Я фанат твоего тела

      Намджун широко зевает, почти до хруста в челюсти, и трет заспанные глаза, которые все еще слипаются и так и норовят закрыться на совсем – все же день был тяжелый и подъем в два часа ночи из-за дикой жажды организм совсем не оценил. Джун тянется за стаканом и бутылкой воды комнатной температуры (лучше поберечь горло), чтобы наконец освежиться и вновь пойти спать, когда неожиданно дергается и замирает в непонимании. Он чувствует на своей спине чьи-то теплые руки и по спине бегут колкие мурашки из-за легкого испуга. До Намджуна долетает легкий запах крема с ароматом персика и он узнает Сокджина, расслабленно выдыхая.       – Напугал. Тоже хочешь пить, хен? – его голос хрипит со сна, а полутьма кухни скрывает в себе почти все помещение. – Я налью тебе воды, – тянется в шкаф за вторым стаканом, когда чувствует горячий влажный поцелуй на своей левой лопатке. Намджун думает, что ему показалось, и просто опускает стакан на стол, но поцелуй ощущается снова. На этот раз на позвоночнике. – Хен? – замирает, напряженный, и сводит брови к переносице – может ему показалось спросонья?       – Не могу больше, – едва слышно лепечет Джин и его руки с нажимом проходятся по крепкой спине и выпирающим ребрам, ощупывая теплую кожу. – Я фанат твоего тела, – утыкается лбом куда-то в чужой затылок и сдавленно выдыхает, рвано цепляя ртом воздух.       Джун замирает с бутылкой в руках и широко открытыми глазами, смотрящими в тьму перед собой:       – Что? – чувствует как его несильно кусают в плечо, отчего по спине вновь бегут мурашки. Но на этот раз уже не от испуга, а от чего-то другого, чему он не может дать название.       – Я фанат твоего тела, – повторяет Сокджин, шепча куда-то за ухо и опаляя то теплым дыханием. – Не могу больше сдерживаться, – щипает за поясницу, а в следующее мгновение его губы оказываются буквально везде: на плечах, задней стороне шеи, лопатках и ребрах. Он ласкает каждый миллиметр спины, выцеловывая гладкую кожу и поглаживая кончиками пальцев бока и поясницу, ведет ладонями сверху-вниз и обратно, ощупывая.       Намджун замирает, пораженный, и не может даже шелохнуться, боясь сделать что-то неправильно. «Что ты боишься сделать неправильно, а, Джун? – ехидно шипит внутренний голос и Ким невольно дергается, после чего Джин кладет руки ему на талию, удерживая на месте. – Боишься расстроить хена сопротивлением? Или боишься, что может стать хуже?»       Намджун хмурится, понимая, что происходящее неправильно, а потом уже открывает рот, собираясь остановить старшего, но вместо слов из его рта вылетает судорожный вздох – по его шее размашисто проходится влажный язык, оставляя на коже влажную полосу, которая тут же мерзнет.       – Хен, – Джун не узнает свой севший голос и прокашливается, пока по всему телу бежит колючий ток, проникающий в каждый уголочек тела.       – Тс, – шепчет куда-то в ухо и его язык спускается ниже, очерчивая верх лопаток. – Еще немного.       Намджун не знает чем думает, чем руководствуется, но позволяет Сокджину абсолютно все, что тот хочет, и просто стоит в полутьме кухни, неожиданно осознавая, что наслаждается чужими вниманием и касаниями. Бутылка с водой в его руках иногда похрустывает, когда Джун особенно крепко сжимает ее от переизбытка накатывающих волнами непривычных и незнакомых ранее чувств. Он одновременно и напряжен, и расслаблен, но все равно прикрывает глаза и закусывает нижнюю губы, пытаясь выровнять сбитое дыхание.