Wicked game

      Эрен лениво взглянул на часы, отмечая, что прошло уже почти двадцать минут с того момента, как от Карла пришло сообщение: «Уже идем», и, вздохнув, откинул голову на подголовник. Ох уж эти омеги, вечно приходится их ждать. Немного подумав, Эрен тыкнул кнопку на панели, и кондиционер в машине подул чуть сильнее. Стоявшее на солнце авто начало прогреваться.       Эрен очень любил начало августа. Теплая, щедро прогретая земля, насыщенная, сочная зелень, яркое, но уже не такое жгучее солнце. Природа распускалась самым пышным цветом, обильно плодоносила, демонстрировала себя во всей красе перед тем, как осенью уйти в спячку и до следующей весны дремать и набираться сил. Август всегда щедр на краски и запахи, и Йегеру показалось, что в этому году он особенно прекрасен.       Наверное, потому что сердце Эрена тоже цвело ярче и пышнее любой даже самой изысканной розы. Любовь творила чудеса, преображая весь его мир, наполняя смыслом каждую мелочь. Раньше Эрен не понимал, что это за чувство, теперь же оно цвело у него в груди, обжигая своим иногда ласковым, а иногда жгучим огнем. И все в этой сладостной пытке прекрасно, кроме того, что сам предмет альфийской страсти порой смотрел на него так холодно, что кровь стыла в жилах.       Эрен понимал, Леви нужно время, чтобы для начала привыкнуть к нему, а уже после можно позволить себе надеяться на что-то большее. На что именно, он пока даже думать не смел. Омега не позволял к себе даже притронуться лишний раз и сразу закрывался, обдавая предупреждающим запахом штормового моря, стоило Эрену подольше задержать на нем взгляд. И как к нему подобраться, альфа пока не понимал.       Обнадеживало, что омега все же робко реагировал на него, иногда принюхиваясь и интересуясь. Омега Леви еще очень юн, и он сам, вероятно, не понимал, что чувствовал на самом деле и что эти чувства означают. Сам мистер Аккерман тоже еще совсем молод, и хоть Эрен видел в нем ум и рассудительность, но в силу возраста порой он вел себя как ребенок, который не знает, как справиться с собственными эмоциями. То он легко усмехается над шуткой Эрена, то в следующий момент хмурится и замыкается в себе.       Эрен его не винил и не смеялся над ним. Наверное, ему трудно принять, что человек, которого он раньше так ненавидел, теперь рядом и пытается стать к нему ближе. Эрен не знал, говорил они с Карлом когда-нибудь на тему смерти его отца или нет, но папа как-то упомянул, что, кажется, Леви изжил в себе ненависть и успокоился. Эрен сомневался в этом, ловя порой пробирающие до озноба ледяные взгляды, но надеялся, что это лишь проявление упрямства.       Он надеялся, что если окружит омегу заботой, тот сможет расслабиться и подпустить его к себе. Хотя это не гарантирует, что Леви когда-нибудь ответит взаимностью на его чувства. Все-таки Эрен значительно старше него, и есть не так много шансов, что очаровательного юного омегу заинтересует уже не очень свежий, два года назад вышедший из даже позднебрачного возраста альфа. Сам Эрен прекрасно себя чувствовал, находясь в самом расцвете сил, но по мнению общества его возраст уже считался солидным для неженатого человека. Альфа за тридцать без семьи ― редкость.       Обычно годам к двадцати многие омеги уже выходили замуж, а к двадцати двум рожали первенцев. Подобное не являлось каким-то правилом, просто молодые, сходящие с ума от гормонов и запахов альфы старались как можно скорее отхватить себе милого юного омежку, пока это не сделал кто-нибудь другой. Пробудившийся, но еще не познавший альфу омега пах по-особенному тонко и был настоящим лакомым кусочком, который так и просился в рот.       Эрен в свое время упустил все «кусочки», занятый другими заботами, а когда опомнился, все знакомые омеги уже были прибраны к рукам. Тогда это его не беспокоило. Найдутся еще омеги, думал он. А теперь с каждым днем в сознании все больше ширилась тревога, что его юный и нежный «кусочек», который он ждал столько лет, уведут прямо из-под носа. Конечно, Эрен хотел, чтобы Леви сам искренне захотел быть с ним и не собирался его торопить, но альфа внутри порой больно царапался, требуя более решительных действий.       Эрен только вздыхал. Какие уж тут решительные действия, когда любое лишнее движение может спугнуть недоверчивого юношу? Тем более что буквально дня четыре назад Эрен не на шутку разозлил Леви. А вышло все случайно. Он заехал к ним вечером, папа заварил чай, и Эрен отправился в комнату Леви, чтобы позвать его к столу. Только омеги там не оказалось. Зато взору Эрена впервые предстала его бывшая преобразившаяся комната, наполненная запахом и незримым присутствием омеги.       Леви почти ничего не менял в обстановке, только передвинул некоторые вещи, которыми не пользовался, подальше. Старые гантели, которые Эрен тягал по утрам, убирал под кровать, книги и безделушки сдвинулись в дальние углы полок, и оставшиеся вещи в шкафу, Эрен был уверен, тоже там, только лежат на самых дальних полках. Леви ничего не выкинул, просто убрал в сторону, словно говорил: «Это не мои вещи, и не мне решать, что с ними делать». Эрен, к примеру, вряд ли был бы таким тактичным и таким аккуратным.       Идеально ровно застеленная кровать, абсолютно все вещи убраны в шкаф, каждый предмет находился строго на своем месте. Папки с чертежной бумагой разложены по размеру и плотности, бесчисленное количество карандашей торчали острыми, идеально заточенными пиками из разных отделений большого органайзера в соответствии с их твердостью или мягкостью, также на отдельные группы поделены ластики и клячки. Ряды книг, принадлежащих когда-то Эрену, закрыл собой ряд новых книг, расставленных строго по алфавиту. В быту Леви оказался ужасным педантом.       Такая же педантичность прослеживалась и в его работах. Аккуратность, четкость, скрупулезное внимание к деталям. Эрен с не поддельным восторгом разглядывал рисунки старинных зданий, внутренних убранств и целых улиц, прорисованных до мельчащих подробностей с такой любовью и старанием. Сложно представить, насколько невероятными будут его работы после обучения в университете.       Однако вернувшись в комнату, хозяин весьма не обрадовался незваному гостю и чуть не порвал свои же рисунки, вырывая их из рук альфы. Злой, ощетинившийся омега едва ли не пинками выпроваживал нахала, смевшего без дозволения входить на его территорию и трогать его вещи. Обычно сдержанный Леви чуть не кричал на Эрена и невежливо захлопнул перед ним дверь, как только альфа оказался выставлен за порог.       Что ж, стоило и самому догадаться, что ему не понравится такое вторжение. Мало того, что это крайне невежливо чисто по человеческим меркам, присутствовала и другая сторона вопроса. Эта комната ― территория омеги, очень личная и интимная, его святая святых, где все пропитано его запахом, где он переживает одинокие течки и куда еще ни разу не был допущен ни один альфа. А Эрен просто взял и вломился туда без приглашения.       Было стыдно, но он просто ничего не мог с собой поделать. Его, как магнитом, манил запах любимого омеги. Эрен не мог удержаться. Ему хотелось хотя бы одним глазком взглянуть на вещи и предметы, которые отражали внутренний мир Леви. Хотя бы одним пальцем прикоснуться к рисункам, которые отражали мысли, роящиеся в этой прекрасной, но закрытой для него голове. Эрен не копался в его вещах, просто взглянул на рисунки, что неровной стопкой лежали на столе. И кое-что для себя понял.       Леви действительно талантлив и внимателен к мелочам, но при этом очень сдержан. Эрен и сам не до конца понимал почему, но у него появилось ощущение, что Леви сдерживает себя, ограничивает, не дает раскрыться. Будто он что-то скрывает внутри себя и пытается спрятать это, замазать, зарисовать плотными линиями, мельчайшими подробностями, не оставляя ни кусочка свободного места. Ни единого шанса на побег.       Может, все это глупости, но ведь, и сам Леви по природе сдержан и скрытен, а учитывая его прошлое, неудивительно, что он может что-то прятать и подавлять в себе. Хотел бы Эрен знать что. Хотел, чтобы знать, может ли он чем-нибудь помочь. Ни о ком, кроме папы, ему еще не хотелось так заботиться, как об этом омеге. Порой на Эрена накатывало чувство дежавю. Когда-то он уже пытался дать Леви любовь и заботу, но тот их не принял. Теперь сердце альфы тревожно сжималось, боясь быть отвергнутым второй раз.       Телефон в руке неожиданно ожил, заставив Эрена вздрогнуть. Он думал, что звонит папа, но взглянув на экран, разочаровано вздохнул. Микаса. Опять. И опять он сбросил ее вызов, даже не став отвечать. После выпускного Эрен утвердился в мысли, что, кроме Леви, ему никто не нужен, и на следующий день разорвал отношения с Микасой. Девушка кричала, била посуда, просила дать им еще один шанс. Эрен остался глух. Он не любил ее и удерживать возле себя не хотел.       Однако Микаса не собиралась сдаваться так просто. Она звонила, приезжала домой и даже на работу, пытаясь выяснить, почему все ее планы вдруг порушились в единый миг одним твердым: «Нам нужно расстаться». Эрен не хотел говорить ей истинную причину, потому что вряд ли Микаса восприняла бы всерьез его: «Я влюбился в другого», но и лгать не хотел. Не умел.       И все же девушка сама догадалась, в чем причина, заявившись к Эрену в кабинет посреди рабочего дня и бросив: «Кто он?». Прошло несколько недель, и к тому моменту на столе Эрена уже появилась рамка с фотографией Леви, которая, к несчастью, не укрылась от глаз Микасы. Девушка схватила фото быстрее, чем Эрен смог ее остановить. В темно-серых глазах читались неприкрытая обида и зависть. Ее фото никогда не стояло у Эрена на столе.       — На кого ты меня променял, Эрен? — презрительно фыркнув, спросила Микаса и изогнула губы в злой усмешке. — Вот на это? Что, его тугая задница так хороша?       А дальше разум Эрена застлала черная пелена. Он не помнил, как подлетел к Микасе и припечатал ее к стене, схватив за плечо. Это был первый раз, когда он повел себя с девушкой или омегой так грубо. Воспитание не позволяло ему даже сильно повышать голос на представителей слабых полов, но в тот момент все его сознание сузилось до любимого лица в чужих руках и оскорбительных слов, которые его коснулись. Никто не смел оскорблять его омегу.       Отобрав фото, Эрен пришел в себя и, немного успокоившись, извинился перед Микасой, предупредив, чтобы она больше не смела касаться этой темы и оставила его в покое. Хоть она и была женщиной, но все же могла улавливать сильную ауру альфы, который в тот момент был просто взбешен. Едва Эрен сделал шаг назад, как она тут же пулей вылетела из кабинета и напуганная не давала о себе знать какое-то время.       Эрен надеялся, что на этом все и закончится, но недооценил ее упрямство. Он не знал, что в нем заставляло Микасу так цепляться за него, но она продолжала иногда звонить, пытаясь извиниться и наладить «дружеское» общение. Видимо, она из тех людей, которые абсолютно не понимают слово «нет». Эрену такая навязчивость уже порядком надоела и, нажав пару кнопок на телефоне, он заблокировал доступ ее контакта к своему номеру. Давно надо было так сделать. Эрен убрал телефон в карман в тот момент, когда подъездные двери открылись, и в проеме показались его ненаглядные омеги. Наконец-то.       — Прости, сынок, — стоило Эрену выйти из машины, залепетал Карл, — я хотел выпить кофе перед дорогой, но пока собирался, он убежал. Пришлось скорее отмывать плиту.       Папа чуть приподнялся на носочках и, поцеловав сыну в щеку, передал ему два тяжелых пакета со всякими продуктами. Пока он лепетал, Леви успел обойти машину и теперь ждал, когда Эрен откроет багажник.       — Добрый день, — подойдя ближе, поздоровался Эрен, но взглянув на омегу, увидел только свое улыбающееся отражение в зеркальных авиаторах.       — Здравствуйте, — буркнул Леви.       Крышка багажника медленно откинулась вверх, и прежде, чем Эрен успел что-то сделать, Леви уже подхватил два своих пакета, закидывая их внутрь.       — Тяжелые ведь… — только и выдохнул Эрен, альфа которого протяжно завыл, наблюдая, как худой омега тягает полные до отказа сумки.       Леви равнодушно пристроил свою ношу и дернул плечом, когда ворот широкой футболки почти сполз с него. В его жестах Эрен прочел для себя два послания, во-первых, «я и сам справлюсь», а во-вторых, «я все еще на вас зол». Йегер вздохнул, проследив, как упрямый бритый затылок прошуровал к заднему сидению машины. Он поставил еще два пакета в багажник и, нажав кнопку на крышке, двинулся к водительской двери.       — Пап, а зачем столько всего? — спросил он у копошившегося на соседнем сидении родителя, едва хлопнула дверца. — Нас же всего трое.       — Мы с Леви немного увлеклись готовкой, — улыбнулся Карл и глянул в зеркало заднего вида на свернувшегося клубком у окна омегу. — Правда, милый?       — Угу, — глухо прилетело с заднего сидения.       — Не съедим, так не съедим, — отмахнулся Карл.       Услышав его реплику, Леви скептически хмыкнул про себя. Это не они увлеклись готовкой, это Карл увлекся, а Леви честно пытался, но не смог его остановить.       — Кстати, у нас же теперь есть еще один повод, — спохватился Карл и просиял радостной улыбкой. — Леви поступил на факультет реставрации и реконструкции архитектурного наследия.       — Правда? Поздравляю, Леви, очень рад за вас, — слегка обернувшись, сказал Эрен и осчастливил новоявленного студента своей самой милой улыбкой.       — Спасибо, — пробормотал Аккерман, даже не повернув головы.       Конечно, он очень рад поступлению, но не собирался прыгать до потолка только потому, что сам мистер Йегер за него порадовался. Да и не считал зачисление таким уж важным поводом, чтобы готовить «еще парочку блюд, у нас ведь теперь двойной праздник». Зачем им на троих четыре здоровых сумки с едой, Леви не знал, но остановить разошедшегося омегу не представлялось возможным.       По давно заведенной у Йегеров традиции день рождения Карла они отмечали очень скромно, в тесном семейном кругу из двух человек в небольшом домике на озере, которым владели. Карл готовил что-нибудь вкусненькое, и на пару дней они выбирались отдохнуть от города и побыть семьей.       Леви не хотел ехать. Предполагался чисто семейный уикенд, и ему там точно делать нечего, ведь Йегеры не его семья. Однако Карл несомненно очень расстроится, если Леви откажется разделить вместе с ним его праздник. Пришлось кинуть в сумку сменную одежду и помогать Карлу с пирогами, чихая от летящей в нос муки. Разумеется, его напрягал не сам праздник, а перспектива находиться с альфой под одной крышей целых два дня.       Эрен и так жутко раздражал Леви, а после того, как тот шарился в его комнате, ненависть вспыхнула с новой силой. Его поступок не так сильно задел бы Леви, не пытайся Эрен все время подобраться к нему поближе, залезть в голову. У него возникало чувство, словно для Йегера он новая диковина игрушка, чьей компанией он теперь забавлялся. Раздражало вдвойне, что для самого Леви в таком общении нет никакой пользы. Со своей девушкой альфа недавно расстался, на работе он сам себе начальник, и каким образом Леви мог бы ему насолить, пока непонятно.       Сам Эрен будто и не замечал той неприязни, которую испытывал к нему Леви, продолжая крутиться где-то рядом. Настырный хвойный запах, казалось, был везде и поджидал за каждым углом. Поэтому, как только с загрузкой холодильника привезенной едой было покончено, Леви прихватил с собой планшет с бумагой и отправился на улицу, бросив Карлу короткое: «Немного пройдусь». В спину прилетело: «Не уходи далеко, милый», и дверь захлопнулась.       Всего на дорогу ушло чуть меньше трех часов, но воздух здесь разительно отличался от городского. Ни пыли, ни выхлопных газов, ни запахов множества людей, перемешанных с духами и сигаретами. Только ароматы трав и сырости от воды. Домик Йегеров находился в маленьком поселке в отдалении от других домов, на самом краю озера. Уединенное, уютное прибежище, из окна гостиной которого открывался вид прямо на водную гладь с цветущими желтыми кувшинками.       Леви только мельком оглядел дом, но то что он увидел, пришлось ему по душе. И внутри, и снаружи дом был отделан настоящим деревом и среди насыщенной зелени трав смотрелся очень гармонично. На первом этаже располагалась кухня-гостиная, а на втором две небольшие спальни, которые Леви решил посмотреть потом. После нескольких часов, проведенных в замкнутом пространстве машины вместе с альфой и его запахом, хотелось глотнуть свежего воздуха.       Леви неторопливо брел вдоль заросшего кустарником берега небольшого озерца и чувствовал, как спину ласково пригревает солнце. Скинув легкие кеды, он связал их шнурками между собой и перекинул через плечо, поглубже зарываясь босыми ногами в теплую траву. Где-то рядом стрекотали кузнечики, травинки щекотали кожу, проскальзывая между пальцев. Леви давно не чувствовал себя так спокойно.       Найдя небольшой спуск к озеру, он сел недалеко от воды и кинул планшет себе на колени. Был и еще один повод слинять из дома. Когда Карл упомянул о тихом озере рядом с их жилищем, у Леви возникло настойчивое желание порисовать. Он уже не помнил, когда последний раз рисовал с натуры, тем более пейзаж. Пусть учиться он будет на архитектурном, где нужна точность и строгость, но и о простом построении рисунка не стоит забывать. Навыки теряют свою отточенность, если их не практиковать.       Вооружившись парой простых карандашей, Леви пристроил любимые очки на голову на манер ободка, заодно зачесав челку назад, чтобы не свисала на глаза, и вгляделся в окружающую обстановку. Небольшая заросшая камышами заводь озера с легкой рябью у кромки воды и зеленеющий стеной на другом берегу лес — просто, но так по-родному красиво. Устроившись поудобнее, Леви вытянул руку с карандашом вперед, прикидывая масштабы, и первые легкие линии располосовали чистый лист.       Он так увлекся процессом, что даже не услышал шороха приминаемой травы чужими размеренными шагами.       — Не помешаю? — раздавшийся откуда-то сверху голос заставил Леви почти подпрыгнуть на месте и резко обернуться.       В нескольких шагах от него стоял мистер Йегер собственной персоной и слегка виновато кривил лицо, когда понял, что напугал омегу. Хорошее настроение спикировало вниз, и тонкие брови, нахмурившись, привычно сошлись у переносицы.       — Вы же все равно не уйдете, — слегка раздраженно ответил Леви и вернулся к своему занятию.       Эрен тихонько хмыкнул, понимая, что отпираться бесполезно. Он пришел немного поговорить с Леви и так просто уходить не собирался, если, конечно, его совсем не прогонят. Подойдя чуть ближе, альфа опустился на мягкую траву в паре шагов от Леви и, согнув ноги в коленях, пристроил на них руки, повиснувшие свободными плетьми. Пока омега настойчиво делал вид, что не замечает его существования, Эрен не смог отказать себе в удовольствии скользнуть взглядом по его фигурке и попытаться украдкой заглянуть в рисунок.       — Леви, можно я буду звать вас на «ты»? — попросил он, словно не был точно уверен, что получит положительный ответ.       Аккерман только равнодушно пожал плечами. Ему абсолютно все равно, как Йегер будет к нему обращаться, и лучше бы он не делал этого вовсе. Чего ради он вообще приперся? Однако ответ не заставил себя долго ждать. Взглянув на уткнувшегося в рисунок Леви, Эрен очень просто и искренне произнес:       — Прости меня, — карандаш, вырисовывавший резкие и короткие штрихи замер. — Я не хотел тебя обидеть, просто дверь была открыта, а на столе лежали рисунки и…       — И вы не удержались от соблазна засунуть в них свой любопытный нос? — с оттенком злой насмешки закончил за Эрена Леви и, чуть повернув к нему голову, бросил обиженный взгляд.       — Да, — честно ответил тот, виновато сведя густые брови, но тут же попытался оправдаться. — Ты очень красиво рисуешь. Очень талантливо.       — Угу, — саркастично бросил Леви, не поверив увещеваниям.       — Я не заискиваю, — попытался убедить его Эрен, — мне, правда, очень понравилось.       — Рад слышать, — не без яда в голосе отозвался Аккерман, но спустя десяток секунд все же выдохнул тихое: — Спасибо.       Все-таки похвала — это всегда приятно. Даже если ее говорит человек, которого хочется утопить в тихом озере. Леви, как и многие, сомневался в своих способностях, редко кому-то показывая работы. Учителя не в счет, они могли помочь, дать совет. А вот из близких немногие удостаивались такой чести. Эрен бы не удостоился точно, но почему-то его искренняя похвала была Леви очень приятна. Даже больше, чем он ожидал.       — Почему ты выбрал, как там было, реконструкцию и реста…? — спросил Йегер, но Леви быстро перебил его, чтобы тот не напрягал за зря память.       — Реставрация и реконструкция архитектурного наследия.       — Да, точно. Так почему?       Леви чувствовал, как взгляд зеленых глаз снова коснулся его. Любопытный, но не пытливый. Он интересовался, но вовсе не заставлял отвечать. Рука, двигающая карандашом, замерла, и, ненадолго задумавшись, Леви неожиданно для себя негромко заговорил:       — Когда есть возможность что-нибудь починить, жизнь кажется легче, разве не так? Когда у тебя есть возможность что-то сохранить, отстроить заново. Сделать так, чтобы и другие увидели внутреннюю красоту. Целую жизнь, покрытую пылью, — Аккерман вдруг понял, что слишком разоткровенничался, и, дернув бровью, коротко бросил: — Мне это нравится.       Эрен неотрывно смотрел на него, ловя буквально каждое слово. Удивительно вот так узнавать Леви, слушать и понимать, какая на самом деле глубина кроется за простым «когда что-то можешь починить, жизнь кажется легче». Йегер бы тоже не отказался немного отреставрировать свою жизнь.       — Я об этом никогда не задумывался, — признался он и легко усмехнулся.       Эрен в какой-то мере тоже пытался починить то, что мог. Только были это не дома, а люди, которые приходили к нему с проблемами.       — Почему вы стали адвокатом? — помолчав, спросил Леви и не смог сдержать в тоне холодного злорадства. — Не понравилось в полиции?       Язык опередил его голову, и слова сорвались быстрее, чем он сумел их остановить. Альфа замер, ощутив, как легкая дрожь прокатилась по телу от того холода, что потянул между ними. Он хотел наладить с Леви отношения и потому старался избегать любых тем, которые могли напомнить об их прошлом. Эрен хотел, чтобы дверь в него наконец навсегда закрылась для них обоих, но, похоже, он всегда будет чувствовать пробирающий до мурашек сквозняк из щелей.       — Как адвокат, я могу хотя бы попытаться сделать так, чтобы в этом мире было чуть больше справедливости, — немного нахмурившись, честно ответил он.       Леви, который и сам не до конца понимал, что хотел услышать, не смог сдержать презрительное хмыканье. Как высокопарно.       — И сколько платят богатые пижоны, чтобы вы отстаивали их справедливость? — тонкая бровь насмешливо изогнулась, и Йегера одарили взглядом прищуренных глаз.       — Я не берусь за такие дела, — спокойно выдержав удар ледяных стрел, ответил Эрен.       К нему обращались с разными просьбами, но даже рискуя потерять клиентов и испортить репутацию, Йегер отказывался участвовать в темных и грязных делах, где законом вертели так, как хотел тот, кто больше платит. Пару раз он поплатился за это потерей крупной суммы и разбитой машиной, но зато сохранил более или менее честное имя.       — Значит, вы честный? – хныкнул Леви, даже не стараясь удержать сарказм.       — Стараюсь им быть.       Эрен пожал плечами и откинулся назад, упершись в землю локтем. С такого положения открывался хороший вид на планшет с карандашным наброском и стройные бедра в коротких шортах, на которых он лежал.       — Тогда скажите честно, столько преступников благодаря вам избежали правосудия? — слегка надменно спросил Леви.       Тема была для него животрепещущей, и, ступив на эту дорожку, он уже не хотел с нее сходить. Эрен в его глазах — убийца, который избежал наказания, и, конечно, будучи адвокатом, он абсолютно точно помогал таким же, как он, избежать правосудия. Однако мистер Йегер немного удивил его, сказав:       — Я не веду уголовные дела. А если бы вел, то старался, чтобы ни один не избежал.       Эрен нарочно специализировался исключительно на гражданском праве и иже с ним. После одной единственной ночи, которая лицом к лицу столкнула его с уголовными правонарушениями и всеми вытекающими из них последствиями, он твердо решил, что больше никогда не будет иметь с ними дел. Просто не сможет.       Хотел бы Леви сказать, что произнесенные Эреном слова звучали для него как высокомерная насмешка, но… Альфа говорил честно. Может, слух и можно обмануть, но Леви даже по его запаху каким-то образом чувствовал, что Эрен честен. Ха. Значит, он искреннее считает себя невиноватым? Считает, что он справедливо избежал наказания? Считает, что все это к нему не относится?       — По-вашему все, кто провинился, должны понести наказание? — спросил Леви и, обернувшись, заглянул Эрену в глаза.       Собственные застарелые обиды, с содранной на сотни раз коростой, поджившие и растревоженные опять, заставляли его говорить. Желание принудить Йегера почувствовать себя виноватым тянуло его за язык и наполняло ядом слова.       — Да, — спокойно выдержав ледяной взгляд, кивнул альфа, — но наказание возможно не только через суд, — Эрен вдруг тяжело вздохнул и опустил глаза. — Порой жизнь наказывает суровее, чем люди.       Йегер не считал, что судьба — какая-нибудь злодейка и обошлась с ним несправедливо. Нет. Свое наказание за глупость, которую натворил, он уже получил. Вернее, получает до сих пор, находясь рядом с любимым омегой, но не имея ни единой возможности к нему прикоснуться.       В груди Леви снова полыхнуло огнем ненависти. Если бы все было так, как говорит этот альфа, то он был уже трижды сгорел в адском пламени за то, что совершил. Сжав зубы, Аккерман уставился на бликующую гладь озера и нахмурился еще сильнее.       — А если нет, и преступник гуляет себе на свободе и наслаждается жизнью? — спросил он, стараясь сделать тон как можно более ровным, чтобы не выдать волнения, сотрясающего все внутренности.       — Каждый рано или поздно получает по заслугам, — негромко произнес Эрен, зная это наверняка. К тридцати двум годам жизнь успела его многому научить.       — А если нет? — стоял на своем Леви и с силой сжал в руке карандаш так, что тот начал похрустывать.       Его пекло изнутри и вдруг словно окатило водой, когда он услышал то, чего не ожидал — тихий грудной смех. Бросив на альфу слегка растерянный взгляд, Леви увидел в его зеленых глазах искорки озорства.       — Ты же не соглашаешься со мной просто из упрямства, — сказал Эрен, хитро прищурив глаза. — Тебе так принципиально меня переспорить?       — Вовсе нет, — буркнул Леви и отвернулся от озорного лица.       Из неприязни и упрямства он и правда мог с чем-то не согласиться, но сейчас не тот случай. Сейчас Леви не мог согласиться, потому что живой пример избежавшего своей кары человека сидел рядом с ним. И то, что он так легко отбил попытку пристыдить его хоть чуть-чуть, злило еще больше.       — А, по-моему, да, — улыбнулся Эрен, уже не раз подмечая в Леви необоснованное упрямство. — Ты не хочешь соглашаться со всем, что я говорю.       Йегер приподнялся и коснулся профиля омеги тоскливым взглядом. Весь разговор его не покидало липкое чувство, что прошлое сейчас настойчиво долбится в дверь, и он предпочел свести все в неказистую шутку. Может, ему просто показалось, но что-то ледяное, сжимающее все органы изнутри никак не отпускало, и Эрен предпочел не испытывать судьбу. Тем более, что Леви и правда отталкивал его как мог, нарочно споря и не соглашаясь ни с чем, что он предлагал. От этого было больно.       — Я же просто пытаюсь подружиться с тобой, — тихо себе под нос сказал Эрен.       — Зачем? — с неким вызовом бросил Леви.       — Потому что ты мне не чужой, — ответил Эрен и утонул в ледяном океане синих глаз.       Омега испытывающе смотрел на него, словно пытался взглядом заставить опомниться, взять свои слова назад или начать лепетать что-нибудь вроде «то есть, я не это хотел сказать…». Но Эрен сказал то, что хотел, и сказал бы еще больше, если бы только мог. Выдержав взгляд самых невероятных глаз, в которых сейчас можно увидеть айсберги ледовитого океана, альфа улыбнулся и, откинувшись на спину, беззаботно добавил:       — К тому же, хочешь ты этого или нет, но до восемнадцати я все еще твой опекун.       — С шестнадцати лет у меня есть право подать ходатайство о снятии опеки, — пробурчал Леви, который и правда думал поступить подобным образом полтора года назад, но ни один суд не признал бы его тогда способным позаботиться о себе.       — И ты правда будешь судиться с адвокатом? — вскинув брови, улыбнулся Эрен, понимая, что, конечно, Леви этого не сделает.       — А что? — саркастично бросил тот. — Разве вы не умеете проигрывать?       Йегер откинул голову и заливисто рассмеялся. Этот омега просто неподражаем. Он готов спорить с ним до последней капли крови, даже зная, что поиграет, и все равно бы не сдался. Его характер сулил Эрену одни проблемы и неприятности, но альфа был от него в восторге.       — Ты просто прелесть, — улыбаясь сказал он, не имея в виду никакого романтического подтекста.       Сейчас он счастлив и от того, что Леви впервые хотя бы разговаривал с ним, а не односложно отвечал на его вопросы с выражением глубочайшего равнодушия. Пожалуй, за этот разговор Аккерман сказал ему больше слов, чем за два последних месяца. Или даже за все годы, что они знакомы. Было бы слишком громко сказать, что лед наконец тронулся, но Эрену бы очень хотелось в это верить.       — Пойдем в дом, — взглянув на часы, сказал Йегер. — Папа уже, наверное, накрыл на стол.       Они ведь все-таки приехали отмечать день рождения, и не очень вежливо с их стороны оставить именинника одного разбираться с сервировкой стола. Леви кивнул, чувствуя небольшой стыд за то, что на некоторое время забыл о Карле, и, спрятав бумагу в планшет, поднялся на ноги. Эрен поднялся следом и чуть помедлил, лениво потягиваясь и разминая спину.       Его длинные ноги были обтянуты легкими светлыми штанами, а подтянутый торс облепила простая футболка. Заметив, что ее нижний край немного задрался, обнажая смуглую кожу внизу плоского живота, Леви отвернулся так резко, что шея возмущенно отозвалась болью. Еще не хватало на него сейчас пялиться. Повернув обратно к дому, Аккерман решил воспользоваться моментом и последний раз проявить инициативу в разговоре с Йегером.       — Почему Карл отмечает день рождения здесь? — спросил он, шурша босыми пятками по траве, и, заметив, что Эрен внимательно смотрит на его стопы, невольно нахмурился. — У него много друзей, его все любят. Почему не устроить большой праздник?       — Папа не любит свой день рождения, — немного помолчав, ответил Эрен и зачесал пальцами волосы, собранные в наполовину растрепавшуюся петлю. — Так вышло, что двадцать два года назад в этот самый день погиб мой отец.       — Значит, сегодня и его годовщина? — непонятно зачем уточнил Леви, вспоминая все, что Карл говорил про своего мужа.       — Да, — кивнул Эрен, и его обычно расслабленное лицо отразило задумчивость и давно утихшую боль. — Первый год был самым тяжелым. Папа держался, но внутри он был просто убит горем. Этот домик они купили незадолго до смерти отца. На его первую годовщину мы с папой приехали сюда и просто гуляли вдвоем по берегу, и нам казалось, будто отец тоже вместе с нами, — Эрен шумно сглотнул, проглатывая образовавшийся в горле ком и тоску. — Мы стали приезжать сюда каждый год.       — Карл говорил, он работал в полиции, — негромко произнес Леви, и Эрен кивнул. — Как он погиб?       — При исполнении. Бандитская пуля, — пожалуй, впервые голос альфы звучал так серьезно, а в конце он даже не удержался от разочарованного вздоха. — Я очень хотел быть на него похожим, но не смог.       Леви ничего не ответил, считая, что и так наговорил сегодня достаточно. Хоть Эрен тоже потерял отца, когда был ребенком, он не ощутил, что понимает его или что он мог чувствовать то же самое. Вовсе нет. Его отца тоже убили, но Эрен не гуляет вместе с его убийцей сейчас вдоль озера. А вот Леви приходится терпеть эту пытку. И каждый день терпеть то, что Эрен все еще живет и дышит, хоть лишил его не только отца, но и матери.       Йегер сказал, что не смог быть похожим на своего отца. Еще бы. «Твой отец был героем, — подумал Леви, — а ты стал жалким убийцей».