Танец судьбы на осколках моей любви

      Проснулась на следующий день ближе к полудню, абсолютно выспавшаяся. Ни головной боли, ни разбитости — давно так хорошо себя не чувствовала.       Присела на кровать и по привычке взглянула на себя в зеркало, расположенное над маленьким столиком с косметикой, что стоял сбоку от кровати через небольшой проход. Скривилась — видок был еще тот. Размазанная и осыпавшаяся тушь под глазами, стрелка на одном глазу убежала куда-то в направлении уха, вокруг губ где-то местами виднелась помада, а всклокоченные волосы дополняли неповторимый образ.       Откинула теплое покрывало и мгновенно и окончательно проснулась, с ужасом вспомнив, что происходило вчерашним вечером, плавно перешедшим в ночь… Я была все в той же одежде, что в клубе. У себя в доме, в любимой удобной постели, бережно укрытая сверху большим клетчатым покрывалом. Но как я здесь оказалась — не помню.       — О, боги! — обречённо произнесла вслух и закрыла лицо руками.       Перед глазами начали мелькать картинки, вспомнились слова Амрита, наши поцелуи… Зачем я выпила этот злосчастный третий коктейль, зачем вообще пила? Что я натворила…       Потом вспомнила, что Дубей собирался везти меня к себе, и облегченно вздохнула — я дома, значит, все обошлось. Ему хватило здравого смысла не усугублять ситуацию. Но как же мне нравились его прикосновения и поцелуи… Отвези он меня в другое место…       Возмущенная сама на себя за такие мысли, зло махнула головой. Бестолковая! Именно сейчас, когда я знаю, что пусть и маленькая, но часть Рэйтана рядом, сделать такое! После произошедшего вчера отказать Амриту будет очень тяжело и болезненно для него. Да и не только для него…       Вновь устало взглянула на свое прекрасное отражение в зеркале. Великая богиня, с каких пор меня стали волновать переживания Дубея? Что произошло со мной за последний месяц, что заставило думать о нем по-другому? Это из-за свиданий, которые позволили лучше его узнать, или из-за случая с нападением, когда для Амрита было важнее спасти меня? Или из-за странных снов? Может, все дело в чем-то еще?..       — Не понимаю… — пробормотала и отправилась в ванную комнату привести себя в порядок.       Спустившись вниз, увидела хлопочущего на кухне у плиты Кирана.       — С добрым утром, гулёна, — с ироничной умешкой сказал он, взглянув на меня то ли с осуждением, то ли с сожалением. — Голова не болит, алкоголичка ты моя? Завтракать будешь?       — Не начинай… Есть пока не хочу. Голова не болит, — недовольно ответила ему. — И вообще… Я просто давно не пила, ты же знаешь…       — Конечно, знаю… — продолжал насмехаться Киран. — Как и то, что если ты пьяная уснёшь, то разбудить тебя уже невозможно…       — Как я дома оказалась?       — Ну как? Дубей привез… Или ты хочешь узнать как оказалась в своей комнате? — он хитро посмотрел на меня и загадочно улыбнулся. — Мы пытались тебя разбудить. Я предложил, чтобы мы вдвоем довели тебя до дома, но Амрит сказал, что в состоянии разобраться со своей женщиной сам и занес тебя на руках.       Услышав это, я возмущенно подняла брови и покачала головой. Его женщина! Конечно!       — Тебе Итан недавно звонил, — серьезно продолжил Киран. — Я соврал, что ты плохо себя чувствуешь и отдыхаешь. Разобралась бы ты со своими кавалерами, Амала. Дело твое, но Итан хороший человек, не нужно его обманывать. Да и Амрит давно за тобой бегает, как верный пёс…       Как всегда мой не по годам умный и мудрый брат пытался вразумить непутевую сестру. Мы еще немного поговорили с Кираном, и он отправился на тренировку.       Вскоре позвонила Лима, чтобы напомнить о нашей воскресной встрече, и поинтересовалась, придет ли Итан со мной. По моему тону она сразу поняла, что что-то произошло, и захотела все узнать. Я пообещала, что завтра обязательно приеду к ним и все расскажу, а сегодня мне нужно было время, чтобы упорядочить мысли в голове.       Но чем дольше думала, тем больше приходила к состоянию внутреннего раздрая. Вспоминались все новые и новые подробности вчерашних признаний Амрита, от которых временами хотелось то ли грустно заплакать, то ли счастливо улыбнуться: «сколько еще ты меня будешь мучить», «позволь мне любить тебя, мама-рати», «моей женой станет только госпожа Басу»…       Все сказанные им слова… Он никогда так не говорил, не обьяснялся напрямую. Это всегда были намеки, недоговоренные фразы, неоднозначный смысл, завуалированные предложения и колкости, за которыми Амрит пытался скрыть свои настоящие чувства и отношение. Его «моя махарани»… Даже вчера он разоткровенничался только предполагая, что я ничего не вспомню.       Амрит никогда не говорил, что любит. Его слова всегда были о чем угодно, только не о любви: долг, обязательства, предназначение, обещания, ответственность, традиции, служение богине… Как будто мы живём где-то в середине XIX века, а не на исходе XX. Чего он добивался таким скрытным поведением все эти годы? Что брошусь к нему на шею с воплями, как я его безумно люблю, а он просто великодушно примет это как должное? Тогда Дубей ничего не знает о женщинах из рода Басу.       Я не понимала, как теперь, после похода в клуб и всего, что там случилось, вести себя с Амритом. Не понимала, что и как говорить Итану, и стоит ли вообще ему что-то рассказывать о присутствии божественной энергии Рэйтана в его теле. Все было слишком странным и запутанным и не имело однозначных ответов и решений.       Итан больше не позвонил, как не позвонил и не приехал Амрит. Ждала ли я появления Дубея? Наверное, да, но и боялась тоже.       Поздно вечером, перед самым сном, вышла на крыльцо. Просто убедиться, что рядом с домом нет черной машины, внутри которой сидит Дубей и не решается прийти и поговорить со мной. К моему разочарованию, автомобиля не было. Вернулась в дом, выпила снотворное и отправилась спать. Киран молча наблюдал за моими действиями. Он был слишком умен и хорошо меня знал, чтобы все понимать без слов и не задавать лишних и ненужных вопросов.

***

      В два часа Лима и Киллиан радостно встретили меня у себя в доме. Увидев подругу, я удивилась — похоже, близнецы быстро прибавляли в весе, и ее живот вырос чуть ли не в два раза с момента нашей последней встречи, хотя сама она продолжала оставаться такой же хрупкой и миниатюрной.       К моей радости, обед был уже на столе, и мне не пришлось помогать в готовке — терпеть не могла всю эту возню на кухне… В отличие от Лайтвуда. Он как всегда показал свои кулинарные способности, приготовив потрясающий по вкусу бифштекс с запеченым картофелем и овощами и салат с чудным соусом. Я пошутила, что, уйдя в отставку, ему обязательно нужно открыть свое кафе или ресторанчик, на что он с улыбкой посмотрел на жену и довольно сказал: «Я подумаю».       Закончив с едой и немного поболтав, Киллиан ушел — Лима буквально вытолкала его из кухни, в нетерпении ожидая от меня подробного рассказа. Я тяжело вздохнула, думая с чего бы начать — новостей было слишком много, и каждая из них была очень важной и значимой для меня.       Подруга внимательно слушала меня, не прерывая, нахмурившись и иногда вздыхая или охая.       Когда очередь дошла до последних событий в клубе, я не выдержала. Временами мой голос начинал дрожать. Я то и дело вставляла в свое повествование слова «понимаешь, Лима», как все равно пытаясь оправдать свои действия и эмоции по отношению к Амриту и того, что произошло между нами.       Подружка лишь утвердительно качала головой, смотря на меня широко открытыми глазами и иногда вздыхая многозначительными короткими фразами: «ну надо же», «как так», «почему?», «и что дальше?», «а ты что?» Когда я подошла к концу истории, от какой-то непонятной скрытой обиды по щекам скатились слезы. Я рассказала, как Дубей предложил отвезти меня к себе домой, но проснулась я в своей постели.       В этот момент на кухню зашёл Киллиан. Увидев меня в таком состоянии, он застыл и вопросительно посмотрел на Лиму:       — Не понял… Что происходит? Ее кто-то обидел?       Подруга посмотрела на меня и спросила:       — Можно ему рассказать?       — Рассказывай… — я пожала плечами.       — Она была с Дубеем в клубе, Амала немного перепила и опьянела, и они собирались ехать к нему, но в итоге она оказалась у себя дома.       — Так… А он тоже был пьяным?       — Нет, — неуверенно ответила я.       — Значит, не пьяный… Если мужчине плевать на женщину, ему будет всё равно, вспомнит она или нет, что там происходило между ними ночью. Поэтому он спокойно может… попользоваться, получить удовольствие и забыть. Это как с грязным носовым платком, который легче выбросить и забыть, чем заморачиваться с его стиркой.       — Киллиан! — мягко повысила голос Лима, с упрёком взглянув на мужа.       — Совсем другое дело, если этот платок — подарок дорогого тебе человека, с вышитыми его рукой инициалами или узором. — Лайтвуд поднял руку, выставив вперед ладонь, давая понять жене, что все под контролем, и он знает, что делает. — Его ты будешь беречь, а если потеряешь, то будешь переживать и вспоминать. Так и с девушками. По-настоящему любящий мужчина никогда так не поступит и не воспользуется тобой, запомни. Ну разве что последний подонок и негодяй, которому плевать на переживания своей любимой. Так из-за чего ты тогда плачешь, Амала? — с напором спросил Киллиан, глядя на меня.       — Я не знаю, мне просто обидно…       — Что обидно? Что Дубей любит тебя и не воспользовался твоим беспомощным состоянием? Или что он оказался не таким уж и плохим? — с легкой усмешкой в голосе спросил он. — Не понять вас, женщин…       Вопросы и рассуждения Лайтвуда всегда были точны и прямолинейны и заставляли задуматься. Не зная всех подробностей, он все равно выдал точный вердикт, еще раз подтвердив слова Амрита.       — Ладно, я чего пришел… Влюбленный мужчина ждет тебя, Амала, — он кивнул в сторону входной двери.       Я растерянно захлопала глазами. Амрит всё-таки приехал.       — Может, стоит его пригласить к нам? — спросила меня Лима.       — Нет, — испуганно и категорично ответила я: не хватало еще сидеть и краснеть от взглядов Амрита в присутствии друзей.       Немного успокоившись, насколько это было возможным, я попрощалась с Лайтвудами и вышла к Дубею.       На улице было очень прохладно, моросил мелкий противный дождь — обычная погода для лондонского октября. Как только Амрит увидел, что это я, он вышел из машины и направился ко мне, по дороге открыв большой зонт. Поравнявшись, Дубей услужливо занес его надо мной, приблизившись вплотную и оказавшись почти лицом к лицу. При влажной погоде его вишневый парфюм благоухал особенно ярко, по-летнему звонко и игриво, заставляя чуть глубже дышать. Обычная ехидная ухмылка и надменный взгляд в глаза. Дубей не меняется.       — Какой заботливый, — недовольно фыркнула под нос.       — Это вместо благодарности или приветствия?       — Вместо всего, — пробубнила, отвернулась от невыносимо красивых зеленых глаз и пошла к машине.       Амрит хмыкнул и последовал за мной.       — Сильно голова вчера болела?       — Нет. Вообще не болела. У меня все было прекрасно, — нехотя отвечала.       — Хорошо. Ты помнишь, как мы танцевали?              — Помню, — с вызовом отчеканила.       Мы уже подошли к машине, когда Амрит аккуратно взял меня под локоть и развернул к себе. Радость, нескрываемая радость преобладала в его эмоциях — я это сразу ощутила. И наглая улыбка, как свидетельство превосходства.       — А помнишь, как мы целовались у барной стойки после танца?       Что за игру он затеял? Такого точно не было.       — Нет, ты… — сказала возмущенно и запнулась.       Я уже собралась обвинить Амрита во лжи, напомнив, что мы целовались в коридоре, но вовремя одумалась. Возможно, Дубей решил проверить, что из случившегося в клубе осталось в моей памяти. Лучше притворюсь, что ничего не помню после танца и выпитого коктейля. Подыграю ему — и закроем эту тему.                    — Твоя помада отпечаталась по всему лицу, мне еще пришлось просить салфетку у бармена… — глаза хитро изучающе рассматривали меня, как будто он догадался о моих намерениях.              — Нет. Ничего не помню.       — А как стонала от моих прикосновений?       Он свободной рукой дотронулся кончиками пальцев до моей щеки, нежно проводя к подбородку. Я сглотнула, сжала челюсть и попыталась выравнять дыхание.       — Нет. Поехали. — Я резко дернула дверь автомобиля, при этом немного ударив Амрита, и села в салон.       Всю дорогу он постоянно улыбался, бросая на меня красноречивые взгляды, но молчал. Амрит был доволен. Весь его вид говорил, что он счастлив, даже не требовалась кровная связь, чтобы это понять. А я была раздражена дурацкой ситуацией, в которой очутилась.       Когда мы подьехали к дому, и я вышла, он догнал меня, прикрыв зонтом. Возле самой двери Амрит неожиданно развернул меня и обнял за талию, крепко прижимая к себе одной рукой.       — Амала, ты можешь не помнить, что произошло в клубе. Но я помню. Ты призналась, что я тебе небезразличен. Может, хватит вечно упрямиться и тратить жизнь на бессмысленные и пустые препирательства?..       Мы стояли в вечернем полумраке, укрытые от дождя под зонтом. Он смотрел на меня сверху вниз, а я чуть отклонилась назад и застыла от этого напора.       От слов Амрита и его близости несколько волн из разных чувств прокатились по всему моему телу с головы до пят, моментально сменяя друг друга без остановки: возмущение, восторг, вожделение, смятение, радость, в то время как сердце бешено билось. Конечно, он не мог не почувствовать этого.       — Когда ты оставишь свой глупый гонор и согласишься быть моей, я буду держать тебя в своей спальне несколько дней и никуда не отпущу.       — Ты мне угрожаешь?       — Нет, обещаю, — хмыкнул он с улыбкой, хищно смотря на меня горящими глазами. — Будет все, как ТЫ захочешь, и будет все, как захочу Я.       На мгновение захотелось, чтобы это произошло прямо сейчас, но я быстро опомнилась и взяла эмоции под контроль, в то время как Амрит внимательно наблюдал за мной.       Его ехидно-пошлая улыбка на чувственных губах как свидетельство моей минутной слабости — он знал о всех моих мыслях, и они ему нравились. Она меня жутко раздражала и восхищала одновременно, требуя влепить звонкую пощёчину и тут же поцеловать. Или наоборот — вначале страстно поцеловать, а затем с силой ударить по красивому самодовольному лицу.       — Не давай обещания, которые не сможешь выполнить, — выпалила, освобождаясь от его руки, и спешно вошла в дом.       Краем глаза я успела заметить, как от моих слов его наглая улыбка стала еще шире.       Это были ничего не значащие слова, за которыми я пыталась скрыться и отгородиться, создавая благопристойный вид. Но мои истинные мысли и чувства Амрит прекрасно знал. Чертова кровная связь!