С тобой и в шалаше рай.

Нам-гю пребывал в растерянности, не зная, как реагировать на происходящее. Ведь прежде Танос никогда не изъявлял желания тактильно сблизиться с ним, и потому Гю не был готов к такому повороту событий. — Да ладно тебе, — Произносит младший с тревогой в голосе и, вздыхая, кладёт правую руку на выпирающий позвоночник партнера, проводит кончиками пальцев по спине, поглаживая юношу и, будто, стараясь унять его беспокойство, тревогу. — Не хочешь встать? Холодно ведь. Танос нехотя протягивает руку юноше. Нам-гю поднимается с пола, отряхивается и не очень настойчиво тянет старшего к себе, дабы он наконец встал. Рукав его недавно накинутой кофты медленно сползает, обнажая шрамированное запястье, и глаза Нам-гю тут же округляются от немалого шока. — Я пойду к себе. Leave me alone. — Поднявшись на ноги и приведя в порядок свой внешний вид, старший удалился в комнату. В его сознании всё ещё звучал вопрос о причинах, побудивших его опереться на плечо Гю, а на острых скулах проступал едва заметный румянец.  Младший последовал за юношей и, закрыв дверь на балкон, безмолвно похлопал его по плечу. — Обсудим это позже, Су-Бонг. — После этого он, фыркнув, удалился на кухню, чтобы разобрать пакеты с продуктами. Танос, тяжело вздохнув, опустился на кровать, укрылся одеялом и погрузился в свои мысли, которые до сих пор терзали его. Только теперь он размышлял о том, что же с ним произошло? Почему его так внезапно охватила паника, почему он так быстро успокоился, подумав о Нам-Гю, и почему мимолетное объятие с ним принесло ему такое удовлетворение? Чхве не знал этого, поэтому просто лежал, пытаясь найти ответы на свои вопросы в глубинах собственного сознания. Через полтора часа Су-Бонг медленно поднялся с кровати, оглядел помещение, почесал затылок и направился в комнату младшего. Гю должен был спать, ведь он устал после работы, поэтому Танос не шибко боялся быть замеченным. Когда парень оказался в покоях товарища, он осторожно толкнул его в бок, чтобы проверить, спит ли он, и, не получив никакой реакции, кроме сонного «мм-м», лёг рядом с ним на спину. — Ты прости меня, что я так груб с тобой, — Прошептал Чхве и вздохнул, снимая кофту и откладывая её в сторону. — Сам знаешь, какой я ублюдок. Да, Нам-су? Но Су лишь тихо посапывал, обнимая руками мягкую подушку и изредка во сне дёргая пальцем. Полежав некоторое время в полной тишине и глядя в потолок, Танос опустил горячие веки, отяжелевшие от поднявшейся температуры, и достаточно крепко уснул. Он повернулся на бок и рука его упала прямиком на талию Гю, из-за чего тот мигом проснулся, но повернуться к старшему не смог. Юноша слишком сильно прижал младшего к себе, обняв, потому тот решил не двигаться, дабы лишний раз не будить товарища. Так парни провели в неподвижности ещё около двух часов. Наконец, Чхве открыл глаза и, увидев перед собой лишь чужую спину, осознал, что не хочет расставаться с этим ощущением близости. Не хочет отпускать парнишку. Танос лишь крепче прижался к младшему, сжимая его грудь рукой, а после - опуская на рельефный пресс, что вздымался при каждом вздохе. Сердце юноши билось быстро-быстро, а щеки его покраснели от нахлынувшей волны смущения и, можно сказать, стыда за это недоразумение. Ведь он никогда прежде не делал ничего подобного, особенно с Намгю, и поэтому его реакция была столь неожиданной, в сравнении с его обычным поведением.  Только Таносу пришло на ум слегка сжать живот Гю, как тот недовольно промычал, будто прося убрать руку. — Ну тише... — Негромко прошептал Чхве и Нам-гю, лежавший на краю кровати, тут же вскочил с неё, едва не упав. — Какого хера ты, блять, не спишь? — Возмутился темноволосый, уже готовясь наорать на парня за все, что он делал. За то, что пришел в его комнату, за то, что обнял, за то, что вообще лег на его кровать. Хотя скрывать то, что Нам-гю все же понравились объятия парня - было глупо, он постарался сделать это, так как не до конца понимал, правда ли ему понравилось, или это было что-то другое... — Я проснулся всего пару минут назад, — Ответил Танос, опираясь на руки и садясь на край мягкой кровати. Он потёр слипающиеся глаза кончиками пальцев и зевнул, отвернув голову, и уложив ее на свое же плечо. — Проснулся, но продолжил лапать меня? — Гю поднял правую бровь и аккуратно сел на кровать рядом с партнёром, пытаясь понять, что же только что произошло. — Да, затупил. Забыл, что это ты, козел. — Старший вскинул руки над головой, сжимая пальцы в кулаки, довольно потягиваясь и вновь зевая, затем встал с кровати. — Не хочешь пожрать пойти? Иначе я опухну с голоду. Гю кивает еле заметно и, вставая, плетется за Таносом. Морда у него довольная, улыбчивая. Впрочем - как и всегда. Зайдя на кухню, младший быстро ставит кипятиться чайник и доставая из холодильника несколько яиц, бекон, творожный сыр, хлеб и листья салата - принимается делать сэндвичи. Он ставит сковороду на плиту, дабы она разогрелась, и когда разворачивается, дабы попить воды – врезается прямиком в Таноса. Тот же подхватывает его, дабы не упал дурак, заключает в краткие, буквально секундные объятия, после которых отходит в сторону и усаживается на столешницу, где темноволосый готовил обед. — Давай быстрее, — Фырчет на юношу сидящий и, пока тот наливает себе стакан воды, кладет ломтики бекона на сковородку, обжаривая их. Хлеб же кладет в тостер, после чего разбивая яйца к бекону. — Все самому делать приходится. — Замолчи, — Нам-Гю стукнул парня по колену и встал рядом, ожидая, пока завтрак приготовится. В этот момент Танос осторожно слезает со стола, укладывая руки на плечи младшего, массируя и разминая их. Все же осанка у Гю плохая, а сам он постоянно жалуется на зажатость мышц, и разминать их просто необходимо. От столь приятного жеста из Нам-Гю вырвался довольный, тихий стон, от чего старший захихикал. — I'm starting to like your moans, — Шепчет ему на ухо Су-бонг, и Гю тут же оборачивается, непонимающе вскидывая бровь. — А по-русски можно? Я же тебя не понимаю. — Поэтому и нельзя, — Отвечает Чхве и, фиксируя руки на груди Нам-Гю, осторожно приобнимает его. Пальцы старшего казались безмерно холодными, но это было не столь важно, ведь он наконец-то сам обнял Нам-Гю. Без просьб и тому подобного. Просто прижал мальчишку к себе, словно ребёнка, и обнял, кладя голову на его плечо. — Боже, так спать хочу. И жрать. Готовь быстрее! Темноволосый едва заметно вздыхает и быстро собирает несколько сэндвичей, укладывая их на тарелку, затем наливает две кружки горячего кофе и ставит всё на обеденный стол. — Су-бонг, можем поговорить? — Спрашивает юноша. Вздыхает тихо и чуть поворачивает голову в сторону старшего, накрывая его руки собственными ладонями. Танос лишь кивает в ответ и оставляет лёгкий, влажный поцелуй на шее парня, после чего отходит в сторону. Он отодвигает стул для младшего, чтобы тот мог сесть, а сам занимает своё место. Гю любезно улыбается в ответ на этот милый жест, садится и берёт старшего за руку, тихо вздыхая. Его вид выражает беспокойство, а глаза кажутся влажными то ли от слез, то ли от чего-то ещё. Темноволосый действительно переживает за товарища, особенно после всего произошедшего с ними за последние полгода. — Меня беспокоит твоё состояние сейчас. Откуда эти шрамы? Прервав юношу на полуслове, Танос сжимает его руку чуть сильнее и заглядывает в его прекрасные, карие глаза, что блестят в свете солнца, бьющего из окна. Словно пытаясь прочесть его чувства, Танос замирает на несколько секунд, а ззате, с ноткой грубости тихо произносит, все так же не прерывая свой пристальный, контролирующий взгляд. — Я не хочу и не буду рассказывать тебе о своих проблемах. Это моё личное дело, которое тебя не касается. Понимаешь? — Я понимаю, просто.. — Без «Просто», Нам-гю. Это мое тело, а, как ты помнишь, мое тело - мое дело. И тут Гю совсем размяк. Он опустил голову и тихо тихо вздохнул. В носу неприятно защипало, из-за чего парню пришлось шмыгнуть, выдернуть руку из чужой хватки, встать из-за стола и быстрым шагом уйти в ванную комнату. Все-таки парень не хотел, что бы мужчина видел его слезы, печаль, потому принял, как ему казалось, правильное решение уйти. Но рэперу такая вольность не понравилась. Он тут же подорвался с места, практически побежал за юношей, и, когда тот закрылся в ванной, начал стучать в дверь, да с такой силой, что дерево гнулось под кулаком. — Гю! Я не то имел ввиду! Темноволосый же не слушал ни единого слова, что доносилось из-за двери. Он лишь стоял над раковиной, держа в руках бритвенное лезвие и тихо-тихо, словно маленький ребенок рыдая. Признаться честно - Нам-гю сам не знал, почему он ревет, какого чёрта ему так больно, обидно и тяжело. Сердце ужасно быстро колотилось, руки трясло а в горле с каждой секундой нарастал ком все больше и больше, перекрывая парню доступ к воздуху. «Раз тебе можно так делать - значит и мне...» — С этими мыслями острое лезвие прошлось по молочной коже юноши, заставив его промычать от ужасной, раздирающей боли. Только вот парень не усек одного. Бритва была по-настоящему острой, а первый порез - достаточно глубоким. Слезы катились по щекам парня, словно по ледяной горке, падали на его футболку, впитывались в ее ткань и снова образовывались на глазах. Каждая из них оставляла за собой легкий след, как если бы невидимый художник выводил линии печали на его поблежневшем лице. *** Мне больно. Мне страшно. Но я хочу, что бы он заметил меня. Хочу быть важным, не просто собачкой. Я веду лезвием по собственной руке, будто по кусочку торта. Но я не торт, меня нельзя резать. Ужасные мысли о смерти, о моем исчезновении, уходе медленно поглощают меня. Тревога нарастает все сильнее с каждым его ударом в дверь, криком и просьбой открыть. Не знаю, сколько времени прошло, но в какой-то момент я просто рухнул на пол. Ноги подкосились, заставив меня опереться на краешек раковины. Я сел, забился в угол, прижав колени к груди и зарыдал, как чёртова телка, которую бросил ее хахаль. Вот только мне было в тысячи... Нет, в миллионы раз больнее. *** В какой-то момент Гю, сидевший у двери, протянул окровавленную руку вверх и щёлкнул замком. Рэпер тут же влетел в ванную и, увидев столь ужасное зрелище, встал перед юношей на колени. Нет, не чтобы извиниться, сейчас на это времени не было. Танос подхватил младшего под руки и поднялся с пола. Никогда ещё он не переживал за кого-то так сильно, как за этого мерзавца, который сотворил с собой такой ужас. — Обними меня, — Грубым тоном приказывает старший, и, как только Нам-су обнимает юношу за тёплую, влажную от стресса шею, парень освобождает одну руку. Из шкафчика он достаёт полотенце, огромное количество бинтов и мирамистин, садится на край ванны, тем самым сажая юношу к себе на колени, и быстро перевязывает ему до ужаса изуродованное запястье, предварительно обрабатывая все раны. Ругать Нам-гю сейчас бесполезно, он не слышит. До сих пор ревёт, захлёбываясь в собственных слезах, кашляя и прижимаясь ближе к тёплому телу рэпера. Да и, в принципе, нельзя его ругать. Танос знал, почему юноша поступил так. Это всё из-за него, а значит ругать он должен лишь себя. Чхве смотрел на Нам-гю с состраданием, понимая, что его действия стали причиной этого разбитого состояния. Все могло сложиться иначе, если бы он был внимательнее, если бы не думал только о себе. В его голове вертелись мысли о том, как же он мог быть таким безразличным, не заметив, как юноша потерялся в своих чувствах. Эти слезы, порезы были криком о помощи, и теперь Танос попросту не знал, что ему делать. Нужно ли быть с ним мягче, нужно ли помогать ему? Закончив с перевязкой, мужчина стаскивает с парниши окровавленную футболку и бросает её в ванну. Вздыхает, стараясь успокоиться, похлопывает своего страдальца по спине, включает воду и осторожно смывает остатки крови со своей кожи и кожи Нам-гю, который всё никак не может успокоиться. Вода струится по коже, смешиваясь с красными пятнами, которые всё еще напоминают о недавнем ужасе. Старший нежно, ласково поглаживает руки Нам-гю, а тот же продолжает всхлипывать, его тело дрожит под прикосновениями мужчины, будто даже самый легкий жест способен вызвать новый приступ страха. Парня колотит, трясёт, то в холод, то в жар бросает. Взгляд его пустой, словно он куда-то унесён. Мысли метаются, как листья на ветру, и порой ему кажется, что мир вокруг не такой, каким был раньше. Каждое мгновение — это испытание, и внутри давно разбитой души потихоньку угасает тревога, похожая на гулкую тишину. — Су-бонг, — Шепчет он тихо, дрожащим голосом, и обнимает чуть сильнее. Его побелевшие, холодные пальцы сжимают, мнут под собой футболку Чхве, в то время как тот лишь молча сидит на краю ванны, держа мальчишку на руках. — Просто заткнись. Я и так зол на тебя. И темноволосый снова бросается в слёзы. Он, крепко прижавшись к нему, тихо всхлипывает. Тепло его дыхания на холодной коже Чхве лишь усиливает ощущение безвыходности, как будто вся эта ситуация обрушилась на них, не оставив шансов на спасение. Чхве закрывает глаза, пытаясь подавить внутри себя волну то ли злости, то ли ужасно сильной печали, которая, казалось, вот-вот вырвется наружу. — Я не знал, что делать, — Шепотом произносит он, глядя в пол. — Всё происходящее – это… Это кошмар. Ты - кошмар, твое существование - кошмар. Но и мой мир... *** Нет, прошу... Не говори так! Не злись на меня, пожалуйста... Чем я заслужил такое? Я правда совсем-совсем не нравлюсь тебе? Почему ты продолжаешь смотреть на меня с высока? Я не понимаю, чем заслужил такое отношение к себе... Я всегда помогал тебе, лицемерный ты ублюдок. Ты бы не сбежал из того кошмара без меня! Ты бы подох там, уёбище! Это я тебя вытащил, так почему ты продолжаешь меня ненавидеть? Я обещаю, что когда-нибудь уйду. Уйду и больше не вернусь. Но не сейчас... Я хочу побыть с тобой еще немного... *** Сам того не осознавая, как он оказался на кровати, Нам-гю озирается по сторонам. Он находится в одиночестве в комнате старшего, заботливо укрытый пледом. Рядом на тумбе стоит стакан воды и записка, явно написанная Таносом. «Тебе необходимо отдохнуть. Я уехал, вернусь завтра. Не звони и не пиши, телефон я оставил дома.» Нам-гю медленно приподнимается на локти, стараясь вспомнить, как попал сюда. Воспоминания о произошедшем буквально пару часов назад мелькают где-то на краю сознания, обреченные затеряться в тумане. У него остаётся лишь ощущение тревоги, что-то важное могло ускользнуть от его внимания. Юноша осмотрелся вокруг: уютное пространство комнаты успокаивало, но в то же время вызывало беспокойство. Приглушенный свет в покоях был мягким, теплым, оставляя в темноте большую часть комнаты, а запах свежего постельного белья напоминал о заботе и внимании. Нам-гю берёт стакан воды и делает глоток, ощущая, как прохлада льётся по горлу. Его взгляд снова падает на записку. Почему Танос так настойчиво просит его не беспокоить? Внезапно возникшая острая, пронзительная боль в запястье заставила молодого человека отвлечься от своих размышлений. Он уже было хотел поставить стакан обратно на тумбу, но тут его взгляд упал на блистер с небольшим количеством обезболивающих таблеток. Приняв две таблетки, Гю лёг обратно, нащупал свой телефон на кровати и сразу же позвонил Чхве. Хотя надежды на ответ не было, юноша решил попытаться. Но тщетно. Из ящика донеслась приглушённая вибрация. Нам-гю открыл ящик и, достав телефон, обнаружил потайное дно. Благо поднять его было несложно. Там он увидел два небольших блокнота. Оглядевшись по сторонам, темноволосый достал их из ящика и начал просматривать. Первая тетрадь оказалась личным дневником, а вторая – фотоальбомом. В альбоме были только общие фотографии парней, отдельные снимки Гю и какие-то записи, написанные неразборчивым почерком. Да и разбирать их не было смысла – опять какая-то ерунда. А вот личный дневник – уже интереснее. Открыв дневник, юноша начал перелистывать страницу за страницей, и каждый раз он находил что-то новое. То обнаружит вложенный конверт с билетами в кинотеатр, которые они с Таносом купили, когда впервые пошли на фильм вместе. То выгребет между страниц огромную кучу совместных селфи. То найдет приклеенный, засохший цветочек, который он сам и бросил в старшего, когда они шли из магазина. Почему Су-бонг всё это хранил? Ответа не было. Но все эти вещи явно были значимыми для него. Осторожно вложив всё обратно, Гю закрыл дневник и положил его на место. Туда же он убрал альбом, и только потом заметил в углу ящика небольшую, махровую коробочку черного цвета. В ней лежали два кулона в виде половинок сердца, а сзади были выгравированы имена парней. Это безумно растрогало темноволосого, из-за чего по его щеке скатилась одинокая слеза. Гю, держа в руках кулоны, ощутил тяжесть воспоминаний, которые были скрыты под многослойной пеленой времени. Он знал, что эти половинки сердца символизируют нечто большее, чем просто дружбу – это была связь, о которой редко говорили вслух. Сердце его сжалось, когда он задумался о тех моментах, которые парни пережили вместе, о смехе, о поддержке в трудные времена, о том, как они вместе курили марихуану на крыше дома в ту же ночь, в которую и сбежали, встречая рассвет. Улыбка просияла на его лице, когда он понял, что каждая вещь в этом ящике была не просто хранилищем памяти, но и вызовом жить полной жизнью. Вызовом быть вместе не смотря ни на что. Только вот... Нам-гю не знал, как теперь донести свои мысли, желания до старшего. Раздался звонок. Гю быстро сунул кулоны в коробку, кинул ее в ящик и закрыл второе дно, после же поднимая трубку. — Алло? — Спрашивает он и тут же слышит родной, хоть и в стельку пьяный голос. Это был Танос. — Baby, ты как себя чувствуешь? Хочешь я приеду? Ты дома? — Ты где шляешься, еблан? Я тут уже триста раз ахуеть от твоей пропажи успел. Минутное молчание. — Я это.. Ээ.. Развеяться поехал, I'm at the club right now, yeah. А еще я соскучился. Не хочешь приехать ко мне? Я тут с девочками. С девочками? По неведомой ему самому причине Гю внезапно испытал приступ гнева в адрес старшего. Его охватила ревность, и, сжав пальцы в кулак, он произнёс: — Скинь адрес, через тридцать минут буду. Сбросив трубку, темноволосый упал на кровать. Поджав ноги к себе, он обнял их, утыкаясь носом в колени и закрывая глаза. Почему на душе стало так больно? Парень чувствовал, как в груди вновь нарастает напряжение. Это была не просто ревность – это было что-то более глубокое, тянущее за собой невыносимое беспокойство. Он пытался загнать эти чувства, но они упорно всплывали на поверхность, как пробка, выброшенная на воду. Сколько раз он уже видел, как старший смеется, развлекается с другими? Почему именно сегодня его это так задело? Приняв решение, мужчина выпрямился, приподнялся, садясь на край кровати и взглянул в пустоту комнаты. В темноте, вокруг него, словно застыли все вопросы и неуверенности. Гю напомнил себе, что нельзя просто сидеть и ждать, когда потеряешь последнее, что у тебя есть. Внутри него зажигался огонь воли, заставляя усталые ноги подняться с кровати и начать в спешке собираться. Облачившись в свой самый изысканный наряд, коему Танос не раз воздавал должное, юноша тщательно уложил свои волосы, нанёс макияж, искусно подчёркивающий его привлекательные черты, заменил бинты на руке, нацепил множество бижутерии и, не мешкая, вновь заглянул в ящик, извлекая оттуда кулон с надписью «Su-bong♥︎». Надев его на шею, юноша спрятал серебрянное сердце под кофту и, удостоверившись в правильности адреса, вызвал такси. Спустя несколько минут он оказался у дверей ночного клуба, сделал глубокий вдох и вошёл внутрь.  Громкая, басовая музыка тут же ударила по нежным ушам темноволосого, заставив его на секунду поморщиться. И, все же быстро привыкнув, Нам-гю начал глазами искать фиолетовую голову. Световые эффекты перемигивались, создавая иллюзию хаоса в помещении. Танцующие тела, сливаясь в бесконечной симфонии движений, крики, оры. Все это безумно отталкивало, особенно если учесть то, как сильно Гю все же ненавидит ночные клубы, особенно после нескольких лет работы в таком. Проходя мимо моря лиц, Нам-гю ощущал, как сердце бьётся быстрее. Каждый шаг приближал его к заветной находке. Внезапно в толпе он заметил знакомую фигуру: высокий юноша с фиолетовыми волосами. Он выделялся, словно звезда на ночном небе. Его смех, крик доносился из-за громкой музыки, искря радостью и безудержностью. Парень тусовался в кругу друзей и ни одной девушки, на удивление, с ними не было. Это было что-то необычное для вечеринки, которая традиционно собирала компанию, полной энергетики и флирта. Решив передохнуть и понаблюдать за происходящим, Гю присел за барную стойку, оказавшись в непосредственной близости от Таноса, но тот, поглощённый своими мыслями, не заметил его присутствия. И это было неудивительно, ведь впервые за долгое время рэпер мог позволить себе расслабиться, насладиться выпивкой и весельем в компании друзей. За полчаса к мужчине подошли около пяти девушек, явно желающих познакомиться, но Чхве решительно отказывал им. Причины его отказов оставались неясными, и когда к Таносу подошла шестая девушка, Нам-гю не смог сдержать смеха, допил свой коктейль и направился к своему другу. Подойдя к нему сзади, Гю приобнял его за ребра. Су-бонг, не сразу осознав, кто позволил себе такую вольность, резко оттолкнул Нам-гю и начал кричать на него. — Ты что, совсем ахуел? Если бы здесь был мой.. В общеим. Держи свои руки при себе, педик херов! Но тут Чхве узнал Гю и, подойдя ближе, обнял его за талию, нежно прижимаясь к нему всем телом. Опустив отяжелевшую голову на плечо парнишки, старший все еще чуть покачивал бедрами в такт музыке. Его горячее дыхание приятно обжигало шею, а мягкие руки нежно, ласково сжимали тело младшего, заставив его слегка засмущаться. — I'm sorry, baby. Не узнал тебя. Ты давно здесь? Не хочешь выпить? Нам-гю сперва помотал головой, тем самым отвечая на первый вопрос, а после удовлетворенно, но неуверенно кивнул, вырвался из объятий и вернулся к барной стойке, тут же заказывая пару стаканов виски. Алкоголь быстро налился в невысокий стакан, обрамленный трепетной игрой света от ламп. Нам-гю взял его в руки, наслаждаясь теплым, золотистым оттенком, который казался таким же многогранным, как и его собственные мысли. Он понимал, что атмосфера окружающего клуба стала уловкой, которую трудно покинуть, словно окна здесь были затянуты невидимой пеленой, запрещающей выйти наружу. Каждая капля алкоголя отдавала ему смелость, но вместе с ней и тепло, охватывающее его внутренности. Пока Танос кидал респекты своим друзьям, на пару мгновений прощаясь с ними, Гю сидел в полном одиночестве и размышлял обо всем, крутя кистью не поврежденной руки и взбалтывая напиток в стакане. Это было странное чувство – быть среди толпы, но оставаться изолированным. Он отпил еще немного виски, чувствуя, как оно растекается по телу, согревая не только его тело, но и душу. — Эй. Че грустишь? — Усевшись напротив, спрашивает его Танос и тут же хватает свой стакан, выпивая напиток залпом. — Ну же, веселись, пока можешь. — Настроения совсем нет. — И правда, мысли юноши были забиты совершенно другим. Поразмыслив, он не сильно громко спросил. — Ты не употреблял? — А? Тебя не слышно. — С этими словами мужчина хватает Нам-гю за руку и, заставляя встать, притягивает его ближе к себе. — Говори. — Ты не употреблял? — Снова повторяет темноволосый и Чхве довольно мотает головой. — Я же пообещал тебе, что не буду больше. Да и ломки нет, не хочу. Я же обещал тебе, что больше не буду. Да и ломки нет, не хочу. Музыка сменилась на более спокойную, а диджей объявил медленный танец. Танос без раздумий вскочил с места, взял Нам-гю за руку и повёл его в центр толпы, расталкивая по пути множество смазливых гетеро-парочек, у которых все, казалось, идеально в жизни. — Ты не представляешь, как мне тяжело, — Прошептал Нам-гю, внимая тому, как музыка окутывает их своими мягкими ритмами. Он пытался не думать о том, как много значит для него этот момент, и как сложно было решиться прийти сюда. Танос, притянув его ближе, постепенно начал кружить с ним в такт медленной мелодии. Их тела соприкоснулись, и в этом движении было что-то удивительное – словно все тревоги остались позади. Вокруг заискрились огни, отражаясь в его темных глазах, заставляя забыть о реальности, об их разговорах, о прошлом, которое все еще прилипало к сердцу. — Просто расслабься, — Произнес Танос, чуть наклонившись ближе, дабы его слова не затерялись в звуках вечера. — Мы здесь, чтобы веселиться. No thoughts about the past. Только здесь и сейчас. Нам-гю сдвинулся в ритме и, вдруг ощутив странное тепло в глубине души, позволил себе улыбнуться. Все, что произошло до этого момента, меркло по сравнению с тем, как Танос смотрел на него, а их сердца стучали в унисон. — Спасибо тебе, — Нам-гю прижимается ближе и, будто не зная, что еще сказать, положил голову на плечо старшему. — Это тебе спасибо. — Отвечает ему мужчина и, сжимая мягкое тело юноши руками чуть сильнее, набирает воздуха в легкие. — Я хотел тебе кое-что сказать...