Комплекс бога

             Мэйбл подает заявку в несколько вузов сразу, решив, что психология ей всё-таки ближе. Она редко выходит из дома, отказывается от предложения брата поехать на море или же наведаться к тёте Джейн в Испанию. Боится, что тот поймёт… влезет, своими вечными попытками всё исправить.       Три летних месяца она проводит в объятиях Билла Сайфера, слушает его рассказы о звездах и других вселенных, которые он сам когда-то очень давно, еще до её рождения, и завоевал:       — Так ты был королём?       Демон улыбается, перебирая пальцами её, неплохо так отросшие за это время, волосы.       — Вроде того… Значит, можешь считать себя королевой.       Мэйбл, смущаясь, прячет лицо ему в шею и вдыхает запах хвои, лайма и нотки чего-то, еле уловимого, немного горьковатого.       Билл говорит о том, как выберется на свободу, добьётся справедливости и отомстит врагам. В первую очередь - тому противному Аксолотлю.       — Хотела бы я, чтобы это случилось поскорее… — и это абсолютная правда, но…       — Случилось бы, если бы кое-кто не тянул время, — улавливает в его голосе раздражение. Как бы демон не пытался их скрыть, за чертовски красивой улыбкой Пайнс слишком хорошо его изучила.       Она закашивает губу, чуть ли не до крови, пытается аккуратно переплести их пальцы, но Сайфер резко кладёт руку под её голову, продолжая разглядывать разноцветные облака.       Мэйбл молчит, потому что иногда действительно до последнего тянет с тем, чтобы назвать ему имя. Он знает это и злится, хоть и не подаёт виду, но девушка чувствует это, и от того ноет между рёбрами.       Ей до безумия хочется, чтобы он был с ней, не только во снах, но и в реальности. Она готова на всё ради этого: достать любой артефакт, отправиться в любую точку мира или провести ритуал, но ничего из этого не поможет. [Не раз ведь заводила этот ни к чему не приводящий разговор.]       Напряжение между ними растёт в геометрической прогрессии, и её попытки хоть немного сгладить острые углы с каждым разом становятся всё менее эффективными.       Мэйбл кажется, что они запустили бомбу замедленного действия, и ей, ой как не хочется узнавать, какими разрушительными могут быть последствия взрыва.

***

      Её стена уже похожа на святилище обезумевшего фанатика. Цепляя ещё один портрет, Мэйбл тихо хихикает, думая, что ещё немного, и она и правда возведёт ему алтарь, превратившись в Хельгу Патаки [или в дядю Форда], и вдруг умолкает.       Становится грустно от резкого осознания того, что в последнее время Билл приходит всё реже, а его присутствие еле ощутимо, хотя казалось, что должно было быть наоборот. Ведь сил-то у него стало больше.       Аккуратно проводя пальцами по одному из рисунков, она поджимает губы и со вздохом притуляется к ним лбом.        Он как будто нарочно отдаляется от неё, и Мэйбл это жуть как не нравится.

***

      Билл не очень хочет говорить о своём нахождении в лечебнице. Всё, что Мэйбл удалось узнать: что это место находится вне времени, там держат самых опасных преступников и заставляют проходить терапию. При слове «терапия» она кривится, а демон смеётся, легонько толкая её плечом.       — Почему у тебя сразу мысли о пытках? Это же варварство!       Потому что ассоциации не самые хорошие. Иногда он выглядит настолько измученно, отстранённо, а самое страшное - молчаливо, так что только такие мысли в голову и лезут. Прочитав это, Билл смеётся ещё громче, а она по-детски дует губы и тихо произносит: «Дурак».       — Ну, у тебя и фантазия, Падающая звезда! Я сам кого хочешь запытаю!       — Но я волнуюсь за тебя! А ты мне ничего не говоришь!       — Это очень мило, Звездочка, — тянет он и широко улыбается. — Но рассказывать-то нечего. Демонская терапия не сильно отличается от человеческой. Я сижу у мозгоправа, по типу тебя, и он расспрашивает о моём прошлом, очень тупо пытается вызвать у меня чувство сожаления! Ну и заставляет проходить разного рода тесты.       Мэйбл хмурится и уверенным тоном выдает:       — Это безрезультатно.       — Не рань мою душу! Неужели ты настолько плохого мнения обо мне?! Она посмеивается от наиграно-обиженного тона.       — Не в этом дело. Просто… кто-то когда-то нибудь проходил эти тесты честно?       Демон громко хмыкает и, намножко прищурив глаза, слегка наклоняет голову:       — Я точно нет! — растягивает он и на секунду задумчиво замолкает, прежде чем спросить, — а ты?       — Конечно! Правда, выбирала несколько и "неправильных" вариантов, чтобы всё не выглядело слишком идеально!       Его губы снова растекаются в широкой улыбке, оголяя ровные, белоснежные зубы. Еле заметно кивнув, он щелкает её по носу и говорит: «Умница».

***

      Она выбирает университет поближе к дому, чтобы не пришлось жить в общежитии. Все остальное не столь важно. Знакомиться с однокурсниками, ходит на вечеринки, а на выходных устраивает ночёвки с Лесли и Рейчел и даже заводить парочку новых друзей, но…       — I haven't met you, but if you're stable! — Мэйбл громко поет на розовой сцене в микрофон, при этом пританцовывая. За спиной мигают гирлянды в виде её имени, а несколько официантов разносят угощения и напитки. — Then here's my number, and call me Mabel! — закончив куплет, тычет рукой в сторону Билла и смеется.       Жители Мэйблленда срываются со своих мест, громко аплодируют и свистят, жаждая продолжения. Минус песни играет дальше, но она не обращает на это внимания, лишь многозначительно смотрит на Сайфера, который сидит в первом ряду, вальяжно раскинувшись на стуле, сложив руки на груди, а ноги закинув на стол.       Весь его вид прямо кричит о том, что он чем-то недоволен, и от этого её взгляд тускнеет, но широкая улыбка никуда не исчезает, пусть и становится натянутой.       — Ну, чего ты? — наклоняется и протягивает руку в надежде, что демон всё-таки присоединится к ней. — Это у меня в жизни произошли крутые изменения! Но я же не хандрю! — но тот лишь окидывает её каким-то нечитабельным, но очень холодным взглядом и громко фыркает.       — Ну, да, удивительно, что после такой бурной ночи у тебя столько энергии.       — О чём ты?       — Надеюсь, компания Джерри не сильно тебя утомила?       Музыка затихла. Все зрители, будь то еда, игрушки или люди, начали громко перешептываться, но Мэйбл игнорировала это, сильнее сжав микрофон.        — Если бы ты там был, то видел, что как только он ко мне полез, я сразу его отшила, и я даже…       — Чуть не сломала ему руку! Да-да, дорогая, твоя склонность к агрессии всегда была мне мила!       Улыбка на очаровательном личике в секунду исчезает. Она окидывает грозным взглядом присутствующих, мысленно приказав выйти. Те пугаются, всполошились пулей, вылетают из караоке, в страхе разбегаясь кто куда. Демона на секунду это позабавило.       Оставив микрофон на одной из колонок, Мэйбл спустилась со сцены.       — Моя склонность к чему? — переспрашивает, пытаясь придать голосу невинности и веселья. Знает, как часто он бывает не в настроении, сколько всего ему приходится терпеть. Так что старается относиться с терпимостью и пытается загладить углы. Всегда.       На лице Билла не дрогнул ни один мускул.       — Склонность к агрессии.       Она нервно смеется.       — У меня нет склонности к агрессии.       — Неужели? — растягивая гласные буквы спрашивает, меняя позу. Локти опираются на стол, а подбородок об костяшки пальцев. — То есть, это не ты без раздумий выкрикнула «смерть», когда Дитя Времени спросило, какова судьба ждет Блендина дальше?       — Я была ребенком! И сразу же поменяла решение: вернула ему работу и волосы!       — Да, сразу же… Сразу после того, как братец одернул тебя. Знаю-знаю!       Мэйбл не понимает смысл этого разговора. Что он хочет донести? Чего добивается? Зачем? Не понимает и от того понемногу закипает, а демон все продолжает:       — Забавно было наблюдать, как жители твоего Мэйблленда занимались каннибализмом. Не такое ждешь от рая в руках двенадцатилетней девочки.       — Я не знала! Не могла за всем уследить!       — Так не знала или не могла уследить? — подловив её, довольно щурится он.       И она стиснув зубы молчит, мешкается несколько секунд, а потом выдыхает. Видеть ее взбешенной для него - отдельное удовольствие. Пусть знает, каково это.       — К чему ты ведешь, Билл? — и складывает руки на груди.       — О, ни к чему, дорогая! Просто мыслю вслух. Анализирую. Пытаюсь понять… Это ты специально тянешь время или так тщательно выбираешь жертв? — хоть и манера речи обманчиво веселая, взгляд выражает дикую, почти животную, злость.       Мэйбл делает несколько шагов вперед.       — Раз уж ты сам затронул эту тему… Я так больше не могу! — говорит на выходе. — Я устала… я не убийца.       Он слушает её почти что внимательно, а на последних словах громко хохочет, опрокинувшись на спинку стула и подняв голову к потолку. Она кривится от этого.       — Правда? — успокоившись, спустя почти что минуту, переспрашивает он с нескрываемым сарказмом. — А-а-а! — Как только та открывает рот, чтобы что-то сказать, мотает указательным пальцем. — Ты, конечно же, можешь сказать, что не причастна ко всем этим смертям. Можешь продолжать так думать, чтобы спокойно спать ночью, — пауза. Янтарные глаза на секунду подсвечиваются в полумраке, — но, как же муж твоей тети?       — Какой еще муж?        — Как же его звали? — Билл прикладывает ладонь к подбородку с задумчивым видом потирая его. — Грегори? Гербет? Герман?…Генри! Точно Генри.        — Генри? — Мэйбл в недоумении отводит взгляд в сторону, задумавшись. — Ну, да. А что с ним? Он умер от несчастного случая несколько лет назад.        — Да ты что? — тянет с театральным удивлением и она невольно чувствует, как напряжение в воздухе нарастает.       Он щелкает пальцами и перед ней появляется деревянная, серея, непримечательная дверь - несомненно с воспоминаниями - покрыта годами забвения, с небольшой черной табличкой, на которой выгравировано то самое имя. Мэйбл не смотрит, нарочно игнорируя её существование. Ёжится, чувствуя, как холодная волна отвращения поднимается от самых глубин ее души, а демон все подначивает:        — Открой, освежи память, — но она упрямо стоит на месте. — Не хочешь? Тогда я сам! — машет рукой, и дверь резко открывается.       Перед глазами вырисовываются события четырехлетней давности: поздний вечер, родительская спальня, измученная Джейн, голос которой едва слышен на фоне плача и усталых вздохов. Папа подбадривающий сестру, словно пытаясь в своих объятиях уберечь её от всего мира. Мама предлагающая снова одолжить деньги или взять кредит на их имя.       Такие диалоги были не для её ушей, [да и подслушивание было не в её стиле, однако волнение за тетю взяло верх над моральными принципами], но как бы родители не пытались ограничить их с братом от этого, детьми они уже не были. И знали и о зависимости Генри азартными играми, и о многочисленных долгах, которые легли на хрупкие плечи тети.       Смена кадров, и вот, измотанная тремя работами Джейн, дядя, что чуть не проиграл дом, хотя и так успел вынести оттуда все, что мог. Вечные ссоры, разборки с полицией, папа снова и снова умоляющий сестру подать на развод. Та соглашалась, собирала вещи и, когда со скандалом, когда по-тихому, уходила, но почему-то, рано или поздно, всегда возвращалась. Мэйбл никогда не понимала, почему. Злилась и на нее, и на Генри, и даже на родителей, что по её мнению были нерешительными, мягкими и податливыми.       И так по кругу. Нескончаемый цикл боли, отчаяния и злости.       — Это было так несправедливо! — с наигранным состраданием протянул Билл. — Все, чего она хотела, - семья и дети, а он не мог дать ей даже этого! Но… ты же была хорошей и любящей племянницей, и знала, как будет лучше…       От этих слов что-то внутри её начинает тревожно ёкать.       Воспоминания со скоростью света меняются одно за другим и резко останавливаются. Мэйбл снова видит себя, то, как заходит в дом, где Генри спит на диване, громко и противно сопя из-за аносмии - очередная болезнь, которую он тоже лечить отказался. Она бросает в его сторону самый пренебрежительный взгляд, на который способна в свои пятнадцать, проходит на кухню и ставит сумку с продуктами и контейнерами с едой на стол.       Чувство тотальной несправедливости и всё той же злости охватывает с головы до ног. Тетя уехала в другой город аж на две недели - очередная подработка, а он валяется здесь и будет есть вкусную еду, которую ему приносят на блюдечке, и всё равно не почувствует ни запаха, ни вкуса из-за той же болячки.       По радио играет какая-то веселая песенка в которую Мэйбл пытается вслушаться. Утихомирить эту бурю внутри, опирается руками об спину стула так, что подушечки пальцев краснеют, а костяшки белеют, смотрит на газовую плиту с минуту и почти не моргает, оборачивается на дядю - и обратно.       Подходит ближе, выкручивает самую большую конфорку на максимум. Закрывает окна: сначала на кухне, а потом в остальных комнатах и тихо уходит.       — Хватит! — лицо нахмурилось, в глазах жгучее пламя.       Она машет рукой, и дверь с воспоминаниями с хлопком зарывается, а затем исчезает, разлетевшись на бруски. Билл смотрит на нее, и как тот Чеширский Кот, довольно улыбается:       — А что дальше было, помнишь?       Полиция, похороны, истерики тети, что в итоге перетекли в затяжную депрессию и даже больница. Но Пайнс о содеянном ни секунду не жалеет. Ведь Джейн сейчас живет в Италии, с любимым, очень-очень хорошим мужем и таким долгожданным ребенком, наконец получив заслуженное счастье, и это все, по большей части, её заслуга.       — Зачем ты это делаешь, Билл? — спрашивает тихо.       — Затем, Звездочка, я знаю тебя лучше, чем ты сама! Ты - маленькая девочка с комплексом бога. Ты не по Мэйблленду и не по веселью скучала, а по власти, которую я тебе дал! — и это «я» множится эхом, отдавая металлическими нотками. — И жалости к убитым ты никогда не чувствовала… Признай, дорогая, что ты отказываешься выбирать их не через муки совести и моральные принципы, а потому что обидчики закончились и ты не получаешь той дозы эндорфина от их смертей! Поэтому ты так легко переложила ответственность на меня, но долго не продержалась и вернула власть себе! Потому что твоя мания контроля не позволила тебе остаться в стороне!       Мэйбл качает головой и еле шевеля губами, на повторе шепчет: «Не правда».       — У меня нет времени на твою стадию отрицания, Падающая звезда.       — Зачем ты это делаешь, Билл?!       От её крика все лампочки на гирляндах полопались, сбив систему света, из-за чего он начал мигать.       — Тебя заклинило? Перегрузка не нужна?       Искры тока летают вокруг, а музыкальная аппаратура противно репит.       — Почему ты так поступаешь со мной?! — она подходит ближе и касается его щеки ледяными пальцами. — Я не хочу ссориться! Я… я устала… запуталась… — тянется к нему, чтобы поцеловать, но Сайфер врывается, как ошпаренный, вскакивает с места и смотрит на неё сверху вниз.       Мэйбл в недоумении хлопает ресницами. Её рука зависает в воздухе на несколько секунд.       — Ну уж нет! Не в этот раз! Если я позволил провернуть тебе такое несколько раз, не думай, что можешь манипулировать мной таким способом!       — Я не…       Его зрачки теперь красные, выражая пламя ярости внутри. Лицо искажено этим гневом: брови сошлись на переносице, образуя глубокую морщину, скулы напряжены, а крик бьет по ушным перепонкам и сердцу. В таком гневе она не видела его ещё никогда.       — Короче, мне надоело торчать в психушке. Пора повышать ставки.       — Повышать ставки? — переспрашивает в недоумении. — Насколько?       — К троим, как минимум, пока. Решай, ты со мной или нет?       — Я не могу… — голова идет кругом. Мысли путаются. Кажется еще немного и у неё случится паническая атака. — Я не такая, как ты думаешь… Я не готова… я…       — Конечно, — гаденько ухмыляясь, фыркает он, кажись не собирая прекращать, словно не замечая её состояния. — Впрочем, плевать! Я и без тебя справлюсь.       — У нас сделка!       — Сделка, — со смешком перекривляет Билл, под громкий, режущий скрип от колонок. — Я с легкостью могу её разорвать! — наклоняясь почти вплотную к её лицу, он медленно говорит: — Ты мне больше не нужна. Считай, что ты свободна. Можешь продолжать искать себе оправдания и обвинять во всём кого угодно, лишь бы не себя!       Мэйбл открывает рот, чтобы ответить, но не успевает, так как просыпается: вскакивает, тяжело дыша, и панически осматривается вокруг. Сердце так сильно бьётся, что аж колет, и стук отдаёт в ушах. Всё лицо неприятно печёт, и, нащупав его в темноте, она ощущает влагу на щеках. Видимо, плакала.       Запуская пальцы в волосы, думает лишь о том, что не знает, что делать дальше, чего ожидать и как поступить. Проходит не мало времени прежде чем ей удаетсяуспокоиться. Поразмыслив, девушка приходит к решению пока что не делать ничего. Подождать. Билл одумается, обязательно вернётся к ней, и у них всё будет хорошо. Он просто устал, разозлился. На самом деле, она нужна ему так же сильно, как и он ей.       Нужна же?