Со второго взгляда

Антон не понимает поведение родителей, потому что в какие-то дни они совершенно не обращают на него внимания, а в какие-то смотрят за каждым шагом, и это слишком сложно. Сейчас момент затишья, и подобное очень и очень хорошо, можно сосредоточиться не на музыке, а на реальной учёбе. Шастун знает, что, если сейчас ему хорошо, то через какое-то время всё будет плохо. Он не в курсе, как это работает, но это факт. Жизнь состоит из чёрных и белых полос, и она, к сожалению, не может быть однотонной, но зато в самые сложные моменты, он может надеяться на то, что дальше будет лучше. Вечером ему не говорят ни слова, зато утром мать спрашивает, когда концерт в консерватории, и Антон старается придумать правдоподобную ложь, но такую, чтобы Майя не решила поехать в его учебное заведение и выяснить, почему он не выступает. Шастун иногда удивляется способности своего мозга отключаться в самое неподходящее время. Вроде бы он парень сообразительный, но иногда ничего не может придумать. Его спасает Оксана, которая что-то спрашивает по поводу уборки, и Майя переключается на неё, давая Шастуну время. — Скоро, но я на нём не буду выступать. У меня сложные произведения, и они ещё не на таком уровне, чтобы играть на публику. После сессии уже можно будет с ними выступать, а сейчас ещё очень сыро, — признаётся Антон. Женщина слегка удивляется, это видно по мимике, но ничего не говорит. Шастун выдыхает и продолжает собираться в институт. Честно, ему туда не хочется от слова совсем, чересчур много проблем, но у них с Алёной сдача задания, поэтому он обязан быть, чтобы не подводить девушку. Он собирается, и у них всё получается превосходно. Сегодня нет Макара. Тот в последнее время начинает часто пропускать пары, и Антон прекрасно знает, в чём причина, но совершенно не понимает, как так можно относиться к учёбе, точнее менять её на отношения или на страдания по неудавшимся отношениям. Будь на его месте Антон, он, вероятно, ещё больше погрузился бы в учёбу, но они разные люди. Макаров, например, никак не может смириться со всем происходящим, поэтому сегодня он решает предпринять отчаянные действия, а именно пойти в галерею и хотя бы увидеться и поговорить с девушкой. И плевать, что он не стоит того, чтобы менять из-за него жизнь. Илья хорошо помнит эти ранящие слова, но это же было сказано не со зла. У него есть шанс. Он прекрасно знает, что там его встретит хозяйка галереи и наставница Светы, и он готов, что она будет смотреть на него презрительно, потому что он точно не подходит под здешний контингент, но он ни за что не готов строить из себя кого-то другого. Он хочет быть собой, и он знает, что Свете он нравится и таким, какой есть, но вот остальным, к сожалению, нет. Охранник галереи косится на него пренебрежительно, зато Майя Олеговна ничего не говорит, просто интересуется, что ему нужно. И он честно отвечает, что ему нужна Светлана. Женщина сдерживает улыбку, но зовёт помощницу. Та слегка шокирована. Макаров надеется, что сейчас не испортит всё окончательно. — Привет, Илья, — она быстро кидает взгляд на женщину, а потом — на него. — Отойдём ненадолго, — предлагает она. Они выходят из основного зала и сворачивают в какое-то помещение, не доходя до поста охраны. Макаров осматривается и понимает, что это как раз мастерская, здесь стоит несколько холстов с ещё не законченными картинами. Он, конечно, не ценитель искусства, но ему здесь нравится. Он видит, что один мольберт, да, Илья когда-то гуглил это слово, чтобы не ударить в грязь лицом, отвёрнут от входа, но в окне отражается частичный портрет. На картине всего лишь фрагмент лица, но по чертам можно понять, кто это. Он старается не акцентировать на этом внимание. — Извини, что так заявился, — он чувствует вину, но решение своё менять не намерен. — Я соскучился. — и его признание звучит жалко, раньше он не ощущал себя таким потерянным и зависимым от кого-то, сейчас всё по-другому, и он уверен, что его не уничтожат. Света прикрывает глаза и тяжело вздыхает. — Я тоже, — наконец признаётся девушка. — Ты пришёл как друг? — спрашивает она, и это звучит нелепо, хоть они и договорились остаться друзьями, конец встречи показал, что это не так. — Не знаю, — честно признаётся парень. — Но я буду, кем ты захочешь. — эта фраза неплохо бы звучала с интонацией флирта, теперь она звучит отчаянно. Макаров будто умоляет его не отталкивать. Света долго и пристально смотрит, будто что-то решая, затем подходит к своему, по всей видимости, мольберту и разворачивает его, демонстрируя картину. На Макара смотрят его же собственные глаза. Это не обычный портрет в нормальном его понимании, лицо очертаниями расположено среди множества разноцветных мазков. И это выглядит красиво, он в себе даже не замечал никогда такую красоту, а в данный момент разглядывает и не может поверить. — Если хочешь, можешь его забрать, — говорит Света. — Если нет, я оставлю себе. Макару кажется, что это предложение с двойным дном. — Тебе он нужен? — уточняет он. — Мне нужен ты, — отвечает не на тот вопрос девушка, но это даже хорошо, потому что он наконец узнаёт то, что хотел. — Я здесь, — выдаёт он первое, что приходит в голову, уже потом возникают варианты, ироничное «как друг», или полное надежды «я стою того, чтобы что-то менять». Но думать не приходится, прикосновения ладоней кажутся совсем невесомыми, но они переплетают пальцы, смотря друг на друга, это прямо сцена из какой-то романтической комедии. Сейчас обязательно одновременно потянутся друг к другу и столкнутся носами или лбами. Макаров поэтому не стремится начинать приближение, но с другой стороны тоже нет никакого движения, поэтому он всё же решает действовать, медленно приближаясь вперёд и оставляя место для манёвра. Он и происходит, его обнимают и отстраняют. Хочется спросить «почему», но его быстро целуют в уголок рта, и поцелуй этот точно не дружеский. Он боится спугнуть, но в следующую секунду уже сам касается чужих губ, не спеша что-либо делать. Он наслаждается близостью. Слышатся отдалённые шаги и голоса, и они быстро отрываются друг от друга. Здесь место для всего такого точно не подходящее. — Давай встретимся после моей работы, — предлагает девушка. А Макаров кивает. Он ждёт этого с нетерпением. Портрет всё же решает оставить, ему он и не нужен, а вот если Света будет думать о нём, рассматривая эту картину, то это кажется очень выгодным неприобретением. Он понимает, что никуда не уйдёт, просто будет здесь рядом со студией ошиваться и ждать. Он покидает здание, надеясь, что последующие часы пролетят незаметно. За это время он узнаёт, как там дела на парах, чуть не срётся с Эдом и Антоном, потому что они говорят ему ходить в институт, а ему сейчас совсем не до этого. Света выходит через долгих четыре часа. — Меня о тебе Майя Олеговна расспрашивала, — делится девушка, и Макаров приподнимает брови, ему интересно узнать в первую очередь ответ Светы. — Она просто видела нас часто вместе и сказала, что мы хорошо смотримся, кажется, она оставила идею свести меня с её сыном. — девушка заминается на некоторое мгновение. — Я думаю, через какое-то время я всем расскажу, что у меня есть отношения, но пока я хочу оставить их только для нас двоих. Я надеюсь, что ты сможешь меня простить за то, что было в прошлый раз. Макаров уже простил, хоть его явно слова про то, что он того не стоит, задели. Но он может случайно потерять всё, поэтому лучше не рисковать. — Всё хорошо, — мягко говорит он. Всё же они оба стараются ради отношений и это прекрасно, а ещё взаимность — она есть.

***

Антон уже привычно ждёт на остановке Арсения, ему так хочется встретить этого человека, а ещё откатить назад всё их знакомство, чтобы сделать всё по-новому и принять правильные решения. В данный момент он чувствует себя максимально спокойно, и это странно по сравнению со всеми предыдущими днями. Сигарету в пальцах он сжимает только для вида и для того, чтобы внимание обратили. — Молодой человек, — чужой голос обволакивает и заставляет сразу же повернуться. — Молодой человек, курите, пожалуйста, в специально отведённых для этого местах. Арсений смотрит с вызовом, и Антон, конечно же, не может этому взгляду сопротивляться. Сейчас он точно не станет грубить в ответ и выпускать в его лицо дым, но сигарету Шастун так и не убирает, зато чувствует, как Арсений уже привычным жестом его руку перехватывает, но не выбрасывает её и не подносит к губам, чтобы затянуться, а сам приближается к Антону максимально близко и шепчет так соблазнительно. — Помнишь, что я обещал с ней сделать? — а вот эта угроза звучит уже нихрена не соблазнительно. Шастун старается держать лицо, но большая его часть хочет убежать отсюда как можно быстрее. Это, вообще, законно говорить такие вещи людям и угрожать им? Антон, честно, боится за свою задницу. Он осматривается по сторонам и не замечает ни души, кроме, естественно, ухмыляющегося Арсения, почему-то рукой касающегося пояса его штанов. И жест этот со стороны кажется невинным, но в чужих глазах пляшут черти, и Антон подпрыгивает на месте и отстраняется. Щёки заливает румянцем, и проблема скорее уже не в смущении, а в возбуждении, и сейчас не время и не место. Чувство спокойствия никуда не девается, но вместе с этим он Арсения с таким его поведением побаивается. Хотя кажется, что тот ничего плохого ему сделать не сможет. Антон чувствует, как Арсений приближается, и всё внутри сжимается в предвкушении. — Молодой человек, зря вы нарывались, — строго говорит Арсений, но в его голосе слышна усмешка. На этом моменте Шастун понимает, что что-то не так. Он ничего не успевает сделать, а его уже прижимают к остановке, заламывая сзади руки. Попов так себе не позволит сделать, не позволит же? Ещё одна странная деталь, машин нигде нет, всё будто статично. Антон без особых усилий выкручивается из чужого захвата и отпрыгивает от этого человека. — Что ты творишь? — нервно спрашивает он. — То, что ты хочешь, — Шастун желает спросить какого хрена, Попов же не может ему в голову залезть? Ну и он против, вроде бы. — Я не хочу, — твёрдо отвечает он. — Хочешь, — безапелляционно заявляет Арсений и снова на него надвигается, как маньяк, честное слово. Антон прикидывает, где бы спрятаться, и решает, если что, бежать в институт. Там точно должны быть люди, и Попов ничего с ним сделать не сможет. Наверное. Шастуну кажется, что он совершенно не знает этого человека. Арсений снова близко и слов он не понимает. Антон прикидывает, через сколько метров бега он сдохнет, и осознаёт, что это лучше, чем умереть здесь от стыда. Поэтому он, ничего больше не говоря, сбегает. И это делать в данный момент почему-то максимально легко, ноги будто сами его несут. Но Арсений сзади его преследует, и всё это превращается уже в какой-то экшн-фильм. Антон волнуется, но всё происходящее ощущается нереальным. Арсений его нагоняет, и Шастун еле успевает забежать в здание, здесь всё тоже как-то не так. Охранника нет, гардеробщицы нет, нет и ни студентов, и это значит только одно — Антон в своей фантазии, которой, вероятно, может управлять. Он сбавляет темп и оказывается в аудитории. Попов вбегает за ним следом, запирая дверь. — Теперь от меня не уйдёшь, — улыбается он. И это всё уже больше походит на ночной кошмар. Антон решает не уходить, ему даже интересно. Единственное, что потом он в глаза Арсению смотреть не сможет. — Я и не пытался, — Шастун старается примерить на себя образ лживой уверенности. — Раздевайся, — приказывает Арсений, и Антону не совсем это нравится. Он просто надеется, что сможет прервать весь этот ужас в любой момент. — Почему это я должен раздеваться? — перетягивает власть Антон. — Хочу тебя тоже голым увидеть. Арсений усмехается и цепляет его за толстовку, резко притягивая к себе. — Ну тогда раздень меня, — Арсений шепчет в самые губы, а потом целует, и Антона от этого поцелуя просто уносит куда-то, потому что это слишком приятно. Он тянется к чужой рубашке, расстёгивая несколько пуговиц и оглаживая горячую кожу грудной клетки, чувствуя стук чужого сердца. Теперь возникает страх поспешить или что-то сделать не так, потому что физическая близость может всё кардинально изменить. Но Попов начинает вести, и он, кажется, об этом даже не задумывается, действуя более резко. Антону холодно, с него стягивают толстовку, заставляя поднять руки, и он теперь стоит наполовину обнажённый под чужим внимательным взглядом, а тут уже появляется лёгкий мандраж. Он ведь может не понравиться. Шастун не отличается какой-то красивой фигурой, а вот Арсений невероятно красивый. Антон старается занять свои мысли и приближается к лицу Арсения, целуя в подбородок и спускаясь к шее. Ему не верится, что они реально здесь всё это будут делать. Конечно, отменная у него фантазия. Особенно про сигарету, которая каким-то чудесным образом появляется в чужих руках. Шастун дёргается и отстраняется. Она тлеет на конце, и если случайно коснётся кожи, то будет ожёг. Он не боится, что Арсений коснётся его, но, если вдруг себя. Хотя, если это всего лишь его фантазия, ничего не будет. Антон тянется к ней, стараясь затушить пальцами, но он лишь чувствует приятное тепло, разливающееся по всему телу при соприкосновении. Это подстёгивает возбуждение. И ему очень хочется перейти дальше. Теперь уже здравый смысл перестаёт работать, желание берёт верх, и такое ему совсем не нравится. Это всё неправильно. Ему хочется эмоциональной близости, хочется узнать Арсения, узнать, почему он такой, что причиняет ему боль и как сделать его счастливым. А физическая близость будет тогда просто приятным бонусом. Но в данный момент его испорченная фантазия выдумывает что-то из ряда вон выходящее, с него стягивают штаны с бельём, и он чувствует себя уязвимым, хочется снова убежать, но в таком виде это не сказать, что удобно, скорее наоборот. Антон смотрит в чужие глаза, и там лишь пустота и похоть. Это не тот Арсений, которого он хочет видеть, точнее это не настоящий Арсений, Шастун не чувствует его эмоций и переживаний. Это просто какая-то сексуальная фантазия-маньяк, которая сжимает его бёдра и тянет на себя. Антон зажмуривается, желая всё это прекратить. Но чужая рука сжимает член, несколько раз проводя по нему, и это приятно, он даже на время забывается, где он и что происходит, но его очень быстро возвращает в реальность чужой палец, надавливающий на вход, или это не палец, потому что по всему телу снова разносится уже знакомое возбуждающее тепло. Сейчас бежать уже поздно. Шастун чувствует ласкающие его губы, двигающуюся ладонь и проникающее внутрь него нечто. Это настолько неправильно, унизительно и стыдно, но его желание становится лишь сильнее. Он крепче прижимается к Арсению, кусает его губы, резко справляется с рубашкой и с брюками, пробегаясь взглядом по его телу. Ему невероятно хорошо, и также он хочет сделать и другому человеку, есть лишь одна загвоздка. Это всё не должно ему нравиться. И речь не о неправильной ориентации по мнению окружающих и не о симпатии или как это называется, к Арсению. Ему не должно нравится всё происходящее подобным образом: чужое, безжизненное, удовлетворяющее плотские потребности. Да и угроза Арсения, кажется, только что исполненная, сводит с ума. Антон отстраняется. Нужно одеться и убежать, но взгляд к Арсению примагничивается, да и руки сами тянутся: огладить, сжать, почувствовать. Шастун глубоко вздыхает. Ладно, за это же никто его не осудит, это просто фантазия, какой-то очередной эротический кошмар. — Ты красивый, — настоящему Арсению он навряд ли это когда-нибудь скажет так просто. — Невероятный. Он видит, как что-то меняется в чужих глазах и как горячее тело льнёт к нему ближе. — Арсений, — он шепчет его имя. Ему оно нравится, так же как и этот человек со всем его поведением и нюансами. Можно целоваться и ни о чём не думать. Губы у Арсения мягкие, пахнет от него приятно. Кожа у Попова гладкая, и весь он идеальный. Антон не знает, почему теперь его прорывает, но он крепко сжимает этого человека, обвивает руками и проводит носом по волосам. Подобных желаний раньше не возникало, а сейчас просто хочется быть максимально близко и дышать этим человеком, в прямом и переносном смысле. По большей части, конечно, в переносном. Антону хочется больше Арсения в своей жизни. Руки Попова поглаживают его спину, кожа покрывается мурашками, Шастун не привык, чтобы его прям вот так трогали. Вообще, он ни к чему такому не привык в свои почти двадцать, но он не жалеет. Потому что теперь все свои первые шаги он может делать с Арсением. Мог бы, но не стоит забывать, что это лишь фантазия, а настоящий Попов держит огромную дистанцию и только отталкивает, отталкивает и отталкивает. Зато здесь Арсений снова урывает несколько поцелуев, а затем оставляет на груди мокрую дорожку от языка. Это больше походит на повадки кота, но с образом этого человека почему-то прекрасно гармонирует. Антон сосредотачивается на происходящем, ладонь Попова накрывает его пах, оглаживая, раззадоривая, но не давая полноценных ощущений. Шастун делает то же, но он полностью обхватывает чужой член. В руке он ощущается не совсем привычно, но, похоже, реакцию на свои действия он может понять лишь по чужим эмоциям. Арсений громкий, не боится себя показывать. И эта открытость и показ наслаждения Антона распаляют. Попов открывает рот в немом стоне, подаётся вперёд, прикрывает глаза, Антон видит, как дрожат его веки и заодно ресницы. И такой Арсений, отдавшийся удовольствию, ещё более невероятный. Шастун настолько сосредотачивается, что не замечает момент, когда чужие пальцы обхватывает головку, поглаживая её, а вторая рука ползёт наверх, сжимает сосок до резкой вспышки приятной боли. Антон не гонится за оргазмом, только если за чужим, но его толкают к грани, и на ней получается лишь неловко балансировать, стараясь переключиться на всё что угодно. Он чувствует, что Арсений замедляет движения и расслабляется, и ощущает на себе капли спермы. Это кажется слишком пошлым, но затуманенный мозг об этом даже не думает. Ему нужны прикосновения Арсения, но тот прекращает движения и Антон сам проезжается членом несколько раз по чужому бедру, получая такое необходимое ему сейчас трение, и кончает, проваливаясь в темноту. Открывает глаза Антон уже лёжа в своей кровати и громко чертыхается. Ещё один такой эротический кошмар, и он, возможно, перестанет отличать реальность от вымысла.