Манипуляции

      Сугуру провожает взглядом сильно прихрамывающего Хайбару, придерживающего себя за живот рукой, стараясь не хмуриться слишком сильно. Юу шëл на поправку, уже даже начал вставать через неделю после чудесного спасения. Только вот по-прежнему едва справлялся с последствиями — проклятая энергия Сёко не смогла совершить сказочного чуда, что-то внутри паренька срослось неправильно, мучило периодическими болями в животе. Впрочем, то, что вообще поправлялся, учитывая тяжесть ранений, уже можно было записывать в разряд божьего провидения.       Вот и сегодня Хайбара ненадолго выполз прогуляться по территории техникума, натолкнувшись на поздно вставшего после очередной затяжной миссии Гето. Они очаровательно побеседовали, обсудили погоду, закручивающих гайки стариков из Совета, неизменного Сатору, пропадавшего сегодня, несмотря на перерыв между миссиями, о которых они теперь, по общей договорённости, прекрасно знали. С недавних пор правило оповещать друг друга о назначаемых заданиях стало буквально обязательным для каждого: куда, против кого, на сколько. Ненавязчивое требование Годжо отписываться перед отправкой приняли безропотно и без лишних вопросов. Даже Сугуру, за последние недели уставший от навязчивой опеки друга, согласился с необходимостью такого хода. Если старики не могли и не хотели их защищать, они могли сами попытаться прикрыть друг другу тылы. Точнее, Годжо мог, раз уж освоил технику мгновенного перемещения.       Дверь общежития глухо хлопнула за спиной Хайбары, и Сугуру наконец достал из кармана пачку сигарет. Он из комнаты-то вышел только для того, чтобы спокойно покурить, но отравлять воздух рядом с парнишкой, который и так был слаб, было совестно.       Первая затяжка отзывается долгожданным головокружением, и Гето откидывается головой назад, сползая по скамье чуть ниже, чтобы опереться на жесткую спинку гудящим затылком. И едва не давится воздухом, ощутив, как пустое пространство рядом с ним неожиданно взрывается салютом чужой, знакомой энергии.       — Я уж думал, мы тебя сегодня так и не увидим, — ворчит он, глядя в небо и не удосуживаясь сесть нормально и посмотреть на друга. Только делает затяжку и морщится, чувствуя, как на щеку падает ледяная капля.       Облака, затянувшие небо на весь день, вероятно, наконец прольются дождём.       — Успел соскучиться? — насмешливо тянет Сатору, не торопясь приближаться из-за резкого запаха табака.       — Не то чтобы, — Сугуру задумчиво выдувает идеально круглое дымное кольцо и, прежде чем сесть прямо, делает ещë одну глубокую медитативную затяжку. А потом поднимает голову и бросает на Сатору взгляд. — Расскажешь, что происходит?       В том, что Сатору пропадает отнюдь не в поисках новых изысканных сладостей, он даже не сомневался.       Годжо усмехается препаскуднейше, пихая руки в карманы брюк. Ведëт плечами, под требовательным выжидающим взглядом Гето беря длинную паузу на размышления. И, похоже, решает, в порядке исключения, не ходить вокруг да около, не увиливать и сразу выложить то, что занимает его голову в последнее время.       — Ты знал, что в архивах техникума хранятся наши личные дела? — спрашивает отстранённо, пока Сугуру недоумëнно хмурит брови, пытаясь понять полëт чужой мысли.       — Разумеется, знал, — Гето фыркает, едва не закатывая глаза. Из них двоих обычно не он отличался поразительными пробелами в элементарных знаниях.       — А знал, что эти самые досье хранятся тридцать лет?       — Может, уже скажешь, в чëм дело? — нетерпеливо и устало вздыхает брюнет, сбивая уголëк с докуренной сигареты на землю.       — А дело в том, что сравнительно на десять таких дел приходится три случая, когда допущена ошибка в оценке уровня опасности проклятья, — возмутительно довольным тоном для поднятой темы оповещает белобрысый, поворачивая голову куда-то в сторону неиспользуемых, пустых зданий на территории техникума.       — И что? Система оценивания уровня проклятий не всегда верна, счëтчиком Гейгера их не измеришь, — Сугуру фыркает раздражëнно, отвлекаясь на то, чтобы прицельно попасть в мусорный бак потушенным бычком. Просто он всë ещë не понимал. И уж если отставание от друга в магическом развитии он ещë мог проглотить, то от мысли, что и в интеллекте он начинает отставать, скрипели зубы. — Это объясняют ещë на первом курсе, и ни у кого из Окон нет твоих чудо-глаз.       Возможно, прозвучало несколько агрессивно и даже слегка обвинительно. Словно в превосходстве над другими Годжо виноват лично и намеренно. И Сугуру морщится, понимая, что едва ли имеет право срывать злость на друга, который, по сути, во всей этой истории такая же жертва обстоятельств. Если вообще не большая…       — А то, мой дорогой друг, что Хайбару с Нанами отправляли на второй уровень, — Сатору на зубастую нервозность друга даже бровью не ведёт, продолжая улыбаться спокойно и расслабленно. — Да, ошибки в оценке не редки, но это всегда ошибки в уровень. Максимум. А ситуацию ребят уже случайной ошибкой назвать сложно, разница между вторым и особым — и первокурсник не ошибётся.       Сугуру щёлкает зиппо, поджигая фитиль и тут же захлопывая крышку, чтобы потушить язычок огонька, просто с целью занять руки и дать себе время на подумать. Ещë раз переосмыслить то, что им рассказал Нанами, и сейчас повторил Сатору.       — Отмывание денег?       — Оно самое. И не ходя далеко — о том, что Рико будем защищать именно мы, сектантам явно кто-то шепнул. Потому что очень уж удобно получилось, что моим противником оказался утырок с Перевëрнутым Небесным копьëм, способным прорезать Бесконечность.       — Было ещë кое-что подобное, — вдруг вспоминает Гето, сам же поражаясь тому, что только теперь то происшествие показалось ему странным.       Сатору вопросительно клонит голову к плечу, молчаливо предлагая ему продолжить.       — Помнишь, когда нас с Микой отправили в один город? Она должна была зачистить жилой дом от мелочëвки. Но там был минимум второй уровень.       — И это странно, — Сатору задумчиво хмурится, звучно хрустя шеей под скептическим взглядом не видящего ничего странного Гето.       В том, что именно Мику кто-то попытался убрать первой из их окружения, лично он не видел ничего странного. С еë-то способностями — странно, что каждый уикенд за ней не отправляли головорезов.       — Ну, сейчас они не просто подтасовали бы данные о миссии, чтоб подставить — с удовольствием вскрыли бы ей глотку, — прокручивая в пальцах жестяной корпус зажигалки, Сугуру невесело усмехается.       И даже закрывая глаза на то, чем это могло ей грозить, он не переставал удивляться, как сильно она умудрилась разозлить стариков, ни разу серьёзно им не помешав.       — Да. Только тогда, ещë до ее фееричного объявления нашим старикам войны, они сами заплатили за еë визит сюда, — Сатору качает головой, что-то усиленно обдумывая с застывшим под ногами взглядом. — Ты ведь ещë помнишь об этом? Что она была блестящей идеей маразматиков по моему сдерживанию. И вот это действительно любопытно — уже тогда кто-то додумался отправить специально заказанную из-за границы шаманку на потенциально смертельную миссию. Просмотрели? Сделали ставку, что, умея внушать, она справится и с более сильным противником? Или, напротив, расчёт был на то, что девочка со способностями кукловода трагично сгинет, столкнувшись с «неучтëнным» проклятьем?       Сатору догадки почти бормочет себе под нос, больше рассуждая вслух, чем спрашивая Сугуру. Но это не отменяет того, что Сугуру и сам хотел бы знать.       — Ответы на эти вопросы прямо укажут на причастность или непричастность старичья к бардаку в штабе, — Годжо довольно хмыкает, очевидно приняв для себя какое-то решение, и Сугуру торопится поскорее вывести его на полноценно-откровенный разговор, чтобы успеть скорректировать план друга:       — И как найти крысу? О том, кто получает и распределяет задания, можно узнать только в Киото, и так просто туда не залезть.       Гето содрогается от мысли, что было бы, оставайся Сатору тем же взбалмошным импульсивным идиотом, каким был, взять хотя бы всего полгода назад. Если бы не крутил различные идеи в голове, как делал сейчас, а действительно полез в штаб разбираться и наводить порядки…       Шестиглазый протяжно вздыхает, правой рукой поднимая на макушку неизменные чëрные очки. Глядит прямо, слегка насмешливо. Многозначительно, словно был уверен, что до Гето всë должно дойти без лишних объяснений. И только спустя пару томительных минут повисшего меж ними молчания и неотрывного разглядывания друг друга, выдаëт:       — Если допрашиваемые будут помнить, что их допрашивали и кто именно, — Сатору снова широченно улыбается, щурясь под скептичным взглядом Гето как довольный кот.       На осознание хватает доли секунды, и Сугуру не сдерживает разочарованного выдоха, понимая, куда клонит товарищ, и совсем не разделяя его энтузиазма.       — У неë и своих проблем навалом, Сатору.       — Предложим ей бартер, — Годжо пожимает плечами так, словно глупое предложение действительно дельное. — Сам подумай: Мика единственная, кому любой допрашиваемый не сможет соврать. Даже не подумает об этом…       — Нам нечего ей предложить — мы не можем объявить войну другому государству.       — Политическое убежище, — Годжо равнодушно дëргает плечом, продолжая упрямо заглядывать в глаза. — В конце концов, я совсем не расстроюсь, если Мика-чан немного прояснит запылившиеся мозги старичья. Я ей даже в этом помогу. И тогда уж здесь для неё будет самое спокойное и безопасное место в мире, если вся королевская конница, вся королевская рать готова будет защищать и своих, и её.       — Замечательный план, надёжней некуда…       Да, в его словах был исключительно сарказм. Потому что чудесная затея была чудесной, исключительно существуя на словах. А в перечислении возможных рисков и сложностей Гето мог провести ближайшие пару часов.       — Ей не нужно убежище, Сатору, ей нужны ответы о её семье, и, прячась здесь от репрессий, она эти ответы не получит.       Годжо морщится, наконец отводя недовольный взгляд в сторону, и неприязненно кривит губы, но возражать не торопится. И Сугуру вдруг понимает, что Сатору просто не видит других вариантов решения этой проблемы. Точнее даже не так — что Сатору мысленно перебрал все возможные варианты поиска истины и по разным причинам разочаровался во всех них.       Потому-то он и заговорил о Тревеевой. Не столько из реального желания втянуть её в эту историю, сколько с завуалированной целью признать, что, по крайней мере сейчас, у него нет дельных идей. Нет идей, как пробраться в управленческий аппарат без кровопролития и надеяться, что получаемые ответы хотя бы наполовину правдивы.

***

      Противное пиликанье заведëнного будильника разорвало такое сладкое забытье в клочья. Не с первой попытки открыв глаза, я с трудом перевернулась на спину, чувствуя, как неприятно тянет мышцу шеи с левой стороны.       Боязливое, а оттого неторопливое изучение собственных рук и обстановки вокруг подарило временное успокоение — тело, вроде как, было моим. Относительно. Да и блестящие обои с рельефными лилиями принадлежали снятому вчера номеру.       За окном яркое лазурное небо с редкими полупрозрачными облачками, а часы над дверью в гостиную комнату номера медленно отсчитывают секунды девятого часа.       Сегодня я планировала рискнуть и попытаться выцарапать Герта. Да, возможно, похищение одного из ведущих учёных магического сообщества — не самая здравая идея для сохранения относительного нейтралитета с Сенатом. Но меня не так давно пытались взорвать. И я больше не хочу прятать зубы, старательно строя из себя Леопольда. В конце концов, я воскресила и наняла Фушигуро за немалые деньги не для того, чтобы по итогу смиренно опускать глазки и подставлять правую щеку.       Стук в дверь вдалеке вынудил тяжело вздохнуть и подняться, отбрасывая прочь озлобленные мысли. На пороге нашелся Фушигуро собственной персоной, требовательно пилящий взглядом с высоты своего роста.       — Выспалась? — издевательски уточнил он, следя, как я растираю глаза.       Отходить с порога, чтобы жестом пригласить его в комнату, я не торопилась. Просто очень уж хотелось урвать себе ещё хотя бы полчаса одиночества.       — Допустим.       — Славно, — он теснит бескомпромиссно, попросту напирая и вынуждая отойти с пути, чтобы в следующее мгновение завалиться на диван перед выключенным телевизором. — Какой у нас теперь план?       Понятно, полчаса одиночества и завтрак в тишине отменяются…       — Я хочу найти и потолковать с Гертом. Местный учёный, занимающийся изучением русских шаманов и их способностей.       Закрыв дверь, я всë-таки двинулась в сторону ванной, намереваясь взбодриться душем и почистить зубы. А ещё неплохо было бы перед этим заказать еду в номер, чтобы по выходу из ванны можно было сразу позавтракать.       — Я вроде сказал тебе, что это плохая идея, — с явным намёком протянул мужчина, подперев голову ладонью и облокотившись на подлокотник дивана.       — Я не собираюсь прятаться, как мышь под веником. И ты получаешь немалые суммы, чтобы взять на себя заботу о возможных опасностях, — лёгкого раздражения в голосе сдержать не вышло, но Тоджи, когда я обернулась к нему оценить реакцию, только ухмылялся.       — Я думал, конечная цель твоего здесь пребывания не в том, чтобы лишить себя возможности спокойной жизни, — задумчиво протянул он, словно даже рассуждая сам с собой, а не продолжая диалог. Но всë-таки спустя ещё мгновение, когда я набрала на телефоне номер ресепшна, выдал почти довольное: — Но, если ты отрастила яйца для серьёзного противостояния всем своим соплеменникам, я не буду тебя отговаривать.       Я не смогла сдержать смешок, но это было единственное, чем я ответила наёмнику, прежде чем торопливо заказать завтрак в номер по стационарному телефону в коридоре и, не оборачиваясь больше к Фушигуро, скрыться в ванной.       Ну ещё бы он был против.       Странная взвинченная злость клокотала всё время, пока я поливалась горячим душем и взмыливала волосы шампунем с химозным запахом лаванды, который предоставил отель. Эта возбуждённая, звенящая злость не оставила тело и мысли, даже когда я выползла на ворсистый коврик перед раковиной, готовясь высушить волосы и привести себя в божеский вид.       Затянутое каплями конденсата зеркало, лишь слегка прояснившееся, стоило мне провести по нему рукой, навязчиво хотелось расколотить, но вместо этого я схватилась за расчëску, осторожно приводя в порядок влажные концы волос.       Отросшие корни окрашенных волос уже начинали отдавать рыжиной, что ещё больше усилило накал эмоций. Взять себя в руки и успокоиться оказалось очень сложно.       Мысли метались между вчерашней навязчивой иллюзией и целым ворохом проблем. У деда Тревеева была любовница — это почти наверняка становится понятно из давних видений, навеянных Ольгиным обрядом. У любовницы, судя по тому же дымному гаданию, в своë время появился ребёнок. Что же там было?... Девушка, не желавшая быть с кем-то старым и некрасивым. А потом ребёнок. Картинка, конечно, отвратительная.       Ненормальная Вика, чудом умудрившаяся пробраться в голову и на кой-то чëрт показавшая мне японское захолустье с девочками из каноничной истории про шаманов… Зачем ей это? Чтобы что? Внушить мне чувство вины? Что она там хотела, чтобы я пожелала девочкам смерти, тем самым предотвратив дальнейшую, предусмотренную каноном, трагедию?...А с чего она вдруг решила, что пожелать мне достаточно?       Корявая, полуоформившаяся мысль споткнулась где-то на извилинах, так и не оформившись в окончательную догадку. Поначалу.       Я сняла с крючка на стене предоставленный отелем фен, медленно принимаясь раскручивать свернутый на ручке провод, пристально следя за действиями своих же рук.       Тревеевы — исполнители желаний. Невесть каким образом с помощью своей проклятой энергии влияющие на реальность, если верить рассказам очевидцев. Хотя, по правде говоря, встречала ли я хоть раз кого-то, чьи желания Тревеевы исполняли? В любом случае, по имеющейся информации, Тревеевы исполняют чужие желания. И при этом тело, которое я заняла, до моего подселения умудрялось принуждать других… Исполнять еë желания.       Мысль оказалась такой интересной, что я оторвалась от сушки волос, невидяще уставившись в раковину и прокрутив мысль ещё несколько раз на повторе.       Я могу исполнять свои желания… Посредством подчинения других людей, но всё же… Вывернутая техника рода. Кто-то пытался понять, проявляется ли это только в подчинении для исполнения моей воли или просто пожелать, находясь за сотни километров, достаточно!...       Нет… Нет-нет-нет, слишком сложно для подобной проверки. Если загадочная Виктория говорила по-русски, если заикнулась о Тревеевых и некоем Горчине, она либо явно местная, либо плотно интегрировала в местный ареал. Едва ли у того, кому понадобилось выяснять мои границы возможностей в Японии, есть достаточно надёжные источники информации, чтобы отслеживать ситуацию там в режиме реального времени. Нет. Если бы взялись проверять, мишень следовало выбрать из кого-то поближе…       Судорожный выдох срывается с губ протяжным дрожащим присвистом, пока я мимолётно вглядываюсь в отражение собственных глаз.       Но что это тогда было?       Вряд ли я просто на мгновение уснула, только-только войдя в номер и даже не присаживаясь. Всë казалось реальным. Ощущения, звуки, окружающий антураж. Поразительная осведомлённость собеседницы… Словно она вместе со мной переместилась из реального мира, где местные реалии известны исключительно по манге и аниме, и весь путь проделала со мной вместе. И это можно было бы списать на проявление шизофрении, образного воплощения какого-нибудь альтер-эго или ещё какой-нибудь ерунды в моей психике, если бы до этого были серьёзные нервные потрясения.       А так: взрыв был давно, испуг также давно затëрся за рутиной поисков Соломона, разговор с ним впоследствии тоже прошёл нормально. Из относительных минусов только осведомлëнность потенциальных злопыхателей о моём здесь присутствии, да и того следовало ожидать изначально.       В общем, ничего такого, что могло бы спровоцировать приступ красочных галлюцинаций с воплотившимся… Стоп.       В городе восемь гостиниц. О том, что я теоретически могу оказаться в одной из них, знает немало людей. Да, теоретически я могла бы найти убежище у любого жителя города, но шанс устроить здесь тёплый приём был, и немаленький…       Не заботясь о сохранности казëнного имущества, я швырнула фен в раковину, напрочь забыв, что половина головы ещё сырая, и буквально пулей вылетела из ванной.       Фушигуро, отстранённо вглядывающийся в трансляцию хоккея, лениво покосился в мою сторону и тут же вернул взгляд к экрану. Впрочем, куда больше меня заботил сейчас сам номер, а потому начать я решила от входной двери. Распахнула дверь и тщательно изучила ручку со стороны коридора, пытаясь понять, не виднеются ли на ней какие-нибудь руны или непонятные субстанции.       Да, по результатам первых и единственных исследований с Гертом было решено, что моя энергия отличается, потому еë не видят всякие приспособления-артефакты и сдерживать не могут. Только чуть позже Ольга мимоходом сообщила, что новая душа и тело стремятся слиться и перестроить друг друга, или как-то так. Кто сказал, что я до сих пор неуязвима для местных артефактов, ловушек и прочих мерзкопакостных приблуд?       Оставив в покое дверь, я тщательно изучила порог, пытаясь понять, можно ли было запихнуть туда что-то, но паркет был плотно подогнан к стенам и прикрыт плинтусами, и единственное, что можно было туда запихать — тонкий слой пыли.       Может, на тумбе у телефона?...       — Что ты делаешь? — спокойный, отчасти недовольный голос мужчины с дивана вынудил оторваться от методичного вырывания ящиков и торопливого изучения их содержимого.       — Слушай, ты ведь вроде как большой спец по всяким магическим приблудам, а? — торопливо, даже нервно интересуюсь я, стараясь за кривеньким энтузиазмом скрыть нервозность.       — И что с того?       — Скажи, а не чувствуешь ты в номере ничего странного? М? Что-нибудь, что содержит проклятую энергию, — оторвавшись от бессмысленного поиска, я обернулась к мужчине, встречаясь с его флегматичным взглядом.       — М-м-м, нет.       И он просто отвернулся обратно к экрану, утратив всякий интерес к диалогу.       Вот ведь… Падла!       — Послушай, вчера у меня была галлюцинация, — торопливо дошагав до дивана, я решительно застыла перед Фушигуро, намеренно загораживая ему вид на экран.       — Это тебе к доктору.       — Очень смешно, ща описаюсь.       — А это — в туалет.       Чтобы перебороть желание вцепиться ему в лицо, мне потребовалось несколько минут вдумчивого молчания и дыхательной практики. А наёмник только глазами лениво хлопал, продолжая поразительно терпеливо, пусть и без особого энтузиазма, пилить меня взглядом.       — Всë? Импровизированный стендап-концерт закончен? — огрызнулась я, прищуриваясь.       Фушигуро хмыкнул, насмешливо закатывая глаза. Подпëр голову ладонью, наклонившись так, чтобы снова уставиться в телевизор, но я шагнула левее, продолжая намеренно мешать и провоцировать разговор. Или конфликт, там уж как пойдёт.       — А теперь, дядь, ещë раз — вчера, войдя в номер, я словила поразительный в правдоподобности трип. И так как прежде никаких предпосылок к протекающей крыше, смею предположить, у меня не было, это могло быть чьим-то злонамеренным вмешательством, — склонившись над всем видом выражающим скуку мужчиной, медленно проговорила я каждое слово, надеясь, что хоть так до него дойдёт. — И, если кто-то решил посодействовать моему сумасшествию, твоя первостепенная задача — порешать эту ситуёвину, потому что я вроде как тебе за это плачу.       От пропитавшего каждое слово эмоционального яда можно было травануть всю гостиницу, Тоджи же только в очередной раз закатил глаза. И, честное слово, если он ещё раз так сделает, я его ударю. Просто не сдержусь.       — Можешь ты своим супер-чутьëм проверить, есть ли тут что-то или нет?! — не выдержав, буквально заорала я, окончательно утрачивая всякое подобие терпения.       — Не ори, если не хочешь об этом пожалеть, — он неприязненно морщится, наконец проявляя хоть что-то, кроме тотального похуизма. — Я не могу чувствовать саму проклятую энергию, если она не динамична. Проклятья, шаманы, если они не берут под контроль свои силы. У проклятых предметов фон слишком ровный, чтобы почувствовать моим привычным способом.       Я разочарованно отступаю, отводя требовательный взгляд от его лица. Глупо было надеяться, что этот бугай станет палочкой-выручалочкой в любой ситуации…       — И вообще, из нас двоих это ведь ты шаман, способный чувствовать проклятую энергию, — глумливо напоминает он, самодовольно скалясь, стоит мне вернуть острый взгляд к его лицу.       — Если бы ещë я уделяла обучению достаточно времени, — цежу я сквозь зубы, мысленно пытаясь прикинуть, куда в двухкомнатном номере вообще можно спрятать проклятую вещицу, способную мутить сознание.       Может, ванна? Или этот встроенный в стену шкаф?...       Я уже почти шагнула в сторону пустого, за неимением личных вещей, шкафа.       — Прямо команда мечты — магический инвалид и недоучка.       Он злорадствует. И слова тянет так издевательски насмешливо, что это становится последней каплей.       Всё, достал!       Развернуться рывком и хорошенько замахнуться правой заняло меньше мгновения. Даже собственное сознание отследить не успело, настолько быстро среагировало тело, подстëгнутое вскипевшей яростью.       Ударить, правда, так и не вышло.       Фушигуро без особого труда перехватил за запястье правой ладонью и дёрнул в сторону, легче лёгкого опрокидывая поперёк своих коленей. Всë бы ладно, но сделано это было с достаточной силой, и в итоге лицо моë на полной скорости влетело в подлокотник диванчика. Оказавшийся не таким уж мягким, как можно было ожидать.       — М-да, — разочарованно-глубокомысленно выдала эта падла где-то над головой, пока я продолжала прятать пострадавшее лицо в обивке, пережидая, пока заслезившиеся глаза справятся с рефлекторным желанием поплакать. — Всë ещë хуже, чем я думал. Тебе б заняться своей подготовкой, что ли, вместо того чтобы с ума сходить.       — Ты не понял, что я сказала о вчерашнем вечере? — глухо уточнила я, попутно пытаясь встать с не очень-то удобных бёдер.       Правую руку, всё ещë зажатую в запястье чужими пальцами, так проворно завели мне за спину, что остаëтся только поразиться чужой скорости движений.       — И какого хрена ты меня скручиваешь?! Это не входит в оплачиваемые услуги, — рычу я, пытаясь рывками сбросить чужой захват и свалиться с чужих ног. Только вот Фушигуро лишь сильнее заломил плечо, превращая захват из сковывающего и неудобного в по-настоящему болезненный.       — Я слышал про морок. И, если это он, твой учёный, которого ты хотела разыскать, поможет тебе лучше меня. Хотя, если хочешь, могу просто снести тебе башку, это тоже избавит от странных видений, — выкрученную руку дëрнули повыше к лопаткам, вынуждая заскулить, пусть коротко и едва слышно. — А насчёт скручиваний, считай это обучающим процессом — если ты научишься не просто смиренно дожидаться чужой помощи, мои шансы на сохранение твоей жалкой жизни чуть увеличатся.       Унизительно. И чертовски больно. А потому большая часть смысла произносимых мужчиной слов даже не доходит до сознания. Не уверена даже, что я вообще слышу, что он там неторопливо вещает, по привычке проглатывая половину гласных.       — Отпусти.       Выходит с глубоким грудинным рокотом. И по ощущениям меня словно разрывает по комнате или даже дальше.       Горячие пальцы на запястье расслабляются, медленно выпуская запястье из захвата, но я отмечаю это мимоходом, полностью сосредоточившись на том, что обрушилось на меня в плане ощущений.       Рядом, буквально под боком, пульсировали недоумение и медленно вскипающая ярость. И всë это ощущалось одновременно как моë и не моë… А ещë где-то в отдалении глухо гудела усталость, такая изнуряющая, что хотелось просто рухнуть на кровать и заснуть. К этому примешивалось острое, почти болезненное желание покоя, доносящееся откуда-то из-под ног, настойчиво подталкивающее сбежать от всего этого шума и давления. Всё это — словно грязная смесь эмоций, навязчиво пульсирующая на краю моего восприятия, настойчиво смазывающая собственное восприятие.       Что. Это. За хрень?       «Когда же эта чёртова реклама закончится? Хочу посмотреть, как «Динамит» размажет этих выскочек!».       Что?...       Ощущение опасности — как ледяной душ, от которого перехватило дыхание, — заставило рывком скатиться с колен, боязливо оборачиваясь к застывшему на диване Фушигуро. Со ставшими безумными глазами, с плотно поджатыми губами. И удивительно при этом… Неподвижного. Прям как заморозили.       Первым желанием было, не разбираясь, дать дëру. Потому что выглядел Тоджи по-настоящему жутко. И хотя тело его всё ещё не бросалось отделять мою голову от тела, глаза оставались очень живыми. И предрекали самую мучительную смерть в ближайшее же время.       Но истаяла секунда, другая, трансляция матча за спиной сделала паузу на рекламу, а я так и не дождалась, чтобы Тоджи хотя бы пошевелился. Только свирепо таращился мне в лицо, дышал да моргал изредка. А я понимала, что плыву, с трудом концентрируясь на здесь и сейчас. Голову кружило, как за мгновение перед обмороком, желудок крутило и, если бы было чем, меня бы давно стошнило, хотя кислая слюна навязчиво заливала язык, вынуждая судорожно сглатывать.       «Чëртовы свиньи! Неужели нельзя бросить полотенце в корзину для белья?» — совсем рядом, словно кто-то раздражëнно шипит прямо под ухом…       Кто-нибудь — выключите сраное радио! Что это вообще такое?!       — Ты… Как? — каким чудом я умудрялась концентрироваться на подозрительно замершем Фушигуро, когда у самой в мыслях образовался натуральный винегрет, я даже примерно не представляла.       Да и вопрос глупейший. Судя по наливающимся кровью глазам, у Тоджи либо инсульт, либо что-то идёт не так. Хотя не то чтобы инсульт входил в список запланированных на сегодня дел…       — Чего молчишь? — осторожно поинтересовалась я, поднимаясь с колен и медленно выпрямляясь в полный рост.       «Давайте, ребята, давайте. Двадцать пять косарей на кону!».       Шлепок по виску вышел болезненным, но прогресс шизофрении, кажется, наконец остановился. Фоновой шум в мыслях, разрывающий фокус внимания, наконец смолк, и пока всё внутри мелко дрожало от пережитого испуга — тяжело игнорировать расслоение сознания — я медленно и шумно выдохнула, возвращая взгляд на наёмника.       Бля, да че он молчит-то?       — Скажи уже хоть что-нибудь, — едва слышно попросила я, понимая, что вся ситуация начинает слегка… Тревожить, что ли. Потому что выглядело это не очень нормально.       — Ты даже не представляешь, что тебя ждëт, когда твоя клятая техника спадёт, — буквально пророкотал мужчина, предвкушающе растягивая слова.       Затылок опалило такой ледяной волной, что меня крупно тряхнуло.       — Спокойнее, это случайно вышло, — осмелев и заговорив громче, заявила я, во все глаза рассматривая окаменевшую фигуру.       Более того, я понятия не имею, как вообще так вышло.       Потому что я не только не смотрела ему в глаза, чëрт с ним, подобный фокус я уже как-то проворачивала со вторым встретившимся мне проклятьем, выкрикивая в безглазую морду приказ сдохнуть. Но в этот раз я ничего не приказывала… Ну, в смысле, приказывала отпустить меня, не используя прямого взгляда, да, но замирать-то я ему не говорила… То, что это меня, скорее всего, спасло от смерти, разговор десятый, но…       Как это получилось?       — Случайно? — Фушигуро прищурился, бегая глазами по моему лицу. — Хорошо. Тогда отпусти меня.       Нервный смех сам собой сорвался с губ.       — Подожди, — всё ещё нервно улыбаясь, попросила я, как только истеричный тихий смех удалось перебороть. — Давай для начала кое-что проясним: а ты меня убивать не будешь? Только честно отвечай.       Тоджи судорожно набрал воздуха, и тонкие губы расползлись в кривой кровожадной улыбке.       — Буду.       — Тогда я не буду тебя отпускать. Смотри, какая выходит ситуация: ты сделал мне больно. Да-а, не спорю, я сама виновата, но и ты меня пойми — день не лучший, а ты решил поупражняться в остроумии. Я просто малость вспылила, — нервно и оттого слегка торопливо перечисляла я доводы собственной позиции, невольно начав активно жестикулировать под немигающим убийственным взглядом. — И уж потом… Когда мне больно, я не всегда контролирую свои действия, понимаешь?...       Неловкая виноватая улыбка выползла вместе с таким же виноватым тоном голоса.       Ситуация выходила нехорошей, и сейчас я даже понимала, что исключительно по моей вине. Сдержанность никогда не была моей сильной стороной, и стоит ли замалчивать, что там, где мы сейчас находимся, мы находимся исключительно потому, что я не смогла адекватно воспринять чужой подъëб? Надо же, дожили… Бросаюсь на людей с кулаками, потому что мне не понравились их слова. Новый уровень истеричности прям.       Даже как-то стыдно стало.       — Мне тебя по головке погладить? В плед укутать и пару онигири притащить? С удовольствием, как только отпустишь, — его акулья улыбка на убедительную не тянула от слова совсем.       Собака злая, и какого хрена у него врубается режим «Халк-крушить», стоит хотя бы чихнуть техникой в его сторону? Ладно бы ему ещё это как-то вредило, но нет ведь, вот он сидит, живой-здоровый. Физически, по крайней мере.       Я наконец нашла в себе силы успокоиться и даже слегка расслабиться. По крайней мере, попытаться. Даже ближе чуть шагнула, осторожно следя за чужим неподвижным телом.       — Значит, конструктивного диалога у нас не сложится? — несколько разочаровано вопрошаю я у мужчины, сверху вниз глядя в тëмные глаза.       — Это ты всё ещё держишь меня в технике, — выплëвывает он раздражённо, перестав давить из себя натужное неправдоподобное дружелюбие.       — Не уверена, что у меня есть полдня на то, чтобы донести до твоего понимания, что эта ситуация неприятная случайность, — я на свой страх и риск приближаюсь окончательно, замирая совсем рядом. Колени едва касаются его ног, когда я решаюсь-таки попробовать пойти ва-банк: — Ты забудешь об этом инциденте. Забудешь, что я выходила из душа и устраивала здесь заполошный бег по номеру в поисках проклятого предмета. Забудешь, что мы переругивались, что я попыталась тебя ударить, а ты заломил мне руку и опрокинул на себя. Ты забудешь и то, что я машинально взяла тебя под контроль своей техники. Забудешь навсегда, потому что этого с тобой никогда не случалось. Ты просто смотрел хоккей и невольно задремал под незнакомую речь диктора и едва слышный шум воды из ванны. И сейчас ты уснёшь. А когда проснёшься, наши отношения останутся по-прежнему нейтральными и взаимовыгодными. Засыпай.       Ещё на середине длинного программирования взгляд Фушигуро потерял прежнюю осмысленность, став пустым и невыразительным. Он перестал моргать, уставившись в одну точку где-то в районе моей переносицы, а стоило приказу «уснуть» прозвучать, как медленно откинулся на спинку дивана и обмяк, слегка съехав вниз. Голова свесилась на грудь, руки, спустя пару мерных вдохов и выдохов, пошевелились и скрестились на груди. И он едва слышно засопел, пока я жадно следила за его действиями, замерев на одном месте и почти не дыша.       Подспудно ожидая, что он только притворяется… Но это не походило на притворство, потому что хоккейный матч за спиной уже успел закончиться, а мои настороженные наблюдения так и не принесли плодов. Он действительно спал, и вот вопрос: а правда ли он все забудет, когда проснется?