When Does a Man Become a Monster?

Я долго сидела в своей палатке, долго не могла уснуть. Пряталась, если говорить откровенно. Предчувствие худшего не оставляло. Астарион выглядел удивительно довольным, и это не могло не пугать. В нынешней своей роли, в роли могущественного вампира, он радовался лишь стремительному возвышению над кем-то. Очевидно, мне придется хоть немного, но пострадать от его рук в самое ближайшее время. Астарион бросил меня мариноваться в этом ужасе, он готовил для себя идеальный десерт. Мне все казалось, что бежать некуда, и мне не спрятаться от своей судьбы... Но точно ли я хочу испытывать этот страх целую вечность? Когда сумерки загустели, я зажгла свечу, поставила ее на импровизированный столик и уселась рядом на подушку. Альбом лежал там же, но рисовать мне не хотелось. Я знала, к чему толкнет вдохновение: родительский дом. Я начну рисовать милые сердцу нарциссы под окном, собачью будку, покосившийся забор, который папа все не мог поправить. Я нарисую окошко своей комнаты с его кружевными белыми занавесками и пророщенными семечками авокадо на подоконнике. Авокадо мне перепадало редко, и косточка всегда в итоге становилась ростком. Такое диво дивное нельзя ведь просто бросить в компостную кучу. Интересно, здесь можно будет выращивать какие-то растения? Я попыталась представить себе дивную оранжерею, которую смогу завести в огромном Касадоровом дворце. Я могла бы таскать туда цветы и деревья со всего света, чудить в свое удовольствие... Ну чем не выход из бедственного положения рабыни? Я все пыталась уверить себя в том, что жизнь с Астарионом может быть и приятной, если правильно выстроить порядок общения. Карандаш сам скользнул в руки, и, несмотря на сопротивление, я все же открыла альбом. Руки скользили по бумаге, выводя изображение. Скетч, оранжерея с двух сторон, а в ней диковинные цветы и плодовые деревья, в ней жизнь, скрытая за прозрачным стеклом. Деньги позволят мне быть и художницей, и садоводом, и госпожой... И питомцем. Мысль эта заставила карандашик остановиться, замереть, оставив жирную точку на бумаге. Точка находилась как раз на одном из стекол, точно дырка от пули. В этом мире их нет, и никто не увидит сходства. Я прикусила губу. Ну Астарион ведь не обижал меня до этого момента. Сильно... Просто поддразнивал, будучи настоящим козлом. «И это его ещё связывали чужие взгляды, Астарион сдерживался. Что будет, если ему развязать руки и подарить полную власть над собой?», – спрашивало меня сознание. Ну он ведь не психопат какой-то! Пока что не психопат. А когда он им станет, я ведь тоже могу сойти с ума к тому времени. – Миленько, – его голос раздался ровно возле моего уха, и я вскрикнула, подскочила со стула от неожиданности. Астарион словно материализовался из пустоты, возник в палатке из мельчайших крупиц пыли. Он неприятно рассмеялся, услышав мой испуганный крик. Должно быть, такой реакции вампир и добивался. Ему нужно было меня напугать. Я обиженно прикусила губу, желая подняться с места, но тяжёлая рука эльфа опустилась на мое плечо и не позволила изменить позу. Меня снова флэшбекнуло в самое начало нашего путешествия, когда Астарион ещё оставался под влиянием Касадора и вел себя по-козлиному. Я прочистила горло, понимая, что Астарион смотрит на мой рисунок из-за моего плеча. Сказать ему, что подкрадываться вообще-то невежливо? – Ты хочешь заниматься садоводством? – спросил он с издёвкой в голосе. – Милая, цветы так недолговечны. Люди живут всего миг, а растения – и того меньше, – скучающе произнес он. – У моей мамы был свой садик, – ответила я осторожно. – Отлично. Я не хочу поддерживать это твое начинание, – он цокнул языком. – Но если ты не передумаешь и очень хорошо попросишь, кто знает, – мужчина пожал плечами. – Возможно, я и соглашусь. – Очень хорошо попрошу? – Ты научишься всем этим женским хитростям, милая, я уверен, – Астарион игриво коснулся пальцем моего носа. – Ты ведь совсем не глупа, совсем... Его голос сделался другим, задумчивым и тягучим, будто диалог шел вовсе не со мной, а с кем-то третьим, невидимым существом. Может Астарион теперь говорил лишь с внутренними демонами? Обсуждал план по захвату Врат Балдура. Пальцы его мягко сжались на моем плече, и я замерла, на секунду забыла, как дышать. Тревога сковала мышцы, и задумчивый взгляд вампира подкидывал дров в этот костер. Мне очень хотелось убежать в другой конец лагеря, но я знала, что и там он меня найдет. Пытаться скрыть волнение – бесполезно, он ведь слышит, как стучит мое сердце. – А как ты зашёл сюда так бесшумно? – спросила я, собрав волю в кулак. – Я превратился в летучую мышь, – хвастливо заметил вампир, и в голосе его на секунду появился тот Астарион, что целовал меня всего неделю назад: чуть надменный, но все еще очень милый. – Удивительно, правда? Уверен, в будущем я изучу свои новые способности ещё лучше, пойму, на что способен на самом деле... Жаль, что у меня нет текста договора для ознакомления. – Как здорово, что ты учишься новому, – неловко поддержала я. – И ты, питомец, – промурлыкал эльф, снова наклонившись к моему уху. – И я... Что я? – голос отчего-то дрогнул. – Я хочу узнать, на что же ты способна, милая, – шепнул эльф. – Когда просишь прощения. В голосе его прозвучали знакомые нотки: это похоть. Я поняла, на что именно намекал мне вампир. Щеки тут же вспыхнули румянцем, и я наконец повернулась лицом к говорившему. Он улыбался, откровенно потешаясь над моей реакцией. Каких извинений он от меня ждёт? Сначала я действительно сожалела о том, что собиралась предать его так некрасиво, сбежать, оставив от себя лишь воспоминание... Но чем больше Астарион издевался надо мной, тем меньше мне хотелось с ним оставаться. Эльф поднялся, выпрямился во весь свой рост и теперь возвышался надо мной ещё больше. Я же осталась сидеть на подушечке, как хорошая собачонка. Рука его скользнула к поясу на тонких пижамных брюках, и я на мгновение отвернулась. Астарион заставил меня повернуться обратно, положив ладонь на мою щеку. Он не собирался шутить и заигрывать со мной. За этой игрой стояло нечто темное, развлечение, что было мне недоступно. Сердце пропустило удар, и я попыталась вложить в свой голос все актерское мастерство, выглядеть максимально жалко. Пусть снова уступит, пожалеет меня и погладит по голове, как запачканного грязью котенка. Астарион ведь любит котят? – Я... – залепетала я осторожно. – Я сейчас не в том настроении, чтобы делать что-то такое… – Твое настроение не имеет никакого значения, милая, – рука осталась на моей щеке, продолжила направлять мой взгляд к его расстёгнутой теперь ширинке. – Главное, чтобы я остался доволен. Я сглотнула слюну, скопившуюся под языком, и жест получился неоднозначным. Астарион мог подумать, что вид его члена мгновенно вызвал во мне желание... Но после произошедшего вчера либидо мое не оправится ещё пару дней. Мурашки прошлись по шее, добрались до затылка и заставили меня зябко поежиться. Самое худшее – уловка не сработала, в этот раз моя мольба осталась без ответа. Астарион улыбнулся, подавшись вперёд, и головка его члена упёрлась мне в щеку. Звук, созданный касанием кожи к коже, показался мне особенно пошлым. Плоть вампира была все ещё непривычно теплой. – Я никогда такого не делала, – призналась я, словно надеясь, что это остановит вампира. – Да, птичка, я осведомлен. Я не жду от тебя чудес... В первый раз, – рассмеялся Астарион. – Мастерство обязательно придет с опытом, и через сотню лет ты научишься меня ублажать. Может, – он наигранно наклонил голову в задумчивости. – Мы будем проводить занятия по несколько часов кряду, пока ты в состоянии держать открытым рот. – Мне... Мне не хочется, – пробубнила я, когда член упёрся в щеку с особым усилием. – А мне все равно, питомец, – произнес Астарион особенно холодно. – Тебе придется, если ты ждёшь моего прощения. Черт. Я снова прикусила губу, опустив взгляд к полу. Мне и правда нужно было его прощение... Если не ради бессмертия и замка, то хотя бы для того, чтобы не превратиться в гордый нахальный труп. Астариону не составит труда сломать мне шею, и никто из группы не сможет его за это наказать. Никто. Он теперь неуязвим, почти как Старший Мозг. Да и оральный секс, наверное, однажды должен был появиться в моей жизни. В моём мире, мире, что переполнен порнухой разных сортов, мужчины уверены в том, что женщины просто обожают сосать им члены. Может, в этой вселенной та же проблема, и она просто настолько интернациональна? – Больно не будет, – увидев сомнение в моем взгляде, произнес вампир. – Расслабься, птичка. Я тяжело вздохнула, когда кончик его члена прошёлся по моим губам. Меня удивила реакция, как быстро Астарион возбудился до эрекции, пробравшись в мою палатку. Планировал это всю ночь? Небось смаковал каждую деталь, лёжа в своем спальнике... И это после всего, что я пережила на его глазах? Меня затошнило от этих мыслей. Астарион ждал, а я колебалась, смотря в его красные глаза снизу вверх. Я не отвергала саму возможность, но хотелось бы... Хотелось бы, чтобы желание попробовать такой вид секса посетило меня само. – Просто открой ротик, я сделаю все сам, – он погладил меня по щеке, пальцем оттягивая самый край нижней губы. – Я расскажу тебе, как мне нравится. Пришлось поддаться. Я нехотя, но все же приоткрыла губы, и головка его члена скользнула внутрь. Хватило одного взгляда этих карминово-красных глаз, чтобы я разжала зубы и позволила эльфу войти чуть глубже. Никаких посторонних вкусов я не ощутила, но само присутствие... Казалось странным. Хотелось закрыть рот, а его эрегированная плоть не позволяла это сделать, щекотала язык. Вампир задвигался во мне, и пришлось прижать язык ниже, упереть в зубы. Я попыталась закрыть глаза, но эльф тут же сжал ладонь на мой щеке. – Нет, птичка, смотри на меня, – прошептал он, продолжая направлять член все ближе и ближе к моей глотке. Иногда с губ его срывалась похвала, тихое довольное мычание. Я сама не заметила, как кивнула, чувствуя, как слезы подкатывают к глазам. До чего унизительно. Головка погрузилась глубже, и я закашлялась, но Астарион не вынул из меня свой член, только замер на мгновение. Он словно дал мне передышку, краткий отдых, чтобы набраться сил, но тут же двинулся снова. Тонкая струйка слюны стекла по стволу его члена, когда Астарион вышел, за волосы оттянул мою голову назад. Он улыбнулся, смотрел в мое растерянное лицо и наслаждался каждой секундой происходящего. Я понимала, что если бы минет этот был сделан добровольно, эльф не получил бы такого удовольствия. – А сейчас постарайся расслабиться, мой птенчик. И набери побольше воздуха, тебе нужно высунуть язык далеко-далеко, – голос его приобрел интонацию, которую используют для поучения детей. Я подчинилась, стараясь думать о чем угодно, но не о происходящем. Я представила себе безмятежную темноту, отсутствие предметов, и посреди огромного ничего – свеча. Когда Астарион попытался вогнать в меня свой член до самого конца, я закашлялась сильнее, опасаясь потерять свой обед. Тошнота накрывала, но я старалась сдержаться. Поняв, что войти в мою глотку у него не получится, эльф недовольно цокнул языком. Он двигался быстрее, и слюни текли по стволу его члена, по моему подбородку, размазывались по щекам. Я смогла закрыть глаза и выиграть для себя немного приватности. Астарион сдавленно зарычал, притягивая мою голову ближе. Я не смогла сдержать слез, и те полились по щекам, едва я почувствовала, что вампира накрывает оргазм. Ему нравится такое, да? Вставлять мне без согласия, заставлять делать что-то противное, гадкое… Жаль, что в Фаэруне нет психологов, мне бы пригодился один. Он не сразу вышел, и я поняла, что эльф ждёт, когда вся горьковая сперма окажется у меня в животе. А могу ли... Могу ли я забеременеть от него? Теперь, когда Астарион завершил ритуал? Он ведь и правда не видел текст договора, не знает, насколько «живым» он мог стать. – В следующий раз получится лучше, я уверен, – я увидела, как Астарион брезгливо вытирает член от моей слюны. – Над техникой нужно поработать, в каждом движении чувствуется, что ты – новичок. «Да уж, ты-то хуесос поопытнее», – злорадно подумалось мне. И все же... Мысль злая, даже несмотря на произошедшее. Астарион занимался проституцией не по своей воле, Касадор заставлял его… А теперь вампир заставляет меня. Порочный круг насилия не разорвать, правда? Я вытерла слезы тыльной стороной ладони, а вампир точно не заметил моего отчаяния. Как далеко он зайдет завтра? Послезавтра? Через десяток лет? Я подавила очередной рвотный позыв, и эльф опустился на корточки рядом со мной, погладил меня по подбородку так, словно ничего не случилось. Он стер слюни с моей щеки. – После попытки побега я понял, что должен сделать. Тебе придется привыкнуть к новой реальности, птичка, – голос его снова стал холодным. – Придется привыкнуть жить моими, – он особенно выделил это слово. – Желаниями. – Хорошо, – хрипло ответила я, понимая что спорить бесполезно. Да и сил на это не было. Астарион поцеловал меня в губы, поцеловал со всей нежностью, на какую только был способен, и мне снова захотелось плакать. От него оставалось все меньше и меньше, это тело захватывал Касадор. Нет... Нет, оставаться здесь нельзя. Помню, что ведьма говорила что-то про другие миры, что Хальсин рассказывал о временных цепях и тому подобном... Я не слишком-то умна, чтобы разобраться во всем. Астарион принялся рассказывать что-то о предстоящей жизни, и я смотрела в пол, не зная, что конкретно мне делать. Нужно бы убежать, но как? Да и есть ли у меня время? – Я обращу тебя после победы над Мозгом, – словно прочитав мои мысли, произнес вампир. – Больше ведь некуда спешить, – теперь он гладил мои волосы, рассматривая нарисованную оранжерею. – А объясняться с нашими спутниками... Ниже моего достоинства. Проведём обряд в тишине и комфорте. Мой тебе подарок. У хорошего садовника вырастают самые прекрасные цветы, – мечтательно заявил он. – И я обещаю вложить в твое воспитание всю душу. – Спасибо, – бесцветно ответила я. Астарион не заметил подвоха, он думал о чем-то другом, говорил не со мной, а с собственным отражением. Я закусила губу, чувствуя на себе его руки. Объятья не приносили тепла, даже если тело его было горячим.