Как карта ляжет

«I solemnly swear that I am up to no good». Я обещаю, что ничего хорошего не замышляю.

Блейз постучался в комнату Гермионы и, не дождавшись ответа, заглянул в дверь. Девушка сидела на постели, подогнув под себя ноги, укутавшись в одеяло по самые глаза. Перед ней как пасьянс были разложены те самые колдографии Криви. — Э-э-э... — Ты сказал, что несекретное, вот я и заглянула, — вздохнула Гермиона. — Ты не сердишься? Забини замер в недоумении. Грейнджер интересует, что ему нравится, а что нет? Это что-то новенькое. Раньше все ее действия и эмоции подчинялись исключительно пользе того дела, которым она занималась, или строго следовали ее внутреннему "гермионскому" кодексу понятий. — Честно говоря, я опасался, что это ты можешь рассердиться, — признался Блейз. — Я не знаю, как к этому относиться, — слукавила девушка, имея строгое выражение лица. — Я не могу влезть в твою голову, Забини. А хотела бы. Растерявшемуся Блейзу ничего не пришло на ум, кроме как положить свою палочку на стол и сделать девушке приглашающий жест к своему лбу. — Так влезь. Тут уже растерялась Гермиона. Вот так доверчиво и просто открыть свое сознание другому человеку? Что это? Благородство влюбленного юноши или тонкий расчет отпетого слизеринца? — Это не в моих правилах, Блейз, — сухо ответила она, чтобы не обсуждать отсутствие у себя навыков в легилименции. — Так что же делать? Гермиона лишь развела руками. "Не-не-не, Блейзи, все сам. Сам предложи, как подтвердить свои чувства. Наверняка, ты в этом лучше разбираешься". Забини вздохнул и полез в карман. Маленький стеклянный сосуд негромко звякнул на столе. — Что это? — Сыворотка Правды. — Откуда она у тебя? — Драко позаимствовал у Снейпа. А потом мне отдал, когда уходил с Поттером из школы. Гермиона почувствовала исследовательский зуд, который, чего уж там греха таить, так присущ нам всем, когда открывается возможность для препарирования чужой души. Но одновременно с ним она почувствовала и укол совести. Примерно с минуту противоречивые чувства боролись в ее душе. Разум боролся с чувствами, но изначально был обречен на поражение. — Блейз, что я тебе — Визенгамот какой-нибудь? Убери немедленно! Я не хочу ТАК. Просто скажи все честно, глядя мне в глаза. И демонстративно отложила в сторону свою палочку. "Ох, уж эта Грейнджер! Обязательно ей надо разложить все по полочкам, даже то, что, казалось бы, в принципе не раскладывается. Как слова-то найти, чтобы она поверила? Насколько проще было с моими ранними увлечениями. В Хогсмит сводил, на метле прокатил — твоя! Хоть уцелуйся! Вот только никогда и никого я не целовал с таким трепетом в груди, и никогда при этом так не билось мое сердце. Ну, бывший слизеринец Забини, прояви свои лучшие гриффиндорские качества!" Гермиона смотрела в глаза Блейзу, и видела не только его некоторую растерянность, но и просвечивающую сквозь нее решимость открыть свои чувства. Вот сейчас он скажет, что хочет, чтобы она стала его девушкой, счастье окатит ее теплой волной и она, чуть-чуть поломавшись для вида, ответит ему согласием. Потом легкий поцелуй, надо надеяться, что Блейз решится на него после ее согласия, и у нее появится парень! Девушка замерла в радостном предвкушении. — Гермиона, я знаю тебя, как замечательную девушку, которая всегда честно ведет себя, как с друзьями, так и с врагами... Начало показалось Гермионе несколько странным. По крайней мере оно не располагало к продолжению в том ключе, который она ожидала. И после этой фразы Блейз предложит ей стать его девушкой? Непохоже. Не разрывая взгляда, Забини пересел на краешек постели Гермионы. — Мне почему-то кажется, что обычный двусмысленный флирт только обидел бы тебя... "О чем это он? Кажется мне сейчас вместо романтических отношений предложат крепкую мужскую дружбу, — обескураженно подумала девушка. — Впрочем, я же известная рубаха-парень. А фотки только подтверждают такой его вывод. И наш с Поттером дружеский дуэт пополнится еще одним участником. С учетом Драко, мы станем квартетом..." Забини заметил, как холодеет взгляд Гермионы и упрекнул себя в том, что опять ходит вокруг да около. — Я был и буду с тобой предельно честен... Губы девушки уже округлились, чтобы прервать эту преамбулу к предложению дружбы, как вдруг Блейз бухнул: — Поэтому я хочу сказать, что люблю тебя, Гермиона! — бросился Блейз, как вниз головой с обрыва в воду. — И буду любить тебя всегда! Как бы ты к этому не относилась! Девушка так и замерла с полуоткрытым ртом. Она лишь в растерянности подняла руку, чтобы поправить непослушную прядь, упавшую ей на лоб. Блейз перехватил ее руку и прижался к ней губами. — Я не прошу у тебя немедленного ответа, — через силу улыбнулся Забини, — я просто хочу, чтобы ты знала об этом. Он еще раз прижал ее ладонь к губам, а потом порывисто вскочил и вышел из комнаты. Гермиона сделала слабый жест, словно пыталась удержать его, а потом прижала ладонь к губам там, где ее коснулись его губы. Глаза ее подозрительно защипало...

***

Выслушав Драко, Гарри мрачно заметил: — Это он убил Адамса. — Ты сам сказал, что их там было двое, — неуверенно возразил Драко. — Нет, — мотнул головой Гарри, — второй стоял далеко, а этот твой... Селвин, был чуть ли не за спиной Адамса, когда тот упал. — Судя по описанию, это вообще было не заклинание, а какой-то яд, Гарри, — уже с раздражением возразил Драко. — Ты его уже защищаешь, — взгляд Гарри скользнул по перстню, который Драко во время своего рассказа выложил на стол. — Только черного кобеля не отмоешь добела. Он — Пожиратель и сподвижник Волдеморта. И убить ему — раз плюнуть. Везет тебе на родственников... мистер Селвин. А вот это было уже лишнее. Гарри понял это по закушенной губе Драко, но извиняться не было ни сил, ни желания. Он подхватил портфель детектива и в полной тишине покинул гостиную. Драко постоял раздумывая, потом накинул плащ и направился вниз по лестнице. Перстень остался лежать на столе. Спустя почти три часа Драко устало спустился с крыльца полицейского участка. Знакомство с магловскими службами правопорядка весьма разочаровало его. Целый час ушел на выяснение по телефону, куда отправили тело Адамса. Еще час на поиск полицейского участка, которое оформило обнаружение тела. Потом он добрался на такси до этого полицейского участка, в котором с ним никто и разговаривать не стал. Надоедливого посетителя быстро спровадили под предлогом тайны дознания, тем более, что он не смог привести ни одного разумного довода своей заинтересованности в расследовании этого дела за исключением спорного утверждения, что является очевидцем происшествия. — Сэр, у дознания достаточно свидетельских показаний по этому инценденту. Ваши показания не несут в себе никакой новой информации. Полиция Лондона выражает вам искреннюю признательность за проявленную гражданскую ответственность. Выход вон там, сэр, вниз по лестнице и за турникет, пожалуйста. Драко чувствовал полную беспомощность перед этой сложной непробиваемой машиной британского правопорядка. — Извините, мистер, не знаю вашего имени. Рядом с ним остановился какой-то невзрачный тип в клетчатом пальто. — Вы интересовались происшествием у Каледониан Роуд, если не ошибаюсь? — Кто вы такой? — недружелюбно осведомился Драко. — О, мое имя ничего вам не скажет, мистер. Я внештатный сотрудник одного из издательств Лондона. И у меня есть некоторая информация, которая вас может интересовать. Драко уже более внимательно оглядел этого коллегу Скиттер из магловского мира. — Что за информация? — О, сэр, вы так поспешны, но информация в этом мире стоит денег, и иногда значительных... "Интересно, он действительно что-то разнюхал, или пытается обманом вытащить из меня деньги?" — Какой информацией вы располагаете? — Ну, скажем так, мне известны результаты осмотра тела и они могут пролить свет на причину смерти этого бедолаги. — Сколько вы хотите? — Вот это деловой разговор, мистер. Сами понимаете, что за информацию я тоже плачу... информированным лицам. "Полицейскому дознавателю, надо полагать. Именно тому, который только что распинался передо мной о тайне дознания". — Сколько вы хотите? — Э-э-э... сто фунтов, сэр. Драко прищурился на клетчатого журналюгу. Тот истолковал его взгляд по-своему. — Но если эта сумма кажется вам чрезмерной, то я готов ограничить гонорар суммой в восемьдесят фунтов. "Если посмотреть на него еще минут пять, то он отдаст и за двадцатку, — понял Драко, — но жалко время тратить на этого слизняка". — Я заплачу. Рассказывайте. — Но, сэр... я с глубоким уважением отношусь к вашему слову, но... я бы не отказался от задатка... Драко сунул ему две банкноты по двадцать фунтов. — Благодарю вас сэр. Не знаю, кем вам приходился покойный... — Не важно. Продолжайте. — Это убийство, сэр! — громким шепотом вскричал клетчатый. "Это я и сам знаю". — При осмотре паталогоанатом обнаружил под его левой лопаткой свежий след от инъекции, сэр. Кожа вокруг укола сильно воспалена. В него выстрелили дротиком с ядом. А покойный был частным детективом, сэр. "Странный способ убийства для Пожирателей". — Ему могли отомстить за какое-то расследование, — предположил Драко. — Так то оно так, но у него под одеждой был обнаружен жилет, защищающий от холодного оружия. Инъекционный заряд пробил его, сэр! Видя, что собеседник не понимает значения его последней информации, клетчатый, понив голос до предела, пояснил: — Такие заряды есть только у спецслужб, молодой человек. Теперь вы понимаете? — Теперь понимаю, — медленно произнес Драко. Понятно, почему клетчатый не побежал в редакцию, а поспешил сбыть неудобную информацию первому встречному, чтобы заработать хоть что-то. Если он верно оценивает порядки в магловском мире, то здесь не принято лезть в дела спецслужб. Впрочем, в магическом мире это тоже не принято. Странно, что этому клетчатому вообще удалось узнать такие подробности. Впрочем, что-то мог сказать паталогоанатом, что-то ляпнул дознаватель, а об остальном он догадался сам. Драко сунул в руки клетчатому вторую половину гонорара. — Благодарю вас, всего наилучшего, сэр, — довольно отозвался тот и повернулся, чтобы уйти. Палочка Драко уткнулась ему в затылок. — Обливиэйт! Гарри сидел за письменным столом, на котором были разложены бумаги из портфеля Адамса. Несколько папок были отложены в сторону. Это были дела по другим заказам детектива. Одна из папок была раскрыта. На ее обложке красовалась надпись: Том Реддл 31.12.1926 - И все. Больше извлечь никакой информации из разложенных документов не представлялось возможным, потому что все они были зашифрованы и весь текст представлял из себя ряды букв и цифр без единого пробела и знака препинания...