Фанфик года

– Союз, с тобой я сотрудничать ещё могу, но уж точно не с этими тварями, – раздражённо сказал Рейх, сидя в своём любимом кресле. Две страны и два танкиста, после того как вышли из здания тюрьмы, поехали домой к Союзу, так как страна-ариец сказал, что хочет обсудить очень важные вещи. СССР как всегда сидел в кресле слева от Рейха. Ягер с Ивушкиным находились напротив. Я так понял, в этой уютной комнате они будут проводить всякие обсуждения версий и собрания. – Это и есть те самые "очень важные вещи", которые ты хотел обсудить? – насмешливо спросил Союз. – Нет, – ответил Рейх и прибавил: – Не только. Странно, что кольцо пропало, а с Германской Империей ничего не случилось... Я думал, что они действуют, как сумасшедшие серийные убийцы. – Может, ещё и случится что-то, – хмуро спрогнозировал Союз. Ягер дремал в кресле с полуоткрытыми глазами. Больше всего ему хотелось сейчас оказаться в постели, и совсем неважно – где именно. Хоть в концлагере S III, хоть в доме у Союза, хоть в доме у Рейха... Сквозь сон немец слышал, как Рейх с Союзом начали препираться совершенно не по поводу расследования. Кто-то аккуратно, но настойчиво потряс его руку ближе к плечу. Разлепив уже успевшие закрыться веки, Ягер обернулся к Ивушкину. Тот немного потянул его на себя и встал. Оба танкиста вышли из комнаты. Рейх с Союзом, походу, этого даже не заметили. Когда Ягер положил ладонь на ручку двери своей бывшей комнаты, Ивушкин, шедший дальше, удивлённо обернулся и спросил у немца: – Ты куда? – Spat', – устало ответил Ягер, приоткрывая дверь. – Да какой "спать"? – подходя к бывшему штандартенфюреру, сказал Ивушкин. – 7:48 уже. Нам вообще-то убийство расследовать надо! Поэтому пошли есть. Ягер понял, что отдохнуть ему спокойно не удастся, и поплёлся вслед за советским танкистом на кухню. Сев на один из многочисленных стульев, немец наблюдал, как Ивушкин копается в холодильнике. – Что мы есть будем? – почти без акцента проговорил он, но всё равно не смог правильно произнести такую сложную для немцев букву "ы". – Если здесь ничего не найдётся, – продолжая лазить по полкам, ответил Ивушкин. – То я умею готовить два блюда: яичницу, ну, могу помидоры добавить, и ликёр из политуры. Ягер даже слегка усмехнулся. Ладно, в принципе, можно и яичницу поесть. – Хотя нет, три блюда, – поправил Ивушкин сам себя. – Ещё омлет умею готовить. По сравнению с Ягером, которому обычно всё приносили уже в готовом виде, это было довольно много. Немец только в теории знал о технологии приготовления яичницы. У него были дела поважнее, чем заниматься кулинарным искусством. Так как в холодильнике ничего не нашлось, Ивушкин решил сделать, так и быть уж, омлет. Пока советский танкист перемешивал яйца с молоком, Ягер небольшими кусочками резал помидор, чтобы впоследствии кинуть его на сковородку. Убийство убийством, но поесть надо всегда. И всё-таки люди прекрасны. – Ich frage mich, ob sie das jeden Tag tun werden? (Интересно, они будут так делать каждый день?) – в пространство спросил Ягер, кивнув в сторону комнаты, где Союз с Рейхом устроили целую дискуссию. Говорил он в переводчик. Их с Ивушкиным омлет уже был поставлен на огонь. Советский танкист передвинул стул ближе к печке, чтобы наблюдать за едой. – Надеюсь, что нет, – усмехнулся Ивушкин. – А то нам и правда самим всё расследование проводить придётся. Слушай, это кольцо однозначно украли не просто так... Да ещё и записи к нему.. – Ja, – кивнул Ягер, переключив переводчик обратно к себе. – Ich fand es auch seltsam. Es bedeutet, dass im Ring etwas Wichtiges war, (Мне тоже показалось это странным. Значит, в кольце было что-то важное,) – чуть хрипло предположил он. – Или они просто хотят запутать следствие, – пожал плечами Ивушкин. – Wer – Sie? (Кто – они?) – с интересом спросил Ягер. – Убийцы, кто же ещё? – вопросом ответил Ивушкин. – Du glaubst, dass es mehrere Mörder gibt? (Ты думаешь, что убийц несколько?) Ивушкин задумался и не ответил, протыкая омлет вилкой. Теперь оставалось ещё пару минут оставить его на медленном огне... На запах пришёл проснувшийся от громкого спора ничего не замечающих Союза с Рейхом экипаж Ивушкина. – Доброе утро, командир, – поздоровался мехвод, старательно игнорируя Ягера. – Чем пахнет? – дерзко поинтересовался Волчок. – Доброе, Стёпа, – откликнулся Ивушкин. – Омлетом пахнет... Блин, парни, мы на вас не делали, – обернулся к своему экипажу командир. – Мы? – переспросил Ионов. – Я и Ягер, – пояснил командир. В ответ на взгляды экипажа немец лишь ухмыльнулся. – Подождите немного, сейчас наша порция доготовится, и мы вам тоже сделаем. – Нет уж, – сказал Волчок. – Я то, что фриц делал, не возьму. Ягер, который понял, что тот выдал, пожал плечами и ответил на русском с сильным акцентом: – Но вы же ограбили наш город тогда, при побеге? – Мы не грабили, мы попросили, – вступился за всех Ионов. – Так, экипаж, отставить, – приказал Ивушкин, выключая омлет и скребя вилкой по сковороде с защитным покрытием, деля еду. – Ягер... – командир слегка смутился. – Ты тоже. Немец усмехнулся. Экипаж гордо покинул кухню, возвращаясь в свою общую комнату. Нет, спали они в разных помещениях, но собирались и разговаривали в одном. Обсуждали они в основном даже не страны в человеческом обличье, а привязанность командира к одному штандартенфюреру. Сначала от смерти спасает, теперь они вообще чуть ли не друзья... Ивушкин с Ягером сидели друг напротив друга и уплетали омлет. Советский танкист уже успел поставить ещё одну порцию для своего экипажа. Обоих живо интересовало, когда уже их "опекуны" закончат свои разборки. Которые, к тому же, с убийством связаны не были. – Если будешь работать с безлицаями, я с тобой сотрудничать не собираюсь! – доносился голос Рейха. – Ой, как страшно, – ответил Союз. – Сам же этим вечером обратно прибежишь. – Ещё посмотрим, кто к кому прибежит, – парировал страна-ариец. – Между прочим, если бы не я, ты ни до чего бы не догадался! Кажется, это надолго... Настоящие люди доели свой омлет, Ивушкин выключил с огня порцию для своего экипажа, позвал его и предложил Ягеру: – Может, выйдем на улицу? – Nein, – твёрдо ответил немец. – Ich will Schlafen. (Я хочу спать.) – Ягер, сейчас 8:26, спать уже поздно, – штандартенфюрер вполголоса сматерился. – Тем более, если они дальше будут продолжать спорить, – Ивушкин указал в сторону комнаты детективных обсуждений. – То мы никуда не продвинемся. Поэтому пошли узнавать всё сами. – Nam razve ne nado predupreжdat' Drittes Reich und UdSSR? – спросил Ягер. – О чём? – Ивушкина жизнь так ничему и не научила. – Союз и так знает, что я могу в любое время уйти погулять. Тем более, они даже не заметили, что мы вышли из комнаты, значит, выход на улицу тоже оставят без внимания. Ягер подумал, что ему будет за это от Рейха, потом вспомнил указание страны-нациста про "можешь уходить когда угодно, главное – возвращайся". У Ивушкина обычно тоже всегда прокатывали резкие уходы, он хорошо умел оправдываться. Так что советскому танкисту вряд ли что-то сделают. Да и хотелось уже перестать слышать довольно громкий спор Рейха с Союзом. Как будто парочка скандалит, ей богу! Хм, я придумал для Кантрихуманс новую сплетню по всем известной паре. Они меня убьют, если узнают. И какая разница, что я нематериален? В общем, по всем вышеперечисленным причинам Ягер согласился: – Ladno, – неохотно поднялся он. – Poschli. Пока танкисты-детективы почти на цыпочках проходили мимо комнаты, Рейх с Союзом уже вообще на прошлое перешли: – Вот что тебе эти ёбаные безлицаи сделали, чтобы ты им, scheiß, жизнь спасал? – возмущался страна-ариец. – Даже я тебе, неблагодарный еблан, помогал больше. Например, в 1924-ом... – Хули ты пиздишь, блять, швайне ебучая? – не отставал Союз. – Тебя тогда, сука, даже в реальном мире не было. – Так я тебе здесь помогал, уёбище, чтоб ты сдох... Продолжения Ягер с Ивушкиным не узнали. Мне тоже не особо интересно было слушать маты в исполнении двух бывших стран-врагов. Танкисты вышли на улицу, Ивушкин при этом аккуратно закрыл входную дверь. Когда звуки дискуссии затихли, оба человека невольно облегчённо выдохнули. Понимаю их. Я в астрале, а тут звуки делаются более приемлемыми для нашего слуха. То есть, если слишком громко – звук становится тише. Если говорят еле слышным шёпотом – становится немного погромче. И даже несмотря на это, спор между странами здесь производился неслабо. Это ж на каких ультразвуках они вне астрала говорят?.. – И что нам делать? – спросил Ягер у Ивушкина. – Для расследования что-нибудь полезное узнавать... – Какой мы сейчас придерживаемся версии? – уточнил немец, включив переводчик. – С серийным убийцей, с серийным убийцей безлицаем или с заговором безлицаев? – Аэ... – протянул Ивушкин. – Почему всё так сложно? Ягер усмехнулся. – Что, никогда не работал детективом, Николай? – высветилось в русской строке перевода. – А ты как будто работал, – недовольно сказал Ивушкин. Они начали потихоньку идти в случайную сторону. – Не работал, но наблюдал, – ответил Ягер в переводчик. – Когда только-только перешёл из Вермахта в СС. Дело было где-то в 1943-ем году... Тогда убили, кажется, оберфюрера, – увидев непонимающий взгляд Ивушкина, Ягер пояснил: – Это довольно высокое звание. Причём убили его не советы. Очень долго велось расследование. Один раз даже какой-то псих после двух часов беседы с комиссаром секретной полиции решил сознаться в убийстве. А потом выяснилось, что он знает мельчайшие подробности, но не помнит элементарных вещей, после чего на него плюнули и признали невиновным, но всё равно аккуратно убрали. Того комиссара отправили на фронт обычным солдатом, я не знаю, что с ним сейчас... Пальцы Ивушкина, слушающего разоткровенничавшегося Ягера, ненадолго и совершенно случайно соприкоснулись с пальцами немца. Советский танкист заметил, что они довольно-таки холодные. И, если Ягер даже внимания не обратил на этот непродолжительный тактильный контакт, то в голове у Ивушкина появилось желание снова начать его и продолжить как можно дольше. Даже не думая о бредовости своих хотелок, Ивушкин завёл руку так, чтобы его ладонь и ладонь Ягера были друг напротив друга, и прижался внутренней стороной руки к холодной раскрытой ладони Ягера, переплетая свои пальцы с пальцами немца, будто собираясь их согреть таким образом. Бывший штандартенфюрер, оживлённо рассказывающий детективную историю, резко заткнулся и удивлённо повернулся к Ивушкину, но ладонь и тыльную её сторону освобождать не стал. Они всё это время так же неспешно шли. – Чего уставился? – буркнул советский танкист, который, наконец, задумался о своих "странных" желаниях. Но руку Ягера всё равно не выпустил, да ещё и стал поглаживать её поверхность большим пальцем. – Продолжай рассказывать дальше... Пожалуйста. – Ja, sicherlich... (Да, конечно...) – пробормотал Ягер. Он терпеть не мог, когда к нему кто-то прикасался, но это прикосновение от Ивушкина показалось ему даже приятным. Поэтому руку высвобождать ему совершенно не хотелось. Блять, ещё лучше. Извините за мат, пожалуйста... Рейх с Союзом хотя бы просто спор на весь дом устраивают, а у этих вообще латентная любовь. Ну, пиздец, что ещё могу сказать. Кажется, это убийство никогда не будет раскрыто, тем более, за неделю. Обожаю людей. Эх, Макс, вся надежда только на тебя... Видели бы их сейчас Рейх с Союзом – таких пиздюлей бы от своих "опекунов" получили... Но судьба решила по-другому, а жаль. Извините, я что-то сегодня прям не в настроении. Пойду-ка лучше маты от стран-врагов послушаю... (Рассказчик ничего не понимает в искусстве, поэтому пусть идёт на...) И я отправился обратно домой к Союзу. Правда, ненадолго. Надо было всё-таки пораньше возвращаться. – Погоди-ка, Рейх, – вдруг сказал Союз после очередного обмена "любезностями", когда настала его очередь. – А где танкисты? – Не переводи тему! – недовольно проговорил страна-ариец. – Стоп, что? Рейх впервые за всю их дискуссию с Союзом свёл взгляд с врага. Быстро пробежался глазами по помещению и, не обнаружив в ней Ягера с Ивушкиным, пожал плечами и предположил: – Может, где-то в других комнатах отсиживаются? Обычно, когда мы начинаем спорить, все стараются держаться подальше. – Ну да, я заметил. И что их всех не устраивает? Все иногда ругаются. – Вот именно, – поддержал Рейх. – Мы ещё продолжим, – мстительно добавил он, когда Союз встал со своего кресла. И последовал его примеру. – Да-да, конечно продолжим, – пообещал коммунист. – Только сейчас надо найти Ивушкина с Ягером, а то сидят там, нихрена не делают... Двое стран-врагов обыскали весь дом, несколько раз звали по именам их "подопечных", пока Союз, наконец, не решил спросить о пропаже остальной экипаж. Те ответили ему, что их командир ушёл куда-то с фрицем, то есть, с Ягером. Союз с Рейхом, вполголоса и мысленно матерясь, отправились на улицу. Ну и зачем я сюда приходил? Хотя, теперь Ягер с Ивушкиным наверняка получат много чего нехорошего от обоих своих "опекунов". На это я даже не против посмотреть. – Блять, я надеюсь, они всё-таки поняли, что об улике рассказывать никому не надо... – с сомнением проговорил Союз. – Думаю, Ягер понимает, а вот Ивушкин вполне может поделиться "конфиденциальной" новостью, – злорадно ухмыльнулся Рейх. – А куда мы идём вообще? – Я чё, знаю? – Действительно, – проязвил страна-ариец. – Ну, все нормальные страны в это время ещё спят, – часы показывали 8:47. Рейх с Союзом всё так же шли. – А на дороге есть только две полоски следов, по которым мы сейчас и идём. Так что, наверное, – это слово Союз произнёс с ноткой издёвки в голосе. – Мы идём за Ивушкиным и Ягером. Дорога в городке Кантрихуманс была разная: где-то заасфальтирована на совесть, а где-то – как в небольших деревушках, грунтовая, либо гравийная. В том участке, где находился дом Союза, дорога была наполовину гравийная, наполовину грунтовая. Так как ночью безлицаи убирали дорожку, в том числе заметая на ней все следы, отпечатки обуви впереди могли принадлежать только танкистам. Насколько я понял, безлицаи не нуждаются ни во сне, ни в еде, ни в воде. Всё больше начинаю интересоваться этими странными белолицыми сущностями... Страны-враги ускорили шаг: не очень хотелось, чтобы новость о пропаже кольца и, тем более, их временном сотрудничестве разнеслась по всему городу. Когда они почти дошли до окончания полоски следов, от увиденной картины оба резко остановились и захотели повернуть назад. Спиной к Рейху с Союзом стояли Ягер с Ивушкиным. Они уже не держались за руки, а изумлённо пялились на того, кто находился впереди. А вот лицом к обоим странам-врагам стояла некая организация, которая пока что их не замечала. На вид он был довольно молод, в общем-то, здесь все страны и организации выглядели далеко не стариками. Но волос у него не было, что большая редкость. Глаза у него блестели сиреневым цветом, словно кровь безлицаев. Одну руку он приставил к середине груди, показывая на себя. Другую небрежно согнул в районе локтя и откинул в сторону. Голова чуть приопущена, на губах улыбка, он что-то говорит танкистам. Одет незнакомая Ягеру с Ивушкиным организация был довольно легко и открыто. Ну, как сказать – "незнакомая"? Ивушкин вполне слышал это название один раз. Флаг у той организации был радужный, но без голубого цвета. Всё правильно, танкисты встретили "четырёхбуквенную хрень" под названием ЛГБТ. Вот его я здесь не ожидал увидеть. Кантрихуманс – это ведь вроде только страны? Хотя, ООН, Евросоюз, НАТО и даже ЕР тут существуют, так почему бы и не оказаться в этом месте ЛГБТ? – Ммм, е-ещё можем ус-строить ва-ам свадьбу, – сказал организация, растягивая гласные. Да и согласные тоже, если это вообще возможно. Рейх и Союз, которые это услышали, ещё больше захотели повернуть назад. Оба всем сердцем, душой, почками и другими частями тела ненавидели эту организацию. Пожалуй, это была одна из немногих черт, что их объединяла. Но страны-враги удержались, потому что надо было всё-таки забрать своих подопечных. Ягер с Ивушкиным оба стояли в ахере. Вот это узнали что-нибудь нужное для расследования... Ну, в принципе, то, что им можно устроить свадьбу – это очень важная информация. Жаль, что через строчки толком нельзя передать сарказм. – Оо, та-ам сзади ва-аши "опе-екуны" стоят, мо-ожно их сви-идетелями поставить, – заметил ЛГБТ Рейха с Союзом. Он всё так же продолжал растягивать все существующие буквы. Танкисты обернулись. В их взглядах явственно читалось "Помогите". Рейх с Союзом, стараясь скрыть отвращение к организации, подошли ближе к своим подопечным. – Никакой свадьбы не будет, – сквозь зубы процедил Союз, от злости больно сжимая плечо Ивушкина. – Для-я брака достаточно со-огласия двух сто-орон, – ответил ЛГБТ. – А их опе-екунов, тем бо-олее, време-енных, не обя-язательно. – Ты-ы вообще спра-ашивал эти сто-ороны об их со-огласии? – язвительно копируя манеру общения организации, поинтересовался Рейх. – Да-а как вы-ы смеете? – возмутился ЛГБТ. Страны-враги еле сдерживались, чтобы не наброситься на ненавистную обоим организацию с кулаками и ножом. РаДуЖнЫй вопросительно посмотрел на танкистов. – Не, не, не, – замахал руками Ивушкин, как бы говоря: "Изыйди!". – Не надо никакой свадьбы. Разобрался бы уже в своих чувствах... Ну да ладно, тем лучше. ЛГБТ хотел что-то сказать, но Союз проорал на всю улицу: – Америка, блять, забери отсюда свой злоебучий ЛГБТ! – к слову, дом США находился прямо рядом со всеми событиями. – Е-если вы не-е в курсе, – сказал организация. – Я-я никак не-е зави-ишу от США. – Е-если ты-ы не в ку-урсе, – издевательски протянул Рейх. – На-ам похуй. Ягер с Ивушкиным уже несколько раз успели пожалеть, что вообще вышли на улицу. Теперь полчаса слушать разборки Рейха с Союзом против ЛГБТ. И уйти никуда нельзя – что страна-нацист, что страна-коммунист положили руки и крепко держали за плечи своих подопечных. – Я, кста-ати, заме-етил, – начал организация, обидевшись на "нам похуй". – Что-о вы с Со-оюзом ста-али бо-ольше встре-ечаться, – он прекрасно знал, насколько сильно страны-враги ненавидят СовоРейх. Именно поэтому на него и намекал. – Вы-ы, наконе-ец, ра-азобра-ались в сво-оей лю-юбви друг к дру-угу? Извините, не намекал, а говорил прямо. Глаза Союза и Рейха наполнились огненным праведным гневом, спешащим как можно скорее выйти наружу. Страна-ариец уже медленно потянулся в сторону своего ножа не для готовки, но откуда-то сверху донёсся сонный голос США: – Что происходит? – он выглядывал из окна со второго этажа частного дома, находящегося поблизости. Маска для сна с надписью "Отвалите" была надвинута на лоб. На самом США был накинут белый спальный халат. – О-они ме-еня ос-ско-орбляют, – пожаловался ЛГБТ. – Слышь, ты, хуйня недоделанная, – угрожающе, но небрежно начал Союз. – Кто кого оскорбляет? – Да-да, повтори-ка ещё раз, – сказал Рейх, одной рукой доставая нож, а другую оставляя на плече Ягера. – Сами разбирайтесь, – сказал США, и окно захлопнулось. В любое другое время он бы вмешался, получив всю возможную собственную выгоду. Но сейчас ему хотелось спать. Страна-ариец, не теряя времени, но не приближаясь к ненавистной организации – естественно, он не достоин этого – метнул нож ровно в левый глаз ЛГБТ. Ягер с Ивушкиным, которые на фронте и в концлагерях и не такое видели, всё равно стремительно отвернулись. Зрелище не самое приятное. Нет, ну а какой, собственно, реакции ЛГБТ ожидал от стран-врагов? Сам виноват. Ладно, признаю, возможно, это всё равно не повод метать ножи в глаз. Союз неторопливо, словно совершал самое обыденное дело, достал с пояса пистолет и несколько раз выстрелил в болевые, жизненно важные точки организации. Но одну пулю специально потратил, загоняя нож Рейха поглубже в глаз, из которого шла странная жёлтая кровь. Знаете, в некоторых цветах такая жидкость есть, ей ещё рисовать на стенах удобно – сам наблюдал – вот, кровь ЛГБТ была похожа именно на этот цветочный сок. Страны-враги и дальше продолжили бы мстить за одну несчастную фразу, но решили пожалеть танкистов, а также, наконец, заняться расследованием, поэтому спокойно отошли подальше от извивающейся на земле организации, старающейся достать глубоко застрявший нож из глаза. Что за жесть я сейчас наблюдаю? Ладно, во всяком случае, это лучше, чем смотреть за романтическими отношениями советского танкиста и бывшего штандартенфюрера. Или слушать спор, почти полностью состоящий из матов от Рейха и Союза. Хотя, это ещё даже не романтические отношения. Ну, держались они за ручки – и что? Просто кое-кто только что вернулся из человеческого мира, перечитав шипперских комментариев. Кхм, упустим то, как они держались, и о чём тогда думал каждый из них. – Нож потом вернёшь через кого-нибудь, – в голосе Рейха слышались холод, спокойствие, презрение и удовлетворение одновременно. ЛГБТ ему не ответил. Пропустив Ягера с Ивушкиным, до сих пор находящихся в шоке, вперёд, Рейх с Союзом спокойно шагали сзади. Союз – невозмутимо, держа руки в карманах, Рейх – скрестив их на груди и злорадно улыбаясь. Оба испытывали сладковатое чувство выполненного долга.