Взрослая пора школьной жизни

      — А ты не торопился, — Роман выбросил давно истлевшую сигарету и укоризненно склонил голову на бок.       — Мог просто зайти, а не заставлять меня тащиться на улицу, — проворчал Питер, скрестив руки на груди.       Сонный, взъерошенный, в растянутой футболке, спортивных штанах и шлёпанцах он выглядел по-домашнему уютно, как-то даже беззащитно, отчего Роман вдруг почувствовал себя неловко, словно без спроса стал свидетелем чего-то очень личного.       — Нет уж, спасибо, я ещё не готов встретиться с Ди лицом к лицу, — губы скривились в нервной улыбке, и он торопливо отвёл взгляд. — Особенно полпервого ночи. Особенно без приглашения.       — Ты не сможешь прятаться от неё вечно, — Питер протяжно зевнул и задумчиво почесал щетину. — Ну, так что за срочное дело?       — Хочу показать тебе кое-что, запрыгивай, прокатимся.       — Сейчас? А до завтра отложить нельзя? Мне на тренировку к восьми утра, так что…       — Так что надо поторопиться, — Роман призывно похлопал в ладоши, подгоняя, и повернул ключ зажигания.       Питер недовольно прищурился, вздохнул, но сел в машину, лениво перемахнув через запертую дверцу. Мотор призывно зарычал, и красный Jaguar понёсся по спящим улицам, рассекая темноту ярким светом фар.       — Удалось поговорить с Томми?       — Нет, он по-прежнему меня избегает, придумывает отговорки, если прошу задержаться после тренировки…       — Забей, он уже большой мальчик, у него не будет психотравмы от вида двух целующихся мужиков.       — Ну да, — Питер тихо усмехнулся и прикрыл глаза, подставляя лицо тёплому ветру, который игриво трепал его волосы.       В груди неприятно защемило, и Роман сильнее стиснул руль, сосредоточился на дороге, отгоняя дурные мысли. Как бы Питер ни притворялся, что всё хорошо, ни пытался вести себя как ни в чём не бывало, он всякий раз вздрагивал, когда речь заходила о Томми. Его брови надламывались, между ними залегала глубокая морщинка, плечи напрягались. Произошедшее там, на пляже не давало ему покоя, поэтому они сохраняли приемлемую дистанцию всё оставшееся время в Мексике. Даже если Томми держал язык за зубами сейчас, кто знает, что взбредёт ему в голову, когда начнётся учебный год, до которого оставалось всего ничего. Слухи о гомосексуальной связи двух преподавателей, один из которых женат, а другого знает каждая собака в их захудалом городишке, вполне тянули на небольшой скандал. А может и большой, учитывая консервативные взгляды миссис Данн. Она всегда плохо относилась к интрижкам на работе, и одной аспирантке пришлось в срочном порядке переводиться в другое учебное заведение, а профессор, которому хватило ума закрутить роман с собственной студенткой, поспешно уволился по собственному желанию. Все прекрасно знали, что без давления декана не обошлось.       Роман всё прекрасно понимал, но и забыть, что произошло в Мексике, тоже был не готов. Да, он держал себя в руках, стараясь дать Питеру время на раздумья, но, будем честны, выдержка и терпеливость точно не входили в список его сильных сторон. Роман прикусил губу и посмотрел на Питера. Тот сидел с закрытыми глазами, подперев голову рукой. Его дыхание было ровным и спокойным. Казалось, что он заснул. Наверняка Роман разбудил его своим внезапным звонком, и всё же Питер согласился выйти без лишних разговоров. Что ж, вытаскивать его в разгар рабочей недели, да ещё и посреди ночи, было не самой лучшей идеей. Конечно, дело могло потерпеть и до завтра. Роман не мог.       — Приехали? — спросил Питер, потирая глаза, когда машина остановилась и мурлыканье мотора стихло. Они стояли перед двухэтажным домом, внутри и снаружи было темно, только неоновая вывеска с цифрами 44 бросала на асфальт мягкие пятна жёлтого света.       — Ага, — кивнул Роман.       Небо на западе рассекла яркая вспышка, через мгновение за ней последовал раскат грома. В воздухе запахло грозой.       — Идём, пока дождь не начался.       Он выскользнул из машины, и Питер неохотно последовал за ним. Они прошли по каменной дорожке, пересекающей газон, и Роман открыл дверь, пропуская Питера вперёд. Щёлкнул выключатель, электричество приветливо зажужжало в проводах. Просторное помещение казалось неестественно стерильным и пустым. Редкая мебель ещё была накрыта строительной плёнкой.       — И что мы здесь забыли? — спросил Питер, щурясь от яркого света.       — Мой новый дом, — заявил Роман, раскинув руки в стороны.       — Мм, — протянул Питер. Его брови медленно поползли вверх. — Так ты ради этого вытащил меня из постели?       — Мог бы и поздравить, — Роман достал из холодильника две бутылки пива и протянул одну Питеру. — Ты первый, кому я рассказал.       Он держал всё в тайне, тщательно соблюдал секретность, чтобы Оливия не пронюхала и не вмешалась в его планы. Она постоянно твердила, что семья должна быть вместе, что никто не должен покидать фамильный особняк Годфри. Её тотальный контроль сводил с ума, поэтому Роман уже давно планировал уехать от матери подальше. Когда всё было готово, ужасно захотелось рассказать Питеру, показать ему свой дом. Дом, в котором хозяином был он сам, а не Оливия. Весь день Роман не находил себе места от нетерпения, но разобраться со всеми делами удалось только ближе к полуночи. Он честно пытался уговорить себя и отложить всё до завтра, но не утерпел. Ведь радостными событиями всегда хочется как можно быстрее поделиться с самими близкими людьми. С самыми близкими, да? Ох, чёрт. Жар прилип к щекам, а волнение в животе неприятно всколыхнулось.       — О, ну, поздравляю, — Питер осторожно ударил донышком о бутылку друга и сделал большой глоток. — Когда планируешь переезжать?       — В конце недели.       Питер сделал ещё глоток и облокотился на кухонный островок. В повисшей тишине было слышно, как гремел гром и ветки, покачиваясь не ветру, скреблись в панорамные окна, словно монстр, норовящий забраться внутрь.       — А Шелли?       — Ещё не знает, скажу ей завтра. Надеюсь, ей понравится комната. Я сам выбирал цвета, так что не уверен, что она останется довольна. Хотя стены всегда можно перекрасить…       — Значит, — его голос странно дрогнул или это только показалось, — ты переезжаешь не один?       — О, не переживай, в моей спальне отличная звукоизоляция, — отшутился Роман. — Хочешь проверить?       Питер замер, застыл на месте, словно маленький зверёк перед голодным хищником. Потом тихо усмехнулся.       — В другой раз, мне рано вставать.       Сердце пропустило удар.       В другой раз.       Во рту пересохло, и Роман поспешно отпил из бутылки. Внизу живота сгустком повисло приятное, тянущее чувство. Боже, просто держи себя в руках и не испорть всё, как обычно.       — Ладно, давай возвращаться, — сказал Питер, увлечённо разглядывая этикетку на пиве. — Уже поздно и…       Роман неохотно кивнул.       На полпути назад их нагнал дождь, стремительный, сильный, но ещё по-летнему тёплый. К тому времени, как получилось поднять крышу, механизм которой решил забарахлить именно сегодня, они оба изрядно промокли. Роман выругался и выбросил в окно едва начатую, но теперь сырую насквозь сигарету. На кресле собралась вода, и он буквально сидел в луже, которая быстро впитывалась в ткань брюк. Рубашка липла к коже, сковывая движения. Питер встряхнул головой, и брызги разлетелись в разные стороны. Роман повернулся, недовольно хмурясь, но стоило увидеть лицо Питера, мокрого, взъерошенного, едва сдерживающего смех от вида точно такого же Годфри, как он не выдержал и расхохотался. Руманчек рассмеялся следом.       — Чёрт, — Питер оттянул льнущую к телу футболку и скрутил ткань, выжимая воду, словно это могло помочь. Тонкая струйка полилась на штаны, и он снова выругался.       — Ну простите, погоду я не контролирую.       — Ого, неужели в этом городе всё-таки есть что-то, что Годфри не контролируют?       — В следующий раз разгоню облака, прежде чем вести тебя на свидание, — оскалился в ответ Роман.       — О, так это было свидание? Чёрт, ты бы предупредил, я бы хоть побрился по такому поводу, — Питер погладил щетину.       — Нет уж, ты и так слишком долго собирался.       — В своё оправдание могу сказать, что был занят.       — Чем же?       — Спал.       Роман усмехнулся и сосредоточился на дороге, которую с трудом можно было разглядеть в расплывающихся потоках воды на лобовом стекле. Капли дождя мерно барабанили по крыше, убаюкивая, и вскоре Питер снова задремал. Он не проснулся, даже когда машина подъехала к дому. Будить его совсем не хотелось: мокрые волосы свисали на лицо, изгиб шеи покрывали мелкие капли, футболка прилипла к телу, вычерчивая рельеф мышц, губы были соблазнительно приоткрыты. Просто. Держи. Себя. В руках. Роман стиснул руль, глубоко вдохнул, медленно выдохнул.       — Приехали, — громко сказал он.       — А? — растерянно спросил Питер, сонно хлопая глазами. — Да, точно. Ну, спокойной ночи.       — Ага, спасибо, что составил компанию.       — Обращайся, — ухмыльнулся Питер, открывая дверь, и выпрыгнул под проливной дождь.       — Питер! — позвал Роман, когда тот уже добежал до крыльца.       — Да?!       — Отпразднуем в следующие выходные?!       — Ага!

***

      Погода в субботу выдалась удивительно жаркой для последних дней августа, как в самый разгар лета. Солнце нещадно палило, а в воздухе витал сладковатый запах цветов, сухой травы и пыли. Но Роман изнывал вовсе не от жары, а от томительного ожидания. Всё уже было готово к приезду гостей, и он расхаживал по гостиной, то и дело поглядывая на часы или проверяя, действительно ли он ничего не забыл: поправлял салфетки, оценивал чистоту бокалов и столовых приборов, бегал в погреб, чтобы в очередной раз поменять вино. Шелли делала вид, что читает книгу, расположившись в кресле у панорамного окна, и тайно следила за братом, тихо над ним посмеиваясь.       Он так и не смог придумать предлог, чтобы не приглашать Ди, да и Шелли очень просила, чтобы та присоединилась, так что пришлось собрать все силы в кулак и встретиться с ведьмой лицом к лицу, отчего нервы натягивались лишь сильнее, скручиваясь в тугие жгуты. Он прекрасно знал, что они неженаты, что Дестини — всего лишь чертовски заботливая кузина и надёжный друг, но никак не мог подавить в себе чувство вины и стыда перед ней за всё, что произошло в Мексике. И за всё, что он определённо планировал ещё натворить. Но Питер был прав: нельзя бегать от неё вечно. Роман давно понял, что если хочет остаться в жизни Руманчека на каких бы то ни было ролях, портить отношения с ведьмой однозначно не стоило.       Когда старенький форд подъехал к дому, Роман тут же встрепенулся, выпрямился, метнулся к двери, зацепив край стола, отчего бокалы на нём опасливо задрожали, но парень этого даже не заметил. Зато притормозил у зеркала, чтобы поправить волосы и ворот рубашки. Шелли закатила глаза и отправилась встречать гостей. Она выбежала на улицу и радостно бросилась на шею Ди, по которой успела изрядно соскучиться за то время, что её брат старательно избегал ведьмы. Роман вышел следом и встал в дверях, пытаясь предать себе как можно более непринуждённый вид. Едва ли у него получалось. А когда он заметил Питера в белой рубашке и узких тёмных брюках, дыхание и вовсе перехватило. Кажется, Роман впервые видел его в подобной одежде, если не считать школьную форму, и цыгану чертовски шло. К его удивлению, Дестини тоже была слишком нарядно одета для обычных дружеских посиделок. Ярко-красное вечернее платье было ей к лицу, и Роман никак не мог отделаться от мысли, что они с Питером чертовски красивая пара. «Успокойся, они родственники, а вовсе не… боже». Тягостное, мрачное чувство, как яд, расползалось по телу.       — Да вы сегодня при параде, — улыбнулся Роман, когда Дестини поднялась на крыльцо.       — Не каждый день оказываешься на званом ужине в доме самих Годфри, — привычно съязвила ведьма. — Надо соответствовать.       — Чёрт, — Роман хлопнул себя по лбу, — совсем забыл расстелить ковровую дорожку.       — На этот раз прощаю, — отозвалась ведьма и, прихватив Шелли под руку, поспешила укрыться в прохладе дома.       — Смотрю, облака ты всё-таки разогнал, — проворчал подоспевший Питер, оттягивая ворот рубашки, и сунул Роману коробку с пирожным из весьма приличной и дорогой кондитерской.       — А ты так и не побрился, — с укором заметил Роман.       Вечер неспешно потёк своим чередом за привычными разговорами и неуместными шутками. Всё шло не так плохо. Конечно, Дестини не удержалась от пары колкостей в его адрес, но в целом вела себя вполне обычно, и скорее была рада, что больше не нужно разыгрывать затянувшийся спектакль. Она активно подливала себе вино, не дожидаясь учтивости от хозяина дома, но, казалось, совсем не пьянела. Питер не пил вовсе, сославшись на то, что он за рулём. Он вообще старался пить как можно меньше после того, что учудил в Мексике, хотя Роман бы с удовольствием посмотрел на пьяного Руманчека, перестающего прятаться за стеной отчуждённости и теряющего контроль.       Непринуждённая атмосфера за ужином сделала своё дело, и Роман наконец смог расслабиться, выкинуть из головы ненужные, тревожные мысли. Впервые за неделю жизни на новом месте он чувствовал себя по-настоящему дома. Вероятно, потому что Питер был с ним, сидел совсем рядом, весело болтал и смеялся, травил цыганские байки, которые Шелли слушала с искренним любопытством. Иногда они случайно соприкасались коленями или руками, и Роман ощущал напряжение, словно его пронзал небольшой разряд тока. Но оно было мимолетным и мгновенно рассеивалось в хаосе голосов, музыки и звона бокалов. Лёгкое опьянение растекалось по телу, хотя он почти не пил. Сосредоточиться на разговоре никак не получалось, всё внимание было приковано к Питеру. Роман и сам не заметил, в какой момент окончательно выпал из реальности и стал пристально следить за ним, за каждым его движением, за плавным полётом рук, за оживившейся мимикой, за подёргиванием кадыка, за напряжением мышц под тонкой тканью рубашки. Когда сестра предложила ему пирожное, украшенное кремовыми цветами, он взял его на автомате и так же на автомате съел, хотя совсем не хотел сладкого. Внезапно Питер потянулся к нему и провёл большим пальцем по губам. Роман замер от неожиданности и удивления. Сердце пропустило удар.       — Крем, — пояснил Питер, улыбаясь.       Шелли не удержалась и хихикнула. Нечасто она заставала брата в таких неловких ситуациях, совершенно негожих для семейства Годфри. Оливия бы наверняка просверлила в нём дыру недовольным взглядом.       Роман нервно сглотнул, когда Питер совершенно буднично сунул палец в рот и слизал взбитые сливки.       — Боже, снимите себе уже номер, — закатила глаза Дестини.       — Ди, — укоризненно шикнул на сестру Питер.       — Номер? — озадаченно спросил Роман.       — Ах да, ты же купил для этого целый чёртов дом, — спохватилась ведьма.       Питер залился краской. Похоже, он только сейчас понял, насколько интимным и неуместным был его жест.       — О чём вы? — подала электронный голос Шелли.       — Хорошим девочкам о таком знать не обязательно, — заверила её Дестини и поспешно отпила из бокала.       Как только с десертом было покончено, Шелли увела Ди наверх, чтобы показать ей свою комнату, а Питер и Роман вышли на улицу покурить и проветриться. На город уже опускалась ночь, и воздух наполнился долгожданной прохладой. Питер вдохнул полной грудью, похрустел шеей, достал пачку и чиркнул зажигалкой. Роман неспешно наклонился к нему, чтобы прикурить от его сигареты. Близость длилась всего мгновение, но Роман успел ощутить его запах, почувствовать жар, исходящий от его тела. Голова слегка закружилась, но он всё списал на действие вина, запасы которого Дестини изрядно сократила.       — Как на новом месте? — спросил Питер, убирая зажигалку в карман и выдыхая струйку дыма.       — Непривычно, — признался Роман. — Зато не мучают паразиты.       — Паразиты?       — Ага. Ну знаешь, один конкретный паразит: Оливиус Годфриус обыкновенный.       — А-а-а, — понимающе протянул Питер, — тот самый паразит. Наверняка она была в гневе, когда узнала про переезд.       — О, ты даже не представляешь. Рвала и метала. Надеюсь, у неё появилась пара седых волос.       — Ауч. Да ты бессердечный ублюдок.       — Дурная наследственность, — Роман пожал плечами и облокотился на стену. — Знаешь, будь моя воля, я бы ей и адрес не оставил, но Шелли настояла.       — Ну, как ни крути, вы одна семья.       — К сожалению.       — Брось, не может быть всё настолько плохо, — Питер окинул его недоверчивым взглядом, прищурился, словно раздумывая, и, наконец, заключил: — Хотя тогда понятно, в кого ты такая заноза в заднице.       — Да ну тебя, — хмыкнул Роман.       За разговорами время пролетело незаметно, и они вернулись в дом, когда на улице уже совсем стемнело. В гостиной было по-прежнему пусто, только музыка продолжала тихо играть из динамиков. Роман выключил проигрыватель, обвёл взглядом стол, заставленный грязной посудой, и прикинул, может ли он отложить уборку до завтра.       — Что-то они задерживаются, — заметил Питер.       — Да, схожу, проверю, как там у них дела.       — И поторопи Ди, уже довольно поздно, а нам ещё домой возвращаться.       Роман кивнул. Ему ужасно не хотелось отпускать Питера. Они толком не виделись после возвращения из Мексики, и этих нескольких часов было совершенно недостаточно, чтобы восполнить нехватку Руманчека в его жизни. «Боже, Роман, да ты самый настоящий наркоман, чёртов питероголик», — пронеслось в голове.       — Тс-с, — шикнула на него Ди, когда он открыл дверь в спальню сестры.       Шелли спала, прижавшись к Дестини и положив на неё голову, пока та заботливо гладила её по волосам. На кровати стоял ноутбук, от него тянулся провод наушников.       — Она предложила посмотреть фильм и заснула, — шёпотом объяснила ведьма подошедшему к ней Роману.       — Понятно, — он посмотрел на сестру с тёплой улыбкой. Похоже, весь этот переезд её изрядно измотал. — Питер просил тебя поторопить, сказал, что пора домой.       — Мы можем остаться на ночь, если ты не возражаешь.       — Я-то не возражаю, но разве он согласится?       Дестини осторожно пожала плечами, стараясь не разбудить подругу, и отпила из бокала. Когда она только успела принести бутылку вина с собой? Алкоголю точно не место в спальне его маленькой принцессы. Роман воздержался от недовольного комментария, с ужасом осознавая, что, возможно, он похож на Оливию куда сильнее, чем думал.       — Ну не знаю, соври, что я тоже заснула, — буднично предложила ведьма и продолжила смотреть фильм.       Роман открыл рот, но так и не придумал, что сказать. Он поджал губы, нахмурился и вышел из комнаты, аккуратно заперев дверь, чтобы не потревожить сон сестры. Он никогда не понимал, что творилось в голове у Дестини, да и не хотел понимать. Сейчас её причуды были ему только на руку, ведь у него появился прекрасный шанс провести с Питером чуть больше времени, удержать его в своём доме ещё немного. И, кто знает, может быть ему наконец хватит смелости, чтобы обсудить их отношения.       Едва он спустился, как услышал шум воды и характерный звон тарелок, слегка ударяющихся друг о друга. Питер стоял на кухне, сосредоточенно склонившись над раковиной. Рукава его белоснежной рубашки были аккуратно подвёрнуты, лопатки монотонно двигались, то и дело натягивая ткань на спине. Роман подошёл ближе, наклонился на холодильник плечом, скрестил руки на груди.       — Вот уж не думал, что буду лицезреть, как ты моешь посуду в моём доме.       — Хотел отблагодарить за гостеприимство, — улыбнулся Питер.       — Не стоило.       — Ну, мне же нужно было себя чем-то занять.       Роман встал рядом и принялся вытирать чистые тарелки полотенцем. Теперь они напоминали женатую пару, которая приводит дом в порядок после гостей, и улыбка невольно заиграла на его лице. Если он предложит Питеру остаться здесь, перебраться к нему, жить вместе, как тот отреагирует? Сбежит в ужасе или сначала отшутится, а потом сбежит?       — Так что, Ди там скоро? — спросил Питер, отдавая последнюю тарелку.       — Похоже, сегодня вы никуда не поедете, потому что она уже спит.       Питер вздохнул и потёр переносицу.       — Тогда я сам разбужу её.       — Питер, — Роман остановил его, схватив за запястье. Он чувствовал, как быстро пульсирует артерия под его пальцами. — Не надо. Шелли тоже спит, пусть отдыхают.       Питер прикрыл глаза, напряжённо зажмурился, словно борясь с самим собой, не в силах принять решение, запустил пальцы в волосы, потрепал себя по голове. Всё в нём буквально кричало о невыносимой усталости. Кажется, этот вечер дался тяжело всем, кроме Ди. Роман и сам с удовольствием бы упал сейчас в кровать и забылся крепким сном, но желание остаться с Питером было сильнее.       — Расслабься, — Роман сжал ладонь у оснвоания шеи, массируя напряжённые мышцы, провёл большим пальцем по ключице, — ладно?       — Да, хорошо, — неохотно согласился Питер, — но только сегодня.       — Смотри на ситуацию с позитивной стороны.       Питер вопросительно приподнял одну бровь. Роман отложил полотенце и достал бутылку вина из холодильника.       — Ты наконец-то можешь выпить со мной.       — Так Ди уничтожила не все твои запасы? — усмехнулся Питер.       — Даже не половину.

***

      — Чёрт! — громко ругнулся Роман, запнувшись о ступеньку. Он потерял равновесие, но Питер успел его подхватить.       — Тсс, — влажное дыхание мазнуло по кончику уха, и мурашки пробежали по шее, — ты всех перебудишь.       Время перевалило далеко за полночь, и в сонной тишине, окутавшей дом, любой звук казался нестерпимо громким, даже полушёпот Питера.       — Прости, — отозвался Роман, с трудом сдерживая смех, и продолжил нелёгкое восхождение на второй этаж, цепляясь за перила и за Питера, который сам нетвёрдо стоял на ногах.       В холле было темно, Роман ещё не привык к новому дому, и ориентироваться приходилось практически на ощупь. Питер и вовсе впервые оказался на втором этаже, поэтому постоянно норовил свернуть куда-нибудь не туда. Роман то и дело хватал его за руки или за ворот рубашки, чтобы притянуть к себе и задать верное направление. Всё это сопровождалось глупым хихиканьем, шутливыми пререканиями и шиканьем друг на друга. Они выпили не так много, но нервное напряжение и скопившаяся усталость сыграли злую шутку: нескольких бокалов вина хватило, чтобы мысли поплыли, а тело стало слушаться через раз.       У двери в спальню Питер налетел на тумбу, которую было совсем невидно в густой темноте, Роман едва успел зажать его рот ладонью, чтобы заглушить сорвавший крик. Питер что-то недовольно промычал. Его губы были влажными, а горячее дыхание щекотало кожу.       — А? — переспросил Роман, прижав его к себе и наклонившись к самому уху. От его волос приятно пахло горькими травами. — Ты что-то сказал?       Питер снова промычал что-то невнятное, но на этот раз настойчивее, и попытался высвободиться, но Роман пресёк попытку, обняв его второй рукой, навалившись всем весом, сковывая движения. Его забавляли эта глупая, шутливая борьба и неубедительное сопротивление Питера.       — Я совсем не понял, скажи нормально, — прошептал он, с трудом сдерживая смех.       Питер недовольно вздохнул. Роман не видел его лица, но был уверен, что тот сердито хмурится. Вино слишком его раззадорило, а темнота и жар чужого тела лишь сильнее подстёгивали игривое настроение и любопытство. Ему нравилось ощущать, как напрягались мышцы в теле Питера, когда он пытался освободиться из крепких, тесных объятий, как учащалось его дыхание, как он изгибался, упираясь лопаткам в его грудь. Вдруг на мгновение Питер замер, словно сдался, потом влажный язык скользнул по ладони, протиснулся между пальцев. Роман одёрнул руку. Внутри что-то дрогнуло, натянулось, заставляя пульс учащаться. Ему стало нестерпимо тесно в собственной одежде. В коридоре воцарилась долгожданная тишина.       — Придурок, — буркнул Питер, освобождаясь от пут. В его голосе слышалась улыбка.       — Это тоже неследственность, — усмехнулся Роман, выпрямился, стараясь успокоить бунтующие чувства. — Идём, — он открыл дверь и потянул Питера за собой.       Комната была довольно просторной, но почти пустой: кровать, две тумбы по обе стороны от неё с массивными светильниками и больше ничего. Ни личных вещей, ни фотографий, ни разбросанной одежды. Могло показаться, что тут и вовсе никто не жил. Блеклый свет растущей луны наполнял тёмную спальню почти мистическим сиянием. Питер уселся на постель, упёрся руками в мягкий плед, отклонившись назад.       — Теперь можешь шуметь сколько угодно, — заключил Роман, когда запер дверь.       — Так это та самая спальня с хвалёной звукоизоляцией? — спросил Питер с лёгкой издёвкой в голосе, склонив голову на бок.       Его волосы совсем растрепались, несколько прядей свисали на лицо. Ворот рубашки был расстёгнут на три пуговицы и неровно топорщился в одну сторону, подставляя лунному свету изгиб ключицы и яремную ямку, в которой собралась тонкая серебряная цепочка. Рукава по-прежнему были закатаны, обнажая жилистые предплечья и запястья с плетёными браслетами. В полумраке спальни Питер выглядел чертовски соблазнительно.       — Ага, — ответил Роман, подходя к кровати, — никто ничего не услышит, — он наклонился, навис над Питером, словно огромная хищная птица, — даже если будешь кричать.       Теперь их лица были так близко, что Роман мог бы разглядеть своё отражение в бездонных синих глазах, будь здесь немного больше света. И всё же он был ужасно благодарен луне за её тусклое призрачное сияние, которое успешно маскировало его волнение, его нетерпеливое желание, его покрасневшее лицо.       — Звучит как угроза, — усмехнулся Питер, отводя взгляд. Его густые ресницы дрожали.       Роман накрыл своей ладонью его руку, медленно провёл кончиками пальцев по его пальцам, по выпирающим костяшкам, по сухожилиям, оплетённым вздутыми венами, по напряжённому предплечью, обогнул локоть, скользнул под закатанную ткань рубашки. Питер замер. Даже в темноте было заметно, как он напрягся всем телом.       — Ты всегда можешь сбежать, — сказал Роман, наклоняясь всё ближе.       — Разве? — прошептал Питер, и их губы сомкнулись.       Поцелуй вышел медленным, нежным, совсем не настойчивым. Роман выжидательно замер, не решаясь открыть глаза. Он уже потерял Питера однажды, и до ужаса боялся сделать что-то не так, разрушить всё снова. Страх цепкой лапой сжимал его горло, лишая кислорода, заставлял тело покрываться лёгкой испариной, а внутренности — сжиматься в тугой узел. Но Питер не оттолкнул его, напротив, притянул к себе, выгнулся навстречу, жадно впиваясь в его губы. Роман послушно приоткрыл рот, впуская в себя горячий язык. Его бросило в жар, тревожные мысли плавились, растекались, превращались в ничто. Какая разница, кто они друг другу? Зачем обсуждать границы дозволенного, копаться в их отношениях, когда Питер прямо сейчас в его спальне с готовностью отвечает на поцелуи, сам тянется к нему, цепляется разгорячённой ладонью за его шею, сбивчиво дышит, полный нетерпеливого желания.       Роман повалил Питера на постель, забрался сверху. Сидеть так в строгих брюках было ужасно неудобно, ткань собиралась в складки под коленями, неприятно давила на кожу, но он не обращал внимания. Голову заволокло туманом, сердце билось всё быстрее, отдаваясь оглушительным гулом в ушах. Питер провёл ладонями по его напряжённым бёдрам, потянул за ремень, заставляя придвинуться ближе, наклониться за поцелуем, пока его пальцы сражались с неподатливой пряжкой.       — Бля, — судорожно выдохнул Роман в чужие губы, когда горячая ладонь обхватила его налитый кровью член. Питер в ответ лишь тихо рассмеялся.       Роман инстинктивно толкнулся несколько раз, шумно выдыхая, потом резко выпрямился, словно что-то вспомнил, и принялся поспешно расстёгивать ремень и ширинку на брюках Питера. Он с облегчением обнаружил, что ни один сходил с ума от жгучего возбуждения. Роман, как завороженный, коснулся тонкой, бархатистой кожи, обвёл большим пальцем влажную от смазки головку и нервно сглотнул. Ещё год назад он и подумать не мог, что снова дотронется до Питера, что будет дрочить ему в темноте собственной спальни, что увидит, как тот сосредоточенно хмурится от наслаждения, как тихие стоны срываются с его приоткрытых губ. Дыхание перехватило, внизу живота приятно потянуло, отдаваясь лёгкими покалываниями в пояснице. Роман снова наклонился, нетерпеливо поцеловал Питера, проникая в него языком, прикусывая губы. Их члены тёрлись друг об друга, и он уже не был уверен, чьи пальцы сжимают его плоть, скользят вверх-вниз. Неудобная одежда липла к мокрой от пота коже, мешалась, чертовски хотелось избавиться от неё, но желание было сильнее, и Роман просто не мог заставить себя остановиться. Питер обхватил его за спину, впился в него пальцами, выгнулся под ним, хрипло выдыхая. Горячая жидкость потекла по руке, размазалась по его члену, и Роман кончил следом, не в силах больше сдерживаться. Усталость разлилась по телу, и он почти рухнул на Питера. От запаха его разгорячённой кожи голова шла кругом. Всё вокруг казалось таким нереальным, ненастоящим, словно очередной сон, хрупкая, ненадёжная фантазия. В таком случае Роман предпочёл бы умереть, только не просыпаться. Он провёл языком по обнажённой ключице, желая убедиться, что не спит, потянул зубами за серебряную цепочку.       — Ты что, ворона? — просипел Питер и потрепал его по голове.       — Угу, — промычал он в ответ, тщетно пытаясь восстановить сбившееся дыхание.       — Чёрт, рубашку запачкали, — заметил Питер с наигранным недовольством.       — Наденешь мою футболку.

***

      На утро Роман проснулся один. При ярком солнечном свете события прошлой ночи казались совершенно невероятными, алкоголь окутывал воспоминания зыбкой дымкой, силивая ощущение иллюзии от произошедшего. Внутри всё болезненно сжалось. Роман закрыл лицо руками, вздохнул, сожалея, что вообще открыл глаза, встал и неохотно поплёлся в ванну. Он умылся холодной водой и, пока чистил зубы, заметил рукав знакомой рубашки, свисающий из корзины с грязным бельём. Желудок сделал радостное сальто. Роман бросил щётку, сплюнул мятную пену и поспешил вниз.       На первый взгляд там было пусто и тихо, но стоило немного прислушаться, как можно было уловить приглушённое ворчание с кухни. Питер сражался с кофемашиной. Она выигрывала. Роман невольно улыбнулся, с трудом поборол в себе желание понаблюдать за этой неравной схваткой чуть дольше и направился на помощь. Не говоря ни слова, он щёлкнул по паре кнопок, изобретение сатаны загудело, и бурая жидкость тонкой струйкой полилась в кружку.       — Спасибо, — растерянно поблагодарил Питер. Футболка была ему немного велика и совершенно не подходила к строгим брюкам, отчего весь его облик казался нелепым, но до ужаса очаровательным.       — Потом научу тебя, как ей пользоваться.       — Прости, что я тут немного похозяйничал.       — Мой дом — твой дом и все дела.       Питер отвернулся, и Роман заметил, как залились краской его уши. Повисло неловкое молчание. Кофемашина перестала гудеть, и последняя капля упала, издав неправдоподобно громкий бульк.       — Что теперь?       Роман пожал плечами, внимательно изучая свой идеальный маникюр.       — Вернёмся в спальню и продолжим?       — Я про кофе, — с трудом выдавил Питер.       — А, — спохватился Роман, чувствуя себя полнейшим идиотом, — готово, можешь забирать.       Питер обхватил кружку и поднёс её к губам. Его спутанные волосы свисали на лицо и мешались. Роман заботливо подхватил прядку, заправил за ухо, провёл большим пальцем по щеке. Питер замер, потом улыбнулся, прикрыл глаза и благодарно потёрся о ладонь. Возбуждение едва заметно колыхнулось где-то внизу, и Роман потянулся к приоткрытым, таким манящим губам.       — Так вы теперь встречаетесь или как? — раздался электронный голос за спиной. Роман тут же одёрнул руку, выпрямился и обернулся. Сестра смотрела на них с нескрываемым интересом.       — Встречаемся? — сбивчиво повторил Питер, сжимая кружку. Вопрос, очевидно, застал его врасплох.       — Да, — внезапно ответила за них Дестини, появившаяся словно из ниоткуда. — Конечно они встречаются, только никому не говори.       Она бесцеремонно прикурила сигарету, не спросив разрешения, и уселась за кухонный островок, пока Питер сверлил её убийственным взглядом.       — Ура! — заключила Шелли, чуть ли не прыгая от радости.       — Кто-нибудь в этом доме сделает уже даме кофе?       — Сделает, только кури на улице, — ответил Роман, запуская кофемашину в очередной раз.       — Да, да, — неохотно согласилась Ди, вставая, и побрела к выходу. — И не откажусь от аспирина. Чёртово похмелье, что б его…       Шелли повертела головой, решая, что хочет больше: продолжить наблюдать за сладкой парочкой или остаться с Ди. Потом всё же убежала за подругой.       — Ничего, что Дестини всё решили за нас? — смущённо затараторил Роман, когда они снова остались одни. — В смысле, я не возражаю, но если ты не хочешь…       — Роман, — перебил его Питер, притягивая к себе, — заткнись.       Поцелуй вышел слишком горячим для раннего утра. От таких поцелуев обычно подкашиваются ноги и сосёт под ложечкой.

***

      В город пришёл сентябрь, тёплый и солнечный. Только редкие дожди, густые, тревожно-мрачные, напоминали о приближении осени и холодов. В колледже начался учебный семестр, и рабочая жизнь закрутилась, завертелась, пошла своим чередом. Роман всё так же читал лекции по вечерам, а Питер пропадал на тренировках всю первую половину дня. Заваленные рутинными делами, они виделись не так часто, как хотелось бы, но гораздо чаще, чем раньше, ведь больше не приходилось выдумывать предлог для встреч. К величайшему удивлению и не меньшей радости Романа, казалось, что они действительно встречались, хотя и тщательно скрывали свои отношения. В прочем, между ними почти ничего не изменилось, если не считать редкие сообщения, короткие звонки перед сном, бесконечно долгие поцелуи. Всё шло хорошо. Подозрительно хорошо. И тревога медленно, капля за каплей, собиралась где-то внутри в тяжёлый, гнетущий сгусток. Роман корил себя за то, что не может расслабиться, что не может радоваться жизни, что сам себя накручивает, но ничего не мог с собой поделать.       Незнакомый номер настойчиво загорался на экране вот уже в пятый или шестой раз за пару минут, отвлекая от работы, подливая топлива в разрастающуюся тревожность. Когда Роман услышал холодный голос на том конце, он уже был совершенно уверен, что ничего хорошего этот звонок не сулит.       — Мистер Годфри, добрый день, это доктор Прайс из колледжа. Кажется, у вашего… хм… друга проблемы, — стальной голос не выражал никаких эмоций, но внутри всё сжалось.       — В чём дело? — спросил Роман, чувствуя, что его голос начал дрожать.       — Не могу сказать точно, но мистер Руманчек сейчас в кабинете декана. Дело кажется серьёзным. Думаю, вам лучше приехать.       — Хорошо, спасибо.       — И мистер Годфри, позвольте один совет. Я бы на вашем месте был более осмотрителен в выборе места для любовных интрижек.       Воздух выбило из груди, словно кто-то ударил его по спине. Роман вылетел из кабинета, бросив удивлённой секретарше, чтобы та отменила все встречи на сегодня. Лифт ехал невыносимо медленно. Всё вокруг казалось невыносимо медленным, даже его собственная машина. Роман давил на педаль газа изо всех сил, а светофоры предательски загорались красным, едва он к ним приближался. Он пытался дозвониться до Питера, но тот не отвечал. Протяжные, долгие гудки резали словно нож, раскаляли нервы до предела. Роман старался взять себя в руки, успокоиться, заверял себя, что всё может быть не так уж плохо. Каков худший расклад? Декан уволит их обоих? Ну, это ещё не конец света. Велика потеря. Ему было совершенно плевать, сможет ли он продолжить работу в колледже, он никогда особо за неё не цеплялся. Но вот Питер. Как он отреагирует? Что сделает? Одна мысль, что тот снова сбежит, заставляла кровь в жилах холодеть. Если всё из-за того, что Томми проболтался, то он точно прибьёт паршивца.       Роман резко затормозил перед кампусом, оставив на асфальте чёрные следы шин. Он выскочил из машины и буквально вбежал в здание. В груди разгоралось пламя, мысли хаотично сменяли друг друга. Роман нёсся через корпус, не обращая внимания на студентов и преподавателей, которые заговорщически замолкали, едва завидев его. У кабинета декана стоял Томми, нервно переминаясь с ноги на ногу. Гнев вспыхнул с новой силой, затмевая здравый смысл. Роман схватил парня за грудки, рывком прижал к стене. Кто-то испуганно ахнул, вокруг стали стекаться люди, которым было любопытно посмотреть на потасовку студента и преподавателя.       — Ты, — просипел он на перепуганного мальчишку, который теперь казался совсем ребёнком.       — Клянусь, я никому ничего не говорил, — севшим голосом пролепетал Томми, — только… только моей девушке.       Роман уже готов был его ударить, когда на плече сжалась чья-то ладонь. Хватка была такой сильной, словно его руку засунули в стальные тиски.       — Мистер Годфри, — холодный голос доктора Прайса отрезвлял, — вам лучше поторопиться.       Роман смерил Томми полным злости и раздражения взглядом, презрительно прищурился и отпустил. Только сейчас он заметил толпу зевак и понял, что чуть не закопал себя ещё глубже.       — Удачи, — Прайс похлопал его по плечу и принялся разгонять студентов.       Роман понятия не имел, почему доктор ему помогал, и это ужасно напрягало, но сейчас было совсем не время думать ещё и об этом. Пульс и без того зашкаливал, а голова пухла от мыслей. Роман стиснул ручку влажными от пота пальцами и вошёл в кабинет.