Манипуляции

      Тайная переписка представителей российской чародейской общественности:       «Здравствуй, Игнатий. Мы давно не списывались, и я очень хочу верить, что жизнь твоя, равно как и здоровье, не доставляет тебе хлопот или поводов для беспокойства.       Знаю, что в скором времени ты планируешь экспедицию на Алтай, и искренне желаю, чтобы твои изыскания дали удовлетворяющие тебя плоды.       Тем не менее, я крайне обеспокоен тем, что не так давно всколыхнуло магическую общественность нашей с тобой родной страны. Тревеев Роман мёртв, ты можешь себе это представить? Последний взрослый, владеющий фамильным талантом, представитель древнего рода канул в лету, и, насколько мне известно, сыщики от Магистрата до сих пор пытаются разобраться в том, что произошло. Как вообще вышло так, что один из самых хитроумных магов современности допустил собственное убийство?       Я пишу тебе, потому что знаю, что чуть больше десяти лет назад ты был тем, кто удостоился чести быть принятым этой семьей в их поместье. Мог изнутри взглянуть на то, как и чем они живут. В конце концов, ты был единственным, для кого они приоткрыли тайну одарённости их наследницы. Единственной наследницы на сегодняшний день. И я очень хочу знать, что ты думаешь и знаешь обо всём этом, мой дорогой друг, потому что без всяких сомнений, Магический Сенат больше не сможет игнорировать эту девочку, как бы прежде они к тому ни стремились.

С уважением, твой верный друг Алексей.»

      «Здравствуй, Алексей, отрадно было получить твоё письмо.       Что же, вашими молитвами, моё здоровье и впрямь позволяет возлагать оптимистичные надежды на то, что предстоящая экспедиция обернётся успехом. Ты знаешь, местные сообщили, что пару месяцев назад видели голову Чуда-Юда. И я почти уверен, что старая сказка вот-вот будет обнаружена нами в реальности. Ребёнок во мне, обожавший эти истории, не перестаёт восхищённо хлопать в ладоши.       Да, ты прав, вести дошли и до меня. Роман всегда был самым самодовольным из их семьи, нет ничего удивительного, что излишняя самоуверенность в итоге сгубила мальчика. Грустно знать, что вся эта прекрасная, без преувеличений, семья была погублена менее, чем за десять лет. Я говорю именно погублена, потому что более чем уверен, всё это не просто стечение случайных обстоятельств. Сложно игнорировать тот факт, что именно после загадочной гибели старшего брата Роман сумел добиться такого успеха и богатства. Ведь пока был жив старший наследник, младшего сложно было назвать выдающимся в их роду. Но едва ли сейчас кто-то сможет доказать взаимосвязь этих фактов. Я лишь молюсь, чтобы то страшное желание, что по моим предположениям Роман когда-то пожелал воплотить для собственного возвышения, не привело к гибели последней из их рода.       Твой интерес понятен, хотя меня и забавляет тот факт, как поздно вы все спохватились насчёт девочки. Тем не менее, мне не достаёт злорадства, чтобы томить или утаивать от тебя что-то. Я отправлю тебе записи, сделанные ещё одиннадцать лет назад. Очерки о моей поездке и пребывании в поместье старшего наследника Тревеевых, и я заранее извиняюсь за все те восхищения, что ты непременно увидишь в тех заметках. Однако, я предостерегаю тебя от излишнего скепсиса касательно тех слов. Я призываю тебя задуматься, поверить, и не спешить с принимаемыми по итогу решениями. Знаю, ты имеешь достаточно весомое влияние на некоторых представителей Сената. А потому, прошу тебя, прежде чем влиять на их решения, прежде чем советовать что-то этим недалёким, ограниченным людям, подумай трижды, потому что теперь, я убеждён, мы должны быть втрое осторожнее в том, какую судьбу творим для наших потомков. Без всяких сомнений и отрицаний – именно нашему поколению и следующим, что уже успели родиться к сегодняшнему дню, предоставлена сомнительная честь стоять на пороге перемен. И только от нас будет зависеть, какими будут эти перемены, друг мой.

С величайшим уважением, твой друг Игнатий.

Постскриптум: Заметки, что я приложу к письму, будут запечатаны особым ключом, что мы обсуждали с тобой на последней нашей встрече. Не вздумай открывать записи, не сняв печать – это уничтожит содержимое. У меня не было времени сделать дубликат, и я высылаю тебе оригинал своих дневников, уповая на твою аккуратность. Мне хотелось бы позже вернуть эти очерки на полку в домашней библиотеке.»

***

      «В этом месяце я наконец добрался до особняка Тревеевых, сумев отложить все свои проекты и дела. Глупо отрицать и замалчивать, как долго я ждал этой возможности, чтобы суметь своими глазами взглянуть на главную гордость и главный страх нашего магического сообщества.       Меня встретили весьма тепло. Стоит отдать должное, я и не ожидал такого радушия от семьи, о которой в обществе осведомлённых магов принято говорить исключительно сквозь сжатые зубы. Нет ничего удивительно, что Тревеевых воспринимают как зарвавшихся снобов, слишком кичащихся своей фамильной одарённостью. Примерно также в районе нищих смотрели бы на зажиточную элиту, прогуливающуюся по бедняцкому району в дорогущих костюмах, с сытыми улыбками и безмятежностью на лицах. Казалось, они не придают своим талантам того значения, какое должно бы, и это уязвляет. Без всяких сомнений.       В первую очередь меня поразила, пожалуй, атмосфера гостеприимства, не кажущегося наигранным. Станислав оказался благосклонным хозяином, пусть и сразу дал понять, чтобы я не пытался заигрывать с их расположением и пытаться урвать себе хотя бы малейшее загаданное желание. Впрочем, я приехал и не для того, чтобы играться с судьбой.       С малышкой Викторией меня познакомили так, словно я был далёким дядюшкой, вернувшимся после долгого путешествия и наконец сумевшим познакомиться с дорогой племянницей. Чудесная девчушка, чей задор и широкая улыбка поражают в самое сердце с первой встречи. Я никогда не был большим любителем детей, но нужно ли врать самому себе, отрицая, что эта девочка умеет влюблять в себя той самой чистой и незамутнённой любовью родителя, готового на всё, лишь бы заставить чадо улыбнуться. Я провёл с ней чудесный первый день знакомства, играя в импровизацию светских чаепитий, выслушивал о её любимых куклах и их историях, и, на собственное удивление, не испытывал ни капли раздражения или скуки. Мог ли я когда-то подумать, что трагичная, и что уж скрывать, по-детски наивная история куклы Лизабетт так увлечёт меня, что на долгие несколько часов я забуду об истинной цели своего прибытия, с особым тщанием расспрашивая о судьбе фарфоровой игрушки?       Виктория обладает поражающей воображение способностью. Я не сразу понял это, позволяя своему учёному разуму скрывать очевидное за доводами логики, кажущейся мне неоспоримой. Хотя, учитывая талант их рода, глупо было обманываться.       Семья, что способна изменять действительность с помощью своей магической силы. Кто-нибудь из нас вообще когда-нибудь задумывался о фундаментальной природе этих способностей? Доводилось ли хоть единому учёному уму прежде попытаться понять, насколько на самом деле это их умение сенсационно в мире науки и магии?       Я до сих пор помню эти ироничные разговоры разношёрстной публики в салонах, что поднимались исправно хотя бы раз в пару-тройку месяцев. «Чёртовы ходячие шкатулочки желаний». Мы воспринимаем их, как несправедливо одарённых алчных скряг, прячущих восхитительную ценность от людей, истинно заслуживающих данную почесть. Воспринимали таких же магов, как мы, ходячими инструментами, по какой-то глупой иронии судьбы обладающими сознанием. Сколько раз я становился свидетелем, как о живых разумных людях рассуждали словно о вещах. Быть может, поэтому история русских магов знает события шестьдесят восьмого года? Лишь недавно я стал задумываться о том, что не будь Тревеевы так решительны в желании единолично властвовать своей судьбой, то давно стали бы несправедливо обречёнными мучениками. Ведь как бы ни кичилось общество магов собственной избранной уникальностью, мы по-прежнему остаёмся людьми с нашими пороками и желаниями. С алчностью и не знающей пощады жестокостью в гонке за собственным удовлетворением.       Мне повезло быть в числе тех, кто собственными глазами сумел увидеть, как далеки все наши представления об этой семье. Убедиться, что, тогда как мы, обычные представители чародеев Необъятной, считаем себя пастухами в овечьем стаде лишённых дара людей, Тревеевы, вполне возможно, являются владетелями того стада. Добровольно отрекающимися от возможности править нами как им вздумается. Способные в любой момент стать скотобоями, если на то у них возникнет желание.       Пожалуй, я ни капли не совру, если скажу, что данное умозаключение стало самым неприятным в моей долгой и богатой на разочарования жизни. Иногда мне до сих пор кажется, что, глядя на их одухотворённые лица истинных аристократов, я испытываю чёрную удушающую зависть человека, резко осознавшего свою неполноценность перед превосходящим существом. И как же отрадно, гордо знать, что зависть эта не подтолкнула меня к низости и подлости, и я был достаточно вежлив и воспитан в общении с радушными хозяевами, чтобы не посрамить собственный облик в глазах этих людей. Людей, что, даже осознавая своё очевидное превосходство надо мной, сумели остаться благородны в своей простоте.       Но я отвлёкся, и, надеюсь, если у этих записей вдруг появился сторонний читатель, ты простишь мне эти вольности. Я лишь хочу, чтобы при дальнейшем прочтении ты, мой дорогой друг, предельно ясно представлял себе, с чем именно мне довелось столкнуться в своих научных изысканиях.       Итак, Тревеева Виктория Станиславовна была представлена мне в мае девяносто четвёртого года. Очаровательная девчушка, обеспеченностью родителей избавленная от печати тяжести, что растеклась над всей страной по причине политических изменений на всех уровнях бытности русского народа. В современном платьишке, с чудесными хвостиками на смекалистой головке – я до сих пор помню эту мягкую улыбку на ангелоподобном личике. Не спеши осуждать меня, читатель, за излишнюю восторженность невинным ребёнком, в моём восхищении не было ни грамма ожесточённости или низменности, свойственной страшной человеческой душе. Я чувствовал себя одним из тех волхвов, что пришли в неизвестную пещеру к рождению Спасителя, и как бы ни были мои мысли богохульны, я до сих пор считаю, что рождение этой девочки сулит нам либо долгожданное спасение, либо столь же долгожданный конец.       Мне не сразу далось понимание природы сил этой девочки. Ещё за несколько лет до того, как я добился, выторговал себе возможность лично взглянуть на это дитя, я слышал смутные слухи, ходившие вокруг молодой семьи их древнего рода. Рождённая девочка, как утверждали злоязыкие сплетники, сводила с ума многочисленных сиделок и нянечек. Несчастные, они лишались здравого рассудка, проведя с ребёнком всего пару дней. По тому, что мне довелось слышать, эти люди со временем впадали в неясные состояния, когда речь их деградировала до тревожных, пусть и преувеличенно весёлых звуков. Они лопотали, словно сами становились младенцами, теряли чёткость координации движений, не способны были выполнять необходимые задачи по уходу за ребёнком. Сами становились детьми в теле взрослых, если угодно.       Я видел одного такого, но о ребяческом поведении тогда не было и речи. Дело в том, что, когда таких сошедших с ума отстраняли от работы с девочкой, вся их напускная радость испарялась, сменяясь неудержимой агрессией. Помещённые в психиатрические лечебницы, они принимались бросаться на любые сдерживающие их преграды, словно не видя их в упор. И успокаивались, только увидев беззубо улыбающееся лицо младенца. Не знаю, почему для родителей малышки подобной угрозы никогда не вставало. Они мало вдавались в подробности их родовой силы, но я смею сделать предположение, что виной тому общая кровь, дающая некоторые преимущества там, где остальные были беззащитны.       К моменту, когда любопытство моё взяло верх над надменным игнорированием, и приглашение от главы семейства наконец было получено, способности девочки перестали представлять угрозу для окружающих.       Я провёл рядом с Викторией долгие четыре месяца, имея возможность лично наблюдать за ней, чувствовать это неоспоримое превосходство. И я далеко не сразу понял, что даже в такой семье девочка выделяется.       Что такое вообще способность этой семьи исполнять желания? Фундаментальное воздействие на действительность. Возможность обуславливать, определять, что будет, а что нет. Наверное, не за трусость будет признаться, что меня утешает мысль, что далеко не все Тревеевы способны были исполнять сложные тяжеловесные желания. Страшно вообразить, что случилось бы с миром, если бы каждый представитель этого рода владел неограниченной властью воплощать в жизнь всё, что им загадывают алчные души. И как же успокаивает знание, что они вольны были сами решать, что исполнить, а что проигнорировать.       И всё же, способность исполнять желания… Как это работает? Тебе, мой дорогой друг, быть может, станет в какой-то момент утомительно моё долгое разрозненное повествование, излишне отягощённое восхищениями и приводимыми сравнениями. Я каюсь, но накал эмоций, что захлестнул меня в усадьбе Тревеевых, пожалуй, ещё долго будет главенствовать над профессиональной невозмутимостью моего разума.       Что ж, думаю, разумнее будет начать с моих первых попыток разобраться в природе сил представленной мне девочке. На самом деле, хватило чуть меньше недели, чтобы понять.       Виктория была хорошо воспитана к тому моменту, как нас представили друг другу, но едва ли это могло вызвать удивление, если до встречи с малышкой ты хоть раз встретился с её матерью. Но даже с этим строгим воспитанием аристократичной семьи, Виктории подчас с трудом удавалось воздерживаться от истинно-детских проказ. Со мной играли, и мне стоит поблагодарить Всевышнего лишь за то, что к моменту нашей первой встречи родители девочки сумели привить ей достаточное чувство ответственности и бережливости чужой жизнью. Я до сих пор помню, как ненавязчивы, натуральны были те желания, рождавшиеся в старой, прожжённой цинизмом душе старика. Купить конфет, присмотреть для очаровательной малышки изящных фарфоровых куколок, привезённых в бутики из самой Германии. Мне долгое время казалось, что мои порывы порадовать малышку вызваны исключительно преклонным возрастом и отсутствием собственных детей. Нереализованный отцовский инстинкт – так я тогда думал, прижимая к груди очередную коробку с игрушками и растягивая губы в предвкушающей улыбке. Виктория радовалась подаркам ярко, с исключительно детской непосредственностью, и сейчас я думаю: даже не будь её способность столь велика и подавляюща, рано или поздно при общении я неизбежно проникся бы тем же самым чувством к ней.       Осторожное властвование девочки над моим собственным разумом, быть может, могло бы и дольше оставаться незамеченным мною. Но все люди имеют свойство становиться смелее, не чувствуя отпора в собственных желаниях. Давление её становилось весомее, приказы теряли завуалированность детских невинных капризов. Я навсегда запомню тот день, когда в невинной, казалось бы, ссоре, старческая мудрость столкнулась с детским желанием независимости. Попытка отговорить ребёнка отправиться на ночную прогулку в поисках сокровищ была подавлена чем-то куда более необъятным, чем человеческая сила или авторитет.       «Замолчи».       Так она сказала мне на десятый приведённый довод, призванный удержать ребёнка от опасных затей. Она ушла, поддавшись детской обиде, а я не мог говорить долгих три дня, пока девочка избегала моего общества. Меня спасла лишь строгость её родителей, не позволяющих девочке задирать нос из-за одного лишь её таланта подчинять.       Боги старые или же Господь Единый, кто бы из высших сущностей не был виноват в том, что родители Виктории воспитывали девочку в умеренной скромности, нам стоит благодарить всех за эту предоставленную милость. Взращивай они в девочке эгоизм, и мир не знал бы другого властителя.       Нетрудно было понять после того инцидента, каким именно талантом обладает дитя. И нетрудно было предаться ужасу, экзистенциальному и безжалостному. Людям свойственно испытывать страх перед тем, что им неподвластно. Бояться того, что сильнее нас или от нас отличается. Это один из базовых механизмов, призванных защищать нас от смерти. Что испытывает маленькая бабочка, пойманная в сачок? Едва ли в природе порхающее насекомое способно осознать эту слабость перед более сложным в плане эволюции созданием. Но если допустить мысль, что она понимает? Осознаёт, ужасается. Просто потому, что ей не вырваться, если это огромное создание того не пожелает. Я чувствовал себя бабочкой, но не просто пойманной в сачок. Я был уверен – если ребёнок, любопытства ради поймавший меня в сеть, пожелает – я полечу, а если не пожелает – поскачу зайцем, насмехаясь над собственной природой, или и вовсе отдам Богу душу. Это знание, понимание чужой власти над моей смертной душой, телом и разумом, испугало меня до суеверного ужаса. Я был почти готов сдаться, бежать, был в шаге от того, чтобы написать председателю Магического Сената о возникшей для всех нас угрозе. В какой-то момент моя слабость едва не спровоцировала меня на агрессию. И только провидению известно, какими путями я сумел избежать этого скользкого, без всяких сомнений, ошибочного пути.       Почти пять лет назад седьмого декабря весь мир содрогнулся от рождения мальчика, кому подвластно уничтожить весь мир по одному лишь щелчку пальцев. Мы все помним тот день, когда всех обуяло чёткое ощущение его явления. И как же теперь иронично осознавать, что о появлении существа, не менее опасного, мир промолчал. Жестокая шутка Богов или же милосердие Господне, давшего родителям девочки шанс решать, какой она вырастет?       Если предаться безрадостным философским рассуждениям, что хуже в перспективе: лишиться мира и вместе с тем жизни или лишиться своей свободы, права распоряжаться собственной судьбой? Кто из двух известных мне Выдающихся магов страшнее – Годжо Сатору или Тревеева Виктория? Кто опаснее: лев, способный растерзать твоё тщедушное тело, или кукловод, способный нацепить на тебя свои нити и на всю твою оставшуюся жизнь убрать в свою коробочку для кукол, доставая лишь когда захочется разыграть свою пьеску? Есть ли границы у её власти и будет ли эта власть расти? Всегда ли девочке нужен будет зрительный контакт и не проснутся ли в ней с возрастом фамильные таланты? Вырастет ли когда-нибудь эта сила? Стоит ли бояться наступления дня, когда для подчинения себе окружающих ей перестанет быть необходимым зрительный контакт? Что, если однажды этот светлый ребенок сможет накинуть вуаль своего влияния на весь наш бренный мир? Да что там мир, ей хватит лишь подчинить себе стоящих у власти, чтобы повернуть корабль судьбы всего мира в угодную ей сторону. И только Богу известно, какие силы тогда будут властвовать над её сердцем и разумом, чего будет желать одарённое дитя. Мне сложно сказать, чего я боюсь, а чего хотел бы касательно этого ребёнка, даже сейчас, когда я знаю больше, а страх перед природой её талантов затёрт спокойствием знания о том, что это маленький человечек с большим добрым сердцем.       Я провёл в поместье Тревеевых долгие и увлекательные четыре месяца. Я сумел побороть свой страх и вернуться, выслушать извинения Виктории, которой небезразличные родители сумели объяснить, что именно она сделала не так в давешнем инциденте. И позже я был вознаграждён успокаивающим знанием – Наталья и Станислав знают, что из себя представляет их дочь. И они любят её не той любовью, что согласна будет позволить чаду вырасти монстром. Я видел это в мелочах: в детских книжках, стоящих на полках в семейной библиотеке, что учат состраданию и отзывчивости, в том, что мягкий голос Натальи рассказывал девочке о мире вокруг. Эти месяцы позволили поверить в лучшее, и я благодарен самому себе, что нашёл храбрость вернуться в этот дом. Я видел, что вместе с растущей силой в этой девочке растёт и человечность. Это позволяет мне крепко спать по ночам, хотя кто-то и назвал бы меня наивным стариком, верящим в добрые сказки.       Тяжело было уезжать, зная, что не скоро доведётся увидеть искрящиеся глаза. И всё же, я уезжаю с лёгким сердцем, молясь лишь о том, чтобы в окружении этого светлого дитя никогда не появилось людей, что могут запятнать её сознание, научив жестокости.»

***

Приказ №1475

22 июня 2005 года

      Решением Магического Сената было принято обязать Тревееву Викторию Станиславовну, гражданку Российской Федерации и представительницу Золотой Дюжины Магических Родов, вернуться на территорию Российской Федерации для вступления в наследство, а также для исполнения обязанностей на территории Родины.       За подписью сенаторов: Горчин Л.П., Чимушев А.В., Филисцев И.В., Морозов А.П., Конев М.Г., Вишневский С.А., Смирнов С.А. Воронин К.И., Черемыш П.Г..