Охота на феникса

Потом Пэй Цзуйфу принес ужин. А-Юань сидел, как на иголках, похоже, переживая, что Цинцю станет расспрашивать его за едой, но он, улыбаясь про себя, говорил сначала только о яичных конвертиках с зеленью, запеченой рыбе и пирожках с морковью, в которую мастер Пэй добавил вяленый виноград. А потом, чтобы уж А-Юань окончательно успокоился и расслабился, завел разговор об утренней процедуре, раз она так заинтересовала брата. После ужина Цинцю отправил брата в купальню, а сам устроился на постели с записями Учэна. Лю Цингэ умудрился сопроводить своими пометками чуть ли не каждый лист - еще до того, как настоял сделать несколько общих карт, и теперь Цинцю продирался сквозь постоянные “слишком опасно, уйти на левый склон”, “прощупать дорогу”, “кобры справа, разведать” и “неизвестно, проверить”, признавая про себя, что о многих вещах дикарь, оказавшийся совсем не дикарем, и впрямь знал лучше него. За временем он не следил, полагая, что А-Юань давным-давно ушел в свою комнату спать, но брат вдруг пришел и залез к нему в постель, устраиваясь рядом примерно так же, как и накануне. Словно он и не мыслил того, чтобы спать отдельно от Цинцю. Мысль оказалась столь неожиданной, что вышибла из головы все остальное. - Что-то интересное? - спросил брат и положил руку поверх одеяла, полуобнимая Цинцю за бедра. Потерся головой о подушку, будто хотел придать ей более удобную форму, и зевнул, а Цинцю все не мог оторвать взгляда от него - такого домашнего, свободного и открытого. Он все никак не мог поверить, что заслужил его - брата, который только светло улыбнулся в ответ на взгляд и придвинулся ближе, вернее даже, прижал Цинцю крепче, почти подгребая к себе. В груди было даже не горячо от любви, а больно, и глаза начинало жечь, а А-Юань словно ничего этого не видел и не замечал: он просто был, ничего не прося и ничего не требуя взамен, с самого начала. Цинцю молча сглотнул комок в горле. Невозможный, немыслимый… Как если бы жизнь сначала воровала у Цинцю радостные и счастливые мгновения, а сейчас, усовестившись, вернула всё с процентами, воплотив их в Шэнь Юане. А он решил рискнуть всем этим, таща брата с собой в невероятно опасное место! - Ты точно не сердишься, что я… ну… был с Ци-гэ? - тихо спросил А-Юань, должно быть, как-то не так расценив его взгляд. - Он ведь твой партнер, а я… - Я тебя сейчас поцелую, если ты не выбросишь эту чушь из головы, - хрипло признался Цинцю, и Юань просиял от улыбки. - Правда? - переспросил он, сверкая глазами. - Я просто… Наставник ничего не говорил о том, как строятся отношения между заклинателями, ну и логично же, что это не совсем обычные семьи, раз цель не в рождении и воспитании детей, а именно в разделении вечности. И вообще… - Ты, когда волнуешься, несешь такую ерунду, - оборвал его Цинцю. - Ну, наверное, - еще шире заулыбался тот. - А хочешь… я тебе покажу рисунки? Пока я достаточно смелый и не успел передумать, а? - Да! - не доверяя собственному голосу, Цинцю еще и кивнул, а Шэнь Юань уже слетел с постели и понесся в другую комнату, чтобы, должно быть, вытащить свой цянькунь из оставленных там вещей. - Вот, - так же стремительно вернулся он, и на колени Цинцю упал альбом с плотными листами бумаги, в некоторых местах словно обожженными или тронутыми кислотой. Сам Юань вновь плюхнулся рядом и обнял Цинцю за плечи. - Это… ты только не смейся, я сначала рисовал просто так, всякую ерунду, а потом… Этот альбом мне очень дорог. Тут есть наставник и ты… и я ведь не думал, что когда-нибудь еще увижу Ци-гэ или Цянь… мастера Лю. Бельчонок, ну какой же он наивный бельчонок… Цинцю не вытерпел и прижался губами к его волосам. - Спасибо, - благодаря сразу за все, выдохнул он. - Спасибо тебе. - Да что ты, - фыркнул брат, - ты сначала посмотри, может, еще выгонишь меня с Цинцзин потом и знать не захочешь. Никогда. Затаив дыхание, Цинцю раскрыл альбом и невольно улыбнулся, увидев разбросанные по листу эскизы. Наброски, как для трактатов о лекарственных травах, соседствовали с хозяйственными записями и изображениями чашек, и несколько первых страниц были больше похожи на тренировку и упражнения для руки и опробованию бумаги, чем на настоящий альбом. А вот дальше все начало меняться и делалось одновременно нереальным и куда более живым. Котел с рисом и птица, похожая на фазана, которая в него заглядывала с явным интересом; огромный паук, ползущий по стене - и где А-Юань только его встретил? Закат над горами, деревянная решетка на окне - очень красивого орнамента, такого Цинцю давно не видел, ивовые ветви и изогнутый ствол, снова фазан, только теперь гордый и величественный, снова какие-то неизвестные цветы, и человек, сидевший со свитком под цветущим персиком. Белые волосы, похоже, А-Юань использовал что-то вроде глинистого мела, светло-голубые одежды, на которых крошечными пятнышками расплывшейся акварели была обозначена вышивка, лицо, видное лишь наполовину, слабая улыбка на губах - и чуть растертые, размазанные линии контуров, словно рисунок гладили пальцами и не один раз. - Это наставник… - тихо шепнул у плеча брат. - Ну, то есть… мастер Сюй Личжи. Мастер Сюй смеялся под апельсиновым деревом, ставил камни на игровую доску, смотрел куда-то вдаль, держал в руках кисть, гладил сидевшего на плече фазана - или это тоже был феникс? В каждой линии читалось обожание, которое А-Юань испытывал к этому человеку. А потом Цинцю перевернул страницу и увидел себя. Повязка на глазах, волосы, рассыпавшиеся по подушке, пальцы, сжимающие простынь - и губы, губы, губы, то кривящиеся в усмешке, то приоткрытые, то сжатые в линию… Цинцю покосился на брата. - Это единственное, что было видно из-под повязки! - порозовел А-Юань. - И нос. Ты не знаешь, а у тебя отменно выразительный нос. А еще лоб. Ты его только чуть нахмурил - и всем сразу понятно, какого ты о них мнения. Теперь настала очередь Цинцю смутиться. - Ты просто как-то по-особенному смотришь, - сказал он, поспешно переворачивая страницу, и снова растерял все слова, потому что на развороте был запечатлен Лю Цингэ. Его пойманная бумагой красота, которую Цинцю, наверное, и не замечал толком, привыкнув к совершенству шиди, била навылет - выразительные глаза, пальцы, касавшиеся меча, стремительность движений… А-Юань молчал, похоже, боясь даже вздохнуть, а Цинцю перелистывал страницы, поражаясь про себя, как брат мог разглядеть то, что вряд ли видел кто-то из них, бывших Лю Цингэ братьями по ордену. - Он тебе нравится, А-Юань, - прошептал Цинцю, глядя на замершего в медитации главу Байчжань и на фениксов, словно застывших над ним в танце. Птицы казались отражением рисунка на Чэнлуане, и как можно было нарисовать их - прочувствовать! - живыми, он не представлял. Каким талантом для этого нужно было обладать! А-Юань шумно вздохнул, а потом уткнулся лбом в плечо Цинцю. - Следующую страницу посмотри, - пробормотал он. - Я уже боюсь, что ты скажешь. - Могу промолчать, если… - начал Цинцю, уже переворачивая лист, и в следующий миг осекся. Эту улыбку, этот поворот головы он знал намного лучше, чем свои. Ци-гэ в невероятном ракурсе сверху вниз, с запрокинутым лицом, с зажмуренными глазами и приоткрытым ртом, выгнувшийся навстречу в сладкой муке. Ци-гэ среди трав - и ворот куртки распахнут так, что невыносимо хочется коснуться обнаженной кожи пальцами, Ци-гэ с опьяненным взглядом, с прядью волос, прилипшей к щеке… Такого его невозможно забыть, увидев. Такого его сам Цинцю никогда бы не решился нарисовать. А вот А-Юань смог. И изобразить его таким, можно было только испытывая совершенно определенные чувства… - И он тебе нравится тоже, - прошептал Цинцю, не в силах отвести взгляда от изнемогающего от желания Ци-гэ. - Теперь ты понимаешь проблему, да? - пробурчал А-Юань, не поднимая головы. - Но Ци-гэ, получается, твой партнер, и, значит… - Значит, никакой проблемы, А-Юань, - оборвал его Цинцю и отложил альбом в сторону. Листы сразу закрылись, и это было даже хорошо, потому что не приходилось отвлекаться. Хотя рисунок все равно словно отпечатался в памяти, чего уж. - Ну, конечно, никакой, - с тенью наигранной веселости отозвался брат, - не придется выбирать же. Наивный. Цинцю усмехнулся и поцеловал его в макушку. - Юэ Цинъюань мечтает о том, чтобы оказаться в одной постели с нами обоими, - тихо сдал он друга. - Я, если честно, разделяю его желание. - А Лю Цингэ? - едва слышно спросил брат. - О, с нами обоими он точно откажется там оказаться, - так же начистоту признался Цинцю, и А-Юань расхохотался. Он рассмеялся следом, коротко, но искренне, удивляясь сам себе, как легко это вышло. - И вот этим, - кивнул на альбом А-Юань, - старый Чэн пытался меня шантажировать. А я больше всего боялся, что потеряю сами рисунки. - Он понесет наказание, - пообещал Цинцю, заправляя брату за ухо выбившуюся прядь, и невольно улыбнулся, когда А-Юань прикрыл глаза. - Выясним, чего он задумал, и он получит по заслугам. А-Юань дернул плечом. - Мне до сих пор страшно от мысли, что он мог захватить тебя, - признался он, не догадываясь, как согревает Цинцю этим признанием. - Эти вервие, Цю Хайтан, да и сама Водяная тюрьма... Цинцю обнял его за плечи и прижал к себе, остро переживая понимание, что брат уберег его снова - от участи, сравнимой со смертью. - Я благодарен твоему наставнику, что он подарил тебе феникса, - все же выдавил он. - По крайней мере, он дал тебе защиту. - Мастер Сюй невероятный, - неуловимо погрустнел А-Юань. - Я так по нему скучаю… он бы тебе точно понравился. Он очень умный, смешливый и такой острый на язык, прям как ты. Они помолчали. А-Юань наверняка вспоминал своего учителя, а Цинцю искал в себе прежнюю ненависть к этому человеку и не находил ее. Та начала угасать, оставляя после себя тлеющие, но уже не обжигающие угли. - Давай спать, - сказал он, перекладывая альбом на стол у кровати и толчком ци заставляя ночные жемчужины погаснуть. - Дел завтра предстоит много, тебе нужно отдохнуть. - Кто бы говорил, - ответил А-Юань, уже знакомо обнимая Цинцю со спины, а потом еще и пустил по венам тончайшую ниточку ци. Цинцю почувствовал, как губы сами по себе изгибаются в неудержимой улыбке, и так и уснул, улыбаясь. Поутру оказалось, что А-Юань не только сложил на него руки и ноги, но и циркуляция ци между ними многократно усилилась. Потоки все еще оставались тонкими, но сильными и упрямыми, словно плети горных трав, а Цинцю чувствовал себя умытым и освеженным, словно гора, сквозь которую протекла целая сеть упрямых ручьев. А-Юань встрепенулся, стоило только Цинцю шевельнуться, и вместо завтрака, которого все равно не полагалось перед перековкой тела, неожиданно вскочил и вышел, а потом, пока Цинцю собирался, принес целый кувшин воды, холодной и невероятно вкусной, как будто пахнущей какими-то травами и одновременно кристально-чистой. - Росы собрал, - пожал А-Юань плечами на молчаливый вопрос, а потом кивнул на остаток в кувшине, - полить тебе? Ты и так самый красивый, а будешь еще лучше. Отказаться Цинцю даже не пришло в голову. На Цяньцао они отправились вместе, что тоже оказалось совершенно новым ощущением. Даже когда А-Юань просто шел рядом, Цинцю все равно ощущал его молчаливую поддержку, которая только подпитывало общее спокойствие. Словно перед лицом важного испытания Цинцю был не один, словно вся тяжесть предстоящего шага делилась на двоих - даже вполне объяснимое волнение отступало. Подготовленная Му Цинфаном ванна ждала Цинцю в одном из павильонов, расположенных во Внутреннем саду. Развешенные внутри амулеты с духовными печатями направляли природную ци, закручивая и замыкая ее потоки в какой-то сложно определяемый контур, что усиливало давление ци, обычно едва ощущаемое. Цинцю казалось, что он идет против сильного, постоянно преодолевая сопротивление воздуха. - Так и должно быть? - спросил А-Юань, пытаясь совладать с развевающимися волосами, когда “ветер” изменил направление и стал “дуть” в спину. Му Цинфан, который как раз наливал настои в большую ванну, выточенную из цельного куска белого нефрита, только кивнул, а Цинцю начал раздеваться. Налитая в ванну вода меняла цвет от каждого нового компонента. Сначала прозрачная, она стала мутно-желтой, потом коричневой и почти сразу за этим грязно-зеленой. Потом зелень выцвела, вода опять стала почти прозрачной и загустела, превращаясь в подобие желе, и снова начала менять цвет, теперь уже на голубой. Последним ингредиентом стал какой-то порошок, который Му-шиди рассыпал по поверхности воды, и тот, медленно растворяясь, стал оседать крупинками на дно, оставляя за собой тоненькие алые дорожки. - Когда тело Цинцю-шисюна будет поглощать и усваивать все внесенные ингредиенты, вода будет окрашиваться в обратном порядке, - погрузив в ванну два камня с выгравированными духовными печатями, сказал глава Цяньцао. - Сейчас вода нагреется и начнет парить, шисюн должен будет погрузиться в нее с головой и задержать дыхание как можно дольше. - Может, лучше дышать через трубочку, если время так важно? - проговорил А-Юань, и Му Цинфан посмотрел на него так, словно впервые увидел. - Бамбуковую? Принести? Му Цинфан почти оглушенно кивнул, и большего А-Юаню не потребовалось. Он сорвался с места и выбежал из комнаты, едва не сбив с ног как раз заходившего Ци-гэ. Тот успел только посторониться и кинул на Цинцю встревоженный взгляд. - Прошу Цинцю-шисюна вот сюда, - рассеянно позвал Му Цинфан, раздвигая перед ванной ширму. Он явно подсчитывал что-то в голове, и Цинцю, нахмурившись, прошел, куда было велено и снял с себя нательное платье. Складная ширма надежно закрывала его из вида, и Цинцю, обнажившись окончательно, распустил волосы, вытащив из их простую ленту. Легкие шаги брата он услышал уже у самой ширмы, а через мгновенье А-Юань ужом скользнул к нему и впихнул в руки тонкую бамбуковую трубочку - только почти прозрачную, словно стекло. Стоявший рядом Му Цинфан издал какой-то сдавленный звук. - Удачно получилось, там один из стеблей бамбука, похоже, от природной ци, переродился в хрустальный духовный, так что он никак не прореагирует с содержимым ванны! Держись, Цзю-гэ, мы рядом, ты лучше всех, люблю тебя, - протараторил брат, стиснул Цинцю в объятиях и снова скрылся за ширмой. - Даже не знаю, что сказать, - глядя на хрустальный побег в руках Цинцю, выдохнул Му-шиди, но вода уже парила, словно лесное озеро поутру, и времени на рассуждения не осталось. - Любое вмешательство А-Юаня раньше приносило мне только пользу, - сказал Цинцю, перешагнув бортик ванной и погружая ногу в горячую воду. А потом, невольно сделав глубокий вдох, обхватил бамбук губами и быстро опустился в ванну, ложась на самое дно. Свет ощущался даже так, сквозь закрытые веки, а трубочка - да, через нее действительно можно было свободно дышать и не думать о времени. Кожу начало слабо-слабо покалывать, а в ушах застучало. Цинцю максимально расслабился и заставил ци течь как можно медленнее, чтобы изменения происходили с телом постепенно, а не рывками - так эффект от лекарственной ванны был полнее. А вот прочувствовать эти изменения, чтобы направить их в опорный образ для медитации, оказалось куда сложнее. Готовясь к трансформации тела, Цинцю изучил всё к нему относящееся, что только нашел: и трактаты о первой стадии подготовки к вознесению, и описания “небесной плоти”, и тела-тумана, не говоря уже о “быстром как ветер”, “живой дюне”, и “гремящей ртути”. Последний вариант представлялся ему самым лучшим, но только погрузившись с головой в смесь отваров и настоев, изменяющих суть тела, он вдруг с неожиданной ясностью понял, какой будет его ступень. Слишком хорошо он помнил ревущее в особняке Цю пламя - и тот огонь, что бесновался тогда в его собственных венах. Он сделал еще один глубокий вдох и стал этим пламенем сам. Его захватили голод и азарт. Он впитывал снадобья из ванны одно за другим, всем телом, всей кожей, вплоть до ногтей и кончиков волос, и ци меняла тело, наполняя его одновременно бестелесностью пламени и обжигающим касанием. В самом начале он надеялся, что сможет достичь уровня “зеленого нефрита” или, в лучшем случае, перейти в категорию “янтаря”, самого начала пути для духовных совершенствующихся, но чем дальше, тем явственнее понимал, что “янтарь” получался даже не обычный желтый, а красный. Теперь он чувствовал воду не только кожей, но и мышцами, и костями - он одновременно ощущал себя и цельным, и растворенным, и каждый орган внутри втягивал в себя лекарственные снадобья уже напрямую. А потом вода словно стала пустой, пламя растворилось в теле, смешавшись с кровью, и Цинцю осознал себя заново. Он сел, разом вытаскивая изо рта трубку и открывая глаза, и понял, что воды в ванне, как Му-шиди и говорил, теперь полностью прозрачной, заметно поубавилось. - Как чувствует себя шисюн? - тут же оказался рядом тот, тронул за запястье и почти сразу же с облегчением кивнул, отвечая на незаданный вопрос. - Все хорошо? - обеспокоенно окликнул их из-за ширмы Шэнь Юань. - Цзю-гэ? Вместо того, чтобы сразу ответить, Цинцю добросовестно прислушался к себе. На первый взгляд, тело не изменилось, но… он чувствовал себя легким. Невесомым. Концентрация ци в теле резко скакнула, теперь она словно пронизывала все тело, текла не только по духовным венам. - Это странно, но… все хорошо, - признал Цинцю и, взяв протянутое Му-шиди нательное платье, поднялся на ноги, чтобы еще через миг шагнуть на дощатый пол. Хватило буквально мысли, чтобы уже ненужная вода скатилась с волос, а потом и с тела. - Действительно хорошо, А-Юань. Подожди, я сейчас оденусь и выйду. Брат что-то тихо проворчал, а Цинцю, уже продевая руки в рукава, перевел взгляд на Му Цинфана и спросил почему-то шепотом: - Красный янтарь? Мне не показалось? - Я очень рад это подтвердить, - улыбнулся тот и, сняв с ширмы следующее платье, помог Цинцю его надеть. - Полагаю, шисюн со временем сможет улучшиться даже до белого янтаря. Хотя на это уйдут годы тренировок и подготовки, уверен, эта ступень вполне достижима. Да Цинцю и о уровне красного янтаря не мог раньше и мечтать! - Достичь белого янтарного уровня трансформации, - произнес там, за ширмой Ци-гэ, наверняка поясняя этот момент А-Юаню, - значит в один шаг преодолеть половину пути до вознесения. Этот путь закрыт для физических совершенствующихся, а те, что следуют духовным путем, как правило, сосредотачивают усилия на оттачивании заклинаний и знании атакующих печатей. Очень немногие главы Цанцюн за всю историю его существования вообще смогли добиться такого прогресса. - Я в Цзю-гэ не сомневаюсь, - отозвался А-Юань, и Цинцю, наконец, отодвинул ширму в сторону, чтобы увидеть их обоих. Брат радостно улыбался, а Ци-гэ, при всей его невозмутимости главы Великого ордена, выдавали глаза. Кто-кто, а бывший оборвыш прекрасно понимал, что значило для Шэнь Цзю обрести возможность на равных сражаться с любым противником. Но перед тем, как отправляться в Алую долину, Цинцю обязательно должен был в том убедиться. Напоследок Му Цинфан выдал им целый короб подписанных лекарств и противоядий. А-Юань тут же засыпал главу лекарей уточнениями - Цинцю половину упомянутых названий вообще никогда не слышал, но прощались Му Цинфан и Шэнь Юань явно довольные друг другом. Брат вообще не выпускал короб из рук, похоже, взяв на себя ответственность за его сохранность. - Что с наблюдателем от пагоды Тяньи? - спросил Цинцю у друга, когда они покинули павильон и пошли по дорожке к выходу из сада. - Два мастера прибыли сегодня утром, - ответил Цинъюань. - И, подозреваю, увешанные защитными амулетами с ног до головы. - С ума сойти, какое доверие к союзникам, - хмыкнул А-Юань, явно намекая на Хуаньхуа. - Хорошо знают, на что способен Цветочный дворец? - Скорее понимают, сколько может быть желающих получить алый кристалл средоточия, - вздохнул Цинцю. - И чего будет стоить попытка его захвата. - В самом деле, - согласился Юэ Цинъюань, рукой отводя в сторону нависавшую над дорожкой ветку. - Вэй Цинвэй и Сюй Цинли сегодня ночью не сомкнули глаз, встраивая кристалл в главный защитный контур ордена, и, мне показалось, даже не заметили времени. Шимэй обещает, что охранный купол Цанцюншань сокрушить не удастся никому. - Как я не люблю такие фразы, - проворчал вдруг А-Юань, - после них всегда все идет через заднее место! Особенно, если не забывать о ледяных демонах. На меч брат поднялся первым, Ци-гэ по своему обыкновению даже вытаскивать Сюаньсу из ножен не стал, а вот Цинцю обнаружил еще один интересный момент. Обнаженный Сюя прокатил по кромке огненный блик - и стоило направить в меч чуть больше ци, этот блик растекся по лезвию призрачным пламенем. Цинцю показалось, что даже связь с мечом стала крепче - и проверить это стоило бы с тем, кто не будет бояться ударить в полную силу. - Глава Юэ позволит этому шиди заглянуть на Байчжань? - спросил он, поднимая взгляд на ожидающих его в воздухе Ци-гэ и брата. - Это не займет много времени. - Хорошо, - Ци-гэ хоть и удивился, но задавать ненужных вопросов не стал. - Я сопровожу сяо Юаня на Цинцзин. - Я подготовлю все, что нам понадобится в долине Мертвой реки, - с готовностью кивнул А-Юань, поднимаясь на своем мече выше. - Наверное, даже один смогу долететь! Цинцю только усмехнулся. Выслушивать уверения Ци-гэ, что его совершенно не затруднит составить А-Юаню компанию, он не стал - это могло затянуться надолго. Вместо этого он шагнул на Сюя и отправился на шестой пик. Лю Цинге встретил его на тренировочной площадке у собственного дома, и, выпрямившись из стойки, тут же окинул изучающим взглядом с головы до ног. - Удачно? - спросил он, немного хмурясь. Странно, Цинцю думалось, что дикарь первым делом спросит “Пора?”. - Красный янтарь, - испытав странное желание похвастаться, сказал Цинцю, сходя на землю рядом с ним. Лю Цингэ кивнул, а в следующий миг Чэнлуань со свистом рассек воздух, обрушиваясь в стремительной атаке. Цинцю даже сообразить ничего не успел: уклониться получилось на одних инстинктах. Какой-то миг, перед глазами все смазалось: зелень и белые с серым одежды Лю Цинге стали размытыми пятнами, и Цинцю осознал себя стоящим в центре тренировочной площадки и сжимающим Сюя в руке. - Не соврал, - предвкушающе выдохнул глава Байчжань, который оказался в нескольких шагах от Цинцю, и крутанул меч, разминая запястье. Времени ответить он тоже не дал. Цинцю закружил стремительный вихрь, Чэнлуань, казалось, был сразу со всех сторон, и приходилось уворачиваться, блокировать и атаковать одновременно, а Лю Цингэ еще и кричал, наседая: “Быстрее, ты не черепаха, быстрее!”. Из-под ног летела пыль, в какой-то момент Цинцю кубарем полетел на землю, поймав банальную подножку, но какой-то ненормальный, давно забытый дикий азарт схватки захватил его целиком, и он в упоении врезал Лю-шиди в грудь, отшвыривая его от себя. Раскрытой ладонью, а не кулаком, как сделал бы раньше. - Уже лучше, - полыхнул улыбкой дикарь, и Цинцю перестал сдерживаться окончательно. С хрустом разлетелся на куски попавшийся под руку деревянный манекен, слетели и покатились по песку бревна полосы препятствий, мелькнули перед глазами черные волосы, собранные в хвост. Цинцю поймал их и дернул - и тут же был снова сбит с ног, но думать было некогда, сияющие копии Чэнлуаня пронзали летящие бамбуковые листья, рассекая их в бесполезную труху, а Сюя в руке уже не звенел - он пел, и Цинцю впервые в жизни ощутил то самое упоение боем, о котором писалось в наставлениях мастеров. Злости не было, ядовитого страха и предчувствия поражения тоже. Едва успевая уворачиваться и уклоняться, Цинцю каким-то новым чувством осознавал, что именно здесь и сейчас он в безопасности, а Лю Цингэ умудряется не только атаковать и защищаться, но и страховать их обоих от возможных травм, превратив поединок не в бой насмерть, а в тренировочную схватку. И почему Цинцю не чувствовал этого раньше?! - Ладно, приемлемо, - заявил варвар, поймав Цинцю за плечо, когда тот чуть не рухнул в наполненную водой яму. - Хватит. За свои тряпки ты меня потом живьем сьешь. Цинцю выпрямился, стараясь отдышаться, потом дернул плечом, сбрасывая руку шиди, и все же не удержался, чтобы не возмутиться. - Приемлемо?! - Угу, - подтвердил тот, оглядывая разнесенную тренировочную площадку с нескрываемым удовлетворением. - Нужно менять технику, с красным янтарем твоя прежняя никуда не годится. Цинцю хмыкнул, а потом наплевал на одежду и, вернув Сюя в ножны, отошел к валявшемуся неподалеку бревну и сел на него, вытягивая гудящие ноги. - Цинцзин - пик ученой премудрости, - напомнил он, не жалея сарказма в тоне. Лю Цингэ только отмахнулся. - Сам тебе подберу, - сказал он и, собрав растрепавшиеся волосы в кучу, небрежно завязал их в узел на затылке. - Глупо не пользоваться возможностями, которые тебе даны. - Кто бы говорил, - парировал Цинцю. - Только не тот, кто делает вид, будто не знаком с правилами хорошего тона. - Тебе станет легче, если я начну поклоны бить? - Лю Цингэ подошел и остановился рядом, глядя на Цинцю сверху вниз. Его сапоги были все в пыли, рукав на левой руке был разрезан в двух местах и слегка окрашен кровью - Сюя, получается, все-таки смог добраться до цели. - Нет, могу, конечно начать, а еще изъясняться с витиеватыми аллегориями, писать письма на двадцати листах, часами рассусоливать о погоде, вот только зачем? Цинцю только представил себе такого главу Байчжань, и его передернуло. - Не стоит добавлять работы Му Цинфану, - сухо пошутил он, и Лю Цингэ весело ухмыльнулся, почти оскалился. - Тебе же с Аньдин уже передали все, что должны были? - Да, - кивнул тот и слегка прищурился. - Пора? Цинцю поздравил себя с тем, что один вопрос предугадать все же получилось. - Для начала шиди должен привести себя в порядок, а уж потом выдвигаться на Цюндин, - сказал он и поднялся на ноги, изо всех сил демонстрируя, что собственный неподобающий вид совершенно не умаляет его достоинства. Лю Цингэ хмыкнул и повернулся к дому. - Спасибо за тренировку, - все же выдохнул Цинцю ему в спину. - Надеюсь, не в последний раз, - бросил тот, и Цинцю со спокойной душой направил Сюя на Цинцзин. А-Юань предполагаемо нашелся дома. Увидев запыленную одежду и растрепанные волосы Цинцю, он переполошился и бросился ему навстречу, так что пришлось уверять его, что все в полном порядке. - А куда глава ордена делся? - поинтересовался он, чувствуя, как знакомая ци прохладной свежестью окатывает духовные вены. - Я думал, он останется с тобой до моего возвращения. - Я сказал, что буду собираться, а он меня отвлекает, - взгляд у А-Юаня на миг вильнул в сторону. Можно было представить, как подобное признание воспринял Ци-гэ… - И что мы сами придем на Цюндин, правильно же? - Все так и есть, - обнял его Цинцю, глядя на приготовленные братом вещи. Короб со снадобьями Му-шиди, темная одежда - куртка и штаны для них обоих, обувь, два старых покрывала, не иначе брат нашел кладовку со всяким старьем, веревки, посуда, уголь для разжигания огня, цянькунь, на котором лежал клочок бумаги с надписью “еда”, письменные принадлежности, посуда, котелок и чайник, небольшой медный таз и уже знакомая подушечка, на которой сидел сосредоточенный феникс, державший лапой ветку с какими-то черными ягодами… Цинфэн, судя по всему, тоже принимал участие в сборах и подошел к ним со всей ответственностью. - А покрывала зачем? - прошептал в волосы брата Цинцю, не в силах разжать объятий. - Ну как же? А спать около костра на чем? - удивился А-Юань, поднимая на него взгляд. - Ци-гэ наверняка возьмет карманный домик, - улыбнулся Цинцю, а потом все же вспомнил про свою грязную одежду и выпустил брата из рук. - Давай складывать все и переодеваться. И еще кувшин твоего вина надо взять. - Зач… а, хорошо, - согласился тот, уже собирая вещи в цянькуни. - Иди, ополоснись, я тут все сделаю сам. Цинцю благодарно кивнул и, взяв одежду, ушел в купальню. Долго возиться он не стал, просто умыл лицо, взял с полки несколько талисманов для очищения одежды и воды, массажное масло, которым, если что, можно было бы пропитать веревку и сделать факел, потом быстро переоделся в походную одежду, про себя вновь отметив, как хорошо его чувствовал брат, раз выбрал самое удобное, - и вернулся в комнату. А-Юань тоже был уже одет. Укороченная куртка с кожаными накладками, облегающие штаны с вшитыми защитными вставками… Цинцю неоднократно видел такую одежду на других, но почему-то А-Юань смотрелся в подобном совершенно иначе. Впечатляюще. - Идем? - сунув Цинцю в руку пару пирожков, спросил брат. - А ничего, что ты не завтракал? - Не беспокойся, - успокоил его он, понимая, что нет, к этому горячему чувству в груди он не сможет привыкнуть еще очень долго. Два теплых пирожка грели пальцы: А-Юань, должно быть, озадачил Пэй Цзуйфу, и это… эта забота воспринималась как чудо, которое Цинцю ничем не заслужил. - Пора! - совсем как Лю Цингэ напомнил маленький феникс, и да, им действительно нужно было поторапливаться. На Цюндин их ждали. В портальном зале помимо Лю-шиди, который, скрестив руки на груди, опирался спиной на колонну, и смотрителя Цао, носящего звание “хранителя порталов”, а на деле одного из мастеров Байчжань, охраняющего зал от незапланированных визитеров, находились еще сосредоточенная Ци Цинци и Вэй Цинвэй, задумчиво поглаживавший рукоять Хунцзина. Юэ Цинъюань появился последним: рядом с ним почти бежали оба старших мастера первого пика, и, судя по встревоженному и сосредоточенному взглядам, получали последние указания. Цинцю скользнул взглядом по другу, разом узнав и куртку, и штаны. А-Юань, судя по тому, как он задержал дыхание, тоже. - Распоряжения все получили, - посмотрел на собравшихся глава ордена и извлек Сюаньсу из ножен. Ци волной раскатилась по залу, заставив замерцать защитные плетения, вмурованные в стены и потолок. - Этот глава вернется, как только установит маяк для портальной печати. - Рискованная идея все же, - поджала губы Ци Цинци и нахмурилась еще сильнее. - Тающая хризантема еще не готова. - Брось, шимэй, - пророкотал Вэй Цинвэй. - Старый хозяин просил месяц, подготовить атаку тоже нужно время. К тому же, мы тут, что бы ни случилось, отобьемся, а Юэ-шисюн и Небесного демона уже побеждал. Вместе с Лю-шиди их против армий выставлять можно. - Портальные печати могут измотать любого, - возразила та и в упор посмотрела на Шэнь Юаня. Цинфэну, сидевшему на его плече, взгляд, похоже, не понравился, раз феникс грозно взъерошил перья. - Но пусть я ошибаюсь, конечно. - Вечером поговорим, - отрезал Цинъюань и повел ладонью, вливая ци в огромную печать, выбитую в духовном граните в самом центре зала. - Сяо Цзю, сяо Юань, Лю-шиди… Они торопливо переступили через границу плетения, входя во внутренний контур. - Удачи, - произнесла Ци Цинци, и последним, что увидел Цинцю перед тем, как голубые переливы света смазали колонны портального зала, было то, как глава Сяньшу повернулась к Вэй-шиди и махнула рукой. А через миг внутри слабо дернуло, как при неожиданном падении, и свет, на долю мгновения став почти осязаемым, резко упал к земле, словно срезанная занавесь, и Цинцю с некоторым удивлением обнаружил себя на каких-то задворках. По небу ползли серые тучи, стена, возле которой он стоял, была сложена из черного камня, а под ногами хрустел крупный песок грязно-серого цвета. Откуда-то со стороны тянуло резким запахом гари, а единственный куст, что рос на противоположной стороне двора на кособокой куче опилок, имел коричневые, словно сплошь изъеденные ржавчиной, листья. - Пограничье, - сказал Лю Цингэ, посмотрев на серое небо. - И хотел бы ошибиться, да не получится. - Осталось понять, куда нас занес глава ордена, - с намеком проговорил Цинцю, пока брат чуть ли не с восторгом оглядывался по сторонам, а его феникс, сорвавшийся с плеча, взлетал все выше, описывая расходящиеся круги и, похоже, осматривая местность. - И почему маяк для его портальной печати находится в столь уникальном месте. - Через Сицзесянь проходят некоторые из торговых караванов Аньдин, - ответил Юэ Цинъюань, показывая, в какую сторону идти. - Нужно было что-то не слишком приметное - и то, что уцелеет, если случится набег демонов. Внутренний двор старой крепости показался нам вполне подходящим. Убедившись, что А-Юань идет следом, Цинцю глянул на показавшиеся за поворотом стены каменные развалины. В самом деле, бесформенная груда камней, в которой все же угадывались какие-то внутренние ходы, могла еще использоваться как оборонительный рубеж, но разрушать то, что уже разрушено… При набеге демоны точно не станут этим заниматься. Взгляд опять зацепился за сизо-голубой росчерк на фоне грязных туч, а потом Цинфэн снова словно растворился в небе. - Новую крепость построили не так давно, - больше для Шэнь Юаня, похоже, рассказывал Ци-гэ, идя по узкой улочке туда, откуда доносился базарный шум. Уступая им дорогу, редкие прохожие косились, но обеспокоенными не выглядели, похоже, достаточно часто видя здесь заклинателей. - Вон впереди, видите башню? Там всегда находятся наблюдатели, у которых есть сигнальные талисманы. - Защищать город проще, чем деревню, - заметил Лю Цингэ, обходя ком какого-то тряпья, брошенного прямо на дороге. - Существует договор, по которому таким городам, как Сицзесянь, обязаны, в случае нападения, конечно, оказать помощь все заклинатели, которые находятся поблизости, - кивнул Юэ Цинъюань, - но здесь и своих совершенствующихся хватает. Правда, Лю-шиди? - В пограничных землях водятся многие редкие звери, - пожал плечами тот, и Цинцю невольно заметил, как оживился при этих словах А-Юань. - Любой из мастеров Байчжань посчитает их достойной добычей. За разговором они вышли на площадь, заставленную палатками, телегами, да и просто прилавками, на которых лежали чуть ли не вперемешку тушки птиц, шкуры, охапки каких-то трав, куски темно-бордового мяса, седла, плетеные циновки, точильные камни, мечи и щиты, рулоны ярчайше-зеленого шелка, большие сушеные жуки, нанизанные на длинные шнурки, полудрагоценные камни, сложенные маленькими горками… - Такие базары, как этот, в пограничных землях случаются нечасто, - они проходили мимо, а Шэнь Юань крутил головой по сторонам, явно удерживая себя от того, чтобы изучить содержимое прилавков подробнее, - но обычно длятся несколько дней… Нам нужно отойти подальше, если взлетим отсюда, привлечем к себе много внимания. - Если хочешь, можем пройтись по рядам, - наклонившись к брату, шепнул Цинцю, но тот только мотнул головой. - Не будем тратить времени, - так же тихо ответил он и подставил руку вернувшемуся фениксу. - Мне куда сильнее хочется увидеть долину, если честно. Какая она из себя? И эта Алая мертвая река… жутко же интересно! - Ты неисправим, - только и вздохнул Цинцю, ловя на себе непонятный взгляд Лю Цингэ. - Бдительность! - вдруг заявил Цинфэн и клюнул А-Юаня в палец. В чем-чем, а в этом Цинцю был с ним полностью согласен.