Танец судьбы на осколках моей любви

      Я в растерянности стояла у телефона — только что состоялся разговор с Итаном. Он позвонил и извинился, что мы так долго не виделись: странным образом нам постоянно что-то мешало.              Киран, конечно, говорил мне о его звонках и приходах, да и присланный букет цветов служил напоминанием о нем. Но словно сама судьба разводила нас по разные стороны жизни, не давая возможности встретиться.       Эванс был занят вечерами по работе и не всегда имел доступ к телефону. Несколько раз, когда Итан звонил или заходил, он не смог застать меня дома. Все потому, что иногда я задерживалась допоздна в магазине, несколько раз ездила в гости к Сане и Лайтвудам.       Итан сообщил, что вновь отправлялся в командировку. На этот раз в Японию, почти на неделю. Эванс пошутил, что если нет другого способа нам увидеться, то он готов оплатить мое путешествие вместе с ним. Мне было неудобно, я поблагодарила, ответив, что не успею оформить необходимые документы за такой короткий срок, да и магазином заниматься некому.       Я собиралась серьезно поговорить с Итаном о наших отношениях, но по телефону этого делать не хотелось. Но самое главное — меня сейчас мучили другие вопросы.       Амрит. Он пропал. Третий день от него не было никаких вестей. Дубей предупредил: если с отцом всё будет хорошо, сегодня он прилетит ко мне в Лондон. Разговор состоялся в четверг, и после этого он не звонил… Воскресенье, полдевятого вечера — его нет. Я все надеялась, что Амрит приедет без предупреждения, как он это обычно делал, приятно удивив своим внезапным появлением. Мои ожидания не оправдались… Опять врал?       Амрит звонил каждый день. Иногда по два-три раза — домой, в магазин, даже у Лайтвудов нашёл. Просто услышать мой голос, узнать как дела, поязвить и поспорить из-за пустяков — всё как всегда, как это происходило при наших встречах в Лондоне.       Я ждала этих звонков. Хотелось услышать его самоуверенное: «Скучала по мне?», а в ответ вместо правды насмешливо и с презрением выдать: «Конечно нет!», «Размечтался», «Только в твоих фантазиях» и прочие колкости. Амрит не говорил о любви, но теперь «моя махарани» из его уст звучало особенно нежно и трепетно, заставляя невольно замирать сердце от его интонации. И постоянные шутки про нашу свадьбу, на что получал мои порой грубые ответы.              Я усмехнулась. Удивительные дела... Итан не мог меня найти, находясь рядом, в то время как Амриту это удавалось с лёгкостью, хотя он был в другой части мира. Как всё равно сами боги играли на его стороне, указывая, какой выбор я должна сделать…       Всю неделю я думала об Амрите, его признаниях в клубе, у дома, у магазина, вспоминала наши поцелуи… Я не могла выбросить его из головы ни на минуту, Дубей занял все мои мысли, вытеснив всё и всех, а напоминания о нём были везде — цветы.       Каждый день посыльные, как по расписанию, приносили букеты с одной и той же запиской внутри: «Моей махарани. А.» Они больше не отправлялись на помойку без сожаления, они радовали меня.       Доставка чередовалась: один день их приносили домой, другой — в магазин. Миссис Линнинг, пришедшая в пятницу, была удивлена и радостно мне улыбалась, говоря: «Как же приятно видеть все эти цветы здесь, а не в мусорке у магазина».       И вот Амрит пропал. В голове появлялись разные мысли, но хороших среди них не было. Начиная с той, что он потешил своё самолюбие, наигрался в отношения и больше не появится, и заканчивая какой-нибудь случившейся с ним трагедией. На душе было муторно и неспокойно, что ещё больше заставляло волноваться.       Я решила позвонить Сане, вдруг до неё дошли какие-то последние новости из Калькутты. На мой вопрос она с тревогой ответила:       — Я не знаю, госпожа, но, говорят, что у Дубеев какие-то проблемы. Точно мне ничего не известно.       Попрощавшись с ней, я задумалась. Что за неприятности могут быть у Дубеев, если Амрит перестал мне звонить? Что произошло у них там в Калькутте? Может, Сана имела в виду здоровье Девдаса? Но ведь он уже шёл на поправку. Тревожность нарастала, как влажный снежный ком. Всё ли хорошо у Амрита? Хотела позвонить ему, но в Индии была уже ночь.       Я решила не паниковать раньше времени — вдруг Амрит всё-таки появится сегодня. В раздумьях я время от времени подходила к окну и посматривала на дорогу в тщетной надежде увидеть подъезжающий автомобиль.       — Дубея ждёшь? — озабоченно спросил Киран, видя мои метания.       — Нет… То есть жду. Он собирался сегодня приехать. Но не звонил… — сбивчиво обьяснила я, отходя от окна.       Киран подошёл ко мне вплотную, взял за плечи и успокаивающим уверенным тоном сказал:       — Если Дубей обещал, он обязательно выполнит.       — Нет, ты не понимаешь… Он несколько дней уже не звонил, и у них там какие-то проблемы.       — Переживаешь за него? — по-доброму усмехнулся Киран.       — Я? Нет! — прозвучало наиграно и неправдоподобно даже для самой себя.       — Амала, мне можешь не врать. Я-то вижу, что с тобой происходит в последнее время. То грустишь, то радостная ходишь, цветы не выбрасываешь… К окну сейчас прилипла…       — Разве прилипла? — расстроенно спросила я.       — Да, прилипла, — ласково с полуулыбкой продолжил брат и обнял меня. — В том, что он тебе нравится, и ты переживаешь за него, ничего плохого нет. Просто признайся в этом. Чего боишься? Что в этом такого?       Я тяжело вздохнула. Как признаться, что тебе небезразличен тот, кем ты так долго пренебрегала; тот, в ком видела лишь недостатки и изъяны; тот, кто так сильно отталкивал и одновременно привлекал? Я себе не могла признаться, что могу испытывать какие-то чувства к такому человеку, как Амрит, что уж говорить про других.       — Дубей, конечно, не ангел, но и ты у нас далеко не подарок. — Брат как всё равно прочитал мои мысли.       — Киран! — с упрёком обиженно посмотрела на него.       — Что? Я правду говорю. От тебя любой мужчина через полгода сбежит, если не раньше. Характер тяжелый, готовить не умеешь… — продолжал смеяться брат.       — Я умею… Но не люблю. И характер у меня нормальный. И вообще… От тебя воняет, как от лося. Снова после тренировки душ не принял. И в корзину — которая не баскетбольная — носки опять не бросил… Будешь так делать — все девушки разбегутся. И придется тебе со мной жить дальше.       — Ладно, ничья. — Киран громко рассмеялся и, направляясь в душ, добавил: — Я за восемнадцать лет уже привык жить с тобой, меня этим не напугаешь.       — Семнадцать! Семнадцать лет.       …Амрит в воскресенье так и не появился. На следующий день я с самого утра позвонила в дом Дубеев. Трубку подняла служанка. После приветствия я перешла к делу:       — Это госпожа Басу. Могу я поговорить с Амритом Дубеем?       — Госпожа Басу… — Женщина на другом конце провода растерялась, а потом затараторила: — Господин Дубей в больнице сейчас, да.       — Девдас Дубей?       — Нет. Старший господин уже дома, да, с ним всё хорошо, слава бо…       — Что с Амритом? — сдавленным скрипучим голосом чуть слышно перебила ее.       Сердце предательски замерло в ожидании неприятных новостей и почти перестало биться.       — На той неделе на младшего господина напали бандиты, да... Нехорошие люди, глупые, совсем глупые. На его машину напали несколько человек с оружием, да. Господина Амрита серьезно ранили, и он…       От ее слов у меня резко начало темнеть в глазах, ноги подкосились, словно кто-то невидимый по ним ударил. Я ухватилась за край комода, чтобы удержать равновесие и не упасть.       — Позовите господина Девдаса… — прервала ее тарахтенье.       Через несколько минут в трубке раздался слабый голос Дубея-старшего:       — Да, Амала, здравствуйте! Я вас слушаю.       — Здравствуйте! Что случилось с Амритом?       Тяжело вздохнув, он пересказал все то же, что и служанка, лишь уточнив, что покушение произошло в четверг. С его слов, состояние сына было тяжелым, но стабильным, сейчас он находился в реанимации. Девдас говорил довольно спокойно, без волнения, не нервничал, что было для меня странным.       — Может, мне стоит приехать? — не зная, что дальше делать и как поступить, предложила я.       Мужчина задумался ненадолго, а потом устало ответил:       — Не думаю, что это хорошая идея, Амала. Оставайтесь в Англии. Так будет лучше и безопаснее. Я надеюсь, что всё обойдется, и Амрит быстро придёт в себя. Я передам, что вы звонили.       Мы попрощались, я положила трубку и смотрела на своё бледное испуганное отражение в зеркале. «Что ещё должен сделать этот милый молодой человек? Ему остаётся только умереть, чтобы добиться вашей любви», — снова и снова эхом громко и назойливо раздавались в голове слова миссис Линнинг.       — Нет! — громко с ужасом выкрикнула вслух и накрыла лицо руками, пытаясь отгородиться от несправедливости этого мира.       Какой-то злой рок преследовал меня и не давал быть счастливой: я потеряла Рэя, а сейчас судьба пыталась отобрать Амрита…       Именно в тот момент, когда я начала осознавать, что испытываю к нему серьезные чувства, боги вновь решили меня наказать. Бесцеремонно, безжалостно, безучастно… Чем моя душа провинилась в своих прошлых воплощениях, что меня так жестоко лишали малейшего шанса быть счастливой, разлучая с любимыми? Даже в самом страшном кошмарном сне мне такое не могло привидиться…       Пытаясь прийти в себя, неуверенной походкой маленькими шажками дошла до дивана в гостиной и села на самый край, уперевшись в него руками. Вспомнился разговор с Амритом в машине, когда он что-то рассказывал о происходящем в дюжине. Я не помнила подробностей, потому что невнимательно слушала его тогда…       Меня никогда не волновали его проблемы и неприятности, но он всегда знал о моих и помогал, чем мог… С момента знакомства считала его самовлюблённым эгоистом, но настоящим эгоистом в наших отношениях оказалась я… Бесчувственной, невнимательной, эгоцентричной, замкнутой только на своих переживаниях и видящей только себя.       Даже другом я была так себе, не то что объектом любви, но он всё равно приезжал и был рядом. Амриту приходилось переступать через свою гордость и принципы, только бы видеть меня. Терпел капризы, безразличие, иногда истерики. И он делал это снова и снова, в надежде однажды получить желанный результат — мои внимание и любовь, направленные на него.       В бессилии и злости я громко закричала на весь дом. Крик вышел странный, низкий, гортанный, как звериный рык раненой львицы. По щекам потекли слёзы, изнутри обжигая горечью.       Какое же огромное количество ошибок я совершила, и как хочется, чтобы у меня была возможность всё исправить, изменить, переиграть. Сейчас многое бы отдала, лишь бы увидеть Амрита, обнять, сказать, что люблю. Но от меня уже ничего не зависело. Я могла лишь молиться и просить Великую Мать проявить милость к своим детям.       Словно пациентка психиатрической клиники я раскачивалась вперёд-назад и бессмысленно смотрела в пространство. Я молила богиню Кали о снисхождении, бесконечно повторяя вслух по кругу одну и ту же просьбу-мантру-заклинание: пусть он останется в живых…       Ближе к вечеру позвонила Лима. Она будто почувствовала, что мне очень плохо и нужна поддержка. Подруге в ее положении было вредно волноваться, но она приехала ко мне в тот же день. «Я не могу быть спокойной и оставаться в стороне, когда ты так переживаешь и страдаешь», — сказала она мне во время телефонного разговора, а уже через час сидела на диване в моем доме и утешала.       Лежа на коленях подруги на маленькой подушке, заботливо подложенной мне под голову для удобства, я безучастно смотрела в потолок и глотала слезы. Лима перебирала мне волосы, иногда поглаживая по голове, приговаривая, что все наладится и образуется.       Вспомнила, как пару лет назад мы с ней сидели на этом же диване, и я также плакала взахлёб, уткнувшись лицом в ее колени. Причиной стало предложение подруги встретиться с Амритом и сходить куда-нибудь развеяться. Я наорала на нее, сказав, что если так хочется, то пусть идет сама, а мне никто не нужен, тем более Дубей.       «Какая жуткая и жестокая ирония судьбы», — подумалось мне. Тогда я рыдала, потому что не хотела ни видеть, ни слышать, ни знать ничего про него. Теперь я рыдала, опасаясь, что могу больше никогда не увидеть Амрита и его наглую ухмылку и дерзкий взгляд, не услышать нежное «моя махарани»…