Яблоко с шипами

      Погода меняется быстро, как и, наверное, все в этом мире. Если что-то вечное и существует, мне не удастся удостовериться в том, что оно действительно вечное, потому что через какое-то время я все равно умру.              Только вчера все мучились от жары, тщетно пытались спрятаться в тень, а сегодня уже жалуются на промозглый ветер и прохладу, что губит урожай, — людям никогда не угодить.              Тех, кто принимает участие в поиске Таты, становится все меньше. Не думаю, что это как-то связано с погодными условиями, скорее, большая часть теряет надежду. Я и не осуждаю никого — Тата для них никто.              За несколько дней добровольцы, в их числе я, обошли всю территорию деревни до линии тумана. Умом понимаю, что, если бы Тата была жива, давно вернулась домой. Уже начинала задумываться о том, что найти ее тело будет тоже неплохо, хотя бы чтоб оплакать и похоронить по-человечески. Сердце же в такое верить отказывалось, потому я не сдамся, буду искать, пока не сотру ноги в кровь или не увижу Тату бездыханной. Я ругала себя за то, что недостаточно грустила, что позволяла себе улыбаться, в то время как Тата сейчас неизвестно где и непонятно, живая ли вообще.              Если отбросить последнюю толику надежды и обратиться к логике, то от чего можно умереть прямо в разгар праздника? Как так вышло, что Тата осталась одна, если той ночью почти весь лес жил, гулял, дышал, смеялся? Повсюду толпы людей, музыка, шум… Услышь они что-то странное, спохватились бы помочь? Когда человеку плохо, он не обращает внимания ни на что вокруг, а когда хорошо — подавно.              Кого я никак не ожидала увидеть среди тех, кто вызвался безвозмездно участвовать в поиске, оторвавшись от других дел, — это Озар. Он расхаживал по лесу вальяжно, словно просто вышел на прогулку, не замечая никого вокруг. У меня накопилось к нему много вопросов, в связи с чем пришлось составить ему компанию, хотел он того или нет.              — Привет, — сказала я, приблизившись к Озару сзади.              — Привет, — он обернулся вполоборота, бросив на меня заинтересованный взгляд. — Как ты?              Подстроиться под неспешный прогулочный шаг Озара тяжело, поскольку я привыкла ходить быстро, особенно если раздумывала о чем-то.              — Пытаюсь смириться с худшим вариантом развития событий, — ответила я.              — Худший — это если Тата мертва? — Озар с праздным любопытством внимательно осматривал каждое дерево и каждый куст, мимо которых мы проходили, то ли искал какие-то следы Таты на коре и ветках, то ли просто любовался природой. Халат лениво волочился за ним по земле.       — Нет, это — если Тата не найдется никогда. Ненавижу неизвестность, — я последовала его примеру и тоже завертела головой. На почве отпечатки ног могло уже смыть росой, а вот клочок рыжих волос или отрез розовой ткани укажет верное направление даже спустя время.              — Понимаю.              Кусты поодаль зашевелились, и в зеленой листве мелькнул ярко-рыжий хвост, но владелицей его, к сожалению, оказалась вовсе не Тата, а лисица. Я разочарованно вздохнула, посмотрев ей вслед.              — Извини меня за то утро. Явилась к тебе посреди ночи в дом, а потом еще и нагрубила. Ты такого точно не заслужил.              Брови Озара приподнялись, и он замедлился еще сильнее. Я неуклюже потопталась на месте, стараясь сровняться с ним.              — Не знаю, смогу ли простить когда-нибудь, — он насмешливо заохал и прижал руки к груди. — Ты слишком ранила меня.              Мы помолчали. Нет у меня ни желания, ни настроения парировать в ответ на шуточки Озара.              — Раз извиняешься, значит, что-то от меня нужно, — заметил он. Как проницательно, однако.              — Это так. Память ко мне не вернулась, я надеялась, ты сможешь пролить свет на ситуацию.       — Мне нечем тебя обнадежить. Ты пришла под утро, тяжело дышала, будто долго бежала от кого-то и запыхалась. Была необычайно… весела. Глаза горели. Я подумал, это от хмеля. Потом улеглась спать на полу. Про Тату не шло и речи.              — Но я говорила хоть что-то странное? Или делала?              — Ты почти ничего мне не сказала. Не мог же я тебя выгнать на улицу посреди ночи. В стремлении узнать правду я не помогу тебе, Лада. Извини.              Я поджала губы, задумавшись. Картина никак не складывалась, а рассказ Озара оказался бесполезен.              Он вдруг совсем остановился и с тревогой взглянул вперед на сосны, между которыми возник силуэт Волота. Заметить его нетрудно — немаленький ведь. Он надвигался на нас устрашающе, крепко сжимая в руке бычий череп. Остановившись, взглянул сначала на Озара, потом на меня, и посуровел. По одним только глазам я отчетливо поняла — Волот думал, мы с волхвом вместе.              — Не приходи сегодня, — сказал он, обращаясь ко мне. — Придешь завтра с рассветом к сухому дубу на опушке леса.              Даже не спросил, не занята ли я, буду ли свободна в это время. Может, я сплю до обеда, в конце концов?              — О… Ну ладно. Что-то случилось?              — Занят буду.              Тут внезапно в разговор вмешался Озар, чертики не к добру затанцевали в его черных глазах.              — Чем таким занят великий жрец, пока деревня все силы бросила на поиски пропавшей девицы?              Волот с Озаром смотрели друг на друга так, будто хотели испепелить взглядами. Я почувствовала себя лишней. Если сейчас они бросятся друг на друга с кулаками, разнять их у меня не выйдет. Я кашлянула, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку. Как ни странно, помогло. Волот перевел взгляд на меня, и его напряженное выражение лица немного смягчилось.              — Это не твое дело, волхв, — нахмурив брови, он надел костяную маску и ушел куда-то вглубь сосновой рощи. Иногда мне думалось, Волот носил этот череп на голове, просто чтобы скрыть свои настоящие эмоции.              Проводив взглядом широкую спину, Озар посмотрел на меня сбоку и усмехнулся.              — Вы, кажется, оба особо не в ладу с собой.              — Почему?              — Любите все усложнять.              Что именно он имел в виду, я уточнять не стала. Мои провалы в памяти Озар никак не комментировал, тем самым давая понять, что это не очень хороший знак. Возможно, и правда стоило солгать, перевести все в шутку, свалить все странности на сикеру в крови.              — Ты не нравишься Волоту, — озвучила я свое наблюдение. Надеялась разобраться в непростых отношениях двух мужчин с помощью Озара.              — Зато он заявляет об этом мне в глаза, а не шепчется за спиной, — он ответил уклончиво, и больше мы к этому разговору не возвращались.       

***

      Кое-что я упустила: все же есть еще один человек, который может знать гораздо больше, чем остальные, — Зора. Добраться до нее было моей основной задачей на сегодня, и выполнить ее оказалось несложно. Встретились мы с Зорой, можно сказать, случайно (я полдня поджидала ее на картофельном поле позади Зориного двора). Увидев меня, она сделала вид, что вспомнила о чем-то важном, резко развернулась в обратную сторону, однако скрыться уже не успела. Всего за несколько шагов я оказалась рядом с Зорой и крепко схватила ее за руку.              — О, Лада! — она притворилась, будто только что заметила меня. — Привет. Как твои дела?              — Не заговаривай зубы. Ты знаешь, зачем я здесь.              Маска любезности тотчас сошла с ее лица. Зора протестующее закряхтела и дернула рукой, пытаясь вырваться из моей хватки, но сделать этого у нее не получалось, как ни старайся.              — Да, догадываюсь. Леля с Милой уже предупредили меня, что одна сумасшедшая ходит по деревне и вынюхивает что-то.              — Отлично. Надеюсь, они также упомянули, что она может двинуть по лицу за ложь?              — Пусти, — захныкала от боли Зора. Кровь прилила к моей голове, лишая рассудка, — я и сама не заметила, как сдавила ее руку слишком сильно.              Внимание мое неожиданно привлекло небольшое темно-красное пятнышко на белом сарафане Зоры в районе груди.              — Откуда у тебя кровь на платье? — спросила я.              — Свинью резали сегодня. Ты за этим ко мне прилипла?              Я помотала головой, отгоняя от себя посторонние мысли. Нужно сосредоточиться на главном.              — Когда. Ушла. Тата?              — За полночь. Сказала, что устала и хочет домой.              Я со всей силы сжала предплечье Зоры так, что она побелела.              — Ай! Больно!              Не знаю, откуда взялась во мне сила, которой позавидовать мог даже взрослый мужчина, но мне нравилось внушать Зоре страх, признаться честно, я получала удовольствие от ее сопротивления. Никогда не испытывала такого раньше.              — Это вранье я уже слышала от твоих подружек. Говори, а не то сломаю руку!              — Ладно! Только пусти, мне больно!              Я чуть расслабила пальцы, но отпускать Зору пока не торопилась. Есть какая-то прелесть в том, как она трепыхается в моих руках. Впервые за всю свою жизнь я — хищник, а не добыча.              — Они тогда много выпили… Смеялись над Татой… Показывали пальцем… Называли ничейной…              — Кто? — гнев захватил все мое сознание, не оставив места для других чувств. Пелена перед глазами мешала мыслить здраво, я медленно теряла контроль над собой.              — Лада, ты пугаешь меня…              — Имена!              — М-мила… Леля… К-калман…              — И ты?              — Нет! — воскликнула Зора в отчаянии. — Клянусь, я ничего такого не говорила!              — Но и обидчикам не мешала.              — Я же не хочу остаться без друзей, как ты. Ой!              — Гадины, — процедила я сквозь зубы и тряхнула руку Зоры, чтоб она не забывалась. — Как же вы спите по ночам? Дальше говори.              — Я больше ничего не знаю! — взмолилась она, сморщившись. — Тата расплакалась и куда-то ушла! Боги, клянусь правой рукой, я не знаю куда!              Злую шутку сыграла со мной последняя фраза Зоры — клянется тем, что в данный момент находится полностью в моей власти. Какая ирония! Еще и взывает к богам, хотя жизнь ее сейчас вовсе не в их руках — это заблуждение. Жизнь Зоры только в моих руках, лишь мне решать, что с ней сделать. Могу прихлопнуть ее, раздавить, разорвать, растоптать, уничтожить… Власть, которую я почувствовала в этот момент, вскружила мне голову.              — Я тебе верю, Зора… — сказала я с искренней улыбкой. Мне так хорошо и весело, как никогда.              — Лада, что с твоими глазами? Ай! За что? Я ведь все рассказала!               Сама не поняла, как это произошло. Вроде, собиралась отпустить Зору, в итоге сжала в руках, как в клешнях, в тысячу раз сильнее. Раздался хруст, рука Зоры неестественно выгнулась, и она взвыла, мечась из стороны в сторону, как загнанный в клетку заяц.              Что же я натворила? Только сейчас в голове у меня стало более-менее ясно. С паническим ужасом я отпрянула от Зоры, испуганно наблюдая за тем, как она кричит и корчится от боли. Все будто не по-настоящему, сон, иллюзия, мираж… Это просто не могла сделать я — Зора физически сильнее, да и в обиду себя никому не давала обычно.              — Ладно, спасибо, — бросила я и оставила ее в таком состоянии. Своим поступком я не гордилась, конечно, стоило поступить по совести и позвать на помощь. Но я боялась себя, боялась того, что произошло, боялась силы, которой боги наградили меня. Такой дар наделял большой ответственностью, я могла бы спасать людей, помогать по хозяйству, а вместо этого ломала руки. Здесь что-то не так. Со мной что-то не так.       

***

      Этим вечером я, совершенно сбитая с толку, заперлась у себя в комнате, вся вспотела и тряслась, как мышь. Мне хотелось сбежать далеко-далеко, но куда сбежишь от самой себя? Ведь и моя вина есть в том, что произошло с Татой, — дрянная из меня подруга, раз бросила ее одну и не смогла защитить.              Долго лежала я на кровати, тупо глядя в одну точку, потом все-таки нашла в себе силы, разделась и подошла к умывальнику. Странно как-то упал свет из окна — когда я взглянула в зеркало над рукомойником, почудилось, будто глаза мои цвета васильков. Я хорошенько протерла полотенцем лицо и посмотрела на свое отражение снова — наваждение в тот же миг рассеялось, глаза стали янтарными, как обычно. Я схожу с ума.