Манипуляции

      — Тревеева Виктория Алексеевна, приказом Сената вас велено доставить в здание Верховного Суда для проведения допроса.       Выражение лица у здоровенного детины, застывшего возле нашего столика, было весьма… Отстранённое.       Под два метра ростом, с заросшим щетиной лицом и короткой стрижкой, он безмятежно возвышался над нами, смотря на меня прямо, без страха или особого недовольства. Как на неодухотворённый предмет, что нужно в ближайшее время без накладок доставить в пункт назначения. Правда, в глаза он мне упорно не смотрел, замерев взглядом где-то на моей щеке.       Фушигуро рядом шумно хлебнул чай из дешёвого пакетика и брезгливо поморщился, отрывая взгляд от экрана телевизора на стене забегаловки, уставившись мне в лицо вопрошающим взглядом. Пришлось коротко качнуть головой в безмолвном отрицании и вернуть внимание незнакомцу.       — Мы можем закончить ужин? — тихо и деловито уточняю я, вилкой отодвигая из куска пиццы маслину.       Не представившийся незнакомец тяжело вздохнул, пересекаясь взглядом с обратившим на него взор Фушигуро, и утомлённо прикрыл глаза.       — Мы подождём вас снаружи, постарайтесь не задерживаться и не делать глупостей, — спокойно попросил он, прежде чем отойти от стола и устремиться к выходу.       Что ж, не стоило надеяться, что наше возвращение в страну останется незамеченным. Попытка сперва добраться до Герта или Чепеш провалилась. Хотя, может, не стоило, конечно, делать остановки для перекуса, но, если бы мы не остановились в ближайшей кафешке, мой желудок растворил и переварил бы сам себя…       Фушигуро ещё пару минут назад предупредил, что к зданию подтягиваются люди, явно обладающие проклятой энергией, но я уже тогда, забирая со стола раздачи свой заказ, решила, что смысла бегать нет.       В конце концов, при побеге из страны я никого не убила. Да, свалила, не спросив разрешения, но и сверхопасным преступником я себя зарекомендовать не успела… Так что серьёзных опасений по поводу встречи с представителями власти я пока не испытывала. Ведь всегда можно сыграть на дурака. Я всего лишь шестнадцатилетняя пигалица, в глазах окружающих не представляющая, в каком мире родилась.       Так что да, под периодически бросаемыми на меня взглядами со стороны Тоджи, я неторопливо доела свою порцию, отстранённо отметив, что мой страж не забраковал местную кухню, и, только допив молочный коктейль, соизволила подняться из-за стола. Два чёрных внедорожника, припаркованные буквально на тротуаре под окнами кафетерия, очень агрессивно намекали поторапливаться, но я после долгого полёта на родину была преисполнена весьма всеобъемлющим равнодушием. И какого-то странного, почти необъяснимого и не исключено, что ошибочного, спокойствия.       — Уверена, что не проще их перебить? — замирая возле распахнутых для нас дверей на задние сидения одного из авто, глухо спрашивает Тоджи, катая из одного уголка губ в другой тонкую деревянную зубочистку.       Тяжёлый взгляд, брошенный в его сторону, вызвал у мужчины смешок.       — Уверена, что не хочу разбираться с последствиями такого хода, — глухо буркнула в ответ, прежде чем залезть в салон. Тоджи, вышвырнув зубочистку, торопливо залез следом. — Посмотрим, что они скажут в ответ на мои выкидоны…       Наверное, забавно со стороны выглядела вся эта поездка. Я точно видела, как тот самый мужчина, подошедший к нам в кафетерии, несколько раз бросал взгляд в зеркало заднего вида на нас с Тоджи. Мы же расслабленно развалились на заднем, каждый флегматично глядя в окно со своей стороны. Вряд ли так должны выглядеть потенциальные заключённые, так что лёгкое напряжение со стороны конвоиров понять было можно. Хотя бы тот факт, что сопровождавший меня шкаф на ножках периодически неприятно кривил шрамированный уголок губ в насмешливой ухмылке, не мог оставить равнодушным.       Забавно, но поездка до столицы оставила исключительно позитивные впечатления. Просто потому, что в какой-то момент мой организм, измученный несколькими сутками без сна, да ещё и в волнениях, потребовал своего. Стоило смоленским окраинам скрыться из виду, как тяжёлая голова словно магнитом притянулась к стеклу, а глаза сами собой закрылись. Словно я просто моргнула. А в следующую секунду громкий клаксон где-то совсем рядом с машиной заставил чуть испуганно распахнуть ресницы.       — Можешь попытаться поспать ещё, мы вряд ли тронемся скоро, — раздавшийся голос Фушигуро совсем рядом, вновь невнятно бубнящий японские слоги, даже не сразу сумел пробиться сквозь пелену остаточной сонливости.       Я несколько раз заторможенно моргнула, крепче скрещивая руки на груди и щурясь в сторону тонированного окна лобовухи. Впереди затейливым пурпуром сверкала недавно помытая тойота, водитель которой вновь раздражённо вдарил по клаксону. За стоящей впереди машиной без труда угадывалась длиннющая пробка, начало которой мне, сколько я ни вертелась, пытаясь согнать сонную заторможенность, так и не удалось рассмотреть.       — Давно мы тут торчим? — чуть охрипло уточнила я, скашивая взгляд к Тоджи.       Тот упёрся затылком в подголовник, скучающе таращясь в лобовое, перекрестил пальцы на затянутом в чёрный хлопок животе и то и дело суетливо крутил большие пальцы друг вокруг друга, единственным этим жестом выдавая своё неудовольствие долгим ожиданием не пойми чего.       — Давай их всё-таки перебьём и свалим? — скучающе, совершенно без искреннего желания предложил Тоджи спустя пару мгновений, что я разглядывала его профиль, а он упорно делал вид, что не замечает этого.       Готова поклясться, что сидящий на пассажирском сиденье сопровождающий, с момента моего пробуждения самозабвенно рубившийся в «Змейку», едва заметно повёл подбородком, словно чуть-чуть поворачиваясь для лучшей слышимости. Или, может, я параноик…       — Давай всё-таки тупые предложения оставим до лучших времён? — так же, как и Тоджи, спокойно и апатично бросила я, прислоняясь обратно к окну и разрываясь между попытками уснуть обратно или всё же побороть сонливость. — Может, лучше сгоняешь за кофе?       Взглядом, который он в одночасье на меня перевёл, можно резать железо. Минимум. А скорее всего, и гранит с бетоном…       Стараясь не дрогнуть, я коротко и показательно перевела взгляд на его сторону окна, мелко кивая, чтобы обернулся. Там, отделённая несколькими рядами почти замерших машин, отчётливо виднелась забегаловка, предлагающая кофе на вынос. Впрочем, это не убавило остроты вернувшегося ко мне взгляда.       — У вас местные говорят на японском? — с насмешливой улыбкой и тонной снисходительного намёка в голосе поинтересовался он промежду прочим.       — Ну ты же как-то справился в первый раз, — выдавила я ослепительную улыбку, пряча за ней отнюдь не праздное любопытство.       — Секрет фирмы. Второй раз не прокатит, — столь же наигранно-дружелюбно процедил он, медленно отводя взгляд и устремляя его в сторону лобового, картина за которым не торопилась хоть как-то меняться.       Но проблема была в том, что я смерть, как хотела дозу кофеина.       Так что вместо того, чтобы откиснуть обратно на спинку сиденья, я поёрзала, ближе подползая к проёму меж двух передних сидений, и, поймав переведённый на меня взгляд сидящего справа мужчины, выдала ещё одну сахарную улыбочку.       — Дяденька, сходите за кофе, а? — восхитительно отыгранная непосредственность в моём тоне явно его поразила. До полного охреневания. Он даже почти забылся и перевёл взгляд с моей щеки на глаза, но вовремя опомнился.       — Не положено, — коротко буркнули мне в ответ, прежде чем отвернуться обратно.       — Не положено что? Кофе покупать или быть отзывчивыми на просьбы страждущих? — чуть более едко, чем прозвучала первая просьба, уточнила я в короткостриженный русый затылок, чувствуя укол раздражения. Терпеть не могу, когда при беседе не поддерживают зрительного контакта… И так было задолго до обретённой способности что-то внушать.       Ответом мне была тишина и полное игнорирование со стороны безымянных конвоиров.       Тяжело вздохнув, я всё же откинулась на мягкие сиденья, прокручивая в голове различные варианты саркастичных и уничижительных монологов, призванных уязвить за проявленное пренебрежение, но я никак не могла выбрать что-то одно.       Здание уже знакомого банка показалось спустя минут тридцать, и я первой выскочила из салона, краем глаза замечая, как напряжённо и суетливо выскакивают конвоиры, словно опасаясь, что в последний момент я могу дать дёру.       Тоджи из салона выбрался последним, с хорошо спрятанным колким интересом следя за нервными охранниками, старательно, но очень плохо делающими вид, что у них всё в порядке и под контролем. Я же оглядывала высокое шестиэтажное здание, собираясь с мыслями.       — Идёмте за мной, — так же монотонно и малоэмоционально бубнит их главный, первым шагая ко входу.       Кабинет, в который нас провожают спустя минуты четыре, сильно отличается от зала суда. Разительно, я бы сказала. Обычный офисный кабинет с двумя рабочими столами, стационарными компьютерами и на вид удобными креслами с мягкой обивкой. Оба, правда, пустовали, и как только провожатый скрылся за дверью с глубокомысленным приказом ожидать прихода дознавателя.       Последнее заставило удивлённо замереть, ещё минут пять таращась в закрывшуюся дверь.       Дознаватель?... В здании парламента.       — Что он сказал? — Фушигуро по-хозяйски прошёлся по просторному кабинету, деловито осматривая технику и выкрашенные в нежно-персиковый стены.       — Ждём прихода какого-то дознавателя.       — Ну, то, что они не разделили нас, уже играет нам на руку.       — А ты всё ещё планируешь воевать? Да брось, мы здесь, чтобы уладить напряжение, а не усугубить.       — И как ты собираешься объяснять свой, очевидно, побег?       — Хм… Удача любит детей и идиотов.       Ждать пришлось прилично, несмотря на ту срочность, с которой нас выловили и отконвоировали в столицу. Но спустя примерно пятнадцать минут, когда я последовала примеру Фушигуро и позаимствовала один из стульев, предназначенный для посетителей, нас наконец почтили вниманием. Невысокий коренастый мужчина с заметными залысинами и тяжёлым взглядом тёмно-карих, почти чёрных глаз торопливо ворвался в кабинет, держа в охапке увесистую кипу бумаг. На ходу осмотрел нас с Фушигуро пристальным взглядом, и, только дойдя до своего стола, дальнего от нас, и сгруживая неудобную ношу на стол, облегчённо выдохнул и уставился уже пристальней и осмысленней.       — Виктория Алексеевна, я полагаю, — голос у мужчины оказался низким и серьёзным, как и выражение сурового, волевого лица с глубокими носогубными складками и отчётливыми морщинами на лбу. — Меня зовут Грешечкин Павел Олегович, дознаватель Сената. Ответите на пару вопросов?       То, как под конец он попытался выдавить дружелюбную, располагающую улыбку и с треском провалил эту попытку, даже вызвало смешок. Короткий и тихий, но всё же.       — Спрашивайте, — покладисто кивая, улыбнулась я.       Надежда, что всё обойдется малой кровью, всё ещё теплилась внутри сознания. Всё-таки очень на руку играло то, что страну я покинула без боя.       — Около месяца назад вы покинули Россию. Куда направились? — плюхнувшись за стол, мужчина притянул к себе чистый лист бумаги с ручкой и теперь терпеливо глядел на меня, выжидая ответа.       Фушигуро, не понимающий ни слова на чужом языке, скучающе покачивался на стуле рядом, и я, краем сознания взмолившись дешёвой мебели, чтобы та не сломалась под ним, перевела взгляд обратно на дознавателя.       — В Японию.       — Не подскажете причину столь скоропостижного и несогласованного отъезда? — даже как-то чересчур мягко уточнил Грешечкин, черкнув мой ответ на бумаге.       — Понимаете… — короткая запинка давала возможность ещё раз обдумать то, что я планировала выдать за правду, а ещё создавала подобие смущения. — Когда я первый раз была в Японии… Видите ли… Эм. Ну, незадолго до моего так называемого побега одна из предсказательниц в Смоленске увидела в своих видениях, что одному из моих новых друзей грозит опасность, и я просто не могла терять время.       — Простите, вы утверждаете… — он запнулся, перечитывая то, что до этого бездумно записывал за моими словами. — Что сбежали из страны и из-под надзора Сената, потому что вам что-то нагадали?       Прорва скептичности буквально прямым текстом сообщала о мнении мужчины касательно моей адекватности, я же старательно натягивала на лицо самую придурковато-честную улыбку из всех, что могла, и мелко трясла головой в подтверждение прозвучавшего вопроса.       Ситуация начинала попахивать фарсом и абсурдом. В общем-то, именно на это и был мой расчёт, но именно теперь следовало стать максимально придурковатой и убедительной, так что я натянула на лицо самое преисполненное выражение лица, какое смогла, и подалась вперёд, возмущённо заглядывая в тёмные глаза, которые от меня тут же скрылись в содержимом протокола.       — Ольга показала и другие события из моей жизни, заставившие поверить, — будто бы смущённо призналась я, сцепляя руки на коленях и потирая пальцы. — Я просто не хотела рисковать, игнорируя эти образы…       — Вы могли обратиться к Сенату, в конце концов, просто отправить вашему… другу предупреждение об угрожающей опасности.       — А вы считаете, что мне надо было прийти сюда и начать выбивать разрешение на помощь Сатору? Вы понимаете, что я и так опоздала из-за этих ваших мордоворотов, развернувших меня в аэропорту? Что, если бы с Сатору случилось что-то страшное и непоправимое? Я просто не могла этого допустить, — голос на последнем предложении отчётливо дрогнул, и я старательно потупила взгляд в стол между мной и дознавателем, надеясь, что усилием воли удастся покраснеть.       Периферия зрения отчётливо улавливала, с каким интересом на меня косился Фушигуро, безучастно развалившись на соседнем стуле. Он, конечно, не понимал ни слова, но не заметить, как изменился тон и манера речи, и отличить, как старательно я начала косить под впечатлительную увлечённую дурочку, было попросту невозможно. Так что да, Тоджи косился. И препаскуднейше ухмылялся при этом.       — Уточните, пожалуйста, почему вы вообще вдруг сорвались на помощь этому… Сатору? — наконец нашёлся с вопросом долго разглядывавший меня мужчина.       Я сознательно взяла долгую паузу, то разглядывая лицо напротив, то отводя взгляд ему за плечо, словно собираясь с мыслями и подбирая слова. Несколько раз даже приоткрыла и сомкнула губы, будто вот-вот должна была сказать что-то, но передумывала в последний момент.       Проблема изображения смущения заключалась в том, что я очень давно перестала чему-то смущаться, тем более собственным порывам.       — Он стал мне… Другом, — практически невнятно промямлила в итоге, под препарирующим взглядом вновь отводя взгляд в сторону.       Мужчина за столом напротив насмешливо хмыкнул, снова записывая что-то в бумаге на столе.       — Расскажете о нём подробнее? — отчётливо пытаясь спрятать насмешку в голосе, попросил Павел Олегович, качая головой на какие-то свои мысли и возвращаясь к допросу.       — О Сатору? — будто бы удивлённо переспросила я, вскидывая глаза на мужчину и позволяя лёгкой улыбке мелькнуть на губах.       — И о образах, что вам нагадала гражданка Ольга, если вам несложно, — почти правдоподобно участливо попросил Грешечкин.       — Ну… Сатору, он… Кхм. Он вроде знаменитости в Японии, — тихо и робко начала я, чувствуя, как сама начинаю уставать от собственного фарса. — Он из семьи Годжо, обладает каким-то даром отталкивать любую материю практически неограниченное время. Сатору считается самым сильным, он отзывчивый и самоотверженный, и он крас…       Я старательно и выверенно оборвала собственную речь, будто бы испугавшись едва не вырвавшегося признания, и снова увела взгляд от внимательно слушавшего меня мужчины.       В кабинете установилась продолжительная и неловкая тишина, и только спустя секунд двадцать после разглядывания меня Павел наконец отмер, и в установившейся тишине едва слышно заскребла по листу шариковая ручка.       — Понятно. Что насчёт гадания? Что именно вам нагадала Ольга?       — Она предсказала, что мальчишки будут отправлены на задание и могут серьёзно пострадать, если не погибнуть, — тут неуверенность в голосе была весьма даже натуральной, но больше от того, что я медлила и старалась выбрать наиболее удачные формулировки ответа, нежели сомневалась в своих словах.       — И вы сорвались на помощь… — с явным намёком на неодобрение подобного решения, медленно протянул Грешечкин.       — Конечно. Разве вы не поспешили бы помочь… Друзьям, если бы вам сказали, что они в опасности? — я возмущённо нахмурилась, требовательно вглядываясь в тёмные глаза мужчины, и старательно давила зарождающийся внутри смех. Я догадывалась, как тупо и нелепо выгляжу со стороны со своим необоснованным возмущением и претензией, но ничего не могла уже поделать, взявшись именно за этот образ. А ржать как раз было и нельзя.       — И почему всё-таки вы не попытались обратиться за помощью к Сенату?       — Я же уже сказала вам, что счёт шёл едва ли не на часы.       — Хорошо. Положим, так… Кого же вы в таком случае привезли? — глазами указывая мне на заскучавшего Фушигуро, что уже пару-тройку минут увлечённо разглядывал потолок.       — А, это, — я тоже скосила на спутника взгляд, пытаясь понять, как вообще объяснить его появление в собственном окружении. — Ну, это Тоджи. Он наёмник, и у него что-то типа… э-э-э, он сильный, да.       Я едва не призналась в том, что по местным меркам Фушигуро является какой-то диковинкой, но в последний момент передумала, неловко замяв объяснения. Не думаю, что Сенату стоит знать о том, кем именно является Тоджи. Нет, разумеется, они узнают. Но едва ли в ближайшие пару суток.       — И вы… Зачем вам вообще он понадобился? — куда более серьёзно, чем всю беседу прежде, обратился ко мне Грешечкин, настороженно разглядывая весьма колоритную фигуру, вальяжно развалившуюся на хлипком офисном стуле.       — Для защиты. Он, вроде как, на добровольных началах, я лишь внушила, чтоб не предал в случае чего, и, если захочет уйти, сделал это, предупредив заранее.       Павел торопливо и сосредоточенно записывал, в этот раз не отвлекаясь на долгие и продолжительные разглядывания моего лица. На Фушигуро он вообще предпочитал больше не обращать внимания, хотя я была почему-то уверена, что на деле пристально отслеживал каждый малейший жест со стороны Тоджи.       — Как вам удалось покинуть границы страны?       А вот это был очень неудобный и нежелательный вопрос. Ответа на который у меня не было. Нет, в смысле, он был, только вот совсем не подходил. Судя по диалогу Лисанцева с торговцем, торговля та была не самой законной. А значит, рассказать о ней — подставить и торгаша, услуги которого потенциально ещё могут пригодиться, и Александра.       — Каком… — вырвалось совершенно случайно, и я растерянно прикусила губу, с ужасом осознавая, что хамить в этом диалоге вообще последнее дело, которое стоило бы затевать сейчас.       — Простите? — Павел поднял удивлённый взгляд, с новой порцией недоумения разглядывая моё лицо.       — В смысле, э, ну, знаете, — я запнулась, лихорадочно пытаясь придумать хоть что-нибудь удобоваримое и при этом сохранять плюс-минус уверенную мордаху, чтобы не спалить, что вот-вот планирую напропалую врать. — У друга Сатору есть дух-дракон, который летать может, вот и…       — Вам отправили оттуда духа? — недоверчиво переспросил мужчина, хмурясь и сосредоточенно разглядывая моё лицо. — И он смог выжить под Пологом?       Да блять…       — Ну да-а-а, кажется, так, — улыбка, с трудом натянутая на лицо, грозилась вот-вот расползтись в неловкую растерянную гримасу, а голос и вовсе дал омерзительного петуха, почти прямым текстом выдавая неумелую ложь.       Грешечкин задумчиво хмыкнул, неторопливо отводя взгляд и снова принимаясь строчить отчёт на бумаге. Я же мысленно навешивала себе знатных подзатыльников, приказывая мыслям немедленно собраться и начать выдавать что-то помимо наитупейших объяснений.       — Расскажите, чем именно вы занимались на территориях Японии? — в этот раз не отрываясь от неторопливого письма, уточнил мужчина, и я несколько шумно выдохнула, понимая, что тут тоже стоит быть весьма осторожной.       — В основном сидела дома, ждала, когда мальчишки немного оправятся от потрясения, потом познакомилась с Тоджи, и вот… Вернуться решила. Мне же говорили, что я должна научиться быть магом…       Взгляд, ненадолго вскинутый на меня от бумаги, крупным шрифтом скандировал: «Ты правда думаешь, что я в это поверю?», но вслух вопрос так и не прозвучал. Пока что.       — Обратно вы вернулись, надо полагать… Так же, с помощью духа…       Боже, это уже было даже не смешно…       — Ага.       Павел снова хмыкнул, и в последнем жесте рукой с ручкой отчётливо виднелось, как мужчина поставил точку.       — Давайте подытожим: вы покинули страну пятьдесят три дня назад по причине того, что на обряде у гражданки Чепеш Ольги Фёдоровны увидели угрозу для новообретённого… Друга. Другом вашим является гражданин Японии — Сатору Годжо. Всё верно? — ненадолго оторвавшись от написанных на листе строчек, Павел коротко глянул на меня и, дождавшись моего кивка, уверенно и бодро продолжил: — Не пожелав тратить время на объяснения с Сенатом, вы предпочли самовольно покинуть страну. В качестве помощи для перемещения, вашими японскими друзьями вам был выслан дух, которого не только пропустил Полог, но и проморгало полстраны, что в одну сторону вашего спонтанного приключения, что в другую. Удалось помочь?       — Кому? — растерянно уточнила я, всеми мыслями плавая в панически крутящемся осознании, что всё это звучит нелепо и совершенно неправдоподобно.       — Вашему другу, — терпеливо пояснил мужчина с самым невозмутимым видом.       — А, ну… Они выжили, — устало подытожила я, понимая, что наивно переоценила собственную изворотливость.       Стоило раньше подумать о том, что сказать о способе путешествия. Придумать что-то более правдоподобное…       — Это всё? — демонстративно участливо поинтересовался дознаватель, мельком бросив взгляд в сторону Фушигуро.       — А нас типа берут под стражу? — решила-таки прояснить я. — В смысле — до вынесения приговора.       — Если по ситуации, — он демонстративно махнул листочком с допросом, — вам сказать больше нечего, мы отпустим вас к господину Герту. Его дача расположена на окраине. Разумеется, с подпиской о невыезде из столицы.