When Does a Man Become a Monster?

– Сегодня вечером, так скоро? – Шэдоухарт наклонила голову, и металлические заколки тихо звякнули в ее волосах. – Точно? – я кивнула, изобразив каменное спокойствие. – И ты хочешь просто дать ему снотворное, как дикой собаке на пути у воришек? – спросила Шэдоухарт, дослушав мой план. – Тише ты, тише, – я невольно замахала руками, озираясь по сторонам. – Он же теперь слышит с огромного расстояния, как летучая мышь. – Астарион на задании, у него нет времени следить за тобой и всем, что происходит в лагере, – ответила боевая подруга, скрестив на груди руки. – Расслабься. Волнением ты точно выдашь себя. Сказать-то это было так просто. «Расслабься». Я поплотнее укуталась в подаренный Астарионом плащ. Темно-красный, чудная золотая вышивка блестела на свету, и всем вокруг при одном только взгляде в мою сторону становилось ясно: здесь водятся деньги. Для города, переполненного беженцами, наряд небезопасный. В первом же темном переулке меня шибанут камнем по голове. Шэдоухарт приложила палец к губам, обдумывая услышанное. Она совсем недавно завершила свой личный квест, и что-то в лагере не прибавилось путников. Очевидно, родители Шэдоухарт нашли свой конец в храме Шар. Во всяком случае, подругу мою не будет мучить боль в ладони. Богиня тьмы и забвения удивительно жестока и мстительна... Я плотно сжала губы, думая обо всем, что произошло за последние дни. Земля дрожала под ногами все сильнее и сильнее, и я понимала, что финал уже близок. А это означало одно: близко и мое обращение. В игре оно было представлено мельком, совсем не страшно, даже горячо, если нравится доминирование и все эти кожаные плётки... Но на деле-то будет иначе. Раньше Астарион не пугал меня, сейчас же, после нанесенного ему оскорбления, он время от времени упоминал могильный холод, боль от чувства обескровленности, страх перед лицом смерти. Точно невзначай, но я чётко знала, зачем это делается. Он меня наказывает. Теперь, когда перерождение кажется неотвратимым, Астарион решил уничтожить мою волю окончательно. Ведь к кому ещё мне идти за избавлением от страха? Больше у меня никого нет. «Нет или не будет в скором времени», – подумала я, взглянув на Шэдоухарт. Если я превращусь в чудовище, увижу смерти всех своих новообретенных друзей. Они канут в небытие, а я на вечные века останусь с Астарионом в огромном старом замке, из которого он меня никуда и не отпустит... – Но у него превосходное обоняние, Катя, – размышляла жрица. – Он учует примеси в вине. Разве что… – она задумалась, поднесла палец к губам. – Если сделать ставку на его раздутое эго, подмаслить и отвлечь. – Нужно подгадать момент, – отвечала я. – Нужно, чтобы он опять был дико уставшим, чтобы это был дивный интимный момент, и чтобы сонливость не показалась подозрительной... И чтобы ты проверила, спит он или нет. Ты дружишь с медициной куда теснее, чем я. – Отлично, – саркастически заметила собеседница, но не отказала. – Астарион пьет и засыпает, я проверяю его сон и сижу у койки нашего «больного», а кто проводит тебя в подземелье? Вот на этот вопрос ответа у меня не было. Я отчего-то решила, что просто спущусь в канализацию и доберусь до уже знакомого мне люка... В прошлый-то раз мы дошли без особенных приключений. Может, и в этот раз мне повезет? Я прикусила губу, взглянув на Шэдоухарт в полной растерянности. Полуэльфка закатила глаза, понимая, что об этом я не позаботилась заранее. А ведь точно, в канализации живут дикие сгустки слизи, культисты, бандиты и всякая нечисть. А сколько там голодных крыс? Меня могут сожрать без защиты Астариона. На плечо мое упала тяжёлая горячая рука, и я невольно вздрогнула, скидывая ее с себя. Карлах улыбнулась, свежая рана украсила ее щеку. Тифлинг, очевидно, только вернулась с задания, и пришла к палатке Шэдоухарт за лечением. – Я тебя провожу, солдат, – хрипло заметила дьяволица, довольная после финальной встречи со старым «другом» – Горташем. – Простите, что подслушала ваш разговор. Катя рассказала мне ещё вчера вечером, – она обращалась к Шэдоухарт. – Вы целый день хранили от меня секрет? – Нет! Половину дня, – поправила я. Ну какое же это облегчение. Приятно было думать, что свобода совсем близко, что план, пусть и не слишком подробный, уже был набросан, переписан и исправлен. Я могла хотя бы попытаться спастись, это лучше, чем молча принять свою участь. Мы ещё постояли в сторонке, как три заговорщицы, и, только увидев вдалеке остальных сопартийцев, разбежались по углам. Ребята возвращались в лагерь после долгого дня, после борьбы с силами зла, и все мои спутники выглядели помятыми и уставшими. Огонёк потух в их глазах, кожу тут и там покрывали синяки и ссадины, и я хорошо понимала, что за помощью все они отправятся к Шэдоухарт. После отказа от клятв своей темной богине, она с головой погрузилась в изучение магии исцеления и восстановления. Ей удивительно шло... Помогать людям. Я снова тяжело вздохнула, кутаясь в красные одежды. Готовила я все чаще, это отвлекало от грустных мыслей, от страхов, переполнявших голову. Если план провалится, что со мной будет? И Карлах, и Шэдоухарт знали все подробности, они смогут подстраховать меня, если что-то пойдет не так, и все равно лучше действовать строго по намеченной схеме. Нужно дождаться Астариона, усыпить его бдительность, соблазнить и... Напоить вином! С сюрпризом. Вино для меня выкупила Карлах, пришлось продать пару украшений, так щедро подаренных моим высшим вампиром. Знал бы он, на какие цели пойдут эти деньги, не подарил бы мне ничего и никогда. «Он убьет тебя, ничего не получится», – подсказывало сознание. План казался слишком простым, слишком четким, что-то обязательно пойдет не так. Астарион может оказаться невосприимчив к зелью со своими новыми способностями, он может очнуться раньше, может учуять яд в своем вине и свернуть мне шею от злости. Все может быть. Все, что нарушит хрупкую гармонию следующих друг за другом событий, приведет к моей гибели. Узнав, что я снова пытаюсь улизнуть, Астарион вряд ли обрадуется. Он либо превратит меня в безмозглую игрушку ровно в ту же секунду, либо... Я невольно провела рукой по шее, прошлась пальцами по старому шраму от его клыков. Либо убьет меня. У меня уже имелся опыт умирания, и мне не понравилось. «А вдруг ты просто снова улетишь в другие миры?», – спросило сознание. Ну вряд ли мне так повезет дважды. Да и кто знает, куда меня может занести? Я ведь смотрела тысячи ужастиков, читала страшные книги, игры... Меня может закинуть в какой-нибудь Сайлент Хилл или Зомбиленд. Долго протянуть уж точно не получится, мой «дар предвидения» там никому не нужен. Нет, вся моя удача кончилась на попадании в мир свежепройденной игры... Если нелепую смерть на посвящении можно назвать удачей, конечно. Хуже пришлось только парню, что кинулся меня спасать, и нечаянно погиб сам, сраженным ударом того же электрического тока. Интересно, накажут ли кого-то за эту смертельно опасную халатность? Кого-то, кроме нас двоих, конечно же. – Ты сегодня выглядишь такой задумчивой, птенчик, – прошептал Астарион мне на ухо, он снова появился из ниоткуда и заставил меня подпрыгнуть на месте. – Что-то болит? – Ой, – я прикрыла рот, делая вид, что смущена его заботой. – Душа. За тебя, – улыбнулась я, и вышло кривовато. – Мило, – снисходительно улыбнулся эльф. – Тебе еще нужно поучиться льстить, милая. Повезло, что я – терпеливый хозяин. Пока что план мой не выглядел разрушенным: Астарион явно устал за день. Его ярко-красный камзол тут и там покрывали пятна, а безупречная обычно прическа потеряла былой лоск. Это означало, что вампир действительно утомился. С тех пор, как Астарион мог видеть собственное отражение, он любовался собой каждую свободную минуту. Он мог бы поправить прическу даже в самый разгар битвы, едва почувствовав, как локоны его путаются между собой. Астарион остановился рядом со мной, дежурившей у пыхтящего паром котла. С недавних пор у нас появилась каменная печь, но посуда не проходила в ее очаг, и готовить там можно было только хлеб и лепешки. Я надеялась, что наша пати приютит маленькую рыжую сиротку, и все обязанности по готовке падут на ее хрупкие плечи, но девочки нигде не было. Сегодня на ужин всем придется есть рагу из кролика... Или кошки, не знаю, что именно принесла Джахейра с рынка. – Как прошел твой день? – спросила я, точно мы были женаты целую вечность, и я встречаю супруга с работы в банке. – Быстро, милая, очень быстро, – Астарион опустился на бревно, служившее всем нам лавкой. – Мы занимались проблемами Верхнего города. Тебе стоит привыкнуть к этой части Врат. – Зачем? – Только там ты и будешь появляться. Во Вратах Балдура может быть небезопасно, если не знать, куда идти. Я постаралась не закатить глаза. Не то, чтобы я очень хотела выходить за пределы сытой и безопасной области, наполненной аристократами и богачами, нет. Но знать, что возможность свободно бродить по злачным частям города, у меня отобрали, было неприятно. Я ведь на самом-то деле не буду узницей этого мрачного старого замка, правда? Не буду, если сбегу сегодня же. Времени у меня осталось мало, все важные дела группа выполнила, и именно сегодня голова Горташа слетела с плеч. Ничто не остановит их от финального броска. Я тяжело вздохнула, не смогла сделать вид, что мне совсем все равно, и Астарион тихо засмеялся. – Не расстраивайся, в моем замке есть, чем заняться. Мы вместе придумаем, как меня порадовать. – А я думаю, что уже знаю, как, – осторожно улыбнулась я. – Так вот, чем ты занималась, пока меня нет, – тихо рассмеялся вампир. – Похвальное рвение к служению. Ты давно не рисуешь, – заметил он, и в голосе Астарион мелькнула былая забота. – Почему так, мой птенчик? – Настроения нет, – я поджала губы, не зная, правда ли это его беспокоит, или вопрос задан только чтобы разбавить тишину. – А ты знаешь какой-то интересный сюжет? – Мы с тобой, милая, – Астарион одним резким движением поднялся с места. – На троне, а вокруг горы золота, коленопреклонные слуги, бассейн, полный крови девственниц, – Астарион рисовал картину руками, махал ими в воздухе. – И ты должна быть голой, конечно же. – Я же замерзну. – Вампиры не чувствуют холода, – Астарион тихо рассмеялся. – Точно, да... Забыла. Мне совершенно не хочется думать о смерти и бессмертии, потому я гнала эти мысли прочь, совсем позабыла, что несёт за собой вечная жизнь в мертвом теле. Холод. Кто бы знал... Что в могиле будет холодно, а. Я прикусила губу, заставив себя изобразить перед Астарионом игривый настрой. Эльф поднялся, он теперь стоял рядом, и уголки его губ медленно приподнялись. Вампир по-птичьи наклонил голову на бок, и я снова поняла: он действительно очень устал. «У тебя будет только один шанс», – напомнила я самой себе. «Вперёд, вперёд, вперёд, за победой!». Натянув улыбку, я смущённо потупила взор, использовала все свое актерское мастерство. Карлах снова принесла мне зелье от Дэррит, но я сделала лишь пару глотков, слегка успокоилась перед долгожданной встречей. Астарион нетерпеливо положил ладонь на мою талию. – Что ты задумала? – спросил он игриво. – Пойдем, у меня есть сюрприз, – я потянула эльфа за собой. Он больше не боялся чужих взглядов, возможного осуждения, и я не пыталась укрыться. Астариону слишком нравилось вот так вышагивать в сторону моей палатки с явным намерением найти успокоение в руках друг друга. Уилл не успел вернуться с задания, а его палатка располагалась ближе всего к моей. Никаких дополнительный слушателей не будет, можно не сдерживаться. Я провела Астариона в шатер, зашла спиной вперёд, обеими руками сжимая его запястье. Улыбка моего гостя сделалась ещё шире, едва он взглянул внутрь. Я постаралась угодить. Огромный старый стул, который я вынесла все из того же поместья, ждал эльфа в центре шатра, рядом стоял маленький низкий столик с вином... Я залила зелье не в бокал, а в бутылку, понадеялась, что так вкус отравы сделается менее очевидным. «Это должна быть первая бутылка, Катя», – сказала мне Карлах, помогая устроить побег. «Если ты вольешь зелье во вторую, Астарион скорее почувствует подвох, распробует в сравнении». Но если он захочет добавки? После первой... Да, впрочем, дело ведь уже будет сделано, есть шанс, что эльф просто уснет. Я налила бокал и для себя, и в моем напитке не было никаких добавок. Даже зелья храбрости. Я все ещё не знала, можно ли мешать его с алкоголем. Вдруг это работает как антидепрессанты? Широко улыбнувшись, я указала Астариону в сторону «трона». – Интересную игру ты придумала, мышка. Что мы будем делать? – Я сделаю тебе массаж, – чувствуя, как краснеют щеки, рассказала я. – И ты отдохнешь после долгого дня. Астарион вскинул бровь, и я чётко поняла: эльфа удивила моя прыть. Он помнил меня весьма скромной, неискушенной в любовном искусстве девчонкой, что так боялась темноты. Полагаю, путешествие меня изменило. Так ведь и должно было быть? В этом мире нет места слабости, и если уж ты родился без способностей к магии и борьбе, придется научиться использовать хитрость. Я прикусила губу, отводя взгляд. То ли актриса из меня вышла неплохая, то ли Астарион устал сильнее, чем я предполагала. Он лишь мягко улыбнулся, смотря мне в глаза, и медленно прошел вперёд. Эльф опустился на трон так грациозно, что я на секунду подумала, будто нахожусь в театре, смотрю балетное представление. Сердце забилось быстрее, но вампир должен принять это за возбуждение. – Для меня прежде не делали таких сюрпризов, – рассказал он, лениво подбирая со столика бокал, полный вина. – Но Касадор очень любил, когда кто-то из нас массирует ему ноги. Ноги? Блин... Я надеялась массировать спину, размять ему плечи, стоя позади, ну почесать голову. Ноги. Я невольно опустила взгляд ниже и почувствовала неприятное шевеление внизу своего живота. Это казалось... Унизительным? Да, весьма точное слово. Одно дело – массажировать ноги по собственному желанию, и совсем другое – по указке. Да и в целом мысль о таком казалась мне чуждой, даже более чуждой, чем оральный секс. Астарион ведь не моя беременная жена, чтобы я переживала за его стопы. А может я просто ханжа? Я попыталась не встречаться взглядом с Астарионом, но боковым зрением увидела, как он подозвал меня к себе. Я не могла игнорировать, не могла остаться в стороне, понимая, что эльф поднес ко рту край бокала. Увидев, как губами он припадает к золотому краю, я опустилась на колени. Астарион не отводил от меня глаз, и я медленно поползла вперёд, не разрывая зрительного контакта. Вампир смотрел на меня поверх бокала, и было в его взгляде что-то хищное, удовольствие можно было почувствовать на вкус, тот оседал на губах вместе с втягиваемым воздухом. Странное чувство снова шевельнулось внизу моего живота, потянуло за туго завязанный узел, и я поняла: это возбуждение. Лёгкое, едва заметное, но оно все же заняло мое голову. Этот мир меня окончательно испортил. Астарион не успел заподозрить неладное, его слишком заняло зрелище. Я медленно расстегнула застёжки на мантии и осталась голой перед своим вампиром. – Ещё вина? – спросила я тихо. Вместо ответа Астарион лишь поставил бокал на столик. С колен вставать не пришлось, я смогла лишь немного приподняться и наливать бокал своему гостю, подать его, все так же смотря в глаза. Сердце билось быстро-быстро, и Астарион ладонью указал в сторону своих ботинок. Тоненькие шнурки никак не хотели развязываться, ведь я украдкой следила, как Астарион пьет свой второй бокал. Нужно быть точно уверенной в том, что эльф его выпьет. Я снимала ботинки быстро, изображая сладострастное нетерпение. Хорошо хоть, что вампиры не потеют, и мне не приходится иметь дело с грязным вонючим телом. Астарион довольно хмыкнул, когда я отставила его ботинки в сторону. Давай, давай, не отвлекайся лучше... Пей! – Можешь начинать, – милостиво позволил он. – Удели большое внимание внутренней стороне ступни. Я так устал бродить по старым храмам, сама понимаешь. Астарион театрально вздохнул, изобразил невыносимую телесную муку. Я молча улыбнулась, представляя, как отрываю ему пальцы один за другим. Радовало одно – он пил, продолжал пить отравленное вино, пошел уже третий бокал. И я точно знала, что его хватит... Зелье увеличило количество вина, и одна бутылка превратилась в четыре с половиной бокала. Ну примерно, конечно. Не знаю, как долго ему придется их пить. Ещё хуже – не знаю, как быстро сработает зелье, да и сработает ли вообще. Вдруг договор с дьяволом дарует ему и иммунитет к отравлению? В этом мире возможно все, что только можно вообразить. Хорошо, что в моей родной вселенной магии не существует совсем. Страшно представить, что могло бы случиться. Люди бы придумали миллион способов уничтожить все живое. Я осторожно провела ладонью по внутренней стороне его стопы. Уж не знаю, помогла в этом вечная жизнь или какой-то особый уход, но кожа Астариона даже там была мягкой и нежной. Никаких сухих пяток и мозолей, ни красноты, ни шелушений. Эльф выпил свой третий бокал, едва я добралась до его пальцев. У меня не было ни массажного масла, ни крема, потому выходило весьма неуклюже. Астариону, похоже, нравился сам процесс, а не результат моего труда. Он хотел смотреть, как я ему подчиняюсь, вот и все, как подавляю в себе желание отказать, как бездумно соглашаюсь на любое предложение своего господина. Я прикусила губу, стараясь не думать об этом. Если все сложится, больше унижаться не придется. – Я что-то... Я что-то так устал, милая. Скорее бы разделаться с этими делами, – я подняла голову и увидела, что Астарион часто моргает, трёт глаза тонкими бедными пальцами. – И украсть тебя для меня одного. – Ага, – шепнула я, пытаясь подавить улыбку. – Отдохни немного. Не остался незамеченным и стояк, который можно было разглядеть под плотной тканью его брюк. Вампир, очевидно, планировал иное продолжение «банкета», и не собирался расслабляться так сильно. Не то, чтобы я очень хотела, но... Почему-то расстроилась, понимая, что эльф засыпает. Он не допил, не успел, и какая-то часть зелья все же осталась в бутылке. Я продолжала поглаживать его ноги, думая, действительно ли все получилось. «Как-то это слишком легко», – шептало подсознание. «Должен быть какой-то подвох". Я прикусила губу, продолжала смотреть на неподвижные веки вампира: Астарион уснул, и не должен был очнуться как минимум до утра. Пора звать Шэдоухарт для проверки, собирать свой рюкзак и сваливать, пока есть такая возможность.