В дебрях сказочной тайги

      Фантомная боль всё ещё гудела в груди, и слабеющее сердце замедляло свой стук. Тьма окутала меня как тёплое лоскутное одеяло, погружая в последнюю негу, в последний сон. Как давно я их не видел? Кажется, со времён беззаботного детства. Хотя, беззаботным это время я бы точно не назвал. О смерти я не думал. Думал о родителях. Хотелось их увидеть, но... Что они скажут, как только увидят меня? Человеком называть себя я отныне не достоин. Никогда меня не беспокоило чувство сожаления. Сейчас оно тоже меня не беспокоит. Уже поздно рефлексировать и заниматься самобичеванием. Меня уже вообще ничего не волнует, но... Я разве заслужил такую спокойную смерть?       Вместо светлого и тёплого загробного мира (по крайней мере его мне описывали именно так в тех старых сказках, что читала мне бабушка) передо мной выросла стена тёмных высоких деревьев. Гладкие окутанные туманом стволы уходили в серую дымку неба. Ветви и кроны терялись на огромной высоте. Воздух был тяжёлый, пах болотом и смертью. Вокруг была гробовая тишина. Хах, я ожидал чего-то подобного. Путь таких как я никогда не был простым. Даже после смерти... Я это заслужил. Мой единственный путь - узенькая протоптанная дорожка в туманную чащу. Чувство страха в себе я давно подавил, потому без лишних слов пошёл вперёд. Выбора у меня особо нет. Придётся играть по правилам этого места. Кто? Что? Зачем? Где? Эти вопросы хотя и роились в моей голове, отвечать на них было некому. А кто тут может быть кроме меня? Только совы и филины, сверкающие в мою сторону страшными жёлтыми глазами.       Я даже шагов своих не слышу. Разумеется, я ведь призрак, остатки гаснущего сознания, не более. И всё же в гробовой тишине что-то шумит. Деревья потрескивают осуждающе, старый седой филин тяжело машет крыльями, кружа надо мной. Жёлтые очи сверкают недовольно, но не со злом. Скорее с горьким укором. Даже странно, что я подмечаю что-то столь незначительное. Какой, к ёкаю, филин?! Надо собраться. Стало холодно. Почему я вообще это чувствую? Туманный лес погружается в сумерки. Птицы кружат надо мной. Это уже не совы, а вороны, насмешливо кричащие где-то в туманном небе. Глаз стало больше. Как будто я их даже знаю. Поэтому мне нестрашно. Они смотрят, провожают меня тяжёлым взглядом. Я это заслужил. Может кто-то бы и побежал, кто-то задался бы вопросом: "за что?" Но я знаю ответ. Поэтому не бегу.       Свет забрезжил между деревьями. Может это конец? Я вижу боковым зрением бабушку, отца и мать. Видеть их опечаленные лица невыносимо. Ещё тяжелее осознавать, что на меня они не смотрят, не хотят смотреть. Я сам причина этого. Остановившееся сердце словно камень, отдаёт тяжестью в груди, но я ни о чём не жалею. - А стоило бы... - ухнул седой филин, грузно усевшись на землю. Вопросов лишних я не задавал. Я уже верил во всё. - Зачем? Это ничего не поменяет. - Раскаяние сделало бы сердце легче. - Я так долго топил это чувство, что и не помню, каково это. - Эх, Сасори... - тяжело, старчески вздохнула большая птица, сверкнув золотыми круглыми глазами. - Наломал ты дров за жизнь. - Знаю... - Ну так иди. - старое облезшее крыло расправилось, указывая на белый свет впереди. - Наказание это или шанс решать тебе. Я не спорил. Птица лучше знает. Только в последний раз обернулся на туманные силуэты родных. - Я задержусь немного. Вы уж простите, что заставляю ждать. - Ничего. Мы ещё подождём. Не спеши. - мама на меня посмотрел. Голос у неё такой... Мелодичный, ласковый... Не знаю даже как ещё сказать. Он похож на тёплый чай, который ты пьёшь, когда за окном бушует непогода. Я ей верю. Она не обманет.       Пучок света впереди источал странный холод. Мороз даже, но не могильный, а настоящий... И на ощупь плотный и мягкий как снег, но холода я не чувствовал. Словно в одночасье, стоило мне только коснуться плотного света, как тело окутало приятное тепло. Как хорошая тёплая шуба, возникшая из ниоткуда на моём теле. Живом теле. Я делал вдох, едва не закашлявшись от острого холодного воздуха. Перед глазами был снег.       Голова казалась мне неподъёмной, но холод заставил пошевелиться. Я поднял голову и едва не уронил обратно на белую пуховую перину. Перед глазами всё завертелось. Что-то было не так с моим углом зрения. Слишком уж широким он стал. С непривычки глазам стало больно. Я попробовал снова. Мир перед глазами колебался. Деревья и припорошённые снегом камни казались мне слегка мутноватыми, но вот у скачущих далеко меж деревьев зайцев я мог увидеть каждую шерстинку. Всё казалось таким большим... Или же я сам стал каким-то несуразно маленьким?       Снег, упавший мне на голову с сосновой лапы, вывел меня из раздумий. Я задрал голову, встретившись взглядом со спокойными жёлтыми глазами филина. Он кивнул мне. Что ж, шутка несмешная, но именно это я и заслужил.