Танец судьбы на осколках моей любви

      Я не была в клубе уже, наверное, миллион лет, но есть вещи в этом мире, которые не меняются. Все так же грохочет музыка, все так же яркие мигающие огни и полутьма сменяют друг друга, все так же люди счастливо дёргаются на танцполе, все так же невозмутимо и деловито бармены делают свое дело за стойкой. И только песни уже совсем другие.       Целая проблема была собраться: миллион лет отсутствия слишком большой срок, чтобы выглядеть нормально в таком заведении. Сверкающее, как рождественская елка, платье до колена с лямкой на одно плечо — все, что смогла выудить из глубин шкафа. Не знаю, насколько оно сейчас модно, но сойдет.       Какое-то время мы с Дубеем сидели за барной стойкой, словно два старичка, и безучастно и скучающе смотрели на веселящуюся под музыку молодежь. Несколько раз он предлагал пойти потенцевать, но мне не хотелось.       Вообще не понимала, зачем он потащил меня в клуб, ведь было понятно, что так все и будет. Бросив бармену, чтобы тот выполнил мой заказ, Амрит отлучился: к нему пришел водитель с какими-то срочным вопросом. Вернувшись, он застал меня с бокалом почти допитого «Манхэттена» — любимый коктейль со времен юности. Решила заказать, чтобы совсем не скиснуть от скуки.       Узнав, что я пью, он криво улыбнулся, смотря на мой бокал:       — М-м-м, совсем как английская старушка… Сделайте госпоже Черчилль что-нибудь по-современнее. А мне виски с содовой.       Амрит посмотрел на бармена и махнул головой в мою сторону.       — «Песок в твоих шортах», самый новый и популярный в последнее время, и ваш виски, — учтиво сказал тот, поставив перед нами заказ.       Ярко-оранжевая смесь в бокале и слова бармена меня заинтриговали, и я решила попробовать. Коктейль, несмотря на странное название, оказался очень явкусным, и незаметно для себя допила его. Понятно, почему он популярен.       Амрит неторопливо потягивал виски. Мой взгляд случайно задержался на его руке со шрамом, в которой он держал стакан. Заметив это, он вновь, как и вчера, одернул рукав.       — Стесняешься? — поинтересовалась, указывая взглядом на шрам.       — Нет… Для меня это напоминание, что из-за меня ты подверглась опасности. Но я не хочу, чтобы ТЫ это вспоминала.       Мы опять замолчали. Я была удивлена его выводами. Для меня шрам был свидетельством того, что Амрит готов защищать меня, если понадобится — даже ценой своей жизни. Именно такие или похожие мысли посещали меня, когда я видела алый рубец на смуглой коже.                    — Потанцуем? Зря что ли в клуб пришли, — в который раз предложил Дубей.       — Ну пойдем…       Пару минут нашего танца — и заиграла медленная мелодия. Амрит протянул руку, предлагая продолжить. Секунда моих раздумий — и мы продолжили танцевать. Горячая рука на моей талии и его учащенное дыхание на оголенном плече. Едкий запах сигаретного дыма и алкоголя, присущий всем клубам, не смог перебить духи Амрита — шоколад и вишня, обволакивающий, навязчивый, дурманящий аромат, непроизвольно заставляющий глубоко вдыхать.       Меня охватили странные мысли и эмоции. Я почувствовала, как он хочет, чтобы этот момент длился как можно дольше, как хочет прижаться ко всему моему телу и поцеловать в обнаженное плечо, которое так его дразнило своей близостью. Почему-то сильно забилось сердце, а лицо стало пылать.       Проведенный ритуал кровной связи позволил мне залезть к нему в голову, но точно так же он помогал Амриту считывать мои реакции. Мне стало некомфортно и немного страшно. От его мыслей и моей реакции, от нашей близости друг к другу.       Хотя мелодия еще не закончилась, без предупреждения отстранилась и вернулась к бару. Зря я согласилась на это свидание и пошла танцевать с ним…       — Еще коктейль, мисс? — услужливо поинтересовался бармен.       — Пожалуй, да… Повторите, — растерянно ответила, смотря на своё отражение в барных зеркалах — нужно было как-то притупить те неоднозначные чувства от танца.       Через несколько минут передо мной стоял второй бокал вкусного коктейля со странным названием. Амрит, до этого хранивший молчание, искоса посмотрел и неожиданно сказал:       — Может, не стоит?       Я многозначительно, почти презрительно, взглянула на него, давая понять, что он не вправе мне указывать, и принялась за коктейль. Уставилась на смесь в бокале, бесцельно взбалтывая ее, будто стараясь там что-то рассмотреть — все лишь бы не обращать внимание на Дубея.       — Привет, красавчик! — даже сквозь громыхание музыки услышала игривый женский голос где-то рядом.       Оторвалась от своего коктейля, взглянув в сторону Амрита. Яркая во всех смыслах девушка — от сверкающего комбинезона до огненно-рыжих волос и броского макияжа — положила руку ему на плечо и что-то увлеченно говорила на ухо. Амрит довольно грубо убрал ее руку и обернулся к ней. Она призывно улыбалась, заигрывающе глядя на него. Наверное, подумала, что он сидит один.       Я громко возмущенно хмыкнула и одним глотком допила оставшийся напиток. Ничего не сказав и не предупредив, встала со стула и направилась в туалет. «Пф-ф-ф, калькуттский красавчик», — недовольно фыркнула я вслух, когда немного отошла от бара.       Уже подходя к уборной, поняла, что нужно было послушать Амрита. Последний бокал точно был лишним: голова начала кружиться, а ноги подкашивались.       Выйдя из туалета, я случайно споткнулась и чуть не упала. Крепкие руки вовремя подхватили меня, не давая опозориться и распластаться на полу в недвусмысленной позе. Подняла голову, чтобы увидеть своего спасителя. Им оказался Дубей.       — Тс-с-с, аккуратно, моя махарани, — услышала сквозь шум голос Амрита. — Да тебя развезло — ты на ногах не стоишь…       — Я… Я не пьяна-а-я, не-ет… — язык заплетался и не слушался, был словно онемевший. — Я п-п-просто да-авно-о-о не пил-а-а.       — Конечно, конечно…       Ноги и язык были словно ватные, хотя сознание не затуманено. Я все отчетливо понимала, но говорить и идти получалось с трудом. Это было не впервые и являлось особенностью моего организма — алкоголь иногда на меня так действовал.       Мы отошли в сторону от туалета, чтобы никому не мешать. Амрит аккуратно прислонил меня спиной к стене и отступил. Не успел он убрать руки, как я медленно начала сползать вниз.       — Ой-ёй, — я ладонью попыталась зацепиться за стену, чтобы остановиться, и это мне, конечно, не удалось.       — Стой! — Амрит вовремя во второй раз меня подхватил.       Он прижимал меня к стенке и придерживал одной рукой за талию, чтобы я не упала, нависая надо мной. Аромат его парфюма заставлял кружиться голову еще больше.       Амрит пристально рассматривал меня, как если бы никогда раньше не видел. А он и не видел — так близко друг к другу мы, наверное, ни разу еще не были. Цепкий взгляд зеленых глаз вызывающе скользил по мне, задерживаясь на губах, опускаясь к шее, груди и вновь возвращаясь к лицу.       Изредка проходившие мимо посетители не обращали внимание на происходящее между нами. Клуб, здесь все расслабляются кто как хочет: кто-то танцует, кто-то напивается, кто-то обнимается, а некоторые могут это совмещать. И пока не происходит ничего противозаконного, никому нет дела до вас.       — Да ты не пьяная, ты СОВСЕМ пьяная…              Амрит удивленно посмотрел мне прямо в глаза, а затем улыбнулся одним уголком рта и внешней стороной ладони нежно дотронулся до моей щеки:       — Судя по твоему состоянию, завтра ты ничего не вспомнишь, что здесь происходило…       От его действий я не отдернулась, как обычно, а прикрыла глаза — это было приятно, хотелось, чтобы он продолжал. Я повела головой, поддаваясь и следуя за его касанием. Открыв глаза, я увидела его довольный взгляд, в глубине которого проскакивали демонические искорки. «Какой он красивый», — мелькнула в голове совершенно неуместная в этой ситуации мысль.       — Ну что-о-о ты смо-о-отришь? — я отвернула голову в другую сторону.       — На тебя смотрю, моя махарани… — он провел языком по своим губам и прикусил нижнюю, пытаясь словить мой взгляд, но я опять отвернулась. — Когда еще ты так близко меня подпустишь, мама-рати?       Несмотря на опьянение и доносившееся громыхание музыки, я поняла, что он произнес. Это был санскрит. «Моя любимая». Его потянуло на откровения? Или мне показалось, и сознание решило выдать свою интерпретацию какого-то другого слова? Я с вызовом посмотрела на него.       — Сколько еще ты будешь меня мучить, издеваться, отталкивать? Признайся, тебе нравится изводить меня своей неприступностью, нравится видеть мои страдания, нравится, как я унижаюсь перед тобой, лишь бы ты позволила быть рядом…       — Не-е-ет, — я отрицательно размашисто покачала головой, возмущенная его словами — это все неправда.       — Хмм… — довольно хмыкнул Амрит.       Он продолжал жадно рассматривать меня и, как мне показалось, о чем-то думал.       — Я пожалел миллион раз, что решил приехать в Лондон и увидеть тебя. Хотел убедиться, что ничего не испытываю, а получилось с точностью до наоборот, — наконец он тихо заговорил, склоняясь то к одному уху, то к другому, каждый раз глубоко и жадно вдыхая, улавливая мой запах. — Ты была такой беззащитной и сильной и решительной одновременно… Вернувшись домой, я постоянно думал о тебе. Чем чаще мы виделись, тем больше я понимал, что ты нужна мне. Чем холоднее ты ко мне относилась, тем больше возрастал азарт — мы должны быть вместе. Все давно предопределено, а ты противишься. Знаешь, сколько богатых семей хотело породниться с Дубеями за эти три года? Но я предупредил отца, что моей женой станет только госпожа Басу.       Неожиданно легкий, почти невесомый, поцелуй коснулся моих губ. Ненадолго Амрит замер, ожидая возможной реакции. Я никак не отреагировала.       Тогда он взял меня за подбородок, чтобы я не смогла отвернуться, и пристально посмотрел прямо в глаза, недовольно говоря:       — А теперь появился этот смазливый богатый английский выскочка с частицей Рэйтана… Ты с ним встречаешься, гуляешь, целуешься… Любишь его?       — Я не-е зна-а-ю… Не-е-ет…       Мой ответ отразился довольной ухмылкой на губах Амрита:       — Хорошо… Я готов был уступить тебя Рита-Шиве, почти богу, но человеку… Не-е-ет! Я когда вас вместе увидел… Потом как мальчишка ночью сидел пьяный в машине с бутылкой виски под твоими окнами, порываясь выйти и поговорить… Сейчас ты не сможешь соврать, скажи правду: я тебе безразличен?       Пользуясь моим состоянием и думая, что я ничего не вспомню, решил устроить мне допрос? Но прежде, чем мозг сообразил, какой дать ответ, я отрицательно махнула головой. Мое отношение к Амриту можно описать множеством разных слов, но «безразличие» среди них не будет.       Ухмылка Амрита стала еще более самодовольной, а на моих губах запечатлелся второй поцелуй, уже не столь невинный, как предыдущий.       — Поэтому ревнуешь меня к девадаси? — довольно спросил прямо в губы.       — Я просто-о-о… — действия Амрита не дали договорить: внешней стороной ладони он нежно коснулся моей щеки, спустившись ниже к шее, оголённой ключице, проведя по открытому плечу и предплечью, в конце коснувшись пальцев.       Это вызвало приятные ощущения, заставляя непроизвольно чуть выгнуть спину. Его рука перешла на мои бедра, с нажимом поглаживая их, и затем он прижался ко мне, притянув за талию к себе вплотную. Настолько вплотную, что через тонкую ткань платья ощущалась каждая складка на его костюме.       Я не подозревала, что прикосновения Амрита могут быть настолько нежными и чувственными. Это никак не вязалось с его надменностью и язвительностью. От каждого лёгкого касания к коже по всему телу расходились приятные теплые волны, как от брошеных в воду камешков.       Распространение этого тепла я не могла контролировать или остановить, тело начинало испытывать чувства, не повинуясь здравому смыслу и разуму, будто на кончиках его пальцев находились мелкие электрические заряды, заставляя меня сладостно вздрагивать от каждого прикосновения. Поэтому я всегда старалась максимально избегать тактильного контакта с ним.       — Нравится? Алкоголь притупляет восприятие, но я все равно ощущаю и чувствую твои эмоции, — нахальным тоном он прошептал мне на ухо, почти касаясь его и обжигая горячим дыханием. — Твое тело не врет, ему нравится, как я его трогаю, оно откликается, становится податливым и ласковым.       Амрит был прав во всем. Но и его желания легко считывались мной, как кричаще крупный шрифт в открытой книге. Я была для него словно наваждение, и он не мог остановиться и контролировать себя — все внутренние ограничения были сняты первым поцелуем, требуя большего.       Я уперлась ладонями ему в грудь, стараясь отпихнуть или отодвинуть его подальше, чтобы прекратить это безумие — остатки здравого смысла в затуманеной страстью и коктейлями голове пытались спасти мою репутацию.       — Даже сейчас ты отталкиваешь меня. Зачем? Тебе же все нравится. Кровная связь между нами способна подарить фантастически приятные ощущения в сексе. Перестань быть недотрогой, позволь мне любить тебя, мама-рати, позволь доставлять тебе удовольствие… — Амрит убрал мои руки с груди и начал целовать в шею мелкими поцелуями, заставляя меня запрокинуть голову от неги.       Прервавшись, он вновь пристально посмотрел мне в глаза:       — Моя махарани… Когда-нибудь ты отбросишь свою гордыню и согласишься быть моей.       Говоря последние слова, Амрит накрыл мои губы третьим за сегодня поцелуем. Он сильно отличался от предыдущих — был страстным, требовательным, глубоким, горячим, как он сам. Руки непроизвольно стали гладить его, а откуда-то из глубины моего тела глухо и еле слышно раздался короткий предательский стон.       Желание внутри нарастало. Мне нравилось все, что Амрит делал, и я не хотела, чтобы он прекращал. Это было воздействие алкоголя, или я сама так хотела — уже не могла отличить и разобраться.       Дубей это почувствовал и, сделав паузу, глубоко дыша нагло спросил:       — Поедем ко мне?       Я неопределенно махнула головой — это было нечто среднее между «да» и «нет». «Да» — потому что я желала этого, «нет» — потому что в глубине души тонкий, едва слышный голосок пытался кричать «остановись, Амала, не надо».       С фирменной наглой ухмылкой он вывел меня из клуба, поддерживая за талию, чтобы я не упала, и аккуратно усадил в машину. Последнее, что я помнила, это как мы поцеловались в машине, а потом Амрит обнял меня и положил голову себе на плечо.