Фанфик года

– Рейх, ты серьёзно? – Союз переливчато рассмеялся. – Страх высоты? Его собеседник кинул на него раздражённый взгляд. Пожалуй, иногда его друг был просто невыносим. В Кантрихуманс стояла весна 1895-ого года, но уже было достаточно тепло. На обоих друзьях накинуты лёгкие ветровки, Союз вообще свою расстегнул. Тогда они не считались самостоятельными государствами и в человеческом мире не существовали, зато в Кантрихуманс уже несколько лет вполне дружески общались. Оба были ещё детьми. Официально их называли пока что просто "сын Германской Империи" и "сын Российской Империи". Они уже довольно давно придумали, как будут себя называть, когда выйдут в свет, и обращались друг к другу только по этим именам. Сейчас Рейх с Союзом подходили к какой-то небольшой полянке с одиноким деревом. Я думал, такие существуют только в фильмах. Небо затянули серые тучи. Нормальные страны, которые не хотели попасть под дождь, засели в свои дома, поэтому вокруг никого не было. – Да с твоей самооценкой... – начал Союз. – А что не так с моей самооценкой? – вызывающе повернулся к нему Рейх. – Всё так, всё так, – успокоил его друг, давясь от смеха. – Я бы понял, если бы у тебя была какая-нибудь страно-социофобия, но боязнь высоты... – Нет у меня никакой страно-социофобии, – буркнул Рейх, снова уставившись перед собой. – С тобой же я общаюсь. Видимо, спорить они любили, даже когда были друзьями. – Ну, я-то твой друг, – пожал плечами Союз. Рейх, не нашедший в этом логики, хотел что-то ответить, но его собеседник заметил дерево. – Рейх, а тебе будет страшно вон с той ветки? Страна, тогда ещё не нацист, повернулся туда, куда указал рукой Союз. То самое одинокое раскидистое дерево посреди полянки. На нём довольно-таки сильно выделяется большая, толстая, находящаяся близко к земле ветка. – Ты издеваешься? – спросил Рейх. – Нет, – спокойно ответил Союз. – Можешь тогда туда забраться? Мне просто интересно. Рейх хотел высказать другу всё, что о нём думает. Неужели Союз считает, что он боится даже такой высоты? Но потом решил сделать по-другому. – Хорошо, – согласился он. И проязвил: – Только доставать меня оттуда, если что, ты будешь. Молодая страна стремительно подошёл к дереву и, опираясь на ветки потоньше, забрался на ту самую, на которую показывал Союз. Он прошёл по ней чуть вбок и, ухмыляясь, посмотрел на своего только что подошедшего друга. После чего его взгляд случайно соскользнул вниз. С той ветки казалось, что земля находится в нескольких километрах от него, хотя Рейх прекрасно знал, что до неё больше метра не будет. У арийца закружилась голова, ему хватило воли оторвать взгляд от земли и дойти до основного ствола дерева, чтобы тут же обняться с ним. Лицо никак не выдавало страха или хотя бы то, что Рейху не очень комфортно. Но Союз хорошо знал друга, поэтому догадался о его состоянии по плотно сжатым губам. – Ты серьёзно? – снова спросил Союз. – Тут же даже метра толком нет! – А я что, виноват, что отсюда кажется, будто до земли десять этажей? – раздражённо прошипел Рейх, не отпуская дерево. – Ладно, давай слезай оттуда. Страна-ариец быстро отрицательно помотал головой. Союз закатил глаза и подошёл к дереву, начиная лезть на него. Ещё пару секунд и он уже одной ногой стоял на той же ветке, другая наполовину висела в воздухе, а обеими руками он пытался разорвать объятия Рейха с деревом. В конце концов, у него это получилось. Между его немецким другом и стволом дерева полностью залез на ветку Союз. Рейх решил не выдавать своего страха, поэтому стоял с невозмутимым лицом, но плотно сжатыми губами, и скрестив руки на груди. Исподлобья глядя на Совета так, будто хотел сказать: "Ну и зачем ты пришёл? И без тебя всё нормально было." Выглядело это довольно забавно. – И долго ты собираешься так стоять? – со смешком спросил Союз. – Прыгай уже. – Не буду, – гордо ответил Рейх, задрав подбородок. – Мне здесь нравится. Наглое враньё. И Союз это прекрасно понимал, поэтому сделал два небольших шажка по ветке к арийцу и взял того за плечи. Рейх, разгадав его намерения, быстро зашипел: – Союз, не смей! – чуть ли не приказал он. – Я так сломаю себе руку, ногу, шею... На последнем слове он уже находился на земле. Приземлился Рейх на ступни, но потом быстро перешёл в позу, стоя на коленках. Руки упёрлись в молодую травку. От резкого толчка дыхание слегка сбилось, но быстро восстановилось обратно. Повернув голову в сторону дерева, ариец увидел преспокойно спускающегося оттуда Союза. Слегка усмехаясь, друг подошёл к нему и, протягивая руку, спросил: – Ну как, ничего не сломал? Мастерски игнорируя руку помощи, Рейх поднялся сам и зашагал рядом с советским другом, сам не зная куда. – Я тебя ненавижу, – беззлобно сказал он. – Просил же этого не делать! – А что мне, по-твоему, на руках тебя с этой "страшной" ветки сносить надо было? – в тон ответил Союз. И получил за это раздражённый, вперемешку с возмущением взгляд от Рейха. Всё ещё продолжая сдерживать смех, Союз постарался серьёзно подвести итоги: – Ладно, зато мы узнали, что его фюрерское высочество боится высоты. – Не называй меня так, – тут же буркнул в ответ страна-ариец. – Это для остальных и на будущее. Я уже жалею, что рассказал тебе об этом. На самом деле он ни о чём не жалел. Союз был единственным, с кем он постоянно общался и мог доверять свои сокровенные тайны и планы на будущее. Германская Империя – его отец, был слишком занят, чтобы ещё уделять время детским фантазиям сына. Веймар или Веймарская Республика – его брат, который был чуть старше самого Рейха, ещё с самого начала сказал, что не желает слушать весь этот "бред", который несёт страна-ариец. Так как считает это пустой тратой времени, а сами откровения – какими-то стрёмными и ненормальными. С Японской Империей и Фашистской Италией он начнёт общаться, только когда выйдет к существующим в человеческом мире странам. С остальными Рейх пересекаться не спешил – он не любил другие страны. Поэтому оставался только Союз. Он был прекрасным слушателем и чаще всего поддерживал Рейха, говоря, что Веймар просто ничего не понимает. У них совпадали многие взгляды на вещи, и в целом Рейх с Союзом были очень похожи. Познакомились они совершенно случайно (кто бы сомневался), и после этого случая Рейх не представлял свою жизнь без друга. До кое-какого всем известного года, конечно. А как они, собственно, познакомились? На дворе стояла ранняя осень 1889-ого года. У Германской Империи как всегда было много дел, поэтому он попросил своего младшего сына – Рейха отнести какое-то письмо Российской Империи. Страна-ариец тогда ещё не без раздражения подумал, почему они просто не могут где-нибудь встретиться и всё, что им надо, обговорить уже там. Без этих бесконечных обменов письмами. Ему очень не хотелось выходить на улицу, а тем более, контактировать с другими странами, с которыми у его отца были тогда довольно прохладные отношения. Но долго с Германской Империей препираться не получилось. Он просто ушёл, сказав, что если письмо не будет передано, то сыну придётся не очень сладко. Рейх медленно поплёлся в сторону дома Российской Империи. Письмо он не вскрывал, ему было абсолютно неинтересно, о чём переписывается его отец. И так понятно, что о какой-нибудь политике. Остальные страны оборачивались и провожали его взглядами, что неслабо бесило страну-арийца. Такую реакцию у них вызывало малознакомое лицо, которое нечасто можно увидеть на улице. Рейх просто старался не замечать всеобщего внимания. Наконец, он дошёл до крыльца дома Российской Империи, думая, что уже скоро можно будет пойти домой, но открыла ему какая-то незнакомая страна, возрастом примерно, как сам Рейх. Правый глаз, скрывающий серп и молот, был ярко-жёлтым, левый – под всё остальное, красный. – Ты кто? – спросил незнакомый, который тоже впервые видел Рейха. – Тут письмо для Российской Империи, – выпалил Рейх, желая как можно скорее убраться отсюда, и ткнул сложенным в аккуратную трубочку посланием в грудь. – Его сейчас нет дома, – полностью игнорируя протянутое ему письмо, сказал Красный. После чего чуть ли не насильно затащил арийца внутрь со словами: – Его ещё долго не будет, поэтому придётся подождать здесь. Незнакомец с серпом и молотом закрыл входную дверь на пару защёлок. – А ты... вы.. – Рейх не знал, как к нему обращаться. Вроде и незнакомый, но возраст же примерно один? Или ему кажется? – Не можете просто передать ему письмо? – Не могу, – коротко ответил ровесник и пояснил: – Хотя бы потому, что я не знаю, от кого оно. А то окажется там какая-то херня, и я потом буду виноват. Что такое "херня", Рейх не знал, но сказал: – Это от Германской Империи. Я могу идти? – А ты кто? – спросил Серп и молот, игнорируя последние три слова. – Его сын, наверное, – с издёвкой ответил Рейх. Он надеялся, что от этого незнакомец обидится и сам пошлёт его. Пусть даже довольно грубо, стране-арийцу было всё равно. Но тот лишь уточнил: – Старший или младший? – Младший, – неохотно ответил Рейх. Несмотря на то, что рядом была кухня, по совместительству ещё и столовая с нормальными стульями, незнакомый с серпом и молотом прошёл в уголок коридора и присел на пол, опёршись на стену. – Ты что, вообще на улицу не выходишь? – спросил оттуда он. – Я тебя первый раз в жизни вижу. – Я тебя тоже, – пробормотал под нос Рейх, сам не понимая, когда успел усесться рядом с незнакомой страной. На холодном полу было даже удобно. – Значит, ты младший сын Германской Империи... Как тебя нормально называть можно? Ты ведь уже придумал себе настоящее имя? – Третий Рейх, – ответил ариец. – Но можно просто Рейх. – Довольно банально, – прокомментировал "серп и молот". – Но звучит красиво, – тут же добавил он. – Я – сын Российской Империи, Союз Советских Социалистических Республик, но можно просто Союз. – Да я это в жизни не запомню! – выпалил Рейх, который ненавидел общаться с другими странами. – Зато оригинально, – улыбнулся Союз. В общем, они проговорили так до прихода Российской Империи. Отец Союза был крайне возмущён присутствием какого-то незнакомого ребёнка в своём доме: – Это кто? – коротко спросил он у сына. – Это мой друг – Третий Рейх, – невозмутимо ответил Союз. – Рано вам ещё имена придумывать, – поморщился РИ. Так как ГИ также называли "Второй Рейх", догадаться, кто стоит сейчас перед ним, было не сложно. – Сын Германской Империи? Что вам тут нужно? Рейх и сам понятия не имел, что ему надо, ведь в самом начале он больше всего на свете хотел домой. Просто, ему понравилось болтать с Советом, из-за чего он быстро забыл свои изначальные стремления. Когда РИ только вошёл в помещение, Союз преспокойно встал с пола, где они всё это время сидели. Рейх неловко поднялся вслед за ним. И теперь они, как нашкодившие дети, стояли перед отцом Союза, хотя ничего такого никто из них не делал. – Отец просил передать вам какое-то письмо, – он протянул РИ ту самую трубочку. Российская Империя принял послание и повернулся к сыну. Его лицо не предвещало ничего хорошего. – Ты правда держал его здесь всё это время из-за какого-то письма? – угрожающе спросил он. – Да. – с невозмутимой миной ответил Союз. – Потому что я помню, что было, когда я передал тебе какое-то письмо и потом не мог сказать, от кого оно. – Мне не сложно было посидеть тут и подождать, – робко вмешался Рейх, медленно пятившийся в сторону выхода. Это странно, ведь он никогда старался не вмешиваться в дела незнакомых стран. Но Союз вроде уже знакомый? – Не в этом дело, – отрезал РИ. Дальше последовала огромная и громкая тирада на тему шпионства, двуличности и коварства всего немецкого рода. И о том, какой же Союз слабоумный, раз впустил сюда этого "выродка". Рейх уже миллиард раз мог свалить, но ноги как будто приросли к полу. Он, пожалуй, чересчур сильно выпрямив спину, стоял чуть позади РИ, между ним и входной дверью. Ариец смотрел на страну, которая назвала его другом. Союз же с лицом, наполненным скептицизмом, и выражением на нём: "задолбал уже со своими лекциями", с изрядной долей пофигизма стоял перед отцом. Пару раз закатил глаза, один раз встретился взглядом с Рейхом и слегка приподнял уголки губ. Арийцу было ужасно неловко и стыдно... Да, тогда у него ещё было чувство стыда. ...смотреть и присутствовать при этом выговоре, в котором оскорбляли не только Союза, но ещё и самого Рейха, а также его отца, даже немного вспомнили Веймара. Но он всё равно продолжал стоять, как вкопанный. В конце концов, Союз брякнул отцу какую-то не самую приятную фразу, после чего сразу скрылся за дверью своей комнаты, оказавшейся не так далеко. РИ в бешенстве удалился в какую-то сторону по коридору, не заметив всё ещё находящегося в доме немца. Союз высунулся из комнаты и поманил Рейха к себе. Не понимая, зачем он это делает, ариец подошёл к нему и уже через пару мгновений оказался в комнате. Его новый и первый в жизни друг закрыл дверь, и почти сразу в коридоре послышались шаги. Где-то по ту сторону комнаты несколько раз повернули ключ. Осознав, что внутри комнаты никакой защёлки нет, и теперь он заперт в одном помещении с сыном Российской Империи, Рейх немного испугался, так как было уже довольно поздно. И неизвестно, когда он сможет выйти отсюда. – Прекрасно, Союз Советских Социла... Социат.. – Рейх пытался выговорить имя Союза полностью, чтобы звучало более издевательски. Наконец, он сдался: – Союз. И как я теперь отсюда буду выбираться? – Да ты язва, Рейх, – заметил Союз, усмехнувшись. – Вот так. Он кивнул на окно. Сетки в нём не было, так что можно спокойно пролезть в него. К счастью, этаж первый. – Только побудешь тут ещё немного, – наполовину попросил, наполовину приказал Союз. – А то одному скучно. Рейх не был против. Они ещё немного поговорили "о том, о сём", после чего ариец вполне удачно вышел из окна. Не в том смысле, в каком это обычно принято говорить. Нет, Рейх не рассказал Союзу обо всех своих намерениях, планах и мечтах при первой же встрече. Для установки полного доверия понадобилось довольно много времени. Что ж, так они и познакомились. А теперь возвращаемся к нашему дню весны 1895-ого года, где Союз только что узнал, что его друг, оказывается, боится высоты. – Ой, да ладно тебе, – беспечно отмахнулся Совет. – Я же никому не расскажу. Бля, а как ты будешь перед людьми выступать? – Союз снова начал посмеиваться. Увидев непонимающий взгляд Рейха, он пояснил: – Ну, когда перед людьми всякие речи читаешь, надо же где-то повыше стоять? На какой-нибудь сцене или постаменте... – Ты что, так и не понял, как это работает? – фыркнул Рейх. – Мы не можем контактировать с людьми, мы вообще в каком-то другом замкнутом пространстве. В человеческом мире страной, которую мы представляем, будет править какой-то левый шнырь, внешность которого мы, возможно, никогда не узнаем. – Откуда ты всё это знаешь? – спросил Союз, но, не дожидаясь ответа, продолжил: – А как мы тогда сможем выполнить все наши планы и цели, если страной будет править "левый шнырь"? – Понятия не имею, – честно ответил Рейх. – Но у остальных ведь это как-то работает? Значит, и у нас должно быть всё нормально. С неба начали срываться мелкие капельки дождя. Друзья повернули и неторопливо пошли в обратную сторону, по направлению к своим домам. – Надеюсь, – хмыкнул Союз. – А то не хотелось бы, чтобы наш план по захвату и улучшению мира канул в никуда. Я уже представляю, как будет выглядеть карта, – Совет мечтательно улыбнулся. Рейх любил видеть эту улыбку. – Одна половина закрашена моим флагом, другая – твоим. Ну, ладно, могу тебе даже чуть больше половины отдать, я не жадный. – Спасибо, – усмехнулся Рейх, снимая ветровку и накрывая ей голову, так как дождь немного усилился, а прийти домой с мокрой головой не очень хотелось. – Ты, кажется, единственный, кто считает это нормальным. Остальные говорят, что это не больше, чем глупые детские фантазии... – "Остальные" – это Веймар? – уточнил Союз. – Нашёл, кого слушать, – друг позволил себе лёгкую улыбку. – Я думаю, все в глубине души, если она существует, хотят заполучить мир в своё распоряжение, просто не предпринимают никаких попыток в эту сторону. Мы хотя бы ради высших целей хотим это сделать. Рейх получал огромное удовольствие, когда его друг начинал рассуждать об их планах. Он был очень удивлён, когда всё же решился открыть ему этот небольшой секретик и не получил никакой агрессивной или просто негативной реакции в ответ. Союз разделял его желание. Конечно, цели на свою долю мира у них отличались друг от друга. Ведь, коммунизм и нацизм, как они назвали свои режимы, – это всё-таки далеко не одно и то же. Рейх с Союзом развлекались тем, что делились друг с другом планами на будущее, а иногда придумывали какие-то общие. – Главное, чтобы мы существовали в человеческом мире примерно в одно время, – сказал Рейх. – А то не получится ничего. Я с кем-то, кроме тебя, общаться не собираюсь. – Ой, не пизди, – добродушно ответил Союз. – В политике обязательно надо с кем-то общаться. – За меня все дела будет вести левый шнырь, внешность которого я никогда не узнаю, – парировал Рейх. – А я могу, хоть не вылезая, дома сидеть. – Это вредно, – ответил Союз, снимая свою ветровку и тоже накидывая её на голову. – А так, ты прав. По отдельности не получится ничего. У нас ведь весь план завязан на том, что мы работаем вместе. Я ведь надеюсь, тебе хватит половины мира, чтобы не напасть на меня? – шутливо поднял бровь Союз. – Scheiße! Не смей даже думать о таком, – недовольно ответил Рейх. Ему не нравилось, что друг сомневается в нём, пусть даже в шутку. В то время у арийца и правда даже мысли не было о том, чтобы напасть на Союза. Причём, не предупреждая, как будто нож в спину. А Союз... Лучше бы он и правда сомневался в своём друге ближе к всем известному году. – Никогда. Этого. Не будет, – раздельно процедил Рейх своему другу, который забавлялся от того, что немец настолько серьёзно воспринимает его слова. * * * После этих слов Рейх открыл глаза. Всего лишь самый обычный "флэшбэк". Такое странное слово, а означает всего лишь, грубо говоря, "воспоминание". Точнее, не обычный флэшбэк, а сон-флэшбэк. После двух бессонных ночей Рейх наконец-то смог выспаться. Он не считал этот сон каким-то кошмарным и с удовольствием побыл бы в объятиях Морфея ещё, но проснулся сразу после своих собственных слов. – Wie pünktlich, (Как вовремя,) – тихо пробормотал он, комментируя сон. Рейх устало сел на кровати, потирая глаза. Голова раскалывалась хуже, чем от похмелья. Дневной сон – это точно не его. На улице красное солнце, еле выглядывающее из многообещающих тёмно-серых туч, пока ещё не дошло до линии горизонта, но скоро достигнет цели. Увидев вспыхнувший экран телефона, страна-ариец вспомнил, что находится сейчас не в 1895-ом, а в 2019-ом, и на его и Союза плечах сейчас лежит расследование. А также сегодняшнее покушение на них обоих. Рейх взял телефон и увидел 40 пропущенных от своего напарника. Хмыкнул и перезвонил. – Значит так, нацистская ты мразь, – сразу послышался еле сдерживающий ярость голос Союза. Но, пожалуй, больше в нём было всё-таки облегчения. – Какого хуя ты всё это время не отвечал?! Я думал, что ты там сдох давно. – И поэтому продолжал трезвонить дальше? – скептически спросил страна-нацист. Он прекрасно понимал, что его судьба Союза совершенно не интересует. Точнее, даже так: ему абсолютно плевать на Рейха. Просто, если страну-арийца и правда убьют, то все подозрения сразу упадут на коммуниста. А зачем лишние сложности? – Не хотелось бы говорить ООН, что ты сдох, – в тон ответил Союз. – Сам знаешь, на кого в первую очередь станут думать. Так хули ты не отвечал? – Я перед тобой отчитываться должен? – раздражённо спросил Рейх. – Если тебе так уж интересно, то я спал. Даже никого не убивал, прикинь? Ни тебя, ни кого-то другого. Просто невозможно, сам себе удивляюсь... – Хватит психовать, это самый обычный вопрос, – спокойно ответил Союз. – Я тоже никого не убивал, как ты мог заметить. Надеюсь, ты не сообщал своим друзьям из Оси про расследование? – За идиота считаешь? – прорычал Рейх, вставая с кровати и поправляя слегка сбившуюся повязку со свастикой на своей чёрной форме. – Буду где-то через полчаса. Не сдохни там. И он положил трубку. Разговор начинал ему надоедать. Пожалуй, это было самое доброе прощание от Рейха за последнее время.