Охота на феникса

Платье шуршало в ответ на любое движение, отражающиеся от него блики разлетались в стороны солнечными зайчиками, и Цинцю ловил себя на том, что старается не шевелиться лишний раз. На него и так смотрели все.  Когда Юэ Цинъюань сказал, что намерен выдать Цинцю проклятые одежды Чо-вана, он сначала не понял, о чем именно идет речь. - Платье, которое было отправлено главе Чо, - охотно пояснил тот, идя по узкой дорожке к одному из павильонов Большого сада Цюндин. На пике Цюндин Цинцю бывал достаточно часто, чтобы знать расположение зданий и даже комнат. Зал собраний, приемная, рабочий кабинет главы ордена, библиотека, портальный зал, павильоны и галереи с прекрасным видом на горные вершины. Не говоря уже о личных покоях Юэ Цинъюаня, которые имели даже отдельный вход, и своими размерами превосходили бамбуковый дом вдвое, если не больше. Однако о том, где расположена тайная кладовая Цюндин, до сих пор даже не думал. - Шиди, несомненно, помнит, что это именно Цанцюн встал заслоном для морских демонов триста лет назад, сначала вынудив их вступить в переговоры. Демоны выдвинули требование, чтобы глава Цюндин явился в подаренных ими драгоценных одеждах, но умолчали о том, что те были сотканы из заговоренных на смерть нитей.  Эту историю Цинцю отлично знал. Глава Чо умудрился за одну ночь обернуть проклятие себе на пользу, изменив его созданной духовной печатью и превратив из угрозы в защиту от любого проклятия, так что сюрприз для демонов вышел крайне неприятным. - Во-первых, невредно напомнить всем о роли Цанцюн. Во-вторых, Чэн Дэчжэн может посчитать эти одежды знаком, что нам известно про его делишки с демонами. - Слишком расплывчатый намек, - возразил Цинцю, но увидев остальные наряды, что хранились в одной из тайных кладовых Цюндин, моментально согласился на платье Чо-вана, как на меньшее зло. До сих пор глаза слепило. Главная сокровищница ордена, как и полагалось, находилась в самом сердце горы, в лабиринте рядом с драконьей жилой, и туда главы поколения Цин по традиции спускались ежегодно - для ревизии, обновления защит, наложения новых печатей, ну и, если орден обретал новый уникальный артефакт, для внесения его в соответствующие описи. Алый кристалл средоточия ци туда еще только предстояло поместить, пока он был спрятан в собственной кладовой Цюндин, которой, по логике, полагалось быть куда скромнее и которая находилась в ведении непосредственно главы пика.  На Цяньцао в таком месте хранились особо редкие лекарства или какие-то диагностические талисманы запредельного уровня, Ванцзянь совершенно точно имел наковальню из звездного железа, на которой рождались настоящие шедевры, а Лю Цингэ - тут Цинцю готов был спорить на что угодно, - собирал в сокровищнице пика зачарованные доспехи и амулеты усиления.  Сам Цинцю в тайную кладовую Цинцзин был приведен наставником в день назначения главным учеником и не сильно удивился, увидев легендарный гуцинь Лао Ши, который вместо положенных семи струн имел двенадцать и своей музыкой мог подчинить духов и похитить разум у смертных. Рулоны бумаги из золотого шелка, шкатулки, на бархатных ложах которых спали кисти из кости и ворса вымерших демонических коз, нанизанные на серебряные нити бусины из черного стекла Бездны, духовные зеркала мастеров Первых поколений, содержавшие в себе крупицы божественной ци… На Цинцю все это не произвело особого впечатления - а вот слои защит, настороженные на куда более серьезных противников, нежели ворье с большой дороги, поразили его куда больше. Оставленный братом кристалл средоточия ци теперь хранился там же. Но вот кладовая первого пика была сокровищницей сама по себе. Свет от ночных жемчужин там скользил по шелкам немыслимо ярких и сочных цветов - алых, черных, изумрудно-зеленых, сочных, как мандарин, оранжевых, не менее густых пурпурных или густейше-синих, по мехам воротников, накидкам из птичьих перьев всех мыслимых расцветок, с рыбьей и драконьей чешуей, от которой тянуло то призрачным жаром, то холодом…  Вышивка из нитей, пропитанных составом из зеркального лосося, вышивка волосом из грив мерцающих рогатых лошадей, вышивка лентами из кожи феезмей… Узоры из синих камней, складывающихся в драконью морду на черном платье; белые хризантемы с лепестками, выложенных разноцветным жемчугом на темно-голубом шелке; золотые капли янтаря стилизованных туч на темно-бордовом; искристые морозные белые одежды с прозрачными кристаллами горного хрусталя, матовые темно-синие, казалось, поглощающие свет, атласные зеленые, сплошь покрытые серебряной росписью вокруг застывших цветков ложноживой орхидеи…  Цинцю старался не думать, каких высот совершенства должен был достичь мастер, чтобы вживить хотя бы один подобный цветок в ткань или сделать так, чтобы шелк стал напоминать узором камень - нефрит, янтарь или яшму, где опаловые разрезы выглядели настоящими картинами на спине и подоле, прожилки складывались в леса, а перламутр сиял полной луной и был нашит так часто, что ткань под ним почти не гнулась. О скрытых свойствах этих одежд Цинцю боялся и думать. На этом фоне проклятое платье Чо-вана казалось почти простым: сине-зеленое, украшенное, словно мелким бисером, небесной слюдой, оно переливалось отблесками, напоминая о постоянной ряби морского прибоя в прибрежных скалах. На коротком совете, устроенном Юэ Цинъюанем перед открытием портала в пагоду Тяньи, Ци Цинци, правда, скривилась.  - Если бы эта шимэй не знала замысла главы Юэ, то увидев Шэнь-шисюна в знаменитом наряде, непременно стала бы гадать, каким местом он заслужил подобную милость, - с ядовитым сарказмом отметила она. - Если шисюнам нужен вал не слишком приличных слухов, то да, ваши наряды вполне для того подходят. - Не вижу ничего неприличного, - прорычал Вэй Цинвэй. Его, похоже, куда больше заботило то, что о появлении огромного кристалла средоточия ци, на который можно будет запитать защиту Цанцюн, он узнал только сейчас. - Юэ-шисюн прав, нужно использовать любую возможность. Нападение на Шэнь-шисюна было откровенной наглостью! Про похищение его брата я даже не говорю! Что станет с миром совершенствующихся, если Великие ордена начнут воевать друг с другом? - Проснись, шисюн, они уже это делают, - поморщилась глава Сяньшу - и пусть она недовольно поджала губы, но больше не сказала ни слова на эту тему. Она и сейчас молчала, сидя рядом с Вэй Цинвэем, но Цинцю не сомневался - внимательно посматривая на всех собиравшихся и чутко прислушиваясь к шепоткам, долетавшим то с одной стороны зала, то с другой. Местом для собрания орденов монахи Тяньи определили Небесную пагоду, в незапамятные времена построенную на месте падения огненного камня Божественного гнева, что оставил после себя огромную воронку. Земля здесь превратилась в серое стекло, в котором монахи, как муравьи, год за годом бережно вытачивали ступени и скамьи, возводя вокруг воронки каменные стены и накрывая одним ярусом крыш за другим.  Небесная пагода считалась высочайшим строением мира, и внутри она была даже больше, чем казалась снаружи: в чаше собраний, устроенной в бывшей воронке, могла разместиться и тысяча человек. Духовные печати, вплетенные в украшающие стены серебряные решетки, позволяли собеседникам услышать друг друга даже с противоположных концов зала, а ровное свечение множества фонарей незыблемости рассеивало любую тень.  Вот только платье Чо-вана в таком свете казалось еще ярче, чем было. От каждого шага по нему прокатывалась целая волна бликов, высветляя бирюзовую гладь до прозрачности волн, набегающих на пляж и рассыпающихся в потоках пены.  Феникс А-Юаня тихо сидел у Цинцю за пазухой, правда, время от времени возмущенно сопя. Уговорить его спрятаться стоило большого труда - и, Цинцю подозревал, удержать, когда начнется шум и крик, будет невозможно. Но пока представители Хуаньхуа задерживались, а в зал прибывали все новые и новые представители малых орденов и сект. - Речь же шла только о собрании четырех Великих? - пробухтел Вэй Цинвэй, оглядываясь на ряды, где рассаживались только что явившиеся члены секты Зеленого пламени. - Цветочный дворец что, всех своих прихвостней пригнал?! - Похоже на то, шиди, - не потрудившись поставить полог тишины, ответил ему Юэ Цинъюань.  Судя по тому, как нахмурился глава Учэн, занявший с двумя другими главами Чжаохуа места почти напротив Цанцюн, он отлично расслышал эти слова. Цинцю заметил, как Учэн наклонился к главе Улан, сидевшей по правую руку от него, как та тоже нахмурилась, бросив быстрый взгляд на двери, но, похоже, монахи все равно не успевали ничего сделать. Чэн Дэчжэн решил переиграть Цанцюн, заглушив его слово воем своих прихлебал.  Цинцю достал подаренный братом веер и невозмутимо развернул его перед собой. Теперь между собой переглянулись уже монахи пагоды Тяньи. Все верно, двенадцать пиков, изображенные на шелке, в сочетании с одеждами Чо-вана могли восприниматься напоминанием о том, что за пиком Цинцзин стояли еще одиннадцать вершин. Одновременно предупреждение посторонним, что в драку лезть не следует, и в то же время намек, что союзников здесь будут защищать до последнего.  Каждый мог выбрать сторону, да. Судя по тому, как смотрел на веер Чжан Даолин, он как раз колебался. Замечательный веер. Где А-Юань такой только нашел… - Чжаохуа пришли к какому-то обнадеживающему выводу. А глава Чжао узнал платье, - тихо произнесла Ци Цинци, с деланным безразличием поднося к лицу зачарованное зеркальце. Цинцю чуть повернул голову в ее сторону, чтобы встретиться в отражении со взглядом главы Сяньшу.  - Он лично участвовал в разгроме морских демонов. - Значит, знает, что в нем невозможно ни проклясть, ни захватить врасплох, - хмыкнула та. - Теперь решает, награда оно или защита.  Умение Ци Цинци читать даже минимальные признаки эмоций иногда было бесценным. Особенно, когда было направлено на кого-то другого, а не только на Шэнь Цинцю. Хотя, если подумать, именно благодаря такой тренировке теперь он мог обмануть кого угодно. - Учитывая, что Цанцюн хочет предъявить, любое из предположений будет недалеко от истины, - проворчал Вэй-шиди. Хунцзин в ножнах лежал у него на коленях, и это тоже можно было посчитать намеком. - Очень хорошо, - сказал Цинцю и прикрыл веки, дав шимэй знак на мгновение приоткрыть полог тишины, привязанный к зеркалу. - Чэн Дэчжэн преступил главный закон Великих орденов, слишком велико стало искушение завладеть сокровищем, что ему не принадлежит… - легкая пауза, еще более легкое, почти неощутимое движение ци, вернувшее защитную печать на место, скользнувшая по губам Ци Цинци усмешка, и приманка упала в воду, оставляя после себя расходящиеся кругами взгляды и скрадываемые заклинаниями шепотки.  Подбросить подозрений, подогреть любопытство, повернуть предположения и догадки в нужную сторону… Хуаньхуа тянули время со своим появлением, но его можно было использовать в свою пользу. Цинфэн опять недовольно завозился за пазухой, и Цинцю, пользуясь прикрытием веера, успокаивающе накрыл феникса ладонью. - Все равно считаю, что не стоит рисковать и показывать то, что лежит в цянькуне главы, - вздохнул Вэй Цинвэй. - Не то чтобы я сомневался в могуществе Юэ-шисюна, но мало ли, что у старого Чэна на уме… Цинфэн начал царапаться под платьем, явно желая выбраться и припомнить Чэн Дэчжэну все хорошее. - Его еще нет, - больше для феникса сказал Цинцю и покосился на Цинъюаня. - Будем придерживаться плана. Разнести Небесную башню вы всегда успеете. Глава Цанцюн дернул губами в хищной усмешке, а потом воздух вокруг него тяжело качнулся под воздействием ци, словно сильнейший заклинатель мира на миг не удержал над ней контроль. Цинцю метнул взгляд к галерее, ведущей в зал-чашу - и да, представители Цветочного дворца наконец явились на собрание. Старый Хозяин летел на мече первым. Гневное лицо, сурово поджатые губы, морщины на нахмуренном лбу, белые развевающиеся одежды: Чэн Дэчжэн даже не потрудился прийти в зал собраний пешком, похоже, решив, что так добьется нужного впечатления быстрее. За ним клином летели старшие мастера, за теми - судя по лентам на поясах, мастера попроще.  - Ма Шан, - едва слышно сообщил Вэй Цинвэй. - Мастер Золотой кожи, прямо за Чэн Дэчжэном. Тот самый лучший боец Хуаньхуа, противник Лю Цингэ? Жаль, Цинцю не спросил, состоялся ли их поединок. Мастера Цветочного дворца разгонялись сильнее, явно используя какие-то талисманы для создания низкого гула, который уже действовал на нервы. Когда Чэн Дэчжэн влетит в зал, наверняка последует звуковой удар. Оглушить, сбить с мысли, завладеть вниманием и атаковать первым… хитро. И глупо. Цинцю рывком поднялся с места. Свет отразился от проклятого платья Чо-вана, разлетаясь тысячей ярких брызг - и снова, еще раз, когда Цинцю вскинул руку, раскрывая ладонь и выпуская феникса, которого мгновением раньше выхватил из-за пазухи. - Давай, - шепнул он маленькому фениксу, и мстительный защитник А-Юаня не подвел. Чаша собраний содрогнулась от грозного клекота, и в следующий миг Цинфэн обернулся пламенем: ударил крыльями - и навстречу Чэн Дэчжэну рванулось море огня. Крик десятков людей слился в один, воздух заискрил от щитов и в спешке брошенных заклинаний, мастера посыпались с мечей на землю, готовясь отражать удар, а Цинфэн погасил пламя и мирной сизой птичкой вернулся на ладонь Цинцю. - Не стоит проявлять неуважение к хозяевам, являясь в их дом на мече, - в оглушительной тишине произнес Цинцю, глядя прямо в перекошенное лицо Чэн Дэчжэна. И опустился на место, усаживая гордого феникса себе на плечо. Чэн Дэчжэн в ярости откинул с лица седую прядь, шумно набрал воздуха в грудь, прищурился, одним взмахом руки и колебанием ци приводя в порядок одежду, и снова поперхнулся словами, потому что теперь навстречу ему - неторопливо и неостановимо - уже шел Юэ Цинъюань. - Цветочный дворец и его глава в принципе не блещут уважениям к традициям и уложениям, - вроде бы негромко отметил он, но Цинцю с удовлетворением заметил, как поднявшиеся наконец с пола мастера Хуаньхуа даже попятились.  Только Ма Шан остался на месте, и его кожа действительно начала словно золотиться. Защитная техника, сейчас? Он что, решил, что глава Цанцюн нападет и собрался защищаться?  Цинцю быстро осмотрелся. Главы Чжаохуа, как один, поджимали губы, а Учэн, вдобавок ко всему, еще и был мрачен, как грозовая туча. Привставший было Чжан Даолин сел обратно и покачивал головой, словно в недоверии, а монахи за его спиной обменивались какими-то знаками. Члены Башни Цзилэ перешептывались с главой ордена Бинси, пострадавшего в прошлую войну больше всех. На лицах многих других - Цинцю даже не стал гадать по одеждам, к каким орденам те относились - отражались недоумение, возмущение и откровенный страх, но вслух пока никто ничего не говорил.  - Именно в этом причина нашего собрания, - продолжал надвигаться на главу Хуаньхуа Цинъюань. - Цветочный дворец позволил себе напасть на главу одного из двенадцати пиков. Дважды! - Кто бы говорил об уважении! - рявкнул Чэн Дэчжэн, распрямляясь и подкрепляя голос ци. - То, что позволяет себе Цанцюн, не лезет ни в какие рамки! Все прекрасно видели собственными глазами, как этот орден только что подверг опасности одну из святынь Пагоды Тяньи! - Рожденное в пламени огня не боится, - отрезал Юэ Цинъюань, - или глава Чэн позабыл об этом? Речь явно шла не только о чаше собраний, и Цинцю не позволил дрогнуть даже ресницам, сохраняя ледяную невозмутимость. - …проклятое платье… как защита… кого охраняют… - долетело до него с противоположной стороны зала. - До Учэна дошло, - прошелестела Ци Цинци. Вэй Цинвэй рядом с ней коротко кивнул и положил ладонь на рукоять Хунцзина.  - Ведь глава Чэн куда больше озабочен тем, что ему не удалось получить, верно? - продолжал давить Цинъюань, не давая Чэн Дэчжэну и его людям даже пройти к местам, отведенным для Хуаньхуа. - Сначала подкараулить и организовать засаду, прибегнув даже к помощи наемников, а затем и напасть со спины, использовав технику Оглушающего обсидианового посоха, захватить и бросить в Водяную тюрьму!  - Это ложь! Не смей обвинять Великий орден в грязных делах своего дружка! - перекрикивая поднявшийся шум, с таким благородным гневом выкрикнул Чэн Дэчжэн, что в его невиновность даже поверилось - на миг. Он попытался оттолкнуть Юэ Цинъюаня со своего пути, чтобы гордо прошествовать мимо, да вот только сдвинуть с места не смог. - Вы все это подстроили, чтобы не дать мне вывести вас на чистую воду! - Глава Чэн с успехом утопит себя и в мутной, - отрезал Юэ Цинъюань, и по затихшей было чаше Собраний прокатилось эхо смешков.  Похоже, игра слов "Шэнь" и “тонуть” кому-то показалась хорошим намеком, а вот Чэн Дэчжэн иронии не оценил.  - Воду здесь мутит Цанцюн! - обвиняюще ткнув пальцем в сторону Юэ Цинъюаня, он обвел присутствующих пылающим взором и словно запнулся, задержав взгляд на проклятом платье. Цинцю качнул веером, усмехнувшись и чувствуя, как Цинфэн на плече нетерпеливо переступает лапами, и это ожидаемо подлило масла в огонь.  - Это вы без всякой причины напали на Цветочный дворец, что привело к разрушению западного крыла! - почти выкрикнул Чэн Дэчжэн. Мастера Хуаньхуа обходили его по дуге, пытаясь пройти к отведенным для ордена местам. - Это вы! Этим мастером доподлинно установлено, что именно глава Цинцзин подкинул в подземелья под Дворцом немыслимой мощи амулет, который и привел к взрыву и смерти невинных людей! - Надо же, какие у главы скучных книжников таланты,  - громко произнесла Ци Цинци и с показным равнодушием вновь достала свое зеркало. - Сначала проникнуть сквозь все защиты Хуаньхуа, потом найти в лабиринте дорогу, потом оттуда выйти… Теперь усмехнулся даже Чжао Даолин. И не он один. - И правда, - подхватил Юэ Цинъюань, сделав пару шагов к центру чаши - туда, откуда звук разлетался по залу особенно хорошо, а потом еще и добавил в голос ци. -  Как же глава Цинцзин мог там оказаться? Или Водяная Тюрьма не такая неприступная, как нам веками заявляет Цветочный дворец? Или глава Хуаньхуа обнаглел настолько, что посмел похитить главу второго пика Цанцюн? Шепотки по залу усилились. - В самом деле, - подал голос Учэн. - Глава Хуаньхуа, должно быть, не слышит, о чем говорит.  - Это Юэ Цинъюань, похоже, желает всех запутать! - проговорил кто-то справа. Коричневые с желтым одежды, налобная повязка с серебряным талисманом… Орден Тяньшуй из пограничных земель, давние должники Дворца. - Если глава Цинцзин одновременно так слаб, что не может постоять за себя и позволяет себя захватить, то как он может быть столь силен, что смог вырваться из Водяной тюрьмы? Раз уж глава Юэ настаивает, что глава Чэн его туда заключил?  - Хотя ему, преступнику, там самое место! - вновь взмахнул рукой Чэн Дэчжэн. - И именно поэтому Цанцюн нанес удар первым, чтобы скрыть правду! - Какую правду? - вслух усомнилась старейшина Улан. - У вас есть доказательства, глава Чэн? Тот резко развернулся, явно выискивая взглядом золотокожего Ма Шана. Цинцю качнулся вперед, Ци Цинци моментально повернула зеркало, ловя им отразившийся свет, и Ма Шан десятью рядами левее зажмурил глаза, пропуская обращенный к нему взгляд. - Если ударить в спину, даже сильнейшего демона можно заточить, уж не это ли доказал нам Хозяин Цветочного дворца в прошлой войне? - пророкотал Вэй Цинвэй на весь зал. - И кто такие Хуаньхуа, чтобы своей волей решать, кто из заклинателей преступник?  - Действительно, - поддержал его Учэн. - Великие ордена поклялись соблюдать закон. И не насаждать свои порядки в цзянху только потому, что возвысились над смертными. - И поэтому Цанцюн убили свидетеля, - хлестко бросил Чэн Дэчжэн, заставляя всех замолчать. - Невиннейшую девушку, которая могла открыть всем настоящее лицо Шэнь Цинцю: беглого раба, убийцы и совратителя детей!  Сердце Цинцю невольно пропустило удар, но лицо он удержал, даже когда почувствовал, как все абсолютно взгляды сходятся на нем одном.   - Да! - торжествующе выкрикнул Чэн Дэчжэн. - Есть свидетели, и их много, что глава Цинцзин посещает грязные бордели, что это, как не доказательство его распущенности? Его очередь. - Глава Хуаньхуа настолько слаб, что обвиняет Цанцюн в собственных преступлениях? - не жалея льда в голосе, ответил Цинцю под клекот возмущенного Цинфэна. - Где те свидетели, о которых он говорит? Где тело жертвы, которую ставит в вину ордену Двенадцати вершин? Или оно для главы Хуаньхуа подменяется унесенной главой Юэ золотой табличкой? Чэн Дэчжэна откровенно перекосило от упоминания позора Дворца. - В самом деле? Табличка? - тщетно пряча усмешку, спросил Чжао Даолин у Юэ Цинъюаня. Тот сдержанно кивнул, и монахи рассмеялись, поглядывая в сторону Чэн Дэчжэна чуть ли не с жалостью. - Этот глава отступил, чтобы избежать жертв среди учеников! - рыкнул тот. - А Золотой павильон разве ученики охраняют? - с громким шепотом наклонилась к Вэй Цинвэю Ци Цинци. - Надо же, - деланно удивился Юэ Цинъюань. - Этот глава и не знал. - Хватит! - не выдержал Чэн Дэчжэн и ударил ладонью по воздуху, активируя одну из своих любимых печатей. Невидимая волна погасила все звуки, все голоса и даже шорохи тканей. - Этот глава не желает слушать тех, кто спелся с беглым рабом и убийцей! Тех, кто отверг телесную чистоту заклинателей, путаясь с порочной тварью! И особенно того, кто ложится под него, подобно шлюхе из портового дома! - его рука обвиняющим жестом указала на Юэ Цинъюаня. - Все прочие заслуги меркнут перед этой грязью!  Все зашумели, казалось, разом, а в груди у Цинцю как оборвалось что-то. Он был готов - даже уверен в том, что это обвинение будет разыграно, но услышать его собственными ушами… Ци неконтролируемо рванулась в венах, толкая Цинцю к искажению, и он заскрипел зубами, пытаясь обуздать эмоции. - Серьезно?! - выдохнул Вэй Цинвэй.  Ци Цинци выругалась, Цинфэн сорвался с плеча Цинцю, окутываясь пламенем, а Юэ Цинъюань вдруг рассмеялся и протянул руку, словно зовя феникса сесть ему на ладонь. - Печально, что глава Хуаньхуа дошел до того, чтобы обвинять других в своей неудаче, - проникновенно сообщил он в наступившей тишине. - Когда глава Чэн намекал этому Юэ на парное совершенствование, чтобы отметить победу над Тяньлан-цзюнем, этот Юэ не знал, что в Хуаньхуа не понимают отказов. Надо же, столь продолжительная интрига - и все ради того, чтобы лишить меня партнера по Дао? Воистину позорно. …что? Он с ума сошел?!  - Партнер по Дао? - в опять нарастающем шуме присвистнул Вэй-шиди, с интересом глянув на Цинцю. - Шимэй, нет, ты подумай! - Ревность и зависть не к лицу праведному заклинателю, - медовым голоском пропела та, пока Чэн Дэчжэн хватал воздух ртом, как рыба на берегу.   Да и Цинцю был не лучше. Все силы сейчас уходили на то, чтобы ни одна жилка на лице не дрогнула, чтобы никому, ни единым намеком не дать понять, в каком потрясении он пребывает. Вот так, без предупреждения… открыто объявить всем орденам… что они партнеры по Дао! Идиот!   - …еще бы, - доносилось с задних рядов, - сильнейший заклинатель мира … и Тяньлан-цзюня победил… с таким-то двойное совершенствование сразу до уровня вознесения… а он так резко постарел, оно и понятно… Совершенно спокойно поглаживая возбужденного Цинфэна, Юэ Цинъюань будто не замечал творящегося хаоса вокруг. Он стоял, словно незыблемый утес, вокруг которого бушевало море, а обращенный к Цинцю взгляд был полон тепла и безмятежности. Зараза!  - Так все было из личных мотивов?... Этот слышал… да, и этот… мастера их именно Шэнь Цинцю искали, да… - обрывки разговоров летели со всех сторон, как брызги. -  Недостойно заклинателя… Какая вера его обвинениям, грош цена… и девицу приплели… напраслину-то навести просто…  Цинцю медленно незаметно выдохнул, а потом посмотрел Ци-гэ в глаза и плавно опустил веки, соглашаясь. Одной фразой так перевернуть расклад… гений. Хотя и дурак. Ци-гэ слабо улыбнулся в ответ и едва заметно кивнул. - Мастер Ма! Покажите всем ловушку для духов, в которую этому Хозяину Дворца удалось завлечь дух бедной девушки! - вдруг прогремел на весь зал голос Чэн Дэчжэна. Старый хозяин, наконец, опомнился от удара. И вот это было уже серьезно. Чем отвечать на такое, Цинцю пока не знал. По позвоночнику пополз холод. - Глава Чэн намерен предъявить доказательства всем выдвинутым в адрес Цанцюн обвинениям? - поднялся со своего места старейшина Уван. - Разумно ли будет… - Да! - не давая тому договорить, отрезал Старый Хозяин и дернул подбородком, веля “золотокожему” выйти вперед, к Юэ Цинъюаню. - Теперь все увидят, что Хуаньхуа говорит правду! Цинцю напрягся сильнее и невольно бросил предупреждающий взгляд на Ци-гэ. Духи лгать не могли, подсунуть душу другого человека… нет, это тоже проверялось слишком просто, значит, Чэн Дэчжэн не сомневался, что Цю Хайтан даже после смерти обличит главу Цинцзин как беглого раба и убийцу.  И в то же время… если дух был усмирен, зачем Ма Шан использовал свою технику?! И почему Ци-гэ так спокоен? Он же знает о Цю! - Шисюну стоит приготовиться защищаться, - едва слышно прошелестела Ци Цинци, приподнимаясь с места, словно желая получше рассмотреть ловушку в виде резного серебряного фонаря, за тонкими стенками которого, словно за прозрачной бумагой клубился белый свет. Мастер Ма поставил фонарь в центре свободного пространства, построил вокруг духовную печать-клетку, а потом заговорил с Юэ Цинъюанем, убеждая его отойти. Тот почему-то улыбнулся, а Цинфэн резко присвистнул и снова взъерошился, кровожадно глядя на Ма Шана. На колени Цинцю вдруг упал талисман, на котором он с легким удивлением узнал печать истечения сил.   - На всякий случай, - не глядя в его сторону, шепнула Ци Цинци. - Вряд ли там озлобле… Закончить фразу она не успела. Ма Шан резко сбил с фонаря крышку, и наружу вырвался даже не дух - черный смерч, внутри которого бесновалось багровое пламя.  Никто толком даже понять ничего не успел, как Хунцзин вдруг со звоном рванулся из ножен, огненным росчерком обрушиваясь на клетку с духом, но удара не последовало - вернее, удар был, но не тот. Ма Шан внезапно резко сместился вперед, выпростал в защитном блоке полностью ставшую золотой руку и отбил Хунцзин в сторону. - Все видели? - торжествующе воскликнул Чэн Дэчжэн. - Цанцюн хотел убить свидетеля!  - Что ты сказал?! - вскинулся Вэй Цинвэй. - Это же демоническая… А в следующий миг по ушам ударил скрежещущий визг. Черный вихрь, лишь отдаленно напоминающий женскую фигуру, врезался в очерченную печатью границу клетки, разрывая ее, словно тончайший лист, и переполненный злобой и жаждой мести дух вырвался на волю. - Где он?! - визгливые ноты вопля сменялись зауныным, пробирающим до костей скрипом, воем и ревом. В чаше резко похолодало, воздух стал обжигающе колючим, словно неприкаянный дух выпивал из него жизнь. - Где неблагодарная тварь, убийца моего брата?! Я не вижу его! Заклинатели в мгновенье ока закрылись щитами. Цинцю сжал в кулаке талисман Ци Цинци, готовясь атаковать, как только Цю Хайтан метнется в его сторону, если это, конечно, была она, но та словно в самом деле его не замечала. Но как?! Неупокоенный дух, помешанный на мести, доведенный до предела и жаждущий смерти обидчика… Он должен был чуять Цинцю, подобно псам Бездны!  - Вэй-шиди, назад! - рявкнул Ци-гэ, и Вэй Цинвэя, взявшегося было за меч, отнесло от Цинцю в сторону, едва слова отзвучали. - Да вон же он, вон! - перекрывая шум, выкрикнул Чэн Дэчжэн, указывая на Цинцю. - Вон тот, кого ты ненавидишь! Дух с воем крутанулся на месте, его черная, отравленная иссушающей силой оболочка плеснулась по воздуху уродливой кляксой, и Цинцю замер, когда взгляд Цю Хайтан - а это несомненно была она! - встретился с его. - Где?! - во внезапной тишине проскрипел дух, и Цинцю вдруг понял, что это видят все. - Где он? - Похоже, глава Чэн поспешил с обвинениями, - презрение в голосе Юэ Цинъюаня не услышал только глухой, - раз указывает духу, кто его цель.  - Глава Чэн! - словно несколькими голосами сразу взорвалась Цю Хайтан.  Какой-то миг, и она обрушила свою злобу на ближайшего монаха, сбив его с ног одним ударом о собственный щит. - Не убивать свидетеля! - но развеять дух вновь не позволил Ма Шан, отбросив монаха в сторону и тут же уклонившись от новой атаки духа. - Не убивать! - Это демоническая ци, слепец! - взмахивая Хунцзином, который словно пылал алым, выкрикнул Вэй Цинвэй. Цинцю окончательно перестал понимать, что происходит. - Видишь? Цю Хайтан налетела на скамью, выточенную из закаленного в небесном пламени стекла, и взвыла, словно от боли. - Возможно, ее опаивали при жизни, убеждая, что Шэнь Цинцю - тот, кого она ищет, - донесся до Цинцю голос Улан. - Или душу вырвали из колеса перерождений насильно! Дух окутался багровым дымом и остервенело ударил снова, уже без разбора, и волна смертельной черноты не коснулась заклинателей лишь потому, что монахи вдруг затянули свое “н-н-на–аа мо-о ами-ито-о фо-о-о…”, погружаясь в подобие медитации и рассеивая волну. В воздухе замелькали искры, он начинал светиться - и в ответ на это дух опять сорвался на визг, ввинчивающийся прямо в мозг. - Откуда они ее такую вообще взяли! - выругалась рядом с Цинцю Ци-шимэй, а потом схватила его за руку и потащила подальше от разворачивающейся схватки. - Ой, потом обплюешь ядом, шисюн, не смотри так! - Я пытаюсь! - огрызнулся Цинцю и вновь поймал взглядом спокойного Ци-гэ, который держал феникса на руках и что-то очень мирно ему втолковывал. - Да дайте же ей сказать! - тем временем пытался перекричать пение монахов Чэн Дэчжэн. - Тот, кого ты знаешь, как Шэнь Цзю - убийца? - Убийца! - окончательно рассвирепел дух. -  Виновен за все! Всех убил, всех! Сжег дом, все мои драгоценности! Они пропали! - Вопрос неверный! - крикнула старейшина Улан, сотворяя высоко над Цю Хайтан мерцающую сеть. - Это не доказательство! Она может знать под этим именем кого угодно! - Тот, кто убил твою семью, здесь? - заглушая своим голосом все остальное, прогремел Юэ Цинъюань. - Покажи нам на него, и возмездие обрушится на убийцу!