Танец судьбы на осколках моей любви

      Лондон, декабрь 1987 года.       Я стояла на кухне нашего с Амритом дома и резала овощи для супа. Когда-то Лима шутила, что мне нужно выйти замуж за Дубея, чтобы не заниматься готовкой. Я по-прежнему не очень любила возиться у плиты, но еду для детей я всегда старалась готовить сама. Отложив нож в сторону, я оперлась на столешницу и задумалась.       Удивительная штука — судьба. Она способна дарить подарки даже в самые темные и тяжелые для нас времена, когда кажется, что все самое лучшее уже позади, и ничего хорошего быть не может. Как бы не было нам сложно и трудно, надежда на счастье всегда рядом. Главное — не отталкивать любящих тебя людей и разрешить себе быть счастливой. Разрешить. Себе. БЫТЬ. Счастливой.              И я стала счастливой. После отношений с идеальным божественным мужчиной, казалось, что никто не способен и не достоин его заменить. Но любовь, внимание, забота и упорство махараджа сотворили чудо в опустошенной трагедией душе.       Из раза в раз все эти годы Амрит доказывал, что только я имею для него значение, только меня он хочет видеть рядом с собой на своем жизненном пути. Там, где другие давно бы отступились и пошли другими дорогами, Амрит продолжал идти вперед и завоёвывать мою любовь и расположение. Целенаправленно, настойчиво, уверенно…       Махарадж заново научил меня быть собой, быть живой, быть счастливой, заполнив пустоту внутри меня.       Боги привели в мою жизнь Амрита и заставили принять его любовь и полюбить в ответ. Это принуждение — самый правильный и верный шаг с их стороны. Пусть они сделали это самым жестоким образом для меня — через страх безвозвратной потери, но я им была благодарна.       В своих отношениях мы прошли длинный и трудный путь. НАШ путь.       Амрит зашел на кухню, вырывая меня из плена философских размышлений. Он обнял меня сзади и положил подбородок мне на плечо.       — Как ты себя чувствуешь? Не тошнит? — негромко обеспокоенно спросил муж.       Его руки спустились к моему животу и осторожными движениями поглаживали его.       — Это может быть просто задержка…       — Я чувствую, что ты беременна… Еще в храме почувствовал.       — Прямо во время майтхуны? — я громко хмыкнула и засмеялась. — Не ври и не придумывай…       Мы недавно вернулись из Калькутты, где во время пребывания провели служение в Калигхате. После свадьбы мы жили на две страны — махарадж продолжал вести и развивать бизнес в Англии. Все лето наша семья проводила в Лондоне, спасаясь от калькуттской невыносимой жары, а с началом сезона дождей мы отправлялись в Индию.       Но встречать Рождество в Лондоне стало нашей маленькой семейной традицией. Каждый год мы приезжали в Англию на три недели, чтобы окунуться в волшебную атмосферу рождественских праздников — наряженные ели, витрины магазинов и лавок, тематические ярмарки, подарки… Мы служили и поклонялись другим богам, но я любила этот праздник всей душой еще с детства за ощущение чуда и волшебства. Как доказательство праведности моей веры я узнала, что беременна дочерью, именно в канун Рождества.       Мне не хотелось лишать детей этого особенного чувства — ожидать, что же тебе подарит Санта в этом году. Конечно, при условии, что ты хорошо себя вел весь год. И хотя Амол был еще совсем мал в свои четырнадцать месяцев от роду, чтобы ощутить прелести празднования Рождества, трёхлетняя Амрита уже во всю наслаждалась возможностью получить подарок от доброго седовласого бородатого дедушки в красном костюме.       Еще мы приезжали за зимними впечатлениями. Снег, коньки, лыжи и санки радовали детей больше всего. Такого восторга и веселья, как зимой в Англии, в Индии не было — там были другие праздники и другие развлечения: праздник огней Дивали, праздник красок Холи.       — Вечно ты мне не доверяешь… — Амрит развернул меня к себе, обнял за талию и плотно прижался бедрами. — Вечно споришь…       — Я не спорю, я просто мыслю здраво. Как ты мог почувствовать?       Наши отношения с Амритом бывают разными. Кровь рода Басу берет свое, и я могу легко возразить на любое высказывание потомка Дубеев. Наши постоянные перепалки и споры — маленькие и не очень, шуточные и не совсем — стали нормой. Но они никогда не заходили дальше мелких ссор и всегда заканчивались одним — бурным сексом.       Наши отношения были замешаны на безумном коктейле из страсти, секса и любви. Я не знаю, это влияние кровной связи или просто огромная любовь. Скорее всего, все вместе. Но боги, как же я счастлива, находясь рядом с ним…       — Моя махарани забыла, что ее муж брахман?       Его довольная улыбка и жадно рассматривающие меня глаза. Этот взгляд — нежный и игривый… За эти четыре года ничего не изменилось.       — Дубей, брахман не значит всезнающий. Есть вещи, которые точно тебе не подвластны.       Амрит склонился ко мне и прошептал:       — Если я окажусь прав, ты будешь целовать меня каждый час в течение месяца.       Амрит требует, чтобы я была рядом с ним постоянно, в каждый момент его жизни. Мне кажется, так он наверстывает все то время, когда я находилась на расстоянии вытянутой руки, но он не мог прикоснуться ко мне. Я должна быть рядом. Всегда. Так хочет мой махарадж, и я повинуюсь. С трепетом и большой любовью.       — Могу начать уже сейчас. — Я поднялась на носочки и с вызовом поцеловала его в губы. — Ты все равно ошибаешься.       Мы можем спорить, ругаться, громко выяснять отношения, но мы точно не можем долго находиться порознь. По правде говоря, мы вообще не можем друг без друга. Даже несколько часов, проведенных не вместе, кажутся нам вечностью. Потому что я и он — мы как одно целое, очень разные во всем, но одинаковые в одном — в наших взаимных чувствах и безумной любви.       — Напомнить тебе, что о твоих предыдущих беременностях я узнавал раньше тебя? — он улыбнулся и в ответ поцеловал меня. — Что на это скажешь, госпожа Басу?       Госпожа Басу… Он всегда меня так называл, несмотря на то, что моя фамилия была Кхан. По его просьбе я сменила фамилию перед замужеством и официально стала Амалой Басу, приняв полномочия своего древнего рода и передав фамилию своей старшей дочери Амрите.       — Да, это правда. Но ты ведь все равно можешь ошибаться… — В этот раз мой поцелуй был глубокий, более страстный.       — Что ты делаешь? Мне пора уходить, я опоздаю… — выдохнул Амрит, с нажимом гладя меня по спине.       — А разве я тебя держу? — невозмутимо возразила. — Можешь идти. — Провела рукой по шее и вороту белоснежной рубашки, прикусив нижнюю губу.       — Играешь со мной… Постоянно играешь… Знаешь, что я не смогу устоять.       На кухню вбежала Амрита, громко оглашая свой приход:       — Папацка, смотри, сто я налисовала!       Она привыкла, что ее родители постоянно обнимаются, поэтому просто подошла к нам и протянула мужу большой альбомный лист со своими детскими художествами.       — Ну, показывай, — вздохнул он и улыбнулся, не хотя отпуская меня из своих объятий и взяв ее рисунок. — Что у нас здесь? Так… Это я, это мама, это Амол, а это, наверное, наша маленькая махарани, да?       Амрит присел рядом с ней и водил пальцем по смешным закорючкам и кружкам на листе, с восторгом поглядывая на свое драгоценное счастье — маленькую зеленоглазую красотку с черными кучеряшками.       «Наша маленькая махарани» или «моя маленькая махарани» — так муж называл нашу дочь, по имени — только в исключительных случаях. Его любовь к Амрите была каких-то невероятных масштабов. Для нее у мужа не существовало слова «нет». Мы часто ругаемся из-за этого — он избаловал ребенка своим вниманием и подарками, разрешая ей абсолютно все.       Амрита появилась ровно через девять месяцев после нашей первой майтхуны в храме в Лондоне. На каждый день рождения нашей дочери Амрит дарит подарки не только ей, но и мне. Со вкусом, красивые и очень дорогие. И всегда они сопровождаются запиской с одной и той же фразой: «Спасибо, что я отец твоей дочери. А.»       Помню, как на следующий день после рождения Амриты он пришел ко мне в палату с безумно дорогим ожерельем с запиской внутри. Прочитав ее, я улыбнулась, а по щекам скатились горячие капли. Амрит обнял меня, крепко прижав к себе, и повторил эти слова. Это был единственный раз, когда я видела слезы на его глазах.       — Я оцень халасо лисую, плавда, папоцка?              — Да! Конечно! — уверенно и ободряюще ответил он, чмокнув дочь в щеку.       — А мы сегодня поедем за подалками на Лождество?       — Обязательно! Как же без подарков на Рождество?       — Нузно купить подалки дяде Килану.              Киран обожал племянников и всячески баловал их. Встречу с ним Амрита ждала с особой радостью — веселье, смех и радость были обеспечены, ведь дядя дурачился и играл с ней, будто сам был 10-летним мальчиком.       За эти годы Киран стал совсем взрослым и самостоятельным. Сейчас он серьезно занимался баскетболом, выступал за университетскую команду и делал огромные успехи — ему пророчат большое будущее в спорте. Но я настаиваю, чтобы учебу он не забрасывал, ведь диплом будет неплохим подспорьем в поиске работы после окончания спортивной карьеры.       — А естё Лоли и Лайту, — добавила деловито дочь, немного подумав.       Я хмыкнула и не смогла сдержать улыбки, многозначительно и хитро взглянув на махараджа. Похоже, наш дом был под угрозой.       Лоли и Лайт, точнее, Рори и Райт, — сыновья Лайтвудов. Лима и Киллиан стали отличными заботливыми и любящими родителями. Близнецы родились в период между Рождеством и Новым годом и были внешне очень похожи на Киллиана, позаимствовав от мамы лишь цвет волос. Каждое наше общение с Лимой не обходилось без перечисления, что такого в очередной раз натворили близнецы, а иногда в этих проделках был задействован и сам подполковник Лайтвуд.       Амрита любила встречаться с Рори и Райтом. Это была озорная веселая компания, доставлявшая своими выходками много забот. А если к ним присоединялся еще и Киран, то все вместе они превращались в настоящую банду, способную разнести весь дом в щепки.       — Да, еще надо не забыть купить подарок миссис Линнинг, — уже серьезно сказал Амрит.              — Любишь старых женщин? — пошутила я.       — Нет, люблю быть благодарным, — он поднялся и поцеловал меня.       Миссис Линнинг была очень рада услышать новость о нашей с махараджем свадьбе. «Наконец-то, Амала, наконец-то! — воодушевленно сказала тогда она, одобрительно положив руку мне на плечо. — Я уверена, что вы не пожалеете о своем выборе».       Я рассказала махараджу о том, какую незримую, но весомую поддержку оказывала ему эта милая добрая женщина, постоянно нахваливая его. Узнав это, Амрит пригласил ее посетить нашу свадьбу в Индии, пообещав оплатить все расходы. Но миссис Линнинг отказалась, сославшись на плохое здоровье. Зная ее, я понимала, что она просто не хотела создавать нам лишних хлопот.       Она все так же приносила печенье и сладости в наш магазин, но уже для наших детей. Женщина радовалась их появлению, словно это были ее родные внуки или правнуки. Махарадж очень уважал миссис Линнинг и относился к ней с теплотой. Не считая Лайтвудов и их детей, она была единственной англичанкой, к которой Амрит так хорошо относился.       …Мы всей семьей гуляли по галерее Харольдс, присматривая подарки. Амрит шел чуть впереди, что-то рассказывая и показывая сыну, удобно расположившемуся у него на руках. Амол с интересом вращал головой, рассматривая все вокруг, а я держала Амриту за руку, чтобы эта непоседа никуда не сбежала и не потерялась.       — Амала! Амала! — услышала я свое имя, произносимое незнакомым женским голосом откуда-то сбоку.       Я оглянулась и увидела безупречно красивое лицо яркой блондинки с такой же безупречной укладкой. Чуть нахмурилась, пытаясь вспомнить, откуда я ее знаю. Спустя несколько секунд память дала ответ — это была Розамунд. Модно одетая в фиолетовый брючный костюм и норковый полушубок она была просто шикарна и неотразима в своей аристократичной элегантности.       — Розамунд? — растерянно и удивленно спросила я.       — Да… Как я рада вас видеть, Амала! — Звонко звучала радость в ее голосе. — Знаете, я хочу вас поблагодарить…       — За что? — не понимающе смотрела на нее.       Лёгкая улыбка появилась на ее красивых пухлых губах:       — Благодаря вам мы с Итаном снова вместе. Вы помогли нам понять, что мы все еще любим друг друга…       — Хм… Я рада. — Улыбнулась — похоже, Итан прислушался к моему совету.       — Амала? — Амрит подошел посмотреть, почему я отстала, и тронул меня за плечо.       — Познакомьтесь, это мой муж, Амрит Дубей. Это Розамунд…       — Розамунд Эванс, — довольно произнесла она, протягивая руку махараджу. — Приятно познакомиться!       Судя по тому, как она представилась, они с Итаном уже поженились.       — Мне тоже приятно познакомиться, — холодно ответил Дубей.       — Это ваши дети, Амала? Какие красивые, просто прелесть! — Она с нескрываемым восторгом переводила взгляд с Амриты на Амола. — Как их зовут?       — Амол и Амрита, — гордо сообщил муж более дружелюбным тоном.              — Амрита… Амрит… — Розамунд немного запуталась.       — Я назвала дочь в честь мужа. Амрита — женский вариант его имени, — улыбнулась я, с нежностью взглянув на махараджа.       — Розамунд, — послышался голос Итана.       За спинами других покупателей показался Итан. В неизменном черном длинном расстёгнутом пальто, в черной рубашке и в таких же брюках. Длинные волосы были распущены. Боги, как же он все-таки похож на Рита-Шиву…       Мы застыли, встретившись с Эвансом взглядами. Мне показалось, что на меня смотрел не Итан, а он, мой Рэйтан.       Воспользовавшись небольшой заминкой, Амрита вырвала свою руку и побежала в отдел игрушек, рядом с которым мы находились. Она потянулась за какой-то яркой упаковкой на верхней полке стеллажа и захныкала, требуя, как и все дети, немедленно получить ее себе в руки. Желая успокоить дочь, Амрит последовал за ней — его маленькая махарани не должна плакать.       Розамунд присоединилась к ним, с умилением пытаясь угодить нашей капризной привереде. Она что-то взяла с полки и услужливо поднесла к Амрите:       — Это? Ты это хочешь?       Дочка что-то залепетала, и Розамунд стала перебирать одну игрушку за другой, протягивая их ребенку и возвращая назад ненужное, разговаривая нежным голоском с ней.       Итан приблизился ко мне и стал рядом, наблюдая за ними со стороны. Хорошо, подумала я, твой вид заставлял меня страдать и вновь вспоминать то, что я и без того не могу забыть. Мы оба стояли и наблюдали за ними. Можно было подумать, что они счастливая семья с ребенком — мой махарадж, Розамунд, Амрита и Амол.       — Еще одна львица Басу появилась на свет… — произнес спокойно Итан. — Дочь родилась первой, как и полагается в вашем роду. Она очень похожа на Джотсану…       Я похолодела, а сердце перестало биться. Итан не знал таких подробностей, я ничего подобного ему не рассказывала. И мы всегда общались с ним на «вы». Это значило лишь одно — сейчас в нем говорил Рэйтан, часть его энергии, сплетенной с душой Эванса, проявила себя. Я почувствовала, как глаза медленно стали наполняться слезами, а уголки рта нервно дернулись.              — Я рад тебя видеть счастливой, моя июньская лилия. Любимой и любящей женой, заботливой матерью…       Я в отчаянии посмотрела на Итана. Спокойное лицо и взгляд, какими обычно обладал Рита-Шива, только немного приподнят один уголок рта. Слезы скатились по моим щекам одна за другой.       — Рэй… Я… Ее второе имя — Рэя… — слова застряли в горле: слезы придавили их своей тяжестью, не давая возможности что-нибудь сказать.       Мне столько всего хотелось ему рассказать… Столько всего… Что я помню его и не забыла, что мне было очень плохо после его гибели, что я сильно скучала по нему… И что идея дать дочери второе имя исходила от Амрита — ему тоже не хватало мудрых советов Рита-Шивы… Но вместо этого лишь слезы скатывались по лицу.       Амрит почувствовал мое настроение и с тревогой оглянулся на нас. Он нахмурился, взял за руку дочь и тут же подошел ко мне. Я поспешно вытерла мокрые щеки ладонью — Розамунд навряд ли поймет такое проявление эмоций.              — Амала? — серьезно спросил муж, переведя взгляд на невозмутимого Итана.       — Что-то случилось? — взволнованно поинтересовалась Розамунд, подойдя к нам почти одновременно с Амритом.       Итан словно очнулся, непонимающе качая головой и оглядываясь по сторонам. Растерянность читалась в его глазах и на лице, будто он не осознавал, как здесь оказался, и что произошло.       — Все хорошо… Амрит, нам пора, — неестественным сдавленным голосом произнесла я, с мольбой смотря на махараджа.       «Уведи меня, уведи меня отсюда поскорее», — мысленно просила я его. Рэйтан уже скрылся в глубине души Итана, это было понятно. Мне не хотелось смотреть на Эванса и еще больше бередить свои раны. Старые, затянувшиеся, но все ещё причиняющие нестерпимую боль.       Сын тихо заплакал.              — Тш-ш-ш, — Амрит заботливо погладил Амола по голове. — Да, нам пора. Всего доброго, — почти ледяным тоном бросил он, обняв меня за плечи свободной рукой и отводя подальше от источника моих переживаний. — Амрита, возьми маму за руку и никуда не убегай.       Мы вышли на улицу. Холодный зимний воздух обдал лицо и заставил глубоко дышать, слегка покалывая легкие. Сделав несколько шагов, мы оказались у большой красивой наряженной елки, что находилась недалеко от входа в магазин.       — Мамацка, я только посмотлю! Мозно? — не дожидаясь ответа, дочь отпустила мою руку и побежала вокруг рождественского дерева, восхищенно рассматривая его.       Все это время мы с Амритом молчали. Я повернулась к нему и уткнулась в его плечо. Слезы вновь хлынули. Я хотела остановиться, но не могла — это было выше моих сил, и рыдания из глубины души сами рвались наружу.       — Он… Это был ОН… — проговорила, всхлипывая, и обняла его.       Мы стояли посреди снующих в предпраздничной суете людей, не обращая ни на кого внимания. Амрит заботливо и нежно гладил меня по волосам, иногда целуя в лоб. Он тяжело дышал и старался успокоить, терпеливо ожидая, когда я наплачусь — ему тоже было нелегко в этот момент. Я чувствовала, как Амол своими маленькими ручками стал неумело повторять движения махараджа, путаясь в моих волосах и что-то пытаясь говорить на своем детском языке.       — Холодно… Ты простудишься… Пойдем в машину, — наконец хрипло произнес Амрит, аккуратно дотронувшись холодными пальцами до моего подбородка, заставляя поднять заплаканное лицо.       — Мамацка, а посему ты пласесь? — послышался голосок Амриты.       Я вспомнила слова Рэйтана-Итана, произнесенные всего несколько минут назад. «Любимая и любящая жена, заботливая мать»… Вот она, истина и настоящее реальное счастье, давшиеся мне с таким трудом.       Эванс заставил оглянуться вокруг и взглянуть на окружающий меня мир и людей другими глазами, помог мне стать счастливой, помог осознать значимость Амрита в моей судьбе. И за это я была благодарна им обоим — Итану и Рита-Шиве. И конечно Амриту. За его любовь и терпение.       Внезапно сознание выдало слова доктора Джеймесона, которые он сказал на одном из сеансов: «За свою жизнь человек может испытывать чувство любви много раз, и у каждого это будет своя цифра. У кого-то один, у кого-то десять, а у кого-то пятьдесят или вообще ноль. Любовь бывает разной: тихой, спокойной и умиротворяющей или яркой, экспрессивной и бурной. И каждая следующая история любви будет непохожа на предыдущую, будет по-своему особенной и неповторимой, по-своему ранить и дарить тепло. Хотим мы этого или нет, но любовь, зародившаяся однажды, остается с нами навсегда. Все переживания и эмоции, что подарило это чувство и этот человек, всю жизнь будут в наших воспоминаниях. И ничего с этим поделать нельзя. Пока вы будете жить, вы будете помнить. А, значит, любить».       Я мысленно поблагодарила богов за все, потому что мне безумно повезло: я испытала сильную взаимную любовь дважды.       Взглянула в любимые и родные глаза моего махараджа и наших детей и попыталась улыбнуться. Мне хотелось сейчас сказать, как я люблю его, как он мне дорог. Но решила, что это прозвучит как оправдание моих слез из-за Рэйтана. Я просто буду показывать Амриту свою любовь действиями и поступками, как это всегда делал он.       Легко, едва касаясь, поцеловала сына в щеку и мужа в губы, выдохнув:       — Спасибо тебе… Спасибо, что вы есть у меня… Ты, Амрита и Амол…