Призрачное отражение

      Ева стояла посреди номера Дырявого Котла, окруженная хаосом разбросанных вещей. Скоро она покинет эту обитель пыли и плесени. Впрочем, вряд ли шотландская деревушка Хогсмид окажется райским уголком по сравнению с этим потрепанным временем сердцем Лондона. Чемодан, распахнутый на кровати, зиял пустотой, словно насмехаясь над ее нерешительностью. Она подняла изумрудно-зеленую юбку, купленную вчера в маленьком магазинчике в Косом переулке, и критически осмотрела ее, поджав губы.              — И куда прикажешь тебя пристроить? — пробурчала Ева, обращаясь к непокорному предмету гардероба. — Белая майка осталась в Новом Орлеане, а ты, красавица, ни к чему не подходишь.              С тяжким вздохом она швырнула юбку на растущий холм выпотрошенных из шкафа нарядов. Похоже, она переборщила с шопингом. Хотя все должно поместиться — кожаная поверхность новенького чемодана с чарами незримого расширения блестела в лучах утреннего солнца, проникающих сквозь пыльные шторы.              Ева теперь свободно прогуливалась по Косому переулку, Том оставил попытки навязать ей Квиррелла в компаньоны, опасаясь за его здоровье. Она даже зашла в книжный, хотя и знала, что не найдет там ничего полезного о магии вуду. Только голова разболелась от суеты детей, закупающихся к учебному году. Однако это все было не то — Ева все равно чувствовала себя связанной. Она не там, где хотела бы находиться, и не с теми.              «Бывало, я срывалась в Вегас на выходные просто потому, что взбрело в голову, — подумала она, теребя шелковую блузку. — Жила в свое удовольствие, без оглядки на чужие планы. А теперь…»              Скрип двери прервал ее размышления. Ева мгновенно выпрямилась, мышцы спины напряглись. Медленно развернулась. На пороге стоял Том, его цепкие глаза оценивающе осматривали разбросанные вещи и полупустой чемодан.              — Как продвигаются сборы? — спросил он, и в его голосе Еве послышались нотки нетерпения.              Она заставила себя улыбнуться, стараясь, чтобы выражение лица выглядело непринужденным.              — Почти закончила, — солгала она, зная, что Том прекрасно видит беспорядок вокруг. — Просто… оцениваю масштабы бедствий.              Том приподнял бровь, его взгляд остановился на горе одежды. Пальцы Евы слегка дрожали, пока она укладывала блузку в аккуратную стопку в чемодане. Не поворачиваясь, она произнесла:              — Через два дня юбилей мадам Жозефин Моретт… Матери Энтони.              Комната погрузилась в тишину. Ева почувствовала, как ее напряжение растет с каждой секундой его молчания.              — И? — наконец прозвучал голос Тома с едва уловимой насмешкой.              Ева закатила глаза, глубоко вздохнула и медленно повернулась. Том стоял, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди. Пристально изучал ее лицо, словно пытаясь прочесть невысказанные мысли.              — Я понимаю, что ваше высочество считает подобную суету ниже собственного достоинства, — сказала она, стараясь сдержать излишний яд. — Но Энтони бы не пропустил день рождения матушки и под страхом смерти. У него очень теплые отношения с родителями.              «Иногда излишне», — добавила она про себя, вспоминая, как часто Энтони срывался решать любые их проблемы.              Том оттолкнулся от дверного косяка и сделал несколько шагов в комнату.              — Если сегодня все пройдет не так, как я планирую, то не уверен, что мне еще понадобится фамилия Моретта, — произнес он с явным намеком.              Ева почувствовала, как внутри все упало. Она скрестила руки на груди, словно выстраивая невидимый щит, и поджала губы.              — Напомни, почему ты так стремишься устроиться школьным учителем? — спросила она. — По Квирреллу не видно, чтобы это было прибыльным мероприятием. Разве тебе не достаточно того, что он в школе — твои глаза и уши?              Ева знала, что ступает на опасную территорию, но не могла удержаться от вопроса. Том неспешно прошелся по комнате, его шаги заглушал потертый ковер. Он остановился у кособокого туалетного столика, взял в руки флакончик духов.              — Видишь ли, в чем дело, пташка, — произнес он, вертя тот в длинных пальцах. Свет из окна играл на гранях стекла, отбрасывая радужные блики на стену. — В школе есть сейчас нечто гораздо более ценное, чем юные неокрепшие умы.              Ева фыркнула:              — Этот таинственный камень у твоего любимого Дамблдора?              Том поднес флакон к носу и поморщился, его лицо исказилось в гримасе отвращения. Ева быстро подошла и выхватила духи из его рук.              — Это селективный парфюм, двадцать галеонов флакон, — процедила она, бережно закрывая крышку. — А по тебе так и не скажешь, что ты зациклен на драгоценностях.              Том искоса бросил на нее острый взгляд, явно уловив скрытый укол.              — Действительно, нужно быть профи, чтобы восторгаться запахом кошки, пометившей ежевичный куст, — парировал он, наблюдая, как Ева аккуратно укладывает духи в бездонную магическую косметичку. — Ты хоть знаешь, что такое «философский камень», девчонка?              — Камень, на котором сидел Аристотель? — съязвила Ева, захлопывая косметичку. Уложила ее в чемодан. — Не веришь же ты, что кто-то и правда создал Философский камень, превращающий любой металл в золото и дарующий бессмертие.              Внезапно она замерла, словно под заклятием Петрификус. В ее сознании начали складываться кусочки головоломки: пытки аврора во Франции, лихорадочное и тайное перемещение в Англию, отчаянная попытка ограбления Гринготтса. Ева медленно повернулась к Тому.              — Не веришь же? — повторила эхом.              Но ответ она уже прочитала в его глазах. Они сузились, и в их глубине горел жадный, почти безумный огонь. Ева поняла: он верит. И эта вера была страшнее любой угрозы.              Том в несколько плавных шагов приблизился к ней, не отрывая взгляда от ее лица.              — Мне нужна эта работа, — произнес он почти по слогам. — И поэтому мы возвращаемся к твоей роли, дорогая Ева.              Он остановился в шаге от нее. Наверно, он слышит, как сердце стучит в ребра.              — На встрече с Дамблдором ты будешь стоять рядом со мной, улыбаться и изображать счастливую женщину, — продолжил Том тише, но от этого его голос не стал менее угрожающим. — Твоя задача — убедить его, что я воплощение добродетели, достойное безграничного доверия.              Внезапно Том сократил дистанцию между ними. Его рука, словно змея, метнулась к запястью Евы. Она вздрогнула, ощутив, как горло мгновенно пересохло. Инстинкт самосохранения заставил дернуться, но хватка Тома была подобна стальным тискам.              Он поднял ее руку, держа на уровне груди. Ева замерла, не понимая, что происходит. В тусклом свете комнаты блеснул металл. Она перестала дышать, когда Том надел ей на безымянный палец кольцо с крупным бриллиантом. Камень вспыхнул, словно осколок звезды, плененный золотой клеткой.              Ева не могла оторвать взгляд от обручального кольца, онемев от шока. Ее рука, все еще в плену пальцев Тома, едва заметно дрожала.              — Дамблдор — искусный легилимент, — пояснил он, его голос звучал сухо и равнодушно. — Тебе нужна защита, пускай и в виде артефакта, чтобы он не прочел твои мысли, которые у тебя как на ладони.              Ева почувствовала, что внутри все сжалось. Вместо радости, которую обычно испытывают девушки в такой момент, она ощутила горечь. Том словно осквернил что-то святое, чистое. Хотя она еще не думала о предложении в отношениях с Энтони, но… Это должно было быть совсем по-другому! Так, как она мечтала в детстве, романтично и чувственно, а не эта жестокая пародия.              — Как на ладони? — переспросила она, а ее голос стал колюче-ледяным. Она подняла голову, встречаясь глазами с Томом. — Значит, ты тоже читаешь мои мысли? Превосходно!              Ева направила на него весь ураган эмоций, всю свою злость, словно пытаясь выплеснуть их через взгляд. Том лишь усмехнулся, явно наслаждаясь ее реакцией.              — Вот примерно с такой же страстью смотри на меня при Дамблдоре, — сказал он, отступая к двери. Окинув Еву оценивающим взглядом с ног до головы, он вышел, явно довольный собой. Казалось, ее эмоции не только не смутили его, но и подзарядили, словно он питался ее гневом и отчаянием.              Ева осталась стоять посреди комнаты, чувствуя себя опустошенной. Медленно она подняла руку к глазам. Кольцо на пальце начало расплываться, очертания стали нечеткими. Ева моргнула, и по щеке прочертила дорожку слеза. Запястье все еще горело от хватки Тома, словно он оставил на ее коже невидимый браслет.       

***

             Кабинет Дамблдора был наполнен тихим гудением и пощелкиванием многочисленных серебряных приборов. Солнечный свет, проникающий через высокие окна, играл на их поверхностях, отражался и запутывался, но в конце концов находил выход — прямо в глаза.              Дамблдор сидел за своим массивным столом, внимательно изучал вошедших. Мантия на нем была дорогой, явно ручная работа с многочисленной золотой вышивкой по лиловому шелку. Хотя на вкус Евы и излишне вычурной, но смотрелся он в ней органично, словно маг из сказки. Он приподнялся, чтобы поприветствовать гостей.              — Добро пожаловать, профессор Квиррелл, — сказал он, а затем перевел взгляд на Тома и Еву. — А вы, должно быть, мистер Моретт и мисс…?              — Фонтейн, — ответила Ева приветливо. Старый волшебник внушал расположение, от него исходили волны спокойной силы. — Ева Фонтейн.              Дамблдор кивнул, его взгляд на мгновение задержался на кольце на ее пальце.              — Рад познакомиться, — он повернулся к Квирреллу, и его брови слегка приподнялись. — Квиринус, что случилось с вашим глазом?              Квиррелл нервно дернулся, его рука непроизвольно потянулась к синяку под глазом.              — О, это… э-э… небольшая неприятность с вампирами в Румынии, — пробормотал он, поморщившись. — Ничего серьезного, уверяю вас.              Ева почувствовала, что уголки ее губ против воли приподнялись. Воспоминание о том, как оставила этот синяк, когда Квиррелл посмел распускать руки, грело сердце. Теперь тот не удавалось свести никакими волшебными методами.              Квиррелл прочистил горло и продолжил более уверенным тоном:              — Вообще-то, директор, я пришел п-поговорить о своем здоровье. Я уже писал в письме, что последние путешествия… они сильно меня вымотали. К тому же поймал одно зловредное проклятие от старой жуткой колдуньи. Думаю, мне нужно время, чтобы восстановиться.              Дамблдор внимательно слушал, его длинные сухие пальцы легко постукивали по поверхности стола.              — Я понимаю, что ставлю вас в неловкое положение, — продолжил Квиррелл, нервно заламывая руки. — До начала учебного года осталось всего две недели, нового преподавателя найти за такой срок очень сложно. Но у меня есть решение, — он указал на Тома, улыбнувшись как-то дергано. — Мой друг, Энтони Моретт. Он недавно уволился из аврората Франции и ищет новые возможности. Я уверен, он п-прекрасно справится с преподаванием Защиты от Темных Искусств.              Том сделал шаг вперед со спокойной уверенностью на лице. Черт, какой же он прекрасный актер! Если бы Ева не знала, насколько враждебно он настроен к старому директору, в жизни бы не заподозрила за этой маской учтивости — море злости.              — Это большая честь для меня, профессор Дамблдор, — сказал он. — Я давно мечтал попробовать себя в преподавании.              Дамблдор перевел взгляд с Квиррелла на Тома. Его голубые глаза смотрели пытливо, словно пытались проникнуть сквозь внешнюю оболочку.              — Интересное предложение, мистер Моретт, — сказал он медленно. — Но я должен признать, это несколько… неожиданно.              Том удивленно поднял брови. Дамблдор откинулся в своем кресле, задумчиво поглаживая бороду.              — Несомненно, ваш опыт аврора будет ценным активом в преподавании Защиты от Темных Искусств, мистер Моретт, — сказал он. — Однако, должен признаться, есть нечто, что меня смущает.              Он сделал паузу, внимательно наблюдая за реакцией Тома.              — Буквально вчера я беседовал с моим старым другом Жан-Пьером Делакруа, главой французского аврората. Мы с ним знакомы еще со времен борьбы с Гриндевальдом, — Дамблдор слегка улыбнулся, словно вспоминая что-то приятное. — Жан-Пьер поведал мне, что вы уволились… как бы это сказать… довольно внезапно. Одним днем, прислав письмо совой. Это несколько необычно для человека вашего положения, не находите?              Том выдержал пытливый взгляд Дамблдора, не дрогнув ни одним мускулом.              — Я понимаю ваше удивление, профессор, — начал он спокойно. — Позвольте объяснить. В свой последний день работы я столкнулся с ситуацией, которая… открыла мне глаза на многое.              Он сделал паузу, словно собираясь с мыслями. Каждое слово, каждый жест был настолько точным, настолько… правдоподобным.              — Мы задержали старика-музыканта. Его зовут Гастон Мелоди. Он создал зачарованную шкатулку для своей парализованной внучки, чтобы она могла снова танцевать. Прекрасный акт магии, не так ли? — Том горько усмехнулся. — Но шкатулка каким-то образом попала не в те руки и едва не убила нового владельца, заставив его танцевать до изнеможения.              Ева, слушая эту историю во второй раз, почувствовала, как по рукам побежали мурашки.              — Руководство настаивало на том, чтобы отправить старика в тюрьму, — продолжил Том, его голос стал тише, но в нем звучала сдержанная страсть. — Но разве это справедливо? Разве в этом заключается работа аврора — уничтожать проявления магии, пусть даже непреднамеренно опасные, вместо того чтобы защищать мир от настоящего зла?              Он посмотрел прямо в глаза Дамблдору.              — В тот момент я понял, что больше не могу быть частью этой системы. Поэтому я ушел не раздумывая. Возможно, это было импульсивно, но я не жалею о своем решении.              Ева слушала речь Тома, а ужас в это время ворочался в груди. Эта история, которую она слышала от Энтони в их последний вечер вместе… Ее озарило пугающее осознание: Том имеет доступ к воспоминаниям Энтони.              Мысли закружились в вихре вопросов и страха. «В каком объеме он может использовать память Энтони? Насколько глубоко он проник в его разум?»              Руки Евы невольно задрожали. Еще более тревожная мысль пронзила ее сознание: «Что сейчас происходит с настоящим Энтони? Он просто спит, погруженный в бессознательное состояние? Или… — от этой мысли ей стало по-настоящему жутко, — он все видит и слышит, но не может вмешаться?»              Образ Энтони, запертого в собственном теле, беспомощно наблюдающего, как кто-то другой управляет им, заставил Еву почувствовать тошноту. Она с трудом сдержала дрожь, пытаясь изобразить внешнее спокойствие.              Ева понимала, что сейчас ей нужно сохранять лицо. Любой намек на ее истинные чувства мог выдать их обоих. Она заставила себя расслабить плечи, слегка улыбнуться, как если бы она была просто гордой невестой, слушающей рассказ своего жениха. Но где-то внутри при этом росла решимость найти способ все исправить, спасти Энтони, каким бы сложным и непонятным это ни казалось сейчас.              Дамблдор слушал рассказ Тома с глубоким вниманием. Когда тот закончил, директор медленно кивнул.              — Да, я понимаю, — произнес он задумчиво. — От такой работы действительно можно устать. Особенно когда сталкиваешься с моральными дилеммами.              Квиррелл, который до этого момента нервно переминался с ноги на ногу, внезапно подался вперед.              — П-профессор Дамблдор, — начал он, заикаясь сильнее обычного, — я хотел бы п-подчеркнуть высокие моральные качества мистера Моретта. Его талант и принципиальность… Это именно то, что нужно Хогвартсу!              Том снисходительно кивнул Квирреллу. Ева едва сдержала гримасу отвращения от такого явного заискивания.              — К тому же, — добавил Том, поворачиваясь к ней, а его лицо озарилось фальшивой теплотой, — мне хотелось бы больше времени проводить со своей невестой, а не посвящать ночи работе.              С этими словами он нарочито нежно обнял Еву за плечи. Все ее тело напряглось от этого прикосновения, но она заставила себя расслабиться. Улыбка далась ей с трудом, но она надеялась, что со стороны выглядела естественно.              — Любовь — это, пожалуй, самая могущественная магия в мире, — сказал Дамблдор мечтательным тоном.              Рука Тома слегка сжалась на ее плече. Дамблдор наклонился вперед, его пронзительный взгляд сфокусировался на Еве. Она почувствовала себя так, словно оказалась под увеличительным стеклом.              — А вы, мисс Фонтейн, — произнес он с легкой улыбкой, — весьма необычная гостья в наших краях.              Его глаза скользнули по мешочку гри-гри на ее шее, затем вернулись к лицу.              — Нечасто встретишь в этих широтах колдунью вуду, — продолжил он, и Ева почувствовала, как улыбка медленно стекает вниз.              — Мешочек с травами — традиционный оберег, — Дамблдор говорил, словно размышляя вслух. — И этот особый аромат… запах вашей магии. Он напоминает мне о Французском квартале Нового Орлеана. А ваша фамилия… Фонтейн…              Ева застыла. Она чувствовала на себе напряженный взгляд Тома, но не смела повернуться к нему.              — Я словно слышу звуки джаза. Скажите, вы, случайно, не родственница Габриэллы Фонтейн? — спросил Дамблдор, его глаза заискрились. — Мы с ней однажды пересеклись при весьма забавных обстоятельствах. Это было… о, должно быть, лет пятьдесят назад, во время карнавала Марди Гра.              Ева сглотнула, пытаясь справиться с внезапной сухостью во рту.              — Это моя бабушка, — ответила она тихо.              Как только эти слова слетели с ее губ, Ева почувствовала, что внутри нее растет странная решимость. Ясность. Внезапное осознание: ей нужно увидеться с бабушкой. Габриэлла Фонтейн была не просто сильной ведьмой, она была хранительницей древних знаний вуду. Если кто-то и мог подсказать, что ей делать, то только она.              — Надо же, какое совпадение! — воскликнул Дамблдор, и его улыбка стала еще шире. — Передавайте ей привет при встрече. Уверен, она до сих пор вспоминает тот случай с говорящим крокодилом.              Ева кивнула, чувствуя, как в ее голове формируется план. Нужно найти способ вернуться в Новый Орлеан. И сделать это как можно скорее. Она незаметно провела пальцем по обручальному кольцу, заставляя себя дышать ровно. Голубые глаза Дамблдора, казалось, видели ее насквозь, но кольцо было на месте. Защита разума работала. Или директор просто был настолько проницателен? Возможно, большой жизненный опыт. Возможно, он понял все про них с Томом, едва они вошли, а сейчас разыгрывает свой спектакль.              Дамблдор внезапно оживился. Обошел стол, его взгляд скользнул к одному из многочисленных шкафов, заполненных странными приборами.              — Мисс Фонтейн, позвольте показать вам кое-что интересное, — он мягко положил руку ей на плечо, подводя к витрине.              Боковым зрением Ева заметила, как Том напрягся, его лицо застыло маской, а в глазах промелькнуло явное недовольство. Он двинулся за ними по пятам.              Дамблдор указал на небольшую деревянную куклу, утыканную булавками, на средней полке.              — Что скажете об этом артефакте, мисс Фонтейн? — спросил он с искренним любопытством. — Я приобрел его по случаю, но не представляю, что это.              Ева наклонилась ближе, изучая куклу. Ее глаза расширились от узнавания.              — Это же маррионетт лоа, — выдохнула она. — Очень редкий артефакт вуду. Он используется для общения с духами лоа во время ритуалов. Я с трудом смогла найти экземпляр подобного в свою коллекцию.              Дамблдор просиял, словно ребенок, получивший долгожданный подарок.              — Как замечательно! Я не зря почувствовал, что вы сможете его опознать. У меня всегда было чутье на драгоценности, — он многозначительно посмотрел на Еву, — во всех смыслах этого слова.              Он отошел на шаг, задумчиво поглаживая бороду.              — Знаете, наш преподаватель артефакторики ушел на пенсию лет двадцать назад. С тех пор никак не можем найти достойную замену, — Дамблдор вздохнул. — А ведь это такая важная дисциплина…              Ева почувствовала, как краска приливает к щекам. Она поняла, к чему клонит Дамблдор, и от этого стало неуютно. Ее пальцы нервно теребили край рукава новенькой мантии. Она быстро взглянула на Тома, пытаясь понять, о чем он думает. Его лицо оставалось непроницаемым.              — Профессор Дамблдор, — вмешался он, его голос звучал спокойно, но с нотками настойчивости. — Мы, кажется, немного отклонились от темы. Что вы думаете насчет моей кандидатуры на должность преподавателя?              Дамблдор обернулся к нему через плечо, в его глазах искрилось веселье.              — Ах да, конечно, мистер Моретт. Мы скоро вернемся к нашему разговору. Но дамы вперед, не так ли?              — Я… я никогда не думала о преподавании, — пробормотала Ева, избегая пронзительного взгляда директора из-за очков-полумесяцев. — К тому же я не очень-то лажу с детьми.              Дамблдор мягко усмехнулся.              — О, моя дорогая, артефакторику изучают только старшекурсники. Это почти взрослые, самостоятельные молодые люди, — он сделал паузу. — Подумайте, как важно для них прикоснуться к другой магии, осознать, что волшебство можно творить не только палочкой.              Ева нервно сглотнула, чувствуя, как взгляд Тома буравит ее висок.              — Я… у меня есть свой род занятий. Я вполне обеспечена, — попыталась она возразить.              — Вот как? — Дамблдор приподнял бровь. — И часто вас приглашают на спиритические сеансы?              Ева замялась, ее пальцы машинально коснулись мешочка с травами на шее.              — Не то чтобы очень… — призналась она неохотно. — Может, два-три раза в месяц. Но платят хорошо за редкое умение. В деньгах я не нуждаюсь.              — Так значит, большой помехи вашей работе не будет. Зато не заскучаете, — кивнул Дамблдор. — Подумайте о возможности делиться своими знаниями. Это бесценный опыт, не только для учеников, но и для вас самой.              Он слегка склонил голову набок.              — Конечно, мы не сможем предложить вам такой же гонорар, как за ваши… особые услуги, — Дамблдор деликатно подбирал слова. — Но зато нагрузка будет невелика. Предмет факультативный, всего несколько часов в неделю.              Его глаза хитро блеснули.              — К тому же вы сможете быть рядом со своим женихом, в замке. Не придется расставаться надолго. Это ведь важно для молодой пары, не так ли?              Ева искоса взглянула на Тома. Он изучал шкаф с артефактами и прислушивался к разговору. Его челюсть была напряжена, в глазах читалось едва сдерживаемое раздражение, видимо, из-за того, что разговор ушел прочь от его персоны. Но при словах Дамблдора о том, что Ева будет в замке, его губы растянулись в елейной улыбке, не затронувшей глаз — видимо, он решил, что так действительно сможет лучше ее контролировать.              Ева почувствовала, как внутри нее борются противоречивые эмоции. С одной стороны, предложение было неожиданным и пугающим. Так резко перевернуть свою привычную жизнь. С другой… возможность остаться в Хогвартсе, быть ближе к Тому, попытаться что-то изменить…              — Отличный выход, дорогая, — проворковал Том, положив руку на плечо Евы. Его пальцы слегка сжались, словно предупреждая. — Мне тоже очень нужно, чтобы ты была рядом.              Ева почувствовала, как внутри нее что-то щелкнуло. План, внезапно возникший в голове, казался безумным, но это был шанс. Воспользоваться моментом прямо сейчас, другого такого не будет.              — Я согласна, — выпалила она, удивив даже саму себя. — Но… мне нужно забрать вещи из Нового Орлеана. Привести в порядок дела, раз уж я надолго задержусь в Англии.              Пока Том обдумывал ее слова, она уже выскользнула из-под его руки. Повернулась к Дамблдору, стараясь, чтобы вопрос звучал как можно более непринужденно:              — Могу я воспользоваться вашим камином, профессор? Прямо сейчас?              Глаза Дамблдора за очками-полумесяцами блеснули.              — Конечно, мисс Фонтейн, — он мягко улыбнулся. — Вам нужно переместиться в Министерство. Скажите, что вы от меня, обратитесь к Амелии Боунс. Она распорядится выдать вам портал в Америку незамедлительно.              Том резко повернулся к Еве, его лицо исказилось от плохо скрываемого гнева и тревоги.              — Послезавтра юбилей моей матушки, — процедил он сквозь зубы. — Ты не забыла?              Ева одарила его медовой улыбкой, чувствуя, как внутри все дрожит от напряжения и нетерпения.              — Не беспокойся, дорогой, — проворковала она и демонстративно чмокнула его в щеку. — Я успею, всего пара дней.              Она шагнула к камину, стараясь не встречаться взглядом с Томом. В носу все еще стоял его запах — травы на льду. Зачерпнув горсть летучего пороха, Ева обернулась в последний раз. Дамблдор смотрел на нее с каким-то странным выражением.              — Помните, мисс Фонтейн, — произнес он тихо, но отчетливо, — иногда самые важные вещи скрыты в самых неожиданных местах.              Ева кивнула, не совсем понимая смысл его слов. Шагнув в зеленое пламя, она произнесла:              — Министерство Магии!              Последнее, что она увидела перед тем, как исчезнуть в вихре, было лицо Тома — бледное от ярости.