Призрачное отражение

      Ева медленно положила вилку зубчиками на край тарелки, стараясь сохранять спокойствие. Ее умение общаться с духами было не тем, чем она хотела бы делиться с незнакомцами в баре.              — Просто дурачились со старым другом, — ответила, натягивая на лицо улыбку. Она надеялась, что ее голос звучит достаточно беззаботно. — Знаете, как бывает — есть свои шуточки с особым смыслом.              Ева украдкой огляделась, ища глазами Луи. Тот был занят другими посетителями и не смотрел в ее сторону. Она снова перевела взгляд на незнакомца, стараясь не выдать своего беспокойства.              — Боюсь, вы неправильно меня поняли, месье…? — она сделала паузу, предлагая ему представиться.              Мужчина, казалось, не заметил ее намека. Его взгляд стал более напряженным, почти отчаянным.              — Но что если… что если это не шутка? — произнес он тихо, наклоняясь ближе. — Что если кому-то действительно нужна т-такая помощь?              Ева почувствовала, как пульс застучал в висках. Ситуация становилась все более странной и потенциально опасной.              — Месье, — начала она осторожно, — я не знаю, что вы услышали, но уверяю вас…              — Вижу, что заставляю вас нервничать, — внезапно его голос стал увереннее, словно радио перескочило на другую волну. — Извините. На самом деле у меня чисто исследовательский интерес. Я преподаватель в школе Хогвартс в Англии, и моя профессия, а также моя страсть — изучать различные ветви магии.              Он опустился на стул напротив нее и скрестил пальцы перед лицом, оперевшись локтями на стол. Стоило ему заговорить о явно любимой теме, как заикание из речи пропало, а голос обрел мягкость и глубину. Ева чуть расслабилась.              — Так вы учитель? Что преподаете?              — Защиту от темных сил. Профессор Квиринус Квиррелл, — представился он и протянул ладонь через стол. Ева отпустила палочку, которую уже нащупала в сумке, и осторожно пожала его руку.              — Ева. — Фамилию называть не стала.              — Знаете, мисс Ева, мир магии гораздо шире и разнообразнее, чем многие думают, — начал он, а его глаза загорелись энтузиазмом. — Я посетил полуразрушенные храмы в Восточной Европе, где стены до сих пор держатся только силой древних заклинаний. В Тибете я медитировал с монахами-волшебниками, которые могут левитировать часами, используя лишь силу своего разума.              В его голосе звучало неприкрытое и жадное восхищение чудесами, которые он видел. Ева невольно подалась вперед, захваченная его повествованием.              — А Африка! О, западная Африка — это совершенно особый мир магии. Там я впервые столкнулся с настоящими колдунами вуду. Хотя зародилось вуду на Гаити, но сейчас распространилось достаточно широко.              Ева невольно напряглась при упоминании вуду, но Квиррелл, казалось, не заметил этого.              — Их магия… она совершенно не похожа на нашу европейскую традицию. Она живая, пульсирующая, словно само сердце джунглей. И знаете, что самое интересное? — он наклонился ближе, понизив голос до почти шепота. — У нее есть особый запах.              Ева постаралась сохранять нейтральное выражение лица.              — Запах? — переспросила она, изображая заинтересованность в голосе.              Квиррелл кивнул, его глаза увлеченно блестели.              — Да, запах. Смесь трав, дыма и чего-то… неуловимого. Запах самой жизни и смерти, сплетенных воедино. И знаете что, мисс Ева? — он посмотрел ей прямо в глаза. — Я почувствовал этот запах от вас, как только вы вошли в бар. Может, это от мешочка гри-гри, что висит на вашей шее?              Ева сузила глаза и медленно откинулась на спинку кресла. Квиррелл тем временем продолжил:              — Я же не ошибусь, если предположу, что вы практикуете именно эту магию? Я слышу ваш легкий американский акцент. Наверно, вы откуда-нибудь с юга восточного побережья, из Карибского бассейна. Новый Орлеан? Там есть несколько древних семей, связанных с этим культом.              Ева нервно сжала бокал в руке. Этот человек, который знает ее всего несколько минут, выложил всю ее подноготную. Его проницательность, на самом деле, потрясала.              — Я не требую от вас какого-то ответа или подтверждения, — успокаивающим тоном произнес Квиррелл, заметив, как она напряглась. — Все хранят свои тайны. Просто мне хотелось бы обсудить некоторые аспекты, о которых я смутно слышал, но которые меня интересуют. Ведь, вопреки мнению недалеких запуганных европейцев, магия вуду больше нацелена на защиту от зла…              Угрозы она не чувствовала, Квиррелл казался весьма доброжелательным и заинтересованным. Да и вокруг было много народу — что он ей сделает? Ева глотнула еще вина и немного расслабилась.              — Верно, — кивнула она. — Редко встретишь человека, который бы не шарахнулся от слова «вуду», профессор.              Квиррелл скромно улыбнулся, но в его глазах мелькнуло удовлетворение.              — Так расскажите мне подробнее, — попросил он, подаваясь вперед. — Как я понимаю, вуду — это раздел магии о воздействии на человека с помощью ритуалов и артефактов. Я слышал об особых ритуалах вуду и даже видел один раз своими глазами, но детали всегда ускользали от меня.              Ева на мгновение задумалась, решая, сколько может рассказать. Но энтузиазм профессора был заразителен, он не высказывал критики и не проявлял негатива, и она почувствовала желание поделиться частичкой своих знаний.              — Знаете, большинство людей думают, что куклы вуду — это инструмент для причинения вреда, — начала она, поглаживая пальцем край бокала. — Но на самом деле, их первоначальное и главное назначение — защита.              Глаза Квиррелла расширились от интереса.              — Когда мы создаем куклу, — продолжила Ева, — мы вкладываем в нее частицу того, кого хотим защитить. Волос, ноготь, даже просто личную вещь. Затем куклу наполняют защитными травами, накладывают заклинания.              Она на мгновение замолчала, вспоминая уроки бабушки.              — Представьте себе, что кукла — это миниатюрная копия человека. Все, что мы делаем с куклой, отражается на ее прототипе. Поэтому, когда мы окружаем куклу защитными чарами, мы фактически окутываем защитой самого человека.              Квиррелл слушал, практически затаив дыхание.              — А ритуалы? — спросил он. — Я слышал, они могут быть довольно… впечатляющими.              Ева усмехнулась.              — Ну, мы любим немного драматизма, — призналась она. — Но в основе всегда лежит намерение. Например, один из самых мощных защитных ритуалов включает в себя создание круга из соли и трав, зажжение свечей четырех стихий и призыв к Лоа — духам-посредникам между нашим миром и миром богов.              Она замолчала, вспоминая мощь этого ритуала. Квиррелл выглядел совершенно очарованным.              — Восхитительно, — прошептал он. — А что насчет… более агрессивных аспектов вуду? Они существуют? Я слышал про зомби. Это ведь не то же, что инфери?              Ева напряглась, но постаралась не показать этого.              — Зомби — человек, погруженный в глубокий сон, в которого колдун вдыхает свою магию. Сейчас ритуал разрешено применять лишь на людях, находящихся в коме и не имеющих шанса очнуться, с разрешения родственников. Любая сила может быть использована во благо или во зло, профессор, — осторожно ответила она. — Но истинные мастера вуду стремятся к балансу и гармонии, а не к разрушению.              — Конечно, сейчас уже не те времена, — согласился он, и Ева немного выдохнула. Профессор был вполне адекватным, а не увлеченным фанатиком. — Я уже слышал про призыв духов Лоа, которых вы упоминали ранее. Что это на самом деле? По мне, как-то сомнительно звучит идея существования богов. Особенно тех, которым есть до нас дело, — он усмехнулся.              — Сказки для туристов, — хмыкнула Ева. — На самом деле обращение к Лоа — лишь метод концентрации. А призвать можно только людские души, больше по ту сторону никого нет.              — Я видел, как шаман впустил в себя духа, а после этого на какое-то время стал словно другим человеком. Наверно, неприятно ощущать себя не собой, — Квиррелл пожал плечами.              — Весьма неприятно, — кивнула Ева, прежде чем осознала опасность этого вопроса. Осторожно умолкла и подняла с тарелки багет с паштетом. Кажется, иногда лучше жевать, чем говорить. Теперь он поймет, что она занимается подобным.              — Мне почему-то кажется, что вы колдунья весьма опытная. — Квирелл задумчиво подцепил кусочек бри с ее тарелки. Чуть сжал пальцами белую корочку, и мягкий сыр выступил по бокам. — Не беспокойтесь, я только хотел разобраться в нюансах, чисто теоретический интерес. Наверно, в таких ритуалах существует куча ограничений. Ведь нельзя упустить контроль…              В голове уже слегка гудело от вина, а речь профессора лилась мягко и ровно. Он казался и правда заинтересованным в теории. Ничего же плохого не случится, если она немного поможет ему и поделится информацией? Тем более, большую ее часть можно найти в общедоступных книгах о магии вуду.              Ева на мгновение задумалась, глядя на игру света в рубиновых глубинах бокала. Квиррелл ждал, затаив дыхание, его глаза горели интересом.              — Знаете, — начала она, поставив бокал на стол, — общение с духами не так уж сложно, если знать правильные методы. Самое простое — это ограничить их определенной зоной.              Она провела пальцем по краю бокала, и тот издал тихий, мелодичный звон.              — Например, зеркальная поверхность. Любая, на самом деле — от антикварного зеркала в старинной раме до обычной лужи на тротуаре. Потом — правильно начертить знаки и произнести заклинание. Ну и полный самоконтроль.              Квиррелл подался вперед, его тюрбан слегка съехал набок, но он, казалось, не заметил этого.              — А если нужно более… интенсивное общение? — спросил он, понизив голос до шепота.              — Ну, если ситуация требует, можно ненадолго впустить духа в себя, — Ева наколола вилкой оливку. — Это позволяет установить более глубокую связь, получить доступ к воспоминаниям и эмоциям. Дать ему пообщаться с кем-то без посредника.              Глаза Квиррелла заинтересованно расширились.              — А это не опасно? — спросил он, оттягивая в сторону воротник своего фиолетового балахона, будто ему стало сложно дышать. — Вдруг он не захочет уходить, а решит остаться в этом мире?              — Не получится, — Ева от души рассмеялась. — Простое общение и то сложно, а чтобы удерживать духа в себе, нужна прорва энергии. Это как пытаться поймать водопад чайной чашкой.              Она сделала паузу, чтобы собраться с мыслями, и продолжила:              — Представьте, что ваше тело — это батарейка. Дух питается вашей энергией, чтобы оставаться в нашем мире. Но как только резерв тела закончится — пуф! — и духа выкинет обратно в его мир, словно пробку из бутылки шампанского.              — Так вот почему… — Квиррелл нахмурился, словно пытаясь переварить услышанное. Так и не закончив фразу, сменил тему:       — Но ведь может случиться что-то… неприятное? Если дух решит, как бы выразиться, покуролесить в отведенное ему время, а шаман потеряет контроль?              Ева кивнула, ее лицо стало серьезным. Она оглянулась по сторонам, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь, и наклонилась ближе к Квирреллу.              — Да, такое бывает. Это как в истории доктора Джекилла и мистера Хайда. Знаете, я всегда подозревала, что это была не просто выдумка Стивенсона. Готова поспорить, что он где-то услышал о неудачном призыве и превратил это в готический роман. Представьте себе: викторианский джентльмен, любитель оккультных наук, случайно призывает дух какого-нибудь древнего злодея. Дух берет верх, и вот уже респектабельный доктор превращается в чудовище по ночам.              — И часто… часто такое случается? — задумчиво спросил Квиррелл.              Ева пожала плечами, откидываясь на спинку стула.              — Редко. Очень редко. Большинство духов на самом деле довольно мирные. Они просто хотят, чтобы их выслушали, может быть, передали послание живым. Но всегда нужно быть осторожным. В мире духов, как и в мире живых, встречаются всякие личности.              Квиррелл подался вперед, его глаза загорелись странным огнем. Он облизнул пересохшие губы и спросил с плохо скрываемым волнением:              — А если требуется оживить какого-то человека? Насовсем. Призвать духа и оставить его в мире живых. Получается, это невозможно?              Он задумчиво свел кончики пальцев перед лицом, словно молясь неведомому божеству. Тени от свечей плясали на его лице, придавая ему загадочный и чуть зловещий вид. Что-то в тоне Квиррелла заставило Еву насторожиться. Но она постаралась сохранить беззаботный вид, пожала плечами и потянулась за очередным кусочком сыра.              — Отчего же? — произнесла легким тоном, словно они обсуждали невинные закуски. — Есть методы, но такие, которыми пользовались лишь в древности самые безумные маги. Сейчас никто не захочет связываться с подобным. Это все равно что пытаться построить дом из костей и плоти.              Квиррелл сделал жест, приглашая ее продолжить. Ева начала загибать пальцы, перечисляя:              — Жертвоприношение, чтобы получить энергию на поддержание духа, — первый палец. Квиррелл вскинул брови. — Создание голема из любого органического материала — это называется гомункул, — второй палец. — Или подселение в тело жертвы и ритуал связи, когда призванная душа запечатывается в ней и берет контроль, подавляя носителя.              Она опустила руку и посмотрела прямо в глаза Квирреллу:              — Это все противозаконно и против морали. Никто из современных магов вуду за такое не возьмется. Плюс подобная магия чрезвычайно сложна, все равно что пытаться приручить ураган — опасно, глупо и, скорее всего, приведет к катастрофе. Все истории, что я слышала за последние годы о попытках оживить мертвых, заканчивались громким провалом.              — Конечно, конечно, — пробормотал Квиррелл. На его бледном лице в свете свечей заиграл легкий румянец возбуждения. — Мы же не обсуждаем возможность практического применения. Просто… академический интерес, понимаете?              Ева кивнула. Она решила сменить тему на менее скользкую:              — А как насчет защиты от темных искусств? С какими темными силами вы сталкивались в своих путешествиях? Наверняка у вас есть интересные истории из практики…              Но прежде чем Квиррелл успел ответить, раздался очередной звон колокольчика над входной дверью. Ева обернулась, и ее сердце радостно подпрыгнуло при виде знакомой фигуры. Энтони оглядывал бар от входа, явно пытаясь найти ее глазами. Ева приподнялась со стула, взмахнув рукой в приветственном жесте.              Энтони заметил ее и направился к столику, лавируя между другими посетителями бара. Его короткие темные волосы были слегка взъерошены, словно он бежал всю дорогу сюда, а на губах играла та самая хитрая улыбка, от которой у Евы всегда перехватывало дыхание. Ева повернулась к своему собеседнику, чувствуя облегчение от того, что появился повод прерывать их разговор. Зря она так разоткровенничалась.              — Профессор Квиррелл, извините, но… — начала она, однако слова застряли у нее в горле.              Стул рядом с ней был пуст.              Ева моргнула, не поверив своим глазам. Она огляделась по сторонам, ожидая увидеть фиолетовый балахон профессора где-нибудь у барной стойки или возле двери в клозет. Но Квиррелла нигде не было видно. Странное чувство охватило ее. Как он мог исчезнуть так быстро и бесшумно? Она не слышала ни звука отодвигаемого стула, ни шагов. Словно профессор просто растворился в воздухе.              — Все в порядке, Ив? — голос Энтони вырвал ее из задумчивости.              Он уже стоял рядом, глядя на нее с легким беспокойством. Ева заставила себя улыбнуться, отгоняя тревоги.              — Да, конечно, — ответила она, поднимаясь со стула. — Просто… странный день выдался.              Энтони обнял ее за талию, и Ева почувствовала, как его присутствие прогоняет остатки тревоги.              — Расскажешь? — спросил он, целуя ее в висок.              — Обязательно, — кивнула Ева и взяла его за руку. — Но давай сначала выйдем отсюда. Мне хочется на свежий воздух.              Они направились к выходу. Ева бросила последний взгляд на пустой стул, где сидел Квиррелл. Разговор с ним оставил странное послевкусие. Вряд ли ей что-то угрожает, профессор казался весьма дружелюбным и погруженным в свою работу. Да и уже завтра она покинет Париж и вернется в Америку. Так что пришло время просто быть рядом с Энтони и наслаждаться вечером.              

***

             Вечерний Париж окутал набережную Сены мягким сумраком, словно накинув на город невесомую вуаль из лиловых и золотистых оттенков. Фонари вдоль реки отражались в темной воде дрожащими огоньками, похожими на светлячков, запутавшихся в речной глади. Ева и Энтони неспешно прогуливались вдоль набережной, звук их шагов тонул в плеске воды и криках птиц. Она прижималась к теплому боку Энтони и чувствовала себя как за каменной стеной.              — Знаешь, сегодня в Министерстве произошло нечто удивительное, — начал Энтони. — Помнишь то дело о проклятых музыкальных шкатулках?              Ева кивнула:              — Вы назвали их шкатулками Святого Витта. Они заставляли людей танцевать, пока те не падали без сил.              — Так вот, мы наконец-то выследили мастера, который их создавал, — продолжил Энтони. — Старик Гастон Мелоди, бывший скрипач из оркестра Парижской оперы. Представляешь, он создавал эти шкатулки не из злого умысла.              Ева приподняла бровь, заинтригованная неожиданным поворотом.              — Оказывается, — Энтони понизил голос, словно делясь секретом, — он пытался создать лекарство для своей внучки. У малышки редкое заболевание — она парализована, не может двигаться самостоятельно. Гастон верил, что если найдет правильную комбинацию музыки и магии, то поможет ей встать на ноги.              — Но почему тогда шкатулки действовали так… агрессивно? — спросила Ева недоверчиво.              — Он не рассчитал силу заклинания. — Энтони вздохнул. — Каждая шкатулка должна была работать лишь несколько минут, давая ребенку возможность почувствовать, как двигается тело. Но магия вышла из-под контроля.              Они остановились у парапета, глядя на проплывающий мимо прогулочный кораблик, украшенный гирляндами огней.              — И что теперь будет с месье Мелоди? — спросила Ева, наблюдая за игрой света на воде.              — Я убедил начальство не выдвигать обвинений, — устало вздохнул Энтони. — Вместо этого мы предложили Гастону сотрудничество с отделом магических исследований. Его идея имеет потенциал, нужно только направить ее в правильное русло.              Ева положила голову на его плечо, а сердце наполнилось теплом к этому человеку, который всегда стремился увидеть лучшее в других.              — Ты удивительный, знаешь? — прошептала она. — И как ты попал в аврорат?              Энтони смущенно улыбнулся и приобнял Еву за плечи, притянул ближе. Они стояли в этом замершем мгновении, обнявшись, на фоне величественного силуэта Нотр-Дама, чьи шпили пронзали бархатное небо. Мимо проплывали обрывки разговоров прохожих на разных языках, смешиваясь с далекой мелодией уличного музыканта, игравшего на аккордеоне где-то в лабиринте узких улочек Латинского квартала.              Энтони слегка отстранился от нее, чтобы видеть ее лицо. На его губах играла легкая улыбка, но в глазах читалось едва заметное волнение.              — Ив, знаешь, у мама́н через две недели день рождения, и… — он сделал паузу, словно собираясь с мыслями, — если ты будешь не занята, я бы хотел, чтобы ты пошла со мной на прием.              Сердце Евы пропустило удар. Она постаралась сдержать эмоции, лишь слегка прикусила нижнюю губу.              — Ты хочешь познакомить меня с родителями? — она подняла голову, встречаясь взглядом с Энтони. Огни набережной отражались в его темных глазах, создавая впечатление, будто в них плясали маленькие искорки. Он кивнул.              — Да, мне было бы приятно, — наконец произнесла она мягко, почти мечтательно. Но затем уточнила с ноткой беспокойства: — Но ты не боишься, что она испугается, узнав, кто я?              Энтони нежно провел пальцем по ее щеке.              — Она и папа́ не из пугливых, — ответил он с той особенной уверенностью в голосе, которая всегда успокаивала Еву. — Мой выбор они будут уважать. Или я докажу им, что ты замечательная.              — Знаешь, — наконец произнесла Ева, и в ее голосе звучала смесь решимости и легкого волнения, — я думаю, что готова к этому. К встрече с твоей семьей, к… новому этапу.              — Тогда решено, — улыбнулся Энтони и взял ее за руку. — Через две недели ты познакомишься с семьей Моретт. И, поверь мне, они полюбят тебя так же сильно, как и я.              Ева лукаво взглянула на Энтони из-под полуопущенных ресниц.              — А не пора ли… продолжить этот вечер у меня в гостинице? — предложила она, чуть понизив голос.              Глаза Энтони заискрились. Он наклонился и мягко, но чувственно поцеловал ее в губы.              — С удовольствием, — прошептал, отстранившись.              Они свернули в узкий переулок, мощеный старинной брусчаткой. Вокруг было непривычно тихо для раннего парижского вечера — ни прохожих, ни звуков музыки из кафе. Но Ева лишь мельком отметила эту странность, полностью сосредоточившись на тепле руки Энтони на своей спине. Звук их шагов эхом отражался от стен узкого переулка, терялся в трещинах старых домов, создавая иллюзию, будто они одни во всем Париже.              Внезапно мир вокруг замер. Будто материализовавшись из клубящихся теней, прямо перед ними возникла фигура в фиолетовом балахоне. Воздух сгустился, став почти осязаемым.              Ева почувствовала, как ее тело сковывает странное оцепенение. Сквозь пелену нереальности происходящего она узнала профессора Квиррелла. Но это был уже не тот нервный заикающийся человек, каким он показался поначалу в баре. Его осанка излучала уверенность, а в глазах горел опасный огонь.              Прежде чем Ева или Энтони успели среагировать, Квиррелл вскинул руку. В тусклом свете фонарей блеснуло полированное дерево волшебной палочки. Воздух вокруг наполнился тяжелым гулом темной магии. Ева увидела, как в их сторону устремился сгусток зловещей шевелящейся тьмы. Она инстинктивно прикрыла глаза, ожидая удара и боли, но ничего не произошло. А затем время снова ускорилось.              Она повернула голову вбок — слишком медленно, — но Энтони рядом не стояло. Только опустив взгляд, увидела его на мостовой. Это казалось странным, невозможным — его фигура просто рухнула вниз, как тряпичная кукла, рука даже не успела вытянуть палочку из кармана до конца.              Сердце пропустило удар, а затем забилось с удвоенной силой. Ева не помнила, как оказалась рядом с ним. Ее колени ударились о холодные камни мостовой, но она не почувствовала боли. Все ее внимание было приковано к Энтони, чье лицо исказилось в мучительной гримасе. Он хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Реальность обрушилась на нее подобно ледяной волне.              — Нет, нет, нет, — шептала Ева, ее пальцы дрожали, когда она пыталась расстегнуть его рубашку. Не справившись с непослушными пуговицами, она просто рванула ткань. Пуговицы со стуком разлетелись по мостовой, отскакивая от камней, как миниатюрные снаряды.              То, что она увидела, заставило ее сердце сжаться от ужаса. На груди Энтони расползалась жуткая черная клякса. Она пульсировала, словно живое существо, с каждым ударом сердца расширяясь все больше. Ева не смогла опознать проклятие.              — Держись, держись, — Ева лихорадочно шарила в памяти, вспоминая все известные ей лечебные заклинания. — Эпискей! Вулнера Санентур! Ревеларе Малефикум!              Вспышки срывались с палочки одна за другой, но черная субстанция, казалось, только росла быстрее, высасывая жизнь из Энтони.              Отчаяние захлестнуло Еву. Она перешла к ритуалам вуду, которым ее учила бабушка, в попытке остановить проклятие, поглотить его силу. Ее пальцы чертили в воздухе сложные символы, губы произносили древние заклинания на креольском наречии. Но ее магия оказалась бессильна перед лицом неизвестного проклятия.              — Пожалуйста, — шептала Ева, прижимая ладони к груди Энтони, словно пытаясь физически остановить распространение тьмы. — Пожалуйста, не оставляй меня!              Слезы капали на его грудь, смешиваясь с черной субстанцией, но не разбавляя ее. Ева чувствовала, как жизнь утекает из тела Энтони, словно просачивается меж камней брусчатки.              — Кажется, ему остались считанные минуты, — только по звуку чужого голоса, что вторгся в ее сузившийся до пары квадратных метров мирок, она поняла, что профессор Квиррелл присел рядом на корточки.              — Почему?! — Ева не сдержала рыдания. — Что он тебе сделал?              — Он мне безразличен, а вот ты весьма интересна, — Квиррелл посмотрел на нее не мигая, и от этого взгляда пересохло в горле еще сильнее. — Несмотря на все твои умения, спасти его от проклятия Анубиса ты не в силах. А вот я могу.              — Отмени его! — в голосе прозвучали истеричные нотки, но было плевать. — Я отдам тебе любые деньги! И у него, и у меня прорва золота в Гринготтсе!              — Деньги меня не интересуют, — наигранно печально покачал головой Квиррелл.              — Я сделаю что скажешь! Пожалуйста! — Ева вцепилась в рукав его мантии.              — Что скажу? — усмехнулся Квиррелл, а его бледное лицо осветилось торжеством, словно только этого он и ждал. — Вот это интересней. У меня есть условие, самая малость. Я верну твоего любимого к жизни в обмен на печать вуду, что запрет еще одну душу в его теле.              — Что?! — Ева отшатнулась в ужасе. — Это невозможно, я не буду такого делать! Как я могу так поступить с ним?              — Да, ты говорила, что это неэтично, — Квиррелл поджал губы. — Но перед нами умирающий человек, и только таким способом ты сможешь сохранить ему жизнь. Иначе он не выживет. Выбирай.              — Чем же это лучше смерти?              — Как знаешь…              Квиррелл вскинул брови и поднялся на ноги, будто собрался уходить. Ева сидела на мостовой в каком-то оцепенении, и только когда он сделал шаг прочь, резко дернулась следом, обхватила его колено.              — Стой! Я… я…              Энтони протяжно захрипел, а его глаза закатились. Ева вперила в него взгляд и несколько долгих секунд спустя онемевшими губами прошептала:              — Согласна. На все согласна, только оставь ему жизнь.              Она придумает, что делать, обязательно придумает, но позже. Сейчас главное — чтобы Энтони не умер у нее на руках. Такого она точно не переживет — еще минуту назад все было замечательно, вся жизнь впереди и взгляд в будущее с надеждой, а теперь… Брусчатка рассыпалась под коленями карточным домиком. Нужно спасти его любым способом, пусть даже таким, а потом она разберется с последствиями.              — Сначала колдуешь ты, — Квиррелл навел на нее палочку и предупредительно сощурил глаза. — Потом я отменяю проклятие. Не вздумай хитрить, ложь я почувствую.              — Хорошо. Хорошо-хорошо, — шептала Ева себе под нос немного истерично, оглядываясь по сторонам. Взмах палочки — и из той полилась вода. Еве было плевать на мокрое платье, облепившее ноги, и на пачкающую одежду Энтони грязь. Секунду спустя два их тела опоясала зеркальная гладь лужи.              Дрожащими пальцами она сняла с шеи маленький мешочек, расшитый причудливыми символами.              — Прости, mon chéri, — пробормотала она, развязывая тесемки, и призвала всю свою концентрацию. Высыпала на ладонь горсть темного порошка и отринула собственные чувства, собирая волю в этот кулак. Запах гвоздики и корицы смешался с сыростью тумана.              Ева начала напевать древнюю креольскую песню, которой ее научила бабушка. Мелодия, казалось, сгущала воздух вокруг них. Она провела пальцем в специях по лбу Энтони, оставляя влажный темный след. Затем, не прерывая песни, насыпала немного порошка ему на веки, на губы, в ямочку между ключицами. Энтони дернулся, но уже чуть слабее. Только бы успеть.              Ева достала из сумки маленький серебряный нож. Лезвие тускло блеснуло в свете далекого фонаря. Она на мгновение замешкалась, глядя на любимое лицо. Затем одним быстрым движением она провела лезвием по своей ладони. Кровь, черная в ночной темноте, закапала в воду. Круги расходились по поверхности лужи, искажая отражение звезд.              Ева запела громче, ее голос дрожал от напряжения.              — Барон Самеди, мадам Брижит, я взываю к вам, — произнесла она на креольском. Вода в луже начала едва заметно колебаться, хотя ветра не было. — Откройте врата между мирами, позвольте мертвым говорить.              Туман сгустился, закручиваясь вокруг них спиралями. Ева положила окровавленную руку на грудь Энтони, чувствуя, как едва слышно бьется его сердце. Ее собственный пульс грохотал в ушах.              Внезапно вода в луже забурлила, словно закипая. По коже Евы пробежал озноб. Она знала — началось. Вопросительно подняла взгляд на Квиррелла. Где же дух?              Тот понял ее без слов, а его губы растянулись в улыбке. Внезапно вокруг его тела закрутился черный вихрь, скрывая клоунские одежки и бледное лицо. Ева только успела в шоке распахнуть глаза, как клубящаяся тьма заполонила все вокруг, пряча далекий свет фонарей. А секунду спустя воздух снова очистился, она лишь заметила хвост чего-то темного, что мелькнуло у груди Энтони.              — Запирай, — как-то чрезвычайно хрипло пробормотал Квиррелл. Его голос сел будто на две октавы, а сам он едва держался на ногах, но уверенно направлял на нее палочку. На лбу Евы выступили бисеринки пота — что, черт возьми, происходит?              Плотно сцепив зубы, она принялась выводить печать на груди Энтони, рисуя знак по памяти. Крест на постаменте, два гроба по бокам. Кровь, что струилась по руке, давала запас краски, которая алым следом оставалась на белой коже Энтони. Барон Суббота, что провел душу в одну сторону, теперь не выпустит ее наружу.              Только она закончила, как гаитянский знак засветился ярким фиолетом, а на лице Энтони на секунду промелькнули очертания черепа, заливая черным глазницы и подчеркивая жуткий оскал. Но тут же все исчезло. Квиррелл, который с тревогой вглядывался в происходящее, явно остался удовлетворен увиденным. Он махнул палочкой, снимая проклятие.              Ева опустилась на пятки, чувствуя, что силы оставили ее. Темное пятно на груди Энтони растворялось и светлело, словно втягиваясь в палочку Квиррелла обратно. Ева подалась вперед и невольно задержала дыхание, уловив трепет ресниц Энтони. Как хотелось увидеть знакомые искорки, когда он откроет глаза.              Вот только за карими радужками отразились лишь холодные звезды. Энтони медленно втянул в себя воздух, словно впервые за долгое время пробуя на вкус. Плавно сел, опираясь на ладони. И в каждом его движении, в каждом тягучем жесте Еве виделось нечто чужеродное. Она лишь нервно кусала губы, когда он повернулся к ней и пробежался взглядом по ее лицу.              — Видишь, девчонка, — произнес он на английском без акцента и с довольством в голосе. — В магии не существует никаких запретов. Вопрос лишь в правильной мотивации, не так ли?