно соблазнил этого избалованного всякими Канадами вонючку мистера «Ну-я-не-знаааю» отпроситься у своих и приехать ко мне. А не тухнуть там в душном городе под дорогим кондиционером и пинать мяч одному в дурацком закрытом дворе элитного скучного ЖК, куда его перетащили предки. Бабушка знала о нашем плане и так же обожала Арсения (как я?). Ей вообще чем больше в доме мужчин (особенно молодых) — тем быстрее увеличивалось в геометрической прогрессии количество вкуснейших пирожков с луком, мясом и картошкой. Она бы так не радовалась, если бы я девочку привел однажды… — Ну хорошо, скажу Диме завтра, чтобы раскладушку посмотрел… — потихоньку переступая в тапочках по скрипучему дощатому полу и разворачиваясь в дверном проёме, кивнула бабушка, снимая очки. — А что с ней? — тут я уже привстал на локтях и начал нахмуренно оглядываться в поисках старой раскладушки для гостей. Я точно помню, что мы её ещё не выкинули, дядя Дима специально притащил её из своего дома два года назад, чтобы иногда у нас ночевать во время каких-то затяжных ремонтных работ, о которых просила бабушка. — Так ножка поломалась, такой кабан на ней спит, ворочается… Дверь в мою комнату тихонько закрылась. Обожаю этот деревенский прошибающий юмор моей Ба. Видимо, дядь Дима давно здесь не оставался. А, значит, и работы по дому накопилось немало… Потухший в моей руке телефон завибрировал от сыплющихся сообщений Арса. Видать, у них уже звонок на урок, и друг желает мне спокойной ночи. Точно. Традиционное сообщение и наша фирменная кринж-картинка с двумя обнимающимися животными. Я не уверен, что на каждой они были, ну, что-то типа лучших друзей, как мы. Но фишка прикольная, каждый раз разные зверьки. Да, мы суровые воронежские пацаны. Да, нам по семнадцать. Наверное, потому ещё и девственники... У нас были действительно близкие отношения. Порой, даже братские, родные, что ли. Я — совершенно домашний, залюбленный мамин мальчик, и был им с самого детства. Меня приучили, что если тебе нравится человек и вы друзья — ты можешь обнять его, коснуться, не беспокоиться о модном сейчас личном пространстве, ведь я привык, что с Арсом оно у нас общее. У нас всегда всё было общее. Не было «твоё» или «моё». Спали мы в детстве часто в одной кровати — на полу, в палатке, на заднем сидении в машине, друг на друге, с котами, на печке, в поезде. Дети лет до десяти это же мягкие игрушки. Сгреб вохапку, посадил рядом — они и сидят. И уснут там же под одной курткой. Ложку друг за другом оближут, сандали перепутают, одежда уже по десятому кругу обмена — то он мои толстовки гоняет, то я — его джинсы. Ему купили видео игру — и мне такую же. У меня телефон — и ему обязательно следом. Днюхи у нас друг за другом почти, с разницей в месяц. Так что до недавнего времени, как раз до самого глубоко пубертата мы были как близнецы, как братья. Я был уверен: всё, что нравится мне — нравится и ему. И мы всегда можем всё обсудить и ни в чем не разойдемся. Я знал о нем всё, его планы и цели, его мечты. Во сколько его загонят домой, каких люлей прилетит за двойку, за кем он ухлестывал в тринадцать лет в своем театральном, во сколько впервые покурил и попробовал пиво. Что у него на медосмотре в школе на глазах у врачихи встал, а он — что я в пятом классе в кабинете директора после отчёта за разбитое футбольным мячом окно плакал в три ручья. И что я в восемь лет случайно увидел, как ночевавшие у нас друзья моих родителей занимаются сексом. Хотя тогда ещё особо не знал, что это такое. Да и сейчас-то не сказать, что знаю на все сто… А он знает?.. В последние годы мы всё же начали отдаляться. Если честно… Я этого очень не хочу и боюсь. Боюсь признаться себе, что мы общаемся уже не каждый день, не так близко и часто. Я не знаю, чем он живёт, как он изменился, какие взгляды на жизнь поменял. Кто теперь его враг, кто ему нравится и был ли у него какой-то новый важный опыт раньше меня. Надеюсь, что нет… Не знаю, почему, но я не хотел бы этого. Мы ещё мелкие, блин, у нас ветер в башке, футбол и видео-игры. И отношений-то не было ни с кем никогда. Не хочу, чтобы эта прекрасная детская пора закончилась. Но, если что, надеюсь, он хотя бы расскажет мне первому. Я оставил сердечко на его картинке с рысятами и отложил телефон. В последнее время я всё чаще задавался вопросом — не пропадает ли у него интерес к нашей дружбе, к общению со мной, к нашему вайбу и нашим развлечениям? Я уже не решался завести какие-то личные темы в наших переписках, о чем-то таком спросить или поделиться. Я что ли, как-то его уважать начал. В плане, то самое личное пространство. Вроде как, если он не говорит со мной об этом, наверное, не хочет, и меня это не касается. Или, может, у него в семье не принято. Типа, знаете, как он справляется со стояком по утрам, какое порно смотрит. Думает ли работать летом, какие у него в семье отношения, не передумал ли он поступать в свой ВГИК? По переписке ведь это обсуждать — совсем не то… Он не рядом. Я не могу смотреть на него, когда он что-то рассказывает, объясняет, не могу считывать его эти козырные жесты, вспомнить запах его любимого дорогого дейзика, его шмоток, шуршание его поясной сумки, не вижу, как он трясет челкой, когда та отрастает и спадает на глаза. Не жму ему руку, не отбираю у него телефон или приставку, не увожу из-под ног футбольный мяч. И я будто бы забываю, каково это, когда он со мной. Какой он. Какими мы становимся вместе. Надеюсь, что скоро мои сомнения развеются и мы снова станем «Арсом с Антохой», которые воруют яблоки, гоняют в вышибалы, лопают бабушкины пирожки и часами разговаривают шепотом в ночи о наших маленьких больших секретах…