Танец судьбы на осколках моей любви

      Я стояла перед шкафом и отчаянно боролась с собой, не зная, какое платье сегодня надеть в театр: то, которое подарил Амрит, и о котором он вчера просил, или какое-то другое, чтобы позлить его.       Дубей позвонил мне на работу, безучастно назвал время, к которому я должна быть готова, и положил трубку.       До чего же он иногда может быть противным и раздражающим! А его поведение? Что он сказал и сделал Итану?       Вчера я была очень зла на Амрита. До того зла, что, придя домой, позвонила ему, чтобы все выяснить. Но его не было дома — развлекался, наверное. Киран наблюдал за моими походами к телефону и загадочно улыбался, раздражая этим еще больше. Ближе к полуночи я оставила попытки и пошла спать.       И вот сейчас, стоя перед открытым шкафом и глядя на подаренное им платье, не могла определиться, что же делать. Немного поразмыслив, решила: ладно, все равно он должен сообщить об итогах своих поисков в Индии, и ради уважения к проделанной им работе и его честности пусть будет в этот раз так, как он просил.       Платье красиво облегало фигуру, насыщенный синий благородный цвет оттенял тон кожи. Со вкусом у Амрита всегда было все отлично: его подарки выделялись не только стоимостью, но и утонченностью.       Звонок в дверь раздался без опоздания. Он был в том же синем строгом костюме, что и в прошлый наш поход в театр. Тон его одежды и моего платья были идеально подобраны. Увидев меня, Амрит ничего не сказал, лишь уголок рта чуть дернулся, а глаза заблестели.       — Готова? Пойдем, — холодно бросил Дубей и направился к машине.       Сев в автомобиль, он старался не смотреть на меня, как это обычно бывает, и сосредоточенно наблюдал за мелькающими пейзажами за окном. Решил игнорировать меня?       Я увидела красный большой шрам на руке Амрита, виднеющийся из-под рукава рубашки и переходящий на внешнюю сторону кисти. Заметив мой взгляд, он поправил рукав, стараясь максимально скрыть его одеждой, и опять отвернулся.       — Болит? — искренне поинтересовалась.       — Нет. Давно нет, — не отрывая взгляд от окна ответил он.       — Ты не хочешь мне рассказать, что узнал, и что вчера произошло с Итаном?       — Не сейчас. После спектакля. Не хочу портить настроение раньше времени.       — Как будто оно у тебя и так не испорчено, — буркнула себе под нос.       Поведение Амрита было отстраненным, демонстративно холодным, не таким, как обычно. Выглядел он сильно уставшим — виднелись мешки под глазами, небольшая припухлость лица. Наверное, перелет и вчерашние вечерние гуляния так отразились.       — Я звонила тебе вчера весь вечер. Где ты был? — в упор глядя на Амрита требовательно начала разговор.       По его реакции было видно, что он хотел сьязвить, но лишь дернул головой и тихо отчеканил:       — Неважно… Не делай вид, что тебе интересно, а то я еще поверю.       Я поджала губы и зло фыркнула:       — Если бы мне было неважно, я бы не спрашивала…       Всю оставшуюся дорогу мы провели в тишине. Он не видел меня две недели, и сейчас молчал — это было странно. Раньше, когда мы встречались после его приезда, Амрит говорил без умолку, а сейчас непривычная тишина. Ни комплиментов, ни ехидных замечаний и колкостей, ни ухмылок и взглядов — вообще ничего. Необычное поведение для него, заставляющее меня немного нервничать.              Хотя почему нервничать? Мне же всегда так хотелось, чтобы Амрит оставил меня в покое и не допекал своим навязчивым вниманием. Ну вот, не допекает. Только почему-то от этого так противно на душе сейчас.       На этот раз промаха с выбором мюзикла не случилось. Это были «Кошки» — красивый, интересный и нестандартный спектакль. Назойливые поклонницы Амрита и их родители тоже решили нам сегодня не мешать.       Все представление мы почти не разговаривали, сидели, будто абсолютно незнакомые и посторонние люди, случайно оказавшиеся рядом. Несколько раз во время спектакля ловила на себе взгляд Амрита, но он тут же отворачивался, стоило мне повернуться.       Покинув театр, Амрит сухо спросил:       — Пойдем в ресторан или в машине поговорим?       — Как решишь.       Он вскользь бросил взгляд на меня, наверное удивленный моим ответом, и коротко бросил:       — Хочу есть…       Мы не торопясь пошли вдоль прилежащей улицы в поисках подходящего места. Зашли в небольшой уютный ресторанчик, который был наполнен аппетитными запахами. Посетителей было много, но услужливый молодой официант провел нас к единственному свободному столику в углу.       В ожидании еды вновь присмотрелась к шраму на руке Амрита — он был ярким, большим. Когда мой спутник заметил, куда я смотрю, он недовольно обтянул рукав. «Стесняется шрама, наверное…» — подумала я и перевела взгляд.       Нас обслужили очень быстро, словно только и ждали нашего заказа.       Закончив ужин, спросила:       — Так что тебе удалось узнать, Амрит?       — Какая нетерпеливая… Ты вчера хотела побыстрее все узнать, поэтому мне звонила? Так было невтерпеж? Тогда слушай, — он сделал паузу, сверля глазами стену за моей спиной. — Нигде никаких схожих случаев не упоминалось. Я перерыл не только свою библиотеку, но и побывал в других. В одном древнем манускрипте, написанном на санскрите, было что-то вроде стихотворения. В нем упомянуто, что полубоги, подобные людям, наполнены энергией…       — Это я и так знаю, Амрит, — я начинала терять терпение.       — А у людей есть душа, — не обращая на меня внимания с той же интонацией продолжил он. — Там упоминалось, что в одном сосуде их можно совмещать через обьединение двух энергий. Энергия сливается и объединяется, становясь чем-то целостным и однородным. Как там описывалось: вода может смешаться с водой, а масло только с маслом, и никогда масло с водой не станут одним целым.       Амрит замолчал. Через несколько минут я не выдержала:       — И что дальше? Как эти две разные энергии — людская и божественная — могут стать одним целым? Ты узнал?       — Узнал. Энергия человека должна находиться на пике, в наивысшей точке напряжения. Самые большие всплески происходят в двух случаях — это рождение и смерть. Еще выбросы энергии бывают в моменты проявления сильной любви. Например, когда мать впервые видит и берет на руки своего ребенка. Или когда двое влюбленных одновременно испытывают оргазм.       Я недовольно громко фыркнула, услышав такое. Дубей как всегда был бесцеремонным. В ответ на это он взглянул на меня искоса и пренебрежительно с насмешкой произнес:       — Ты же хотела все знать? К чему тогда это лицемерное поведение?       Я глубоко вздохнула и отвернулась, понимая, что спорить с ним бесполезно.       — Хорошо, я слушаю…       — С рождением и чувством любви все понятно, но смерть… Она бывает разной. Когда умирает старый, проживший долгую жизнь, человек или тот, кто долго и тяжело болел, — всплеск слабый. Наибольший выброс происходит при внезапной смерти, особенно детей или молодых людей, когда они не понимают, что произошло — несчастные случаи или аварии, например…       — Аварии… — ошеломленно проговорила я.       — Да. Этот англичанин… С ним что-то такое случалось? Хотя это уже неважно… В нем и в правду присутствует посторонняя энергия.       — Откуда ты знаешь? — настороженно спросила.       Амрит тяжело сглотнул и наконец взглянул на меня на несколько секунд и опять отвел глаза:       — Вчера… Ты спрашивала, что я с ним сделал… Это была мантра, с помощью которой можно выявить божественную энергию, проявить ее, но ненадолго. Подобное возможно при определенных звуковых вибрациях. Если бы в нем не было посторонней энергии, то ничего бы с твоим англичанином вчера не произошло. К моему удивлению, он отреагировал… Не ожидал… А его внешность… Я был уверен, что ты все преувеличиваешь, но нет — он очень похож на Вайша.       В последних словах Дубея чувствовались раздражение и горечь. Я накрыла лоб ладонями, поддерживая внезапно ставшей тяжёлой голову, и прикрыла глаза.       — То есть я не ошиблась… Все эти разговоры Итана… Его поступки… О, боги…       Собравшись немного с мыслями, я продолжила:       — В ночь, когда не стало Рэйтана, Итан попал в серьезную аварию недалеко от Калькутты… В этот момент у него была моя фотография в руках, сделанная на Дурга-пуджу…       Дубей заинтересованно перевел взгляд со стенки на меня:       — Фотография? Получается, он смотрел на твое изображение, возможно, думал о тебе что-то… Скорее всего, это и послужило катализатором или активатором процесса, назови как хочешь.       Мы оба молчали какое-то время, размышляя. Наконец Амрит заговорил:       — Ты должна понимать: объединение не значит, что полностью вся энергия Вайша соединилась с энергией англичанина. Скорее всего это лишь какая-то небольшая часть, которая успела, образно говоря, зацепиться за его сознание во время аварии и остаться на земле.       — Ясно. Но все равно Итан…       — Теперь ты знаешь. Я все рассказал и выполнил свое обещание, — прервал меня Амрит замученным и упадническим тоном — он явно не хотел ничего слышать об Итане, тем более от меня. — Пойдем, отвезу тебя домой. Я очень устал и хочу отдохнуть.       Всю дорогу мы не проронили ни слова и не смотрели друг на друга, думая каждый о чем-то своем.       Меня, будто волной, накрывали эмоции, заставляя тонуть в их многообразии. Рэйтан, мой Рэй, он был рядом! Мои сны и чувства меня не обманули, а предположения оказались верными.       Хотелось закружиться в танце, словно маленькая девочка, нашедшая долгожданный подарок под рождественской ёлкой. И плевать, что я показалась бы сумасшедшей или немного не в себе — у меня было право на такое самовыражение. Право, выстраданное слезами, горем и бессонными ночами: я узнала, что мой возлюбленный не оставил меня даже после того, что среди людей принято называть смертью.       Дубей наверняка чувствовал все, что сейчас происходило внутри меня. Но мне было это неважно, ведь мой Рэй вернулся ко мне. Пусть частично, пусть в теле другого человека, но все же…       Уже рядом с домом я искренне поблагодарила Амрита:       — Спасибо. Большое спасибо. Ты не представляешь, как много это значит для меня. Амрит, я… очень ценю твои честность и старания, правда…       — Амала, ты… Надеюсь, ты понимаешь… — неожиданно эмоционально начал Дубей, запинаясь. — Это не Вайш. И никогда им не будет. Это другой человек, другая личность со своей душой и привычками. Иногда энергия может проявляться и заставлять его как-то необычно действовать, но… Это не он, Амала… Не он, понимаешь? Не обманывай себя и смотри на все здраво.       — Это Рита-Шива, Амрит! Рита-Шива! Ты столько времени его знал, наверное, всю свою жизнь. Неужели ты не рад тому, что хотя бы частичка его осталась с нами?       — Амала, ты не услышала меня. Чему мне радоваться? Англичанину? Который даже не осознает, что с ним произошло? Пф-ф-ф-ф… — Дубей возмущенно повысил голос, качая головой.       — Как ты можешь быть таким бесчувственным, Дубей? Вы же были близки с Рэйтаном, — спросила с упреком.       — Если я ничего не говорю и молчу, это не значит, что мне все равно! —ответил он, глядя на меня, а его лицо скривилось от негодования. — Если ты думаешь, что только ты одна так сильно страдаешь, то ошибаешься. Не проходит и дня, чтобы я не вспоминал о нем.       Я удивленно смотрела на него. Впервые между нами происходил подобный разговор, впервые мы открыто обсуждали тему гибели Рэйтана.       Немного успокоившись, Амрит раздраженно продолжил:       — Уход Вайша был для всей дюжины и культа серьезным ударом. И для меня тоже… Я потерял наставника и друга в одном лице. Мне до сих пор не хватает его мудрых советов. Рита-Шива одним своим присутствием отрезвлял и успокаивал всех вокруг. И если бы я мог… Если бы только знал, что он так сделает… Клянусь, я без раздумий лучше бы погиб сам, чем разрешил уйти в небытие ему… Но что толку сейчас рассуждать и оправдываться…       Во время этого спонтанного монолога я почувствовала горечь в его словах. Он говорил правду и не врал. Амрит оказался не настолько толстокожим, каким казался мне все это время.       Я не предполагала, насколько сильно Дубей переживал из-за ухода Рэйтана. Все эти годы Амрит старался не упоминать Вайша и всячески сторонился этой темы. А я слишком была занята своими внутренними страданиями, чтобы что-то замечать вокруг.       Неожиданное признание Дубея стало для меня откровением: за внешней невозмутимостью и безразличием тщательно скрывалась боль утраты. Где-то глубоко внутри и не напоказ она точила его изнутри. Ну что ж, все мы переживаем потери по-разному: кто-то кричит о своих страданиях, а кто-то молчит, нося все в себе…       — Это не ОН, Амала… — еще раз обреченно повторил он, стараясь убедить меня в своей правоте. — Не ОН… Пожалуйста, не теряй голову…              Вдруг мне стало неприятно. Потому что где-то очень глубоко в душе винила Амрита в произошедшем в том страшном подземелье. Ведь он мог все изменить, но не сделал этого…       Такие мысли иногда проскакивали тенью и отравляли все вокруг, заставляя смотреть на Дубея с пренебрежением и выставляя его бессердечным эгоистом.       «Почему ТОГДА умер Рэй, а не ты?» — этот страшный вопрос возникал в голове не единожды, когда я смотрела на веселого живого Амрита рядом с собой. Ослепленная своим горем, я считала Дубея чуть ли не монстром, не замечая собственных не менее чудовищных мыслей. Но что он мог сделать в той ситуации? Подставить свое горло под кинжал?       — Я постараюсь, — тихо ответила на его замечания. — Ты мог мне ничего не рассказывать, скрыть правду, промолчать, — тяжело вздохнула, осознавая всю картину происходящего сейчас.       — Мог. Но я тебе обещал. Да и смысла в этом нет. Ты все равно встречаешься с этим англичанином. Правда?       Амрит внимательно взглянул на меня, ожидая ответа, но я опустила взгляд, прикусив губу, и не успела что-то сказать.              — Хм, — разочарованно хмыкнул он, резко махнул головой и отвернулся. — Хорошо… У нас остался поход в клуб. Помнишь? Пойдешь?       — Да…       Казалось, мой ответ застал его врасплох, и Амрит не ожидал, что я соглашусь. Он пристально посмотрел на меня, чуть нахмурившись, как будто пытался рассмотреть что-то скрытое или найти подтверждение своим догадкам. Немного помолчав, хрипло выдал:       — Завтра в девять вечера заеду.       …Ночью в который раз с трудом смогла заснуть, обуреваемая переживаниями. Все мои подозрения оказались правдой. Рита-Шива не оставил меня после растворения в эфире и нашел возможность находиться рядом. И даже если от сознания Рэйтана почти ничего не осталось, через Эванса он все равно подавал мне осязаемые знаки своей любви, как бы говоря: я рядом, я здесь, я люблю…       Очень хотелось побыстрее увидеть Итана, поговорить с ним, но пока это не получалось: я была занята с Амритом, а Эванс работал. Может, в субботу или воскресенье мы сможем сходить в гости к Лайтвудам — Лима пригласила и ждет нас.       Так хотелось позвонить подруге, все рассказать, поделиться такими важными для меня новостями, но слишком позднее время на часах охладило мой пыл: беременной Лиме ни к чему нервничать от полуночных звонков, да и Киллиан при встрече наверняка отчитал бы за такой опрометчивый поступок.       Наконец заснула. Опять этот странный сон, который снился мне два раза. Красивый Рита-Шива на своем троне в Тамас-Витале, с ласковой улыбкой наблюдающий за мной. Огромное зеркало в резной массивной золочёной раме. Рэйтан, оказавшийся по ту сторону отражения и произносящий: «Я люблю тебя, Амала…»       Амрит и Итан оказываются рядом со мной. В какой-то момент Эванс улыбнулся и ушел от меня, исчезая в глубине огромного зала. «Все будет хорошо, моя июньская лилия», — успокаивает меня Рита-Шива.       Амрит в богатой белой шервани, расшитой золотом, которая подчеркивает его оттенок кожи, красиво выделяя омуты зеленых глаз. «Я люблю тебя, моя махарани!» — нежно произносит он и трепетно целует в губы, отчего показалось, что сердце вот-вот остановится.       Я обеспокоенная смотрю в отражение. «Все хорошо, Амала. Проживай свою человеческую жизнь в любви», — говорит мне возлюбленный полубог и растворяется, как тогда в подвале. И вместо него в отражении я вижу себя и Амрита, стоящими в обнимку. «Нет, Рэй, нет», — пробормотала я и проснулась.       В ужасе вспомнила сон и не смогла понять — почему Амрит, почему он остался со мной? Наверное, из-за похода в клуб — мое последнее «да» из заданий доктора Джеймесона. Я могла бы отказаться, никуда не идти с Дубеем, но я ему обещала. Точно также, как он обещал мне все рассказать и сдержал данное слово.