Призрачное отражение

       Фонари зажглись, отбрасывая призрачные тени на мостовую. Прохладный вечерний воздух обволакивал улицы Нового Орлеана, приносил людям долгожданное облегчение после жаркого дня. Ева же его не чувствовала — она брела по тротуару, погруженная в водоворот мрачных мыслей.              — Заходите к нам на фестиваль креольской кухни! — кричал зазывала. — Лучший черепаховый суп в нашем кафе!              — А у нас джамбалайя — пальчики оближешь! — вторил конкурент.               Воздух звенел от музыки и смеха. Однако Ева шла по улице Бурбон, не замечая царящего вокруг веселья. Мимо проплывали танцовщицы в пышных алых юбках, расшитых золотыми нитями. Их движения напоминали языки пламени, лижущие раскаленный асфальт. Туристы, облепившие тротуары, восторженно аплодировали и щелкали фотоаппаратами, пытаясь поймать мгновения праздника. Но для Евы этот калейдоскоп красок и звуков был лишь размытым фоном, который пришлось обходить по краю тротуара. Ее плечи поникли, словно на них водрузился всем весом демон уныния.              — Улыбнись, детка! — крикнул кто-то из толпы, но Ева даже не повернула головы.              Еще несколько часов назад в ее сердце теплилась надежда. Она верила, что сможет все исправить, найти выход из этого кошмара. Спасти Энтони. Вернуть свою жизнь. Теперь же эта надежда растаяла, как утренний туман над Миссисипи.              «Я убила его, — мысль билась в голове Евы, заглушая праздничную какофонию вокруг. — Нет, хуже. Обрекла его на вечные муки».              Она вспоминала глаза Энтони — теплые, цвета горького шоколада. А теперь ими смотрела чужая, холодная сущность. И она, Ева, своими руками впустила это зло в тело любимого человека.              Мимо пронеслась стайка детей, едва не сбив ее с ног. Ева машинально отступила в сторону, прислонившись к стене старого дома. Шершавый кирпич царапнул обнаженное плечо, но она даже не поморщилась. Физическая боль казалась ничтожной по сравнению с той агонией, что разрывала ее изнутри.              — Мадемуазель, не желаете ли погадать? — раздался скрипучий голос. Старая гадалка в пестром тюрбане протягивала Еве потрепанную колоду Таро.              Она горько усмехнулась. Еще одно напоминание о ее даре, который обернулся проклятием.              «Если бы я только придержала язык», — горько размышляла она, вспоминая тот роковой вечер в баре. Слова, сказанные Квирреллу, теперь казались ядовитыми семенами, выросшими в чудовищную катастрофу. Не поведай она об оживлении мертвых, Квиррелл не пошел бы за ними, не напал бы на Энтони. Том остался бы там, где ему и место — в небытии. А Энтони… Ева сглотнула комок в горле. Возможно, сейчас она бы любовалась обручальным кольцом на своем пальце — настоящим, а не той пародией, что надел на нее Том.              Небо разразилось внезапным дождем, словно оплакивая ее несбывшиеся мечты. Капли падали на разгоряченные лица веселящихся людей, но те, подогретые алкоголем и праздничным настроением, едва ли замечали непогоду.              Ева сама не поняла, как вышла к оживленной дороге. Кто-то открыл зонты, другие бежали, надеясь найти укрытие под козырьками магазинов или в кафе. Волосы прилипли к лицу, подол юбки приник к ногам, но она не обращала на это внимания. Мимо с ревом пронеслась машина, из ее окна высунулись какие-то парни.              — Эй, красотка! Подвезти? — долетело до нее сквозь шум дождя.              Слова прошли мимо, не задев сознания, поглощенного мрачными мыслями. Будущее, которое еще недавно казалось таким ясным и многообещающим, теперь представлялось бесконечным туннелем без единого проблеска света. Ева чувствовала себя потерянной в непроглядной тьме. Как жить дальше? Что делать с этой невыносимой ношей вины и отчаяния? Мысли путались, словно нити в распускающейся пряже. Единственное, чего хотелось — это закрыть глаза и забыться глубоким сном. Без сновидений, без воспоминаний, без этой гнетущей реальности.              Ева шла вперед, безразлично глядя на мигающий красный сигнал светофора. Дождь монотонно барабанил по асфальту, создавая пелену между ней и окружающим миром. Капли стекали по ее лицу вместо непролитых слез.              Внезапно чья-то рука крепко схватила ее за запястье, дернула назад. В то же мгновение мимо пронеслась машина, обдав Еву потоком холодных брызг. Водитель гневно просигналил, его возмущенный возглас потонул в шуме дождя. Ева моргнула, равнодушно осознавая, что едва не шагнула под колеса. Странно, но ее сердце билось все так же ровно, словно ничего не произошло. Жизнь и смерть, казалось, утратили свое значение в этот момент.              Она медленно повернулась, чувствуя, как чужие пальцы все еще сжимают ее запястье. Перед ней стоял Том, тяжело дыша, словно после долгого бега. В его правой руке была зажата волшебная палочка, с кончика которой стекали капли дождя. Темные волосы прилипли ко лбу, по лицу струилась вода. Она бы не обманулась и на миг, приняв его за Энтони, настолько другим был его взгляд.              Ева рассеянно отметила, что и сама промокла насквозь. Ее блузка облепила тело, а с распущенных волос стекали ручейки воды. Но ей было все равно.              Она смотрела на Тома без всякого выражения, словно на незнакомца. Не чувствовала ни страха, ни гнева из-за его преследования — лишь пустота, глубокая и безграничная, как черная туча над головой. Том же, напротив, внимательно изучал ее лицо, его взгляд был настороженным. Он словно пытался прочесть что-то в ее безжизненных глазах, понять причину такого состояния.              — Что ты творишь? Ты едва не шагнула под машину, — в голосе Тома звенела злость с легким оттенком тревоги. Не за нее, а за свои планы.              Ева лишь пожала плечами. Этот жест, такой безразличный, заставил Тома нахмуриться еще сильнее.              — Что сказала тебе Габриэлла Фонтейн? — он попытался снова, его голос звучал напряженно.              — Что печать барона Самеди мне не снять, — Ева произнесла эти слова тихо, но они прозвучали как приговор. — Можешь радоваться.              Она дернула рукой, пытаясь освободиться из хватки Тома. Он колебался секунду, прежде чем разжать пальцы. Его влажная ладонь скользнула по коже, и Ева почувствовала странное опустошение от потери контакта. Развернувшись, она пошла прочь, не заботясь о направлении. Том двинулся следом.              — Нам пора возвращаться, — его голос звучал почти обыденно, словно они обсуждали поход в магазин. Помолчал с минуту и, не дождавшись реакции, продолжил: — Даже не будешь язвить, что я прискакал за тобой через океан?              Этот вопрос, видимо, должен был разбить лед безразличия и перевести разговор в привычную пикировку. Но Ева лишь бросила через плечо:       — Мне плевать.              Два слова, произнесенные без эмоций, без огня. Они повисли между ними свинцовой тяжестью. Голос Тома зазвенел от едва сдерживаемого раздражения:              — Мне не нужно, чтобы завтра на юбилее матери ты выглядела так, — он сделал паузу, словно пытаясь подобрать слова. — Чтобы в Хогвартсе ты выглядела так. Люди решат, что я издеваюсь над своей невестой.              — Разве нет? — Ева не повернула головы. — Просто оставь меня в покое.              — Ты же хотела познакомиться с семьей Моретт? — попытался заинтересовать он. Однако при звуках фамилии Энтони Ева почувствовала, как тупая спица кольнула сердце.              — Я уже ничего не хочу, — тихо произнесла она.              — Так не пойдет, — в голосе Тома звучала сталь.              Он остановился, но Ева продолжала идти вперед. Она механически обошла группу циркачей, устроивших огненное представление. Дождь их не смущал. Факелы в их руках рисовали в воздухе яркие петли, отражались в лужах на мостовой.              Внезапно мир вокруг начал растворяться, как краска в воде. Зеленый туман окутал Еву, проникая в каждую клеточку ее тела. Вся тоска, вся боль, все отчаяние исчезли, словно их и не было никогда. Ева почувствовала, как ее наполняет невероятная легкость. Как воздушный шарик, она готова была взлететь, оторваться от земли и всех ее проблем.              Это было восхитительно! Все тревоги растаяли, оставив после себя лишь эйфорию и беззаботность. И о чем она переживала? Она уже не помнила. Мир вокруг казался ярким и чудесным, полным возможностей и радости. Ева ощущала себя так, словно проснулась от долгого кошмара и наконец-то увидела, как прекрасна жизнь.              Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что это неправильно, что что-то не так. Но эта мысль была такой далекой и неважной по сравнению с восхитительным ощущением счастья, заполнившим все ее существо. В голове звучал только голос Тома, каждый его звук отдавался волной блаженства.              — Возьми факел.              Не задумываясь, Ева взмахнула палочкой. Факел жонглера вырвался из его рук и, описав дугу в воздухе, приземлился в ее ладонь. Теплая рукоять приятно легла в руку. Ева ощутила прилив удовольствия от того, что выполнила просьбу Тома.              — Поднеси к лицу, — продолжил голос, и Ева с готовностью подчинилась.              Жар от пламени обжигал кожу, но это не вызывало беспокойства. Острый запах паленых волос заполнил ноздри — какая-то прядь попала слишком близко к огню. Но Ева не обращала на это внимания. Единственное, что имело значение — это порадовать Тома.              Внезапно зеленый туман в ее сознании рассеялся. Колдовской морок спал, а реальность обрушилась на Еву сильнее, чем холодный ливень. Она осознала, где находится и что делает. Жар от факела, который она держала у самого лица, был невыносимым. Волосы потрескивали, готовые вспыхнуть в любой момент.              С испуганным вскриком Ева отбросила факел в сторону. Он покатился по мокрой мостовой, шипя и плюясь искрами. Сердце колотилось как безумное, адреналин бурлил в венах. Дрожащими руками она начала лихорадочно ощупывать волосы, пытаясь убедиться, что те не загорелись. Пальцы путались в мокрых прядях, от которых неприятно пахло гарью.              Внезапно Том схватил Еву за запястья и с силой толкнул к ближайшей стене здания. Грубый кирпич больно врезался в кожу между лопаток, мокрая ткань неприятно натянулась. Том не ослаблял хватку, слегка встряхнул Еву, заставляя смотреть ему в глаза. Горло пересохло от стресса, губы дрожали, но она все же выкрикнула ему в лицо:              — Что ты сделал?!              — Империус, — ответил он с пугающим спокойствием, в его голосе даже сквозило самодовольство.              — Я это поняла! Но какого черта?! — Ева почувствовала, как гнев вытесняет страх.              Том наклонился ближе, почти вжимая ее в стену. Его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от ее, и Ева ощутила его горячее дыхание на своей коже.              — Чтобы ты поняла еще одну вещь, милая Ева, — произнес он четко, выделяя каждое слово. — Я могу сделать с тобой все, что захочу. Никакие твои куколки не защитят от непростительного заклятия. Мне по большому счету не важно твое сотрудничество. Мне плевать на твои желания или моральные проблемы. Если ты не будешь выполнять указанное, я найду способ тебя заставить. И ты сделаешь все, что я пожелаю — будешь мило улыбаться нужным людям, сделаешь, что я скажу, ляжешь под того, под кого скажу.              Ева попыталась вырвать руки, но Том держал крепко. Ее лицо исказилось от отвращения. Внутри плескалась ярость, смешанная с ужасом от осознания своей беспомощности. Дождь продолжал лить, смывая слезы с ее лица. Капли стекали по волосам Тома, падали на грудь Евы. В этот момент весь мир, казалось, сузился до маленького пространства между ними, наполненного напряжением.              — Даже твоя любимая бабуля не заподозрит, что с тобой что-то не так — я хорош в имитации, — прошипел Том, его голос был низким и угрожающим. — Так что у тебя есть два пути, Ева, — он почти выплюнул ее имя. — Или ты сотрудничаешь со мной по своей воле, или твоя воля становится моей.              Ева тяжело дышала, чувствуя, как гнев поднимается внутри нее, словно приливная волна. Сердце со злостью колотилось в ребра. Она смотрела в эти глаза с красным отливом и видела в них бездну, желающую поглотить ее целиком.              — Я сделаю твою куклу вуду и засуну большую горящую сигару ей в задницу, — выпалила Ева, ее голос дрожал от ярости. — Это будет самая приятная сигара в моей жизни.              Смех Тома заглушил шум дождя, холодный и резкий, но все же искренний. Том демонстративно отпустил ее запястья, но не отодвинулся ни на дюйм. Его пальцы коснулись ее подбородка, заставляя Еву вздрогнуть. Она попыталась отклониться, но позади была только твердая стена.              — Чудесно, — прошептал он тихо, но каждое слово врезалось в сознание Евы, как острый нож. — Этого я и хотел. Чтобы ты перестала жалеть себя, растекшись амебой, и нащупала свою гордость.              В его словах звучало что-то похожее на одобрение, и это пугало даже больше, чем прямые угрозы.              — У тебя час на сборы, обратный портал уже ждет нас в Министерстве, — продолжил Том, а его глаза блеснули победно. — И не надейся, что я выпущу тебя из виду.

***

      Придя в себя, Ева собирала вещи практически спокойно, стоически игнорируя Тома, который развалился на ее уютном диване. Выполнив свою угрозу, он и правда наблюдал за каждым ее действием из-под полуопущенных ресниц. Ева механически складывала одежду в чемодан, но ее мысли были далеко.       Слова бабушки эхом отдавались в голове: «Единственный способ избавиться от духа — уговорить его покинуть тело добровольно». Поначалу эта фраза казалась приговором, но теперь, когда первая волна отчаяния схлынула, Ева начала видеть в ней проблеск надежды.       «Еще не все потеряно, — думала она, аккуратно укладывая книги по магии вуду. — В конце концов, любой дух — это всего лишь человек. А людям всегда можно что-то предложить».       Ева бросила косой взгляд на Тома. Он лениво листал какой-то из найденных в ее шкафу старинных фолиантов и будто бы не обращал на нее внимания, но она знала, что это лишь видимость. Разве не за Философским камнем он охотится в Хогвартсе? А что, если с помощью этого артефакта можно создать ему другое тело? Его собственное.       Эта идея казалась безумной, но чем больше Ева о ней думала, тем более реальной она становилась. Вряд ли Тому нравилось быть лишь пассажиром в чужом теле. Каким бы могущественным он ни был, это все равно накладывало определенные ограничения.       Ева почувствовала, как в груди разгорается огонек надежды. Возможно, это и есть тот козырь, который она сможет разыграть. Предложить Тому не просто возможность хоть как-то ходить по земле, а полноценное возрождение. Собственная плоть и кровь, без паразита в виде чужой души. Конечно, она не знала подобных ритуалов, такой магии не описано в книгах. О чем тут говорить, если даже по готовому ритуалу барона Самеди возродить человека удавалось исключительно редко. Ева даже не была уверена, возможно ли так использовать Философский камень. Но это была зацепка, за которую она могла ухватиться, хоть что-то, что могло ее подбодрить.             

***

             Пространство разжалось, снимая излишнее давление с ребер, и в тот же миг Ева с Томом материализовались в саду поместья Моретт. За последние сутки опять пришлось много перемещаться, и трансконтинентальное путешествие оставило свой след — ее подташнивало после аппарации. Ева сделала глубокий вдох, наполняя легкие ароматом роз и свежескошенной травы, и огляделась.       Звуки классической музыки разливались в вечернем воздухе, смешивались с приглушенным гулом голосов и звоном бокалов. Над головой мерцали сотни магических огоньков, словно звезды спустились с небес, чтобы присоединиться к празднику, и зависли посреди сада. Их мягкое сияние отражалось в росе на траве, придавая всей сцене волшебный, почти нереальный вид. Вдоль аллеи, ведущей к центру сада, стояли изящные жаровни на высоких чугунных ножках. Языки пламени в них танцевали, создавая атмосферу какого-то таинства из прошлого.              Ева искоса взглянула на Тома. В строгом черном костюме он смотрелся очень органично. Его глаза быстро скользили по окружающей обстановке, подмечая каждую деталь. Он уверенно вел Еву по дорожке, словно бывал здесь сотни раз. «Пользуется памятью Энтони, гад», — с горечью подумала она.              Гости, облаченные в элегантные вечерние наряды, неспешно прогуливались по саду. Дамы в длинных платьях, мерцающих в свете магических огней, кавалеры в безупречных костюмах — все они, казалось, сошли со страниц книги об аристократах прошлого века. Сама Ева с неудовольствием осознала, что одета слишком просто — в обычном черном шелковом платье в пол с вырезом, который открывал ногу при ходьбе.              В воздухе витал дразнящий дымок барбекю. Где-то вдалеке слышался смех — праздник был в самом разгаре. Ева почувствовала, как рука Тома сжала ее локоть, направляя к широким мраморным ступеням, ведущим в центр сада. Каждый шаг приближал их к эпицентру торжества, и с каждым шагом Ева ощущала, как растет напряжение внутри нее.              Том уверенно двинулся к паре лет пятидесяти, стоявшей у фонтана. Ева мгновенно отметила сходство между женщиной и Энтони — те же глубокие карие глаза, похожие на теплый янтарь, и густые темно-каштановые волосы, которые мягкими волнами обрамляли ее лицо.              — Мама, — произнес Том, и Ева уловила секундное колебание в его голосе, словно он примерял на себя чужую роль. — Отец.              — Энтони! — радостно воскликнула женщина, и в следующий момент Том оказался в ее крепких объятиях.              Ева с интересом наблюдала за его реакцией. Он застыл, явно не зная, что делать на такой искренний порыв нежности. Его лицо на мгновение закаменело, но в глубине глаз промелькнуло что-то похожее на тоску — словно отголосок давно забытого чувства.              — Представишь свою спутницу? — голос отца Энтони вывел Еву из задумчивости.              Она почувствовала на себе изучающий взгляд мужчины. Он выглядел как типичный представитель высшего общества — дорогой костюм сидел безупречно, несмотря на намечающийся животик. В его осанке чувствовалась врожденная элегантность, а в глазах светился острый ум.              — Ева Фонтейн, — представил Том с натянутой улыбкой, которая не достигла его глаз.              — И? — мама Энтони подняла брови вопросительно в ожидании подробностей, ее взгляд перебегал между Томом и Евой с нескрываемым любопытством. — Как вы встретились, в каких вы отношениях? Расскажи мне все!              Том сделал вид, что не заметил просьбы, с нарочитым интересом рассматривал толпу гостей, словно в поисках пути к отступлению. Ева почувствовала, как неловкость молчания нарастает, и решила взять ситуацию в свои руки.              — Мы познакомились в Париже, — начала она, улыбнувшись так очаровательно, как только могла. — В «Le Chaudron Dansant» — это такая чудесная магическая кофейня на Монмартре.              Она сделала паузу, словно погрузившись в воспоминания, а затем продолжила с весельем в голосе:              — Представьте себе: я сижу за столиком, собираюсь укусить свой круассан с миндалем, как вдруг моя чашка с кофе начинает танцевать канкан! — Ева изобразила руками движения танцующей чашки. — Оказалось, что новенький бариста перепутал заклинания и вместо согревающих чар наложил на мой кофе танцевальные!              Она рассмеялась, и родители Энтони невольно улыбнулись в ответ.              — Я была в таком замешательстве, что не знала, смеяться мне или плакать. Я никак не могла выпить свой кофе. И тут появился Энтони, — Ева на секунду запнулась и быстро продолжила, надеясь, что никто не заметил лишних эмоций. — Он не только спас мою расшалившуюся чашку от злых чар, но и угостил меня самым вкусным кофе, который я когда-либо пробовала.              — Рада познакомиться, — ответила мама Энтони с легкой улыбкой. — Жозефин Моретт.              Ева заметила, как миссис Моретт бросает косые взгляды на Тома, явно озадаченная тем, что сын не представил ее сам. В воздухе повисло едва уловимое напряжение.              — Очень приятно, мадам Моретт, — Ева пожала руку Жозефин, стараясь своей теплотой сгладить возникшую неловкость.              Отец Энтони шагнул вперед, тоже протягивая ладонь:              — Филипп Моретт, — представился он глубоким и солидным голосом. — Добро пожаловать в наш дом, мисс Фонтейн.              Ева пожала его руку, отметив крепкое, уверенное рукопожатие.              — Благодарю вас, месье Моретт. У вас чудесный дом и прекрасный праздник, — ответила с искренней улыбкой.              Во избежание дальнейших неприятных сюрпризов этого разговора Ева мягко подхватила Тома под локоть.              — Не будем вас больше задерживать, — сказала она мистеру и миссис Моретт. — Уверена, у вас много гостей, которых нужно поприветствовать. Энтони покажет мне сад, если вы не возражаете.              Не дожидаясь ответа, Ева повела Тома прочь, чувствуя на спине пристальные взгляды четы Моретт. Когда они отошли на достаточное расстояние, она прошептала:              — Тебе нужно сделать над собой усилие и вести себя приветливо. Твои реакции могут вызвать подозрения.              Том поморщился, словно от зубной боли.              — Я не привык… общаться с «родственниками», — процедил он сквозь зубы, и в его голосе прозвучала смесь раздражения и чего-то, отдаленно похожего на смущение.              Ева не смогла удержаться от колкости:              — Ты недавно рассказывал, как хорош в притворстве, — она подняла бровь. — Просто представь себя нормальным человеком, который любит свою мать и пришел на ее праздник.              — Да, ты права, это не должно быть сложнее обычного лицемерия, — ответил Том рассеянно. Его взгляд уже блуждал по толпе гостей. Внезапно его глаза загорелись интересом. — Это же Жан-Пьер Делакруа, глава французского аврората. Мне пригодятся такие связи.              Ева подавила вздох. Даже здесь, на семейном празднике, Том не мог отключиться от своих интриг.              — «Твой» бывший начальник, — уточнила она, делая акцент на слове «твой». — Тебе стоило бы извиниться за такую внезапную отставку.              — С этого и начну разговор, — кивнул Том, и его лицо озарилось обаятельной улыбкой, словно он надел невидимую маску.              Не сказав больше ни слова, он направился к Делакруа, оставил Еву одну посреди шумного праздника. Она смотрела ему вслед, чувствуя смесь раздражения и беспокойства. Том играл в свою игру, и Ева не могла отделаться от мысли, что она по уши вляпалась в эту паутину лжи и интриг.              Вздохнув, она повернулась к буфету. Если ей предстоит провести вечер в окружении незнакомцев и следить за каждым словом Тома, то ей определенно понадобится бокал шампанского. Или два.              Ева как раз потянулась за одним из бокалов на серебряном подносе, когда услышала за спиной взволнованный голос:              — Мисс Фонтейн? Ева Фонтейн? Не может быть!              Она обернулась и увидела элегантную даму средних лет, чье лицо показалось ей смутно знакомым.              — Простите? — осторожно спросила Ева.              — О, вы, наверное, меня не помните, столько времени прошло, — улыбнулась дама. — Я Клодин Бувье. Вы помогли моему мужу два года назад. С тем делом о проклятом граммофоне, помните?              Ева напряглась. Она смутно припоминала это дело, но сейчас ей совсем не хотелось его обсуждать.              — Ах да, конечно, — улыбнулась натянуто.              — Вы не представляете, как мы вам благодарны! — продолжала Клодин. — После того как вы поговорили с духом джазмена и выяснили, что за проклятие он наложил…              — Простите, мадам Бувье, но я не думаю, что сейчас подходящее время… — попыталась прервать ее Ева, заметив, что их разговор привлек внимание нескольких гостей.              Но Клодин, казалось, не слышала ее:              — …и когда вы провели тот ритуал вуду, чтобы уговорить его дух снять проклятие с граммофона! Это было потрясающе! Музыка больше не заставляла людей впадать в транс, когда они входили в наш дом.              Миссис Моретт, которая стояла неподалеку и прислушивалась к разговору, насторожилась и подошла к ним. Ее лицо исказилось от неодобрения.              — Вуду? — резко спросила Жозефин Моретт. — Вы занимаетесь этими примитивными фокусами?              Ева почувствовала, как краска заливает ее щеки. Реакция мамы Энтони так резко контрастировала с недавней теплотой при знакомстве, что это выбило ее из колеи.              — Мадам Моретт, я могу объяснить…              — Объяснить что? Что вы обманываете доверчивых людей своими трюками? — в голосе Жозефин звенела сталь. Она больше не казалась той милой женщиной, которая буквально только что жала Еве руку.              — Но, миссис Моретт, — вмешалась Клодин, — мисс Фонтейн действительно помогла нам…              — Чепуха! — отрезала Жозефин. — Настоящие волшебники не опускаются до таких дикарских методов черных рабов. Вуду — это суеверия и обман, не более.              Ева чувствовала, как гнев и смущение борются внутри нее. Она бросила раздраженный взгляд на Клодин, которая теперь казалась растерянной и виноватой. «Почему люди не могут просто держать язык за зубами?» — обреченно подумала Ева.              Мистер Моретт, заметив накаляющуюся обстановку, попытался вмешаться:              — Дорогая, может, не стоит… — он мягко положил руку на плечо жены. — Я тоже помню ту историю с гадалкой, но Ева тут ни при чем. Какая разница, чем она занимается, если это никак не вредит Энтони?              Но Жозефин лишь отмахнулась от него, не сводя пристального взгляда с Евы. Вскрикнула со злостью:       — Я не потерплю шарлатанок в своем доме!              Вокруг них начали собираться гости, привлеченные звуками спора. Внезапно толпа расступилась, пропуская Тома. Он быстро оценил ситуацию.              — Мама, — его голос звучал спокойно, но в нем чувствовалась сталь. — Ты ошибаешься. Любые проявления магии прекрасны, а ты слишком ограничена в своих суждениях.              Жозефин выглядела так, словно ее ударили:       — Энтони, ты же и правда не думаешь…              — Ева — прекрасная и мощная колдунья, — перебил ее Том. — Ее способности выходят далеко за рамки обычной магии. А клеймить все, чего не понимаешь — удел простецов.              Мать прищурилась, в ее глазах мелькнуло подозрение:       — Она и тебя обдурила, дорогой? Из-за нее ты уволился с такого хорошего места?              Том раздраженно усмехнулся, и Ева поразилась, насколько естественно это выглядело.              — Вовсе нет. Более того, профессор Дамблдор пригласил Еву преподавать в Хогвартс. Думаешь, он бы поверил шарлатанке? — он сделал выразительную паузу. — И, кстати, меня тоже. Поэтому мы оба отбываем на долгие месяцы в Англию.              Жозефин побледнела, ее гнев сменился растерянностью.              — Уезжаешь?.. Но почему ты не сказал раньше? Почему…              — А ты дала мне шанс? — в голосе Тома прозвучала горечь, которая удивила даже Еву. — Ты действительно хочешь, чтобы наше общение закончилось скандалом? Сегодня, на твоем празднике?              Жозефин выглядела так, словно ее застали врасплох. Она переводила взгляд с Тома на Еву и обратно, явно не зная, что сказать. Ева почувствовала, как рука Тома скользнула в ее ладонь, переплетаясь с ней пальцами. Ее словно током ударило от его неожиданного прикосновения. Этот жест, такой интимный и уверенный, казалось, окончательно убедил Жозефин.              Она выглядела смущенной, ее щеки слегка покраснели. Открыла рот, словно хотела что-то добавить, но замолчала, не найдя нужных слов. Филипп Моретт мягко положил руку на плечо жены и обратился к Тому и Еве с дипломатичной улыбкой:              — Мы любим тебя, Энтони, и примем любой твой выбор, — его голос звучал тепло и искренне. — Если ты хочешь преподавать, а не работать в аврорате, если ты любишь Еву — это замечательно. Главное, чтобы ты был счастлив.              Том кивнул, его лицо оставалось непроницаемым. Он крепче сжал руку Евы и повел ее прочь от родителей, лавируя между гостями. Когда они отошли достаточно далеко, Ева тихо произнесла:       — Спасибо тебе.              Том пожал плечами, его губы скривились в усмешке:              — За что? Я просто поставил зарвавшуюся сучку на место.              Ева вздрогнула от резкости его слов. Она знала, что не должна удивляться — это же Том, в конце концов. И все же часть ее чувствовала благодарность за то, что он встал на ее защиту, пусть даже из собственных соображений.              Они остановились у края сада, которого огни праздника почти не достигали, оставляя их в полумраке. Ева посмотрела на Тома, пытаясь разгадать выражение его лица. В его глазах мелькнуло что-то похожее на усталость, но оно быстро исчезло, сменившись привычной маской холодного безразличия.              — Что теперь? — спросила Ева, чувствуя, как напряжение после скандала начинает спадать.              — Теперь, — ответил Том, — мы продолжаем играть наши роли. Улыбаемся, общаемся, делаем вид, что мы счастливая пара. А затем… — он сделал паузу, — затем мы отправимся в Хогвартс. И там начнется настоящая игра.              Ева кивнула. Она знала, что это только разминка перед более масштабным шоу, но сейчас, стоя рядом с Томом в тихом уголке сада, она позволила себе на мгновение расслабиться и просто наслаждаться моментом покоя перед новой бурей.