Фанфик года

Ивушкин кивнул. – Значит, ты у нас будешь Египтом, а я, допустим, убийцей, – решил Ягер. На вопросительный взгляд Ивушкина он ответил: – Это чтобы лучше представлять обстоятельства. – Ну спасибо! Не думал, что ты до сих пор хочешь меня убить, – чуть нервно усмехнулся тот. Хотелось как можно скорее покинуть странный дом. Они проследовали к входной двери. Ягер вышел на улицу, коротко позвонил, а Ивушкин невозмутимо открыл ему. – Предположительно, наш убийца – безлицай, – сказал немец, пока они с Ивушкиным проходили на кухню. Бывший советский командир, пытаясь быть похожим на гостеприимную хозяйку дома, указал Ягеру на какой-то первый попавшийся стул, а сам взял стакан, причём, похожий на тот, что стоял на столе в день убийства, и набрал туда воды. Когда Ивушкин поставил стакан на стол, штандартенфюрер по-прежнему стоял. – Чё стоишь? – спросил «Египет». – Тебе не ясно показали? Садись. – Хм, да, ты прав, Египет добрая, она вряд ли бы позволила гостям стоять, пусть даже это и безлицай, – решил Ягер. После этого он сел напротив Ивушкина, который устроился на месте, где нашли труп. – Стакан был придвинут ближе к Египту, значит, набирала она его всё же себе, – решил Ивушкин и немного отпил холодной воды. – Подожди, он был полный, – сказал Ягер. – Э.. А как её тогда убили, если наш предположительный убийца сидел у неё на виду? – Если бы её попытались убить, пока она набирала воду, то она расплескала бы стакан, но никаких следов тогда не было, – размышлял Ягер. – Значит, либо безлицай смог её убедить в том, что он всё-таки постоит... – Вряд ли, – добавил Ивушкин. – Либо убийц было двое, – предположил штандартенфюрер. – И об одном из них Египет не знала. Он подошёл сзади, положил руки в чёрных перчатках и, получается, всё... – Так.. – вроде как принял версию советский танкист. – А как зашёл второй убийца? – Nun.. Мог даже через окно. – Погоди-ка, Ягер, – поморщился Ивушкин. – Я только что вспомнил о фиолетовом кровавом пятне на платье у Египта. – Scheiße, опять хуйня какая-то получается... – увидев ржущего от вида матерящегося Ягера Николая, штандартенфюрер тут же возмутился: – Что смешного?! – Ничего, ничего, – успокоил его Ивушкин. – Так.. как мы теперь соотнесём кровавое пятно с остальной обстановкой? – У меня два варианта, – сказал Ягер. – Первый: Египет на самом деле не такая хорошая, какой кажется, и неплохо убивала безлицаев – оттуда и появилось то пятно, и убили её именно за это. – А второй? – Второй: допустим, Египет, как и Рейх с Союзом, стала как-то чему-то мешать, поэтому её собирались предупредить. Но немного переборщили и убили её, а этого не планировалось. На такой почве у безлицаев-убийц могла завязаться драка, но, когда дело дошло до крови, оба опомнились и начали заметать следы, а также оставлять ложные. А то пятно просто не заметили. – В первый я слабо верю, – признался Ивушкин. – А вот второй выглядит очень даже неплохо. Только вот чем Египет могла мешать? – Не знаю, – честно ответил Ягер. – Могла и не мешать. Могли просто как-то предупредить. От той же самой обиды. – Ну да, – задумчиво сказал командир. – Вариантов много. Слушай, Ягер, а где та диадема, которую я ещё на стол клал? – вдруг спросил Ивушкин. – Я-то откуда знаю? – удивился штандартенфюрер. – Наверное, как и кольцо, забрали на исследование. – А почему она не относится к делу, как улика? – продолжал допытываться Ивушкин. – Ты у меня это спрашиваешь? – скептически ответил Ягер. – Спроси у безлицаев. Или у ООН. Вроде так называется... – Пошли тогда в ту лабораторию, – высказал гениальнейшее предложение советский танкист. Кто его только дёрнул вспомнить про эту диадему? Я думал, они прямо сейчас дело раскроют... Долго спорить с Ивушкиным не получилось, поэтому, несмотря на аргументы со стороны немца вроде «Да кто нас туда пустит?», они и правда отправились в здание лаборатории. Благо, туда, как и до находившейся рядом тюрьмы, от дома Египта было немного идти. Из тёмно-серого здания с решётками на окнах доносился громкий, истерический, однако весьма искренний смех Империй и Королевства Пруссии. Сразу видно – фанфики читают. Ягер с Ивушкиным кинули в сторону источника звука удивлённые взгляды. Странные всё-таки эти страны: меньше, чем через неделю, Германскую Империю ждёт смерть, а он с компанией старых друзей (и не только) веселится. А мне нравится их настрой. Но в тюрьму танкисты не зашли – всё-таки не за этим сюда направлялись. Когда они приблизились к белому зданию лаборатории – тому самому, что выглядит, как музей с детских картинок, – вооружённые ножами и автоматами, а также заключённые в бронежилеты и чёрные шлемы с забралом безлицаи преградили им путь. Да ладно, я уж думал, что здесь охраны не существует. Интересно, где она была, пока крали кольцо? – Посторонним доступ запрещён, – грубо отрезал один из охранников и раздражённо махнул автоматом в сторону, как бы говоря: «Уходите по-хорошему». Второй охранник был менее уверен и с сомнением, вперемешку с опаской посмотрел на танкистов. Но вмешиваться не решился и отвернулся, безразлично рассматривая полоску деревьев на горизонте. – Мы по поводу расследования, – терпеливо сказал Ивушкин, наплевав на желание Рейха с Союзом, чтобы об этом никто не знал. – Какого ещё расследования? – так же грубовато спросил всё тот же «Первый». – Убийства, – брякнул бывший советский командир. – Чего? – безлицай с не предвещавшей ничего хорошего ухмылкой направил ствол автомата невозмутимому танкисту в грудь. – Так убийцу поймали уже давно. Уходите лучше, пока совсем плохо не стало. «Второй» старательно глядел безглазым лицом на зелёную полоску деревьев, «не замечая» того, что творит его напарник. – Убийца кто-то другой... – зачем-то пояснял Ивушкин под дулом автомата, направленного на него. – А ты, случайно, не у Фашика-эгоиста на попечении состоишь? – тут уж безлицай посмотрел на него совсем недобрым взглядом, если это возможно с отсутствием глаз. Его напарник оторвался от линии горизонта, уголки губ слегка приподнялись. Он последовал примеру «Первого» и направил дуло своего автомата на находящегося в замешательстве Ивушкина. Ягера, скептически смотревшего на всё это, заполнила злость. Да кто они такие, чтобы угрожать его советскому танкисту?! Он решил взять ситуацию в свои руки. – Nein, – холодно ответил штандартенфюрер, специально переходя на родной язык. Он смерил обоих охранников презрительным взглядом светло-голубых арийских глаз, которые при надобности также могли превращаться в подобие льдинок. – Ich befinde mich in der Obhut des Dritten Reiches. Noch Fragen? (На попечении у Третьего Рейха нахожусь я. Ещё вопросы?) Сказал он это так, будто обращается к низшим существам на планете, делая им огромную честь. Руки Ягер сложил за спиной и сцепил в замок. Презрительно-брезгливый, но угрожающий взгляд прожигал безлицаев насквозь. В последний раз он смотрел так на Вальтера, когда узнал, кто ответственен за такое плачевное состояние Ивушкина. – Сразу видно нацистскую падаль, – поморщился «Первый», нехотя сводя автомат с Ивушкина, но на Ягера его направлять не осмеливаясь. Всё же, его немного пугал тон немца – что-то подсказывало, что с ним связываться не стоит. – Эй, потише, он русский понимает, кажется, – на всякий случай предупредил «Второй», повторяя действия напарника. – Да что он мне сделает? – фыркнул безлицай. Самоуверенность затушила весь инстинкт самосохранения, и он направил автомат в грудь Ягеру. – Я бы на твоём месте не был так уверен... – с лёгкой опаской начал его напарник, на этот раз полностью опустив автомат. Он ни в коем случае не переживал за идиота-безлицая, с которым стоял в паре первый раз. Просто не очень хотелось убирать труп «себе подобного». – Николаус, может, пойдём отсюда? – предложил Ивушкин, дёргая Ягера за рукав чёрной футболки. Видимо, какая-то доля адекватности к нему вернулась, и потому командир решил прийти к лаборатории уже в сопровождении соответствующих лиц. Его абсолютно не радовала перспектива смерти друга от руки какого-то безымянного безлицая. Бывший штандартенфюрер лишь тем же холодным презрительно-брезгливым взглядом посмотрел на упирающийся в грудь ствол автомата. После чего в светло-голубых глазах появились едва заметные искорки злорадства. Тонкие губы Ягера расплылись в ухмылке, не предвещавшей ничего хорошего. Один миг – и «Первый» уже лежит на не самом мягком асфальте без сознания, а Ягер невозмутимо потирает руки. Взгляд по инерции продолжал оставаться таким же, но немец тратил его на «Второго». А ведь всего лишь нужен был один резкий, неожиданный и сильный удар в челюсть. – Vielleicht gibt es noch weitere Fragen oder Beschwerden? (Может, есть ещё вопросы или претензии?) – снисходительно спросил Ягер у оставшегося нетронутым безлицая. – Ни в коем случае, – уверил его «Второй». Всё-таки, он испытывал ненависть только к стране-арийцу, а вот Ягер пока толком ничего не сделал, кроме самозащиты. Правда, зачем этот безлицай тогда направлял автомат на Ивушкина – не понятно. Может, думал, что люди, которые перенеслись из 1944-ого года, не смогут за себя постоять? Ягер с Ивушкиным проследовали мимо него в здание, охранник не осмелился их остановить. Как только танкисты скрылись в белом коридоре, «Второй» проверил пульс у «Первого» и очень обрадовался его присутствию. Не придётся убирать труп. Так как в этот день никакого знаменательного события в лаборатории не было, по коридорам почти никто не ходил. Лишь иногда тот или иной учёный катил что-то на металлических подносах, не обращая внимания на танкистов. Ну и как же без пары охранников возле каждой белой двери? Они слегка удивлённо косились лицами на детективов, но решили не лезть – раз на главном входе пропустили, значит, видимо, им разрешено здесь находиться. Ивушкин был в лёгком шоке. Он никогда не видел, чтобы Ягер лично применял силу по отношению к кому-либо. Честно говоря, советский командир до этого момента сомневался, умеет ли штандартенфюрер вообще применять силу. Что ж, зато теперь знает – умеет. – Слушай, Ягер, где нам диадему искать? – спросил Ивушкин. Он даже не забыл об изначальной цели визита. Немец лишь пожал плечами. Ему-то откуда знать? Он здесь находится второй раз в жизни, как и Ивушкин. – Можем пойти проверять каждый кабинет, но лучше просто дождаться перерыва, – ответил Ягер. – У них же вроде есть перерывы? Они остановились на более логичном варианте, поэтому направились в лабораторную столовую для сотрудников скрашивать своё ожидание. Они могли бы поесть в доме у Союза, пока ждали его, но от волнения за опекунов аппетит тогда отсутствовал. А когда они были в доме Рейха, то просто как-то об этом не задумывались. Зато теперь организм требовал еды. Поскорее и далеко не в маленьких количествах. Ягер взял себе жареную картошку с каким-то стейком, австрийский штрудель и стакан ягодного компота. Алкоголя после вчерашнего не очень хотелось, да и в столовой его всё равно не было. Ивушкин не так скромничал, поэтому взял себе тарелку борща, пюре с отбивной и яичницей, порцию салата «Красное море», несколько небольших пирожных и кружку крепкого кофе. А учёных тут, оказывается, очень даже неплохо кормят, учитывая то, что питание бесплатно. В общем, посидели они за столиком, поболтали «о том о сём», Ивушкин довольно быстро справился со своей немаленькой порцией, зато Ягер до сих пор неторопливо ел. Советский командир сначала оставил пару пироженок штандартенфюреру, но, увидев его скорость поедания еды, не выдержал и съел их сам. Немец против не был. Когда оба танкиста заметили огромные настенные электронные часы, они показывали 14:49. – Да когда уже у них этот перерыв будет? – чуть раздражённо спросил Ивушкин в пространство. Даже Ягер уже доесть успел, а у учёных до сих пор рабочее время идёт. Через одиннадцать мучительно долгих минут на часах высветилось 15:00, после чего сверху, так как столовая находилась на нулевом этаже, послышались короткие звонки из каждого кабинета, словно Ягер с Ивушкиным не в сверхсекретной лаборатории находятся, а в школе. Уже через несколько секунд столовая была переполнена, примерно как автобусы в час пик. Кто-то заваривал Доширак, Роллтон или Анаком. Некоторые брали нормальную еду, как и танкисты-детективы. Кто-то уже доедал, хотя только недавно брал полную тарелку. Очень редко кто-то обменивался с кем-то короткими фразами, но длинных разговоров не получалось, так как безлицаи не любили заводить знакомых среди них же. На танкистов внимания никто не обращал – нужно было нормально поесть, прежде чем перерыв закончится. Найти среди всей этой толпы нужного, единственного знакомого безлицая казалось невозможным. Но у Макса, на счастье Ивушкина и Ягера, был неплохой отличительный знак – наличие белых волос и даже подобие причёски, в то время как остальные безлицаи обычно растительности ни на голове, ни в других местах не имели. Спустя три минуты поисков и пять минут попыток не потерять друг друга в толпе танкисты всё же смогли выйти к Максу. – А.. – растерявшийся безлицай чуть тарелку со стола не опрокинул. – Здравствуйте.. Что вы здесь делаете? – Мы за вами, – ответил Ивушкин. – Или за тобой.. Можно ведь на «ты»? У учёного сначала пролетела очередная мысль о том, что он сделал что-то не так, поэтому сейчас его убьют. Но безлицай тут же одёрнул себя: кто перед убийством будет спрашивать, можно ли обращаться к жертве на «ты»? Это, правда, не особо помогло. – Да, конечно, – ответил Макс. Он чуть ли не силой запихнул себе в рот кусочек мясной запеканки. Есть больше абсолютно не хотелось, но хотя бы для поддержания организма надо. Безлицай слегка поколебался, но всё же спросил: – А можно узнать, зачем вы пришли? И тут же осознал всю глупость своего вопроса. Он же вчера возвращал Третьему Рейху «жучка». Сегодня он также должен ходить с ним, а отдать устройство послали танкистов. Всё предельно просто. Безлицай хотел извиниться за свой неуместный вопрос, но Ивушкин уже начал отвечать. – Нам надо узнать, здесь ли находится диадема Египта, – объяснил он. – А ещё, возможно, некоторая ваша помощь. – Хорошо, помогу, как смогу, – послушно ответил Макс, немного подвигаясь на какой-то лавочке, чтобы дать присесть Ягеру с Ивушкиным. – Только у нас перерыв через.. – он посмотрел на электронные часы. Показывало 15:09. – Через шесть минут заканчивается. – У вас перерыв длится пятнадцать минут? – возмутился Ивушкин. Даже в концлагере им больше времени на отдых давали. – Этого вполне достаточно, – уверил его безлицай, пытаясь доесть последние останки запеканки. – Э.. Ладно, тогда после окончания перерыва покажешь, – решил Ивушкин, садясь рядом и приглашая Ягера сделать то же самое. – А то здесь пройти невозможно. – Но после окончания перерыва мне надо работать, – неуверенно возразил Макс. – Nun ja, du wirst arbeiten, (Ну да, ты будешь работать,) – тихонько вмешался в разговор Ягер. Не очень хотелось, чтобы их было слышно. – Helfen uns. (Помогать нам.)