Охота на феникса

Ночью, похоже, Юань видел Цяньцао с другой стороны, раз теперь они шли через сады с лекарственными травами и растениями, на которые он старался даже не смотреть - чтобы не возникало искушения забыть обо всем и перетрогать тут все, до чего дотянется. Даже садам Юаньцяньго с их разнообразием было далеко до разнообразия собранных здесь видов. Огромные оранжереи, накрытые куполами ци, большие плоские террасы, засаженные рядами ярко-зеленых, огненно-красных, темно-фиолетовых, полосатых и крапчатых трав, аллеи ухоженных деревьев, водоемы, засаженные белыми, желтыми, розовыми и голубыми лотосами, вертикальные опоры, увитые лианами… не то Му Цинфан хотел похвалиться своим пиком, не то своеобразно заманивал, склоняя к сотрудничеству. - Здесь несколько павильонов для особых пациентов, - продолжал рассказывать глава лекарей, ведя Юаня и Лю Цингэ по песчаной дорожке мимо благоухающих кустов цветущего османтуса. Среди темно-зеленых листьев с острыми кончиками проглядывали грозди белых цветов - куда меньшего размера, чем привык видеть Юань в собственном ордене, но аромат их все равно стоял, наверное, на весь сад. - Шан-шисюна здесь никто не беспокоит, хотя он и находится под постоянным наблюдением и днем, и ночью. - И что же, он даже не порывается отсюда сбежать? - спросил Лю Цингэ, сорвав с одной из веток маленькую цветущую гроздь. Му Цинфан рассмеялся. - Лю-шисюн путает его с собой, - сказал он, поворачивая к небольшому павильону, почти спрятанному среди высоких серебристых ив. - Шан Цинхуа куда больше беспокоится о своем здоровье и неизвестных болезней опасается куда сильнее. - А ты его и не разубеждаешь, - хмыкнул Лю Цингэ, поднимаясь за ним следом по ступеням. Слушая эту пикировку, Юань невольно улыбнулся, а потом снова посерьезнел, когда к Му Цинфану приблизился молодой мужчина, судя по всему, назначенный сюда смотрителем, а то и просто старшим, если вспомнить о круглосуточном наблюдении за Шан Цинхуа. - Как он сегодня? - спросил глава Цяньцао, немного замедлив шаг. - Пациент весьма обеспокоен, Му-шисюн, но пытается это скрыть, - негромко доложил ему мастер. - Он потребовал расходные книги Аньдин и списки запросов пиков и очень ждет визита шисюна. Запись всего произнесенного ведется как обычно. - А зашифрованные записки? - Сегодня не было. Все вместе они вышли в следующую комнату, где Юань с каким-то веселым узнаванием увидел два полупрозрачных полотна, натянутых на деревянную раму. По поверхности ткани медленно стекала сгустившаяся до полной материальности ци, и на этом колышащемся фоне отражались, точно на экране, внутренние покои павильона: большая комната с резной кроватью, ширма с горным пейзажем, на которой висели небрежно перекинутые одежды, невысокое кресло, чайный столик с тарелкой крохотных пирожков, и рабочий стол, заваленный свитками и книгами - за ним, согнувшись так, что Юаню самому захотелось выкрикнуть “держи спину!”, сидел человек, лица которого было не видно, и быстро-быстро писал, то и дело макая кисть в невидимую за нагромождением бумаг тушечницу. На втором полотне отражалось как раз содержимое письма - расчет стоимости чего-то, насколько Юань понял по встречавшимся фразам вроде “затраты на производство”, “расходы на дорогу” и “прибыль”. Кроме самих “экранов”, которые были созданы несколькими мерцавшими амулетами, вшитыми в ткань по углам, и духовным камнем, лежавшим на высокой одноногой подставке, рядом с простенькой нефритовой подвеской или даже скорее поясным жетоном - точно разработка монахов Чжаохуа, Юань ни секунды в том не сомневался, - в комнате находились несколько учеников помладше, двое из которых тоже что-то записывали, и еще один мастер, растиравший что-то в большой каменной ступке. - Господину Шэню и Лю-шисюну придется остаться здесь, - чуть виновато проговорил Му Цинфан, поворачиваясь. Лю Цингэ спокойно кивнул, да и Юань поспешил последовать его примеру. - Случайно оброненное замечание может спровоцировать новый приступ, чего этот лекарь хотел бы избежать. Но если Шан-шисюн не будет догадываться о вашем незримом присутствии, этот мастер сможет вас услышать. Он взял с подставки тот самый жетон и прицепил его себе на пояс. Юань улыбнулся про себя и дал самому себе с полки воображаемый пирожок за правильную догадку. - Учитель! - вдруг воскликнул один из учеников. - Снова! Му Цинфан стремительно повернулся к тому полотну, на котором отражался стол и лежавший на нем лист бумаги. Юань тоже с интересом бросил туда взгляд, и чуть не поперхнулся, когда увидел, что Шан Цинхуа пишет пиньинем. Пиньинем! - Нам пока не удалось расшифровать этот тайный язык, - обеспокоенно произнес Му Цинфан, словно поясняя происходящее для Лю Цингэ и самого Юаня.. - У Шэнь-шисюна была идея насчет того, что черты над знаками означают музыкальные лады, но потом его… отвлекли, и работа остановилась. Ну конечно. Кто еще кроме Цзю-гэ осилил бы такое. А через миг Юань забыл обо всем, увидев, как из-под кисти Шан Цинхуа появляются новые столбцы иероглифов и знаки вопросов. Он шагнул к полотну ближе, боясь упустить даже знак, и, кажется, кого-то едва не сшиб по дороге - но то, что транслировалось на “экран”, исключало любые сомнения. Шан Цинхуа писал - тем небрежным слогом, что больше всего подходил для блога в Вэйбо и даже ставил смайлики, словно соскучился по ним. Нет, серьезно, это были посты! И Юань готов был поклясться, что уже видел эту манеру передергивать, и тон внешне простых предложений, и эти рисованные псевдографикой рожицы! Тот, кто был в этом мире главой Аньдин, жаловался своим несуществующим читателям - хотя каким там несуществующим, Юань же это читал! - что сюжет идет совершенно не по плану, что главный злодей романа нежданно получил золотое ядро раньше времени - вместо того, чтобы обрести его последним, и что испорченные ингредиенты для совершенствования давным-давно должны были отправить его “на соседнюю койку”, и тогда приставучий Му Цинфан отвязался бы, озаботившись выживанием главы второго пика. И все это перемежалось самовосхвалением, мол, он такой хитрый и ловкий, что сумел подать сигнал “своему королю” и запретил ему приходить, а иначе тот попал бы прямо в ловушку, и хотя на Цяньцао вряд ли сумели бы ему навредить, прикрытие самого Шан Цинхуа все равно было бы разрушено, и это снова повлекло бы наказание Системы. Системе Шан Цинхуа тоже отвел достаточно места. В его изложении та выглядела чуть ли не чокнутой фанаткой, требующей от автора точного следования канону. И эти выражения… “Прикиньте, ха-ха, у этого боженьки отпуск в одиночке, что уже порядком задолбало, и ладно б сестрички с сиськами услаждали взор, так нет же, один Му Цинфан светит своей озабоченной рожей. Я его вроде таким не писал!”. Эта отрыжка обезьяньего мозга… Самолет?! - Господин Шэнь знает этот язык? - тихо спросил Му Цинфан, оказывается, внимательно наблюдавший за происходящим. - Некоторые знаки… этому знакомы, - признался Юань, не в силах отвести взгляда от экрана. - Не все, но… “Он самый охрененный мужик из всех, даже Ло Бинхэ, который еще совсем мелкий, небось, таким не вырастет! Слепит, боженьку вашего, Мобэй-ван, который еще даже не цзюнь, слепит, так и знайте, да! А когда кожаную сбрую одевает поверх голой кожи, боюсь слюной захлебнуться, гы-гы! Хочу стать его плащом, чтоб он в меня заворачивался, а я, ну, сами понимаете, чего бы я тогда!”. Неужели это действительно Самолет? И он травил Цзю-гэ, параллельно мечтая о ледяном болване?! - Этот мастер может собрать для господина Шэня копии зашифрованных посланий Шан Цинхуа, - предложил Му Цинфан, пока Юань переваривал тот факт, что Самолет, стреляющий в небо, дрочит на принца демонического севера. - Что? А, да… - Юань перехватил непонятный взгляд Лю Цингэ и поспешно взял себя в руки. - Этот Шэнь попробует сделать перевод. А еще придумать внятное объяснение, откуда он знает тот же самый язык, что и шпион северных демонов в Цанцюн. - Но хоть что-то определенное… - аккуратно начал Му Цинфан, и Юань, решившись, кивнул. - После того, как я покажу получившееся брату, - сказал он. - Возможно, там упоминаются вещи, которые могут повлечь за собой весьма неприятные последствия. Вот этот Шэнь, к примеру, не знал, что часть ингредиентов для духовных пилюль, что заказывал его брат, были намеренно испорчены. - Что?! - прорычал Лю Цингэ и сделал такое движение, словно чудом удержал себя от того, чтобы не ворваться в соседнюю комнату и не вытрясти из Шан Цинхуа правду. Му Цинфан поспешно набросил на них полог тишины, а потом отрывисто кивнул. - Шэнь-шисюн намеревался сделать для себя персональный духовный камень, в том числе ради медитации на огненный корень, - поделился он, и на миг в нем мелькнула опасная решимость. - Но привезенный Шан-шиди обсидиан при проверке оказался снежным… - Его нашли на демоническом севере, чтобы искалечить огненный корень Цзю-гэ, - мрачно посмотрев на полупрозрачного пишущего Самолета, констатировал Юань, с трудом переводя дыхание от оглушительного приступа ярости и как никогда понимая собственного феникса. Му Цинфан посмотрел на него оценивающе. - Но держать эту двуличную тварь в ордене и даже пытаться вылечить? - вновь напомнил о себе Лю Цингэ. - Неужели милосердие Цяньцао граничит с откровенной глупостью?! У Юаня даже на сердце потеплело от столь неприкрытого негодования главы Байчжань. - Есть шанс, что мастер Шан делал это не добровольно, - с неохотой признал он, в то же время осознавая, что жаждет наказать предателя за саботаж в адрес Цзю-гэ. Кто знает, сколько он успел навредить, прежде чем Цзю-гэ поймал его на горячем! Даже если это Система заставляла его так поступать, по тону записей было видно, что Шан Цинхуа это не слишком расстроило: он продолжал играться в людей, словно все еще сидел за главой своего идиотского порноромана, и ценил их не выше неписей в компьютерной игре. - Хотя, насколько я понял из его записей, он даже под присмотром сумел дать знак своему демону, чтобы тот не приходил. - Этот лекарь даже догадывается, в какой момент… - пробормотал Му Цинфан, мрачнея. Юаня же больше занимало другое. - А знает ли глава Му, что на основе снежного обсидиана можно построить ловушку Тающей хризантемы? - спросил он. - Как раз против ледяных демонов? - О! - выдохнул глава Цяньцао и тоже оглянулся на “экран”. - Уверен, Сюй-шимэй и Гао-шиди тоже захотят поучаствовать в ее создании. Хотя первым об этом, разумеется, должен узнать Юэ-шисюн. Еще бы! Даже далекий от политики Юань отлично понимал, к чему может привести попытка пленения демонического принца. - Этому Шэню тоже было бы интересно, - признался он, невольно подмечая, как осторожно косятся в его сторону присутствующие мастера и ученики, словно только сейчас осознав, что он не Шэнь Цинцю. - Если это возможно, конечно? Му Цинфан понимающе улыбнулся. - Этот мастер думает, что помощь господина Шэня лишней не будет. - Полагаю, нам больше не следует отвлекать шисюна от его дел, - вновь взял на себя инициативу Лю Цингэ и взглянул на Юаня. - Дальше этот Лю сам сопроводит господина Шэнь на пик Чуаньцзао - и везде, где он пожелает побывать. Теперь уже кивнул Му Цинфан. - Хорошо. Копии с шифрованных записей доставят на Цинцзин, как только они будут готовы, - пообещал он. - Благодарю господина Шэнь за готовность помочь: то, что ему знакома хотя бы часть зашифрованных знаков, уже большая удача для нас всех. - Расположение мастера Му к моему брату - удача не менее весомая, - поклонился лекарю Юань хорошо понимая, кто именно помог Цзю-гэ вывести Шан Цинхуа на чистую воду. И от мысли о том, что брату специально вредили, усугубляя его состояние - ту боль, которую он, должно быть, чувствовал постоянно, и днем, и ночью! - у Юаня аж в глазах темнело! У Янцзы лепил из подростка орудие и инструмент для своих явно неблаговидных планов, а Шан Цинхуа ломал ему жизнь просто так! Да если человека десятилетиями изводить болью и вызванной ею бессонницей, то он на кого угодно кидаться будет! А он-то дурак, не понял, почему Цзю-гэ плакал тогда, после первого парного совершенствования! Да его же надеждой чуть не убило от зверских последствий общения с У Янцзы избавиться! Юань осознал, что стоит, сжимая кулаки, и смотрит на Му Цинфана, который что-то говорит и держит его за руку. - …здоровья не вызывает сомнений, - пробилось до него сквозь шум в ушах. - К сожалению, этот бездарный не смог найти способа исцелить его вены в то время и очень надеется, что однажды господин Шэнь все же приоткроет эту завесу тайны. - Кроме изумрудного манго еще была кора шепчущего узколистого падуба, - сказал он и чуть не вздрогнул, когда мастер, несший к рабочему столу керамический горшочек, уронил его на пол. Му Цинфан потрясенно выдохнул, и... так, а полог тишины когда успел развеяться-то?! - Наверное, этому Шэню пора. И он, выдернув руку и едва дождавшись ответного поклона Му Цинфана, чуть ли не вылетел из павильона в сад Мысли в голове метались самые человеконенавистнические. Юань несся по саду, уже не замечая красоты вокруг - да что там! - он даже дорожки толком не видел и опомнился только тогда, когда над головой проплыли массивные врата Цяньцао и открылся вид на широкую каменную лестницу, выбитую в скале и уходящую вниз, должно быть, к подножию пика. Он растерянно запнулся, глянул по сторонам и покраснел, когда увидел совершенно невозмутимого Лю Цингэ, оказалось, все это время без возражений идущего за ним следом. - Я… этот Шэнь… - начал он, отчаянно пытаясь найти слова, чтобы объяснить тому вынужденный ускоренный променад по Цяньцао, но Лю Цингэ с неожиданным пониманием склонил голову. - Иногда, чтобы одолеть мысли, - сказал он, будто знал, о чем Юань все это время думал, - нужно утомить тело. Когда ты устал, злости не чувствуешь. На Байчжане есть отличная тренировочная площадка, только вместо пауков буду я. Вместо пауков?! Перед глазами вдруг промелькнуло, как техника Режущего света в один миг превращает Лю Цингэ в ослепительный алый кристалл, и Юань перепугался, чуть ли не до смерти. - Нет! - выдохнул он, схватив главу Байчжань за протянутую руку, и крепко ее сжал. - Не надо вместо пауков! Да я вообще с тобой не буду биться, ты что! Он даже не сразу вспомнил, что против людей - не говоря уже о заклинателях, техника Режущего света была все равно что луч от фонарика в глаза: неприятно, но проморгался и все. А когда вспомнил, резко стало стыдно и за испуг, и за собственную глупость, и за слова, и вообще… А вот Лю Цингэ не то что не дернулся, он даже и не подумал отстраниться. Напротив - посмотрел пристальнее, а потом сделал шаг ближе и быстро глянул по сторонам, словно не доверяя своему ощущению ци. - То есть это был не талисман? - едва слышно спросил он, когда Юаня в мыслях уже мотнуло в другую сторону: он вообразил, что Лю Цингэ сейчас решится на поцелуй в публичном месте, и чуть ли не дымился от его близости. - Тогда, с божественной тварью. Да? От сожаления, облегчения - и ужаса, что он почти спалился! - Юаня вновь швырнуло в панику. - Никто не должен знать! - вместо того, чтобы отстраниться, он вцепился Лю Цингэ в плечи - и даже попытался тряхнуть. - Никто! Иначе я окажусь в клетке раньше, чем успею сказать “помогите”! Обещай мне, Цингэ! Цзю-гэ и так, наверное, догадался, но глава Юэ точно не… - Ты мог даже не упоминать об этом, - оборвал его Лю Цингэ. - А я ничего не слышал, ничего не знаю и вообще не понимаю, о чем идет речь. - Правда? - у Юаня чуть ноги не подкосились. От чего конкретно, он уже старался не думать. Глава Байчжань кивнул. Солнце светило ему в спину, и оттого казалось, что он светится сам - волосы, белые одежды с серой вышивкой, пара строчек серебряной нитью на простых кожаных наручах… Юань сглотнул, вновь явственно прочувствовав, как близко он стоит к Лю Цингэ. Да что ж такое-то… - И вообще, алый кристалл средоточия ци хранится в Цанцюн уже невесть сколько поколений, - серьезно произнес Лю Цингэ. - Это большая тайна, если что. - Этот Шэнь очень ценит, что ее ему доверили, - эхом отозвался Юань, боясь пошевелиться. А глава Байчжань вдруг потянулся и вытащил из волос Юаня какой-то полосатый листочек. Тигровый османтус - это от его ветки, оказывается, Юань отмахнулся, даже не глядя, и теперь, наверное, весь в пятнышках коричневой пыльцы на волосах. А Лю Цингэ смотрел так, что… да как вообще можно было расценивать этот взгляд, а? Юань провел ладонью по волосам, благополучно убедился, что пальцы испачкались в золотисто-коричневой пыльце, и смутился окончательно. - Можем мы вернуться на Цинцзин? - почему-то шепотом спросил он, отводя взгляд. - Этот Шэнь хочет дождаться брата. Тем более, что волноваться стоило за Цзю-гэ в настоящем, а не переживать за то, что уже прошло. Как у него получится изобразить из себя Юаня, а вдруг Чэн Дэчжэн попробует обвинить его в нападении или ту же Цю Хайтан притащит? Вдруг Юань своим появлением только ускорил события, и Цзю-гэ там угрожает суд? Хотя Цинфэн, конечно, его в обиду не даст, наверное… проклятье, а вдруг держать придется Цинфэна?! Он накручивал себя все больше и больше, и даже короткий перелет до пика Цинцзин не сильно охладил эту тревогу. Юань даже на красоту вокруг себя толком не смотрел, ему уже начинало казаться, что с момента ухода Шэнь Цинцю прошло слишком много времени - и это точно значит, что на собрании орденов произошло что-то непредвиденное. Он бездумно прошел в дом, также бездумно перенюхал содержимое всех фарфоровых горшочков, в которых Цзю-гэ хранил чай, выбрал тот, в запахе которого различил мятные нотки, и заварил полный чайник, только в этот момент поняв, что глава Байчжань, который до того следовал за ним молчаливой тенью, разложил на полу какую-то большую карту и теперь терпеливо ждет, пока Юань обратит на него внимание. - Это… - он подошел ближе, разглядывая аккуратные линии, которые очень сильно походили на обозначение высоты местности привычных ему карт. Горные склоны, река с пологим берегом… - Алая долина? - Да, - улыбнулся вдруг Лю Цингэ, а потом ухватил Юаня за руку и усадил на подушку, плюхаясь рядом с ним прямо на пол. - Этот мастер немного подработал карту, которую ему дал Юэ-шисюн. Духовные орлы главы Чжаохуа позволили увидеть местность сверху - и часть опасных мест тоже, но, я думаю, их гораздо больше. Смотри, - он ткнул пальцами в красную линию, которая вилась вдоль синей, кое-где сворачиваясь в небольшие кольца. - Это тропа хамелеоноволков. Хамелеоноволков?! Редких здоровенных хищников, которые были покрыты не мехом, а чешуей с так плотно подогнанной друг к другу пластинками, что те становились настоящей броней, да еще и меняющей цвет, как у настоящих хамелеонов? И их можно будет увидеть? Ну, с предосторожностями конечно, потому что сначала нужно будет сварить отвар пушистоголовки и распылить на одежду и волосы… Юань осознал, что восхищенно смотрит на Лю Цингэ. - А здесь или черноперый мох, - тот указал еще на несколько участков, - или болотистые почвы, где растет осока лунного забвения. Которая, в свою очередь, страшно любима хрустальными мотыльками?! Теми, что при полете издают своими крыльями нежнейший звон? Такой дивный, что люди следовали за ним и гибли в болотах, становясь едой и для осоки, и для мотыльков? А черноперый мох? Говорилось, что он огнеупорный и гладкий-гладкий - настолько, что на нем можно спать, как на перине! Только, конечно, если сначала полить мох соком радужного кипариса, смешанного с морской водой и слизью двуногой улитки. Юань взволнованно облизнул губы. - А тут что? - наугад ткнул он в карту, показывая на целое скопище черных точек. - Гигантские кобры, - ответил Лю Цингэ. - Нам нужно взять с собой побольше цветков мохнаторылого колокольчика, - азартно выдохнул Юань. - А еще гигантские кобры терпеть не могут свиста красных выдрокротов. - Серьезно? - подался вперед Лю Цингэ. - Не знал об этом. Но свист у них и впрямь противный. - А ты его слышал вживую?! - ахнул он. - Даже заслон глухоты пробивало, - довольно кивнул Лю Цингэ, тут же напомнив себя в облике “Цянь Аньжуй”, когда спорил с Юанем о монстрах у озера на Байпубу. - Дезориентирует сильно. - Еще бы! - выдохнул Юань. - Там же почти ультразвук, насколько я понимаю! - Не знаю, что ты имеешь в виду, но как будто пилой по ушам резало, - поморщился тот. И отвлечься нельзя, потому как удар пропустишь. Юань про выдрокротов знал не так, чтобы много, в романе у Ло Бинхэ с ними была всего одна глава: очередная жена оказалась из деревни на берегу реки, где завелись эти твари. По меркам остальных монстров небольшие - всего с хорошо откормленную свинью, только покрытую жесткой длинной шерстью, быстрые, умные, живущие большими семьями, они обитали одновременно и в воде, и на суше, прокапывая тоннели под берегом и затапливая один участок за другим, превращая землю в болото. Настоящее бедствие для любого поселения… Ло Бинхэ, вроде как, здорово покусали тогда, но вот подробностей Юань толком уже не помнил. Он снова посмотрел на карту. По всему получалось, к путешествию в Алую долину стоило подготовиться всерьез, и им не помешало бы то, чем обладал орден Юаньцяньго - травы, лекарственные ингредиенты, да и кристаллы средоточия, как средства быстрого восполнения резерва, точно пригодились бы. Но отлучиться из Цанцюн не получится, во-первых, не та обстановка, а во-вторых, реакцию брата на свою пропажу из вида Юань запомнил очень хорошо. Может, получится что-нибудь незаметно вырастить в саду? Во время прогулки с Цзю-гэ Юань вроде бы видел там молодой застенчивый мох… если его подкормить ци, он перестанет прятать свои синие ягодки, похожие на бусинки, а толченые семена застенчивого мха можно было потом смешать с простой сосновой смолой и соком любой лилии - у брата в саду их много росло, точно. Сделать потом фитили, и такие курительные пирамидки и хрустальных мотыльков отгонят, и мышей тишины, которые точно в лунной осоке живут… Настой пушистоголовки, опять же, сделать, но ее у Му Цинфана можно было попросить, у лекарей она как кровоостанавливающая трава применялась. Юань ощутил потребность немедленно все записать, чтобы не забыть, и тут же начать приготовления. - Ты же не станешь возражать, что я отправлюсь с вами? - на всякий случай спросил он у Лю Цингэ, заранее настраиваясь сражаться за свое участие до последнего. Не хотелось бы разочаровываться в… - Этот Цингэ сможет тебя защитить, - перебил его мысль тот, а потом ослепительно улыбнулся. - Хотя, ты и сам, кого хочешь, защитишь, наверное, или спасешь. Перед глазами вдруг встало воспоминание о Ци-гэ - когда тот лежал на траве, разгоряченный, опьяненный афродизиаком и желанием, спастись от которого просто не смог бы один. А в следующий миг Юань представил на его месте Лю Цингэ. Проклятое воображение, испорченное гигабайтами просмотренного когда-то хентая, немедленно нарисовало Лю Цингэ в одеждах “Цянь Аньжуй” и оплетенного не то лозами, не то тентаклями, и глава воинского пика выгибался, словно не в силах оставаться неподвижным, и, кусая губы, распахивал свои охренительно красивые глаза… Жаром обожгло щеки. Юань поспешно направил ци, пытаясь обуздать румянец, ясно осознавая, что нарисовать это просто не сможет - попросту сгорит со стыда. Да и вряд ли Лю Цингэ согласится… ну, быть снизу. От новой мелькнувшей в голове картины он чуть не вспыхнул весь, точно подожженный порох: Лю Цингэ, обнаженный, прижимается к нему со спины, и его член… Юань даже про себя проговорить это не решился, а в голову лезло уже другое: он сам лежит на траве, а Лю Цингэ, вот так же ослепительно улыбаясь, нависает над ним и прижимается бедрами, скользя своим твердым членом по его члену. Агрх! - Мне нужно кое-что записать! - разволновавшись, он вскочил на ноги. - Не знаешь случайно, где мой брат хранит письменные принадлежности? Хотя в цянькуне лежали вроде бы уцелевшие кисти и тушь, и альбом, спасенный от Чэн Дэчжэна, но не хватало еще, чтобы Лю Цингэ увидел рисунки из него! Юань и так боялся, что создал о себе впечатление хуже некуда. Лю Цингэ почти смущенно повел плечами и поднялся следом. - Признаться, меня нельзя назвать частым гостем в доме главы Цинцзин, - сказал он, - но, возможно, в библиотеке… Он чуть повернулся, словно хотел отвести его в другое крыло, даже не спрашивая, что за необходимость дернула собеседника посреди разговора куда-то нестись, а потом даже чуть нахмурился. Морщинка на лбу показалась Юаню удивительно трогательной, в груди разлилось тепло и какое-то непонятное умиление, а еще через пару мгновений он запоздало осознал, что смотрит на губы Лю Цингэ и вспоминает, какими они были на вкус. А что, если Лю Цингэ не понравилось, как он целуется? Не то чтобы Юань мог считать себя профи в этом деле, конечно, и к тому же все случилось так неожиданно… а может, он вообще показался Лю Цингэ неумехой? И он уже не знает, как от Юаня отделаться, и только данное Шэнь Цинцю слово удерживает главу Байчжань на Цинцзин… Губы Лю Цингэ дрогнули, а потом сложились в слабую, полную каких-то скрытых смыслов улыбку. - Если будешь на меня так смотреть, я тебя снова поцелую, - негромко сообщил главный воин Цанцюн. Его глубокий голос заиграл бархатными нотами и поймал Юаня врасплох. - Снова? - ляпнул Юань, пьянея без вина, и даже язык прикусить не успел. - Мне не смотреть? - Смотреть, - взял его за руку глава Байчжань и потянул к себе. И внезапно оказалось, что целоваться с Лю Цингэ было куда проще, чем пытаться существовать рядом с ним осмысленно - или хотя бы делать вид. Мозг отвалился с каким-то облегчением, Юаня словно захлестнуло волной с головой, и он, оказавшись в темноте, а может, просто закрыв глаза, горячо ответил на поцелуй. Губы тут же смяло жадной лаской, раскрыло - он скользнул языком навстречу, встречаясь с языком Лю Цинге, на миг перехватывая инициативу, а потом услышал тихий стон - свой ли? - и из головы вымело последние мысли. Он не понял, когда Цингэ передвинул их - так, что стало удивительно удобно, и теперь чужая ладонь мягко ерошила волосы, грея затылок, а Юань вписался в тело Цингэ всем телом, словно подошедший кусочек пазла, обнял его, даже сквозь несколько слоев шелка чувствуя мышцы его спины, провел по ним ладонями, и его закоротило окончательно. Того, что поцелуй прервался, он тоже не понял - потянулся вперед, к манящим губам сам, не желая останавливаться, но внезапно раздавшееся рядом покашливание подействовало, точно вылитое на голову ведро холодной воды. Покашливание. Не совсем человеческое. Цинфэн! Он мог решить, что на Юаня напали! - Погоди, стой, это не то, что ты думаешь! - оттолкнув Лю Цингэ, Юань стремительно развернулся так, чтобы тот оказался за спиной, и раскинул руки, защищая его от возможного пламени феникса. Тот, всем своим видом выражая крайнее неодобрение - и подозрение! - только крыльями взмахнул, забирая выше. - Осторожность! - проскрежетал он, посмотрев на Юаня, как на неразумного цыпленка, а потом вновь нашел взглядом главу Байчжань. - Бдительность! Юань вдруг почувствовал, как его аккуратно отодвигают в сторону. - Тогда позволит ли уважаемый Цинфэн обсудить с ним очень важный для этого мастера вопрос? - сказал Лю Цингэ, делая шаг вперед, а потом коротко, но с достоинством склонил голову, ожидая ответа феникса.