Охота на феникса

Встреча, которой он стал невольным свидетелем, не давала Юаню покоя, только вот он никак не мог решить, как распорядиться полученной информацией. Примет Шан Цинхуа Юань не знал, а разбрасываться обвинениями вот так, на словах и без доказательств… Даже в письме не напишешь - видел кого-то в капюшоне рядом с ледяным демоном, докажи теперь, что это будущий предатель! Даже про тот артефакт толком ничего не было понятно - ни принцип действия, ни название… что это даст Шэнь Цинцю? Да ничего не даст!  В голове вертелась еще какая-то мысль, но поймать ее так и не удалось, и Юань решил пока всем этим не заморачиваться. Цзю-гэ он еще успеет предупредить. А вот Линьсянь Юаню понравился. Очень большой город, чем-то похожий на мегаполис, только без небоскребов - хотя, наверное, местным жителям семиэтажные пагоды и храмы, расположенные в центральных районах, наверняка казались зданиями немыслимой высоты. Много рынков, целые кварталы ремесленников - почти город в городе! - широкие улицы, красивые дома, лавки с подобием витрин, на которых стоял расписной фарфор немыслимой красоты… Юань не удержался и купил пару сервизов: один себе - с веточками голубого плюща, а другой для Шэнь Цинцю - с красивыми бамбуковыми листьями, выполненными золотом и нежно-зеленой эмалью.  А еще в Линьсяне была Академия, вот так, с большой буквы! Почти дворец, только вместо стягов и вымпелов на его стенах висели огромные шелковые полотна с изречениями философов и ученых, каллиграфические надписи, от совершенства которых захватывало дух; требования к поступающим и учащимся, какие-то списки, которые менялись чуть ли не через день, и объявления о предстоящих лекциях - или как там назывались выступления перед большой аудиторией специально приезжающих для этого деятелей науки и искусства. Ради чистоты эксперимента Юань наведался даже в районы для бедноты, про себя готовый встретить настоящие трущобы, как в блокбастерах про древние времена, но узенькие улочки выглядели почти так же, как в туристических районах старого Пекина: опрятные домишки жались друг к другу, нависая над проходом, по которому едва-едва мог протиснуться возок зеленщика или старьевщика, и пусть здешние жители ютились чуть ли не на головах друг у друга, запаха помойки, гнили и тухлятины Юань не почувствовал даже своим улучшенным обонянием. Откровенного мусора он тоже не заметил, а кое-где у покосившихся дверей с остатками красной краски даже встретил горшочки с цветами и бумажные фонари. Поначалу он хотел подобрать дом для Ло Бинхэ и его приемной матери в зажиточных кварталах. За несколько дней обойдя штук шесть разных усадеб, даже присмотрел одну из них - с затейливо вырезанными из дерева рыбками на воротах. А потом погулял по городу еще немного и понял, что совершает ошибку, возвышая небесного демоненка над остальными людьми уже в таком возрасте. Кто знает, может, живя за богатым забором, Ло Бинхэ с детства зазнается еще больше?  Мальчишку нужно было воспитывать, а не баловать и потакать, наставлять правилам и манерам, прививать - но не вдалбливать розгой! - дисциплину и почтительность. А еще ему требовались наставники, как в образовательных предметах, так и в воинских искусствах, и желательно несколько, чтобы у Ло Бинхэ не сошелся свет клином на одном из них. Так что первоначальные свои планы Шэнь Юань пересмотрел и отправился в примыкающие к академии кварталы. Оставив Цзинцзы и недовольного Цинфэна на постоялом дворе, он оделся, как человек с приличным достатком, во всяком случае, очень старался так выглядеть, нанял себе пару человек охраны, чтобы уж точно создать впечатление торговца средней руки, и отправился в самый дорогой чайный дом “Четыре сокровища”, который кто-то ушлый расположил прямо напротив помпезных врат Академии с двумя непременными львами. Расположившись в комнате для важных посетителей на втором этаже, Шэнь Юань с удовольствием уделил внимание чаю и булочкам с пятью видами начинки и совершенно не удивился, когда двери с шорохом приоткрылись и внутрь проскользнула незнакомая девушка, на первый взгляд одетая в такое же, как у подавальщиц, платье. Вот только на шпильке у нее покачивались две крупных жемчужины. - Желает ли господин еще каких-то услуг? - осведомилась она, ловко убрав на поднос опустевшие тарелки и меняя их на блюда с десертами.  - Ничего кроме разговоров, красавица, - Шэнь Юань улыбнулся и постарался, как смог, не оставить сомнений в сказанном. - Этот Шэнь слышал, что окна “Четырех сокровищ” смотрят на Академию ровно столько же, сколько она стоит. Наверняка же и о ней самой вы знаете куда больше, чем даже господин глава. Незнакомка окончательно перестала строить из себя обычную подавальщицу, и всего получасом спустя у Шэнь Юаня были минимум два, а то и три перспективных имени, а кроме них - еще и наводка, кого именно спросить в академии. Уходя, Шэнь Юань купил несколько коробок сладостей и чайных сборов: в отличие от обычных просителей он не хотел рваться за рекомендациями в приемную комиссию, но уж что-что, а порядок быстрого решения всех дел представлял себе отлично.  Составитель расписаний с трудновыговариваемой фамилией оказался важничающим заносчивым стариком. Парчовое лиловое платье, черная шапка с нефритовым жетоном на голове, надменное лицо - не хватало только распорядительного жезла в руках, а так получился бы точный образ придворного чиновника из исторической дорамы про дворцовые интриги, что так любила смотреть сестра.  На подношение “невежественного торговца” он отреагировал со снисхождением, разговаривал с Юанем, глядя сверху вниз, при этом будучи ниже его на голову, но все это перевешивало то, что всех преподавателей Академии он знал практически изнутри.  К своему подарку Юань добавил еще несколько золотых, окончательно развязавших служителю язык, и через какой-то час с небольшим уже искал дом господина Бао Цзяо, Бао-лаоши, “неуживчивого сухаря, который своим занудством и демона молитве научит, не то что какого-то мальчишку четырем искусствам”, если верить емкой характеристике составителя расписаний. Совсем уж сухарь, а тем более неуживчивый Шэнь Юаню совершенно не был нужен, не говоря уже о бытовом садисте в духе “пожалеешь розги - испортишь ребенка” или оголтелом легисте из какой-нибудь “школы законников” наподобие тех, что Шэнь Юань знал из истории собственного мира. Такие хоть и призывали продвигать человека вверх - вплоть до министра - по реальным способностям, но при этом, дорвавшись до власти, прославились немыслимой жестокостью в ответ на малейшее неповиновение. Так что, направляясь к дому Бао Цзяо, Юань мог только надеяться, что прозвучавшая характеристика была ярлыком, навешанным на человека, чей подход к жизни отличался от большинства, ну, или по крайней мере, того же составителя расписаний. Остановив нанятую повозку перед парадным входом, Шэнь Юань кивнул одному из своих охранников на ворота. Чтобы те открылись, понадобилось минут десять пререканий и половина серебряного ляна для слуги, приставленного к калитке.  Вышедший из дома Бао Цзяо не скрыл своего неудовольствия нежданным визитом. Он встретил Шэнь Юаня на небольшой площадке напротив ворот и, слушая положенные приветствия, даже не посмотрел на протянутый ему обязательный подарок. Да и чайный столик поставили в беседке - звать в дом незваного гостя учитель Бао пока не собирался. Впрочем, сам чай оказался неплох. - Ну и? Чем так хорош ваш драгоценный неслух? - желчно осведомился Бао Цзяо, и Юань в очередной раз спрятал улыбку: по сравнению с невозмутимостью Цзю-гэ это даже на язвительность едва тянуло. - Или вы не собираетесь об этом рассказывать? - Этот мастер еще не уверен, что Бао-лаоши - тот, кто требуется Бинхэ, - парировал Юань, входя в образ расчетливого торговца, разбогатевшего на фарфоре. - Да и хотелось бы увидеть ваших учеников, как учатся, где живут, любую глину надо пощупать руками, уважаемый мастер должен это понимать. Бао Цзяо молча хватанул ртом воздух, порывисто поднялся, и весь следующий час Юань ходил за ним по усадьбе, включая и сад с разбитыми грядками, и флигель для учеников, и учебные комнаты, и даже подсобные помещения. Ученики Юаню понравились: они хоть и напряглись, увидев наставника, но никто не отшатнулся ни от резко поднятой руки, ни от повышенного голоса. В учениках Бао Цзяо не было инстинктивного страха перед ударом, и значит, в этом Юань не обманулся. Все это время Бао Цзяо кипел, а потому был честен: Шэнь Юань успел выспросить у него все, что хотел, и даже пройтись по идеям абсолютного контроля, увидев один из постулатов в ученической тетради, на что Бао Цзяо столь же едко прошелся по идеям насчет запрета всех невоенных ремесел. Они почти рассмеялись вместе, и лишь в последний момент учитель Бао совладал с собой и снова соорудил постное лицо. - Что ж, Бао-лаоши, уверен, задачка придется вам по вкусу, - задумчиво сказал Шэнь Юань, глядя, как успевший успокоиться Бао Цзяо вопросительно поднял брови. - Случалось ли вам слышать о Плевелах демонической гордыни? Чтобы отрицательно покачать головой, Бао Цзяо пришлось сделать над собой заметное усилие. - Это отрава, которая в младенчестве поражает некоторых детей, чьи вены духа уже открыты, - отметил Юань словно случайно. - Со стороны это выглядит как дурной нрав - непочтительность к решениям старших, детская черствость, а потом жестокость, неумение проникаться горестями других, мстительность, желание винить в своих бедах кого угодно, кроме себя самого… Шэнь Юань вздохнул: обманывать почтенного Бао не хотелось, но он и впрямь подходил на роль наставника Ло Бинхэ. - Под мудрым наставничеством юноша сможет исторгнуть из себя Плевелы, - пояснил он. - Но до тех пор юному Бинхэ нужен тот, кто поможет ему бороться с отравой. Не просто честный, добросовестный учитель - но такой, который сможет быть с ним справедливым, научит доброте и покажет красоту мира в его равновесии начал. - Неожиданно слышать такие слова от торговца фарфором, - хитро прищурившись, посмотрел на него Бао Цзяо. - Что ж, этот учитель не откажет господину в его просьбе. Ло Бинхэ может посещать этого Бао со следующей недели, но господин должен понимать - мальчику потребуются еще учителя, чтобы не затмить ему солнце фигурой единственного наставника. Шэнь Юань тут же поздравил себя с правильно сделанным выбором. - Мальчика будут учить воинским искусствам и основам ведения дел, - вслух сказал он. - Если уважаемый Бао решит, что потребуются еще учителя, то их труд, без сомнения, будет оплачен. Бао Цзяо понимающе кивнул, и довольный сделкой Юань наконец покинул его дом. Раз Ло Бинхэ будет ежедневно посещать учителя, то и жить он должен будет где-то поблизости, чтобы можно было спокойно дойти до его дома пешком.  Вот только найти подходящую усадьбу оказалось задачей непростой. Ему постоянно что-то не нравилось - слишком маленький внутренний двор, слишком большой пруд в саду, крыша, требующая основательного ремонта, отсутствие места под огород или неудачно расположенная конюшня. Охранники, таскающиеся за Юанем следом, мало-помалу начали ворчать, втянувшись в поиски, и он добавил к своему списку минусов неудачное расположение, улицу, на которую не заглядывает городская стража, низкий забор, через который можно легко перебраться с растущего на улице дерева, неудобный подъезд для телеги и кучу других мелочей, о которых местные жители знали куда больше Юаня. А ведь ему еще предстояло вложить куда-то деньги и найти управляющего делами! “Светиться” в городской управе Юань не хотел, планируя оформить на имя бывшей прачки и ее сына и дом, которого пока не было, и долю в доходном деле или торговом доме, достаточную для пристойной и подобающей жизни.  На пристань он ходил каждый день - справляться, не пришла ли “Жемчужина” из Лиюйчуаня. И именно здесь ему повезло.  Вокруг трех телег, заставленных деревянными ящиками, суетились люди, и какой-то чиновник в лиловом платье бурно жестикулировал перед невысоким, просто, но добротно одетым мужчиной с круглым лицом, указывая то на реку, то на город.   - …вот будут деньги, тогда и обращайтесь! - шумел чиновник. - Ссуду он захотел, глядите-ка! А в тюрьму сесть он не хочет? Прислушавшись к разговору, Юань понял, что второй собеседник - мастер по росписи фарфора, чуть ли не тот самый, в лавке которого он купил чайные сервизы.  Затеяв расширение своего дела, мастер Се построил собственную печь обжига за городом и теперь переселялся туда, оставляя своего сына присматривать за городской лавкой. Мастеру были очень нужны деньги, потому что вот-вот должна была прийти большая партия глины. К тому же он отправил большую часть товара в столицу, купил пигмента для своих зеленых эмалей и намеревался уступить свою городскую усадьбу сыну, чтобы продать его дом и покрыть хотя бы часть расходов. Отец, еще в той, прошлой жизни часто говорил: иногда вовремя сделанное предложение стоит десятка лет уговоров. Юаню хватило одной прозвучавшей фразы.  “Ажурный фарфор”. - А ведь этот управляющий предлагал вам, уважаемый мастер Се, взять вперед хотя бы треть стоимости заказа, - заявил он и укоризненно покачал головой, когда оба спорщика повернулись к нему. - Ваша честность, к сожалению, не всегда вам на пользу, особенно, когда дело касается вашей собственной выгоды. Он укоризненно покачал головой, остановившись рядом с мастером Се, который нахмурился, явно пытаясь сообразить, когда мог вести такие разговоры с Шэнь Юанем и встречался ли с ним вообще. Он уже открыл рот, чтобы возразить, но Юань предупреждающе поднял руку, давая знак промолчать, и тут же обратился к чиновнику.  - Мы сейчас же внесем деньги за глину и молочный песок, - отцовский сокрушающий взгляд наверняка не получился, но Юань честно постарался! - И не мелочитесь, точно ли мастеру Се достаточно трех телег, может, взять пять? Мастер Се, по вашему мнению, может, нам стоит выкупить всю партию, чтобы изделия в моем заказе были действительно одного и того же качества? Се Гошэн просветлел лицом. Если он и собирался признаться, что знать Юаня не знает, возможность получить действительно лучшее сырье буквально его окрылила. Чиновник, тоже успевший успокоиться, не возражал: чем быстрее освободятся портовые склады, тем лучше. Если до первых трех телег с глиной, отправленных в мастерскую Се Гошэна, мастер еще сомневался, то потом будто превратился в ребенка в магазине игрушек. Юань по его наводке купил и пару телег сверх заказанного, и кварцевый песок, и бирюзовую крошку, и даже заказал качественного угля - его будущий партнер остановил себя в буквально в последний момент, с сожалением буркнув под нос, что второй угольный сарай не достроен. А потом, тяжело вздохнув, пригласил Шэнь Юаня к себе - в тот самый особняк, который собирался покинуть. Как выяснилось, мастер Се увлекся недостаточно, чтобы не посчитать сразу же, сколько именно должен нежданному благодетелю за подобную “ссуду”. Се Гошэн смотрел мрачно, явно готовый к самым неприятным условиям возвращения долга и тяжелым процентам. Шэнь Юань мысленно вздохнул и принялся объяснять идею дивидендных паев без права голоса. В результате они договорились насчет двух долей из пяти: вдобавок к уже сделанному взносу Шэнь Юань покупал на имя Ло Бинхэ тот самый дом старшего сына, чтобы пополнить новоявленному партнеру оборотные средства, и в итоге получал право на соответствующую долю в прибыли без возможности влиять на управление делом. Следовало, конечно, сначала посмотреть дом, но уже то, что он находился недалеко от усадьбы учителя Бао, позволяло надеяться, что все сложится действительно удачно.  Договор еще предстояло оформить, но пока мастер Се написал расписки на все полученные в долг суммы и письмо сыну, чтобы тот показал Шэнь Юаню дом - и после этого умчался лично присматривать за обустройством своего драгоценного сырья. Охранники, которые все это время ждали у ворот, сопроводили Юаня по нужному адресу и, узнав, что их наниматель определился с покупкой, посоветовали приглядеться к слугам дома, чтоб не тратить время еще и на их найм. Случайно, по сути, подвернувшийся дом был прекрасен - не слишком большой, ухоженный, очень уютный, с несколькими переходящими друг в друга садиками и маленьким прудом, в котором водились карпы. Перед главным домом росло большое персиковое дерево, сплошь усыпанное плодами, а в огороде, расположенном позади хозяйственного двора с конюшней на одну лошадь, с загоном для пары свиней и птичником на десяток уток, были разбиты грядки с овощами и зеленью. Определенно, в этот раз Шэнь Юань угадал с инвестициями. Это вам не в брокерском приложении на графики пялиться! Со слугами тоже вопрос решился быстро. Кухарка переезжала вместе с хозяйским семейством, а вот пожилой конюх с женой, в обязанности которой входила уборка дома, и молодая вдова с сыном, которому едва исполнилось три года, услышав предложение Юаня, с радостью согласились остаться при новых хозяевах.  Через день, к тому моменту, как договор купли-продажи был заверен в городской управе, Се-младший вывез из дома оставшиеся вещи. Потом расторопные служанки быстро навели порядок в комнатах, и к вечеру Юань перебрался в новое жилище, да и присмотреть за приобретением самых необходимых мелочей все равно стоило. Хотя бы первое время. Зато Цинфэн был счастлив: облетев с инспекцией сад, феникс устроился на персиковом дереве и занялся дегустацией сладких плодов. Свою охрану Юань отпускать пока не стал, попеременно отправляя их на пристань - дожидаться прибытия “Жемчужины”, чтобы потом сопроводить госпожу Фэй и ее сына в их новый дом. Мастер Се заходил дважды: один раз с чиновником для оформления оставшихся бумаг, а второй - с подарком в виде чудесной вазы из рисового фарфора с широкой каймой просвечивающего на свету рисунка. Юань в свою очередь подарил мастеру один из цянькуней - из тех, что были совсем небольшими, но мастер Се все равно пришел в полный восторг, а потом до самого обеда рассказывал Юаню о своих задумках и экспериментах с эмалями, идеях поддержания равномерной температуры в печи и прочих тонкостях, о которых Юань до этого дня не имел ни малейшего понятия. Было интересно, но он прекрасно обошелся бы и без этого знания. Хотя кто знает, что может в жизни пригодиться? Ло Бинхэ с приемной матерью прибыли в Линьсянь, когда Юань уже начал беспокоиться, не случилось ли с “Жемчужиной” чего-то нехорошего. Бывшую прачку он едва узнал. Десять дней, проведенных в дороге, хорошее питание, отдых и качественные лекарства, в том числе духовные, превратили Фэй Мэйли из почти старухи в красивую женщину. Ее глаза заблестели, кожа словно подтянулась, стирая след глубоких морщин, а с рук исчез даже намек на трещины и шелушение.  Юань усмехнулся про себя, когда подметил, как посматривает на свою подопечную Му Фулин, и даже не удивился, когда тот между делом выразил желание остаться, чтобы “присмотреть за госпожой Фэй и продолжить занятия с молодым господином Ло”. Юань не возражал, тем более, что за Ло Бинхэ и впрямь стоило приглядывать и дома, чтобы не дать мальчишке зазнаться, если его таланты и впрямь окажутся выдающимися. Так что нанять Му Фулина как управляющего после такого просто напрашивалось. Ло Бинхэ же за то время, пока Юань его не видел, стал куда как воспитаннее - не иначе, заразившись примером Му Фулина. Он даже пытался сдерживать свой детский восторг, когда рассказывал Юаню о путешествии по реке: “Такие паруса, и они скрипели! А еще господин капитан разрешил этому Бинхэ подержаться за весло! И показал сома, огромного!”. А потом попросил разрешения спросить, правда ли говорят, что они с матерью теперь будут жить в этом прекрасном доме, и поклялся выполнять все-все требования учителя Бао и не пропускать ни одного урока. - Этот Бинхэ будет очень стараться не посрамить имени господина, - лепетал мальчонка, не поднимая взгляда от земли. Шэнь Юань не очень понял, что он имел в виду, но кто их, детей, разберет? Так что в ответ он выдал обтекаемую фразу в духе “остальное будет зависеть от самого Бинхэ” и отправил ребенка играть во двор, исследовать сад и пруд с карпами и знакомиться с лошадью в конюшне. Демонятам тоже требовалось счастливое детство, хотя бы немножечко. В Линьсяне Юань остался еще на несколько дней. Отправил Цзю-гэ вазу: на Цинцзине ей самое место - в отличие от Юаньцяньго, где красоту фарфора по достоинству и оценить-то было некому. Потом представил мастеру Се Му Фулина, как своего доверенного человека. Недавний телохранитель при этом разговоре в основном помалкивал, но всем своим видом демонстрировал готовность не упустить шанса выбиться в люди.  Потом удалось купить пару амулетов Небесного голубя: жутко дорогих, но позволивших решить вопрос с отправкой почты - не до востребования же письма в Гуйшу слать! Один Шэнь Юань отдал Му Фулину, наказав отправлять ежемесячные отчеты о состоянии дел и о срочных новостях, которые могут потребовать вмешательства Юаня, если такие вдруг возникнут, а второй вручил учителю Бао, чтобы получать известия о ходе обучения Ло Бинхэ. Что-что, а становление возможного завоевателя трех миров нельзя было отпускать на самотек. Бао Цзяо амулету обрадовался, хоть и попытался это скрыть, да и на Ло Бинхэ, несмотря на каменное выражение лица, поглядывал с любопытством. В качестве исключения Шэнь Юань поприсутствовал на чайной церемонии вступления в ученичество и одобрительно отметил, что после нее Ло Бинхэ спокойно разъяснили все допущенные ошибки - и отправили на кухню учиться заваривать и подавать чай. И, судя по тому, что мальчишка вечером с поклоном притащил Юаню вполне приемлемо подготовленный напиток и просиял, услышав об этом вслух, первый урок Ло Бинхэ прошел замечательно. На удивление, его приемная мать решения Шэнь Юаня не пыталась даже не то, чтобы как-то изменить, но и вообще обсуждать. Когда Юань смотрел на то, как Му Фулин учит Ло Бинхэ держать бамбуковую палку, изображавшую собой меч, или сам он разрешал Ло Бинхэ под присмотром конюха впервые сесть на лошадь или отправлял залезть на персиковое дерево, чтобы нарвать плодов - Цинфэн в это время неодобрительно смотрел на мальчишку с самой верхушки, Фэй Мэйли только прижимала к груди руки и тут же уходила в дом.  А однажды вечером, когда Юань сидел на веранде, поглаживая заснувшего Цинфэна и умиротворенно глядя на тоненький, отдающий в оранжевый цвет лунный серп, поднимающийся над деревьями, он услышал, как мать с сыном идут по дорожке из сада. - …должен быть почтительным сыном, - наставляла Фэй Мэйли Бинхэ, - это значит не перечить, выполнять все наставления и смиренно принимать наказания. - Меня не наказывают! - радостно поделился с матерью тот, в ответ на что бывшая прачка ответила: - Значит, Бинхэ оправдывает ожидания, чем радует сердце этой старухи. Они зашли в дом, и Юань только улыбнулся, представив Му Фулина в качестве приемного отца демоненка. А потом внезапно подумал: если Су Сиянь наложила на своего сына сдерживающую его демонические силы печать, которая продержалась полтора десятка лет и была сорвана только питононосорогом, да и то не до конца, что будет, если усилить ее и сделать несокрушимой? Тогда Ло Бинхэ останется праведным заклинателем, если захочет, и не будет всех этих ужасов с безразмерным гаремом и бесконечными убийствами.  А ведь в библиотеке Юаньцяньго, если хорошо поискать, точно отыщется что-нибудь на эту тему! Наверняка! Да, задачка не на один год, но зато если решить эту проблему… Юань даже дыхание задержал. О том, что он покидает Линьсянь и отправляется по делам, он сообщил госпоже Фэй и Ло Бинхэ утром. Бинхэ почему-то расстроился, но только кивнул, а уже во дворе, когда он с матерью, Му Фулином и слугами вышли провожать Юаня, вытер глаза и робко сказал, что будет очень ждать его возвращения. - Разумеется, этот мастер будет навещать Бинхэ, - ободряюще улыбнулся ему Юань и поднялся на меч. Цинфэн и так уже нетерпеливо кружил в небе, ожидая, когда хозяин взлетит. Конечно, повторенье - мать ученья, но пользоваться техникой туманного пути, чтобы срезать дорогу до родной Байпубу, Шэнь Юань на этот раз не собирался. Хорошо еще наставник не узнает, что Юань успел дважды вляпаться в историю, а то бы точно запретил ему нос высовывать из ордена до тех пор, пока не освоит технику как следует, еще и заставил бы учить всю карту мира наизусть. А ведь вокруг столько было интересного - и вкусная еда, и совершенно незнакомые Юаню города с кучей достопримечательностей! Одну из таких, пользуясь подвернувшейся возможностью, Шэнь Юань собирался посетить по дороге домой. Необходимости нестись в Юаньцяньго, сломя голову и не сходя с Цзинцзы сутки напролет, не было, а значит, можно было сделать небольшой крюк и посетить Цзюлун, город “девяти драконов”, в котором, если верить роману незабвенного горе-писаки, как раз в первую неделю осени проводился большой праздник, «День битвы небожителей».  Вопрос, почему десять дней, в течение которых на специально построенных помостах устраивались различные представления, назывались одним “днем”, надо было, наверное, задать Самолету, но Юаня куда больше интересовал сам праздник. В какой-то из глав автор расщедрился на описание богато украшенных улиц с бумажными змеями, колышущимися на ветру, праздничными флагами и какими-то сделанными из бумаги и особой смолы фигурами, изображавшими знаменитых заклинателей и не менее легендарных демонов. А еще в городе каждый вечер зажигались факелы, устраивались фейерверки и проводились костюмированные бои, противники в которых отыгрывали одержимых духами магов и демонстрировали боевые искусства. Костюмы, правда, представляли из себя расписные маски, закрывающие лица, и широкие штаны, и, ну, не то чтобы Юань еще чего-то о себе не понял, но… Ему становилось жарко от одной только мысли, что такой боец, как “Цянь Аньжуй”, скорее всего не пропустит подобный повод блеснуть своими талантами. Но ведь в том, что Юань постоит в толпе и посмотрит издалека на представление, ничего предосудительного не было, верно? Тем более что Самолет не наврал. Такой толчеи Юань не видел в этом мире еще ни разу. Людей было просто море. Над улицами висели растяжки с разноцветными флажками. Бумажные драконы шуршали над головой развевающимися гривами. Ярко-алые, черные, золотисто-желтые ленты бились на ветру, когда гигантские тела, привязанные к длинным шестам, двигались над крышами домов, словно живые.  На площадях на разные лады били в барабаны, кругом продавали всевозможную выпечку и сладости: зажаренное до хруста тесто, обсыпанное сахарной пудрой или обмакнутое в мед, леденцовых драконов на тонких палочках, печатные пряники, фрукты в карамели и засахаренные ягоды в бумажных кулечках…  Фигуры демонов и впрямь стояли чуть ли не на каждом углу: складывалось впечатление, что каждый дом считал необходимым выставить перед дверью собственное страшилище, и чтоб оно было не хуже, чем у соседа - еще больше, клыкастей и красочней. Раззявленные пасти, лапы, когти, гребни и крылья иногда выглядели до того нелепо, что Юань искренне жалел, что нет фотоаппарата, чтобы запечатлеть это себе на память, и старался запомнить самое впечатляющее, чтобы потом зарисовать.  Утомившись от шума и суеты вокруг, Цинфэн мирно спал за пазухой, но Юань все равно купил своему пернатому другу большой кулек с апельсиновыми и дынными цукатами, а потом, подчиняясь внезапному порыву, приобрел для Цзю-гэ веер, на котором были изображены двенадцать горных вершин Цанцюншань. Когда начало темнеть, повсюду стали зажигать фонари и факелы, и людская река хлынула к главной городской площади, вокруг которой были устроены деревянные трибуны для особо важных гостей. Наверх Юань подниматься не стал, несмотря на то, что его опять приняли за Шэнь Цинцю и кто-то даже удивленно окликнул его, назвав “главой Шэнь” и пропустив вперед. Вместо этого он протиснулся поближе к огромному помосту, где метались несколько “демонов” в багрово-красных масках.  На обнаженных плечах бойцов, смазанных каким-то маслом, играли отсветы факелов, а шесты с привязанными к ним большими красными кистями, призванными отвлекать внимание, ударялись друг о друга с какой-то невероятной скоростью.  Барабаны начали отбивать какой-то и вовсе безумный ритм. “Бум-бум-барабам! Бум! Бум!”. Толпа вокруг кричала и хлопала в ладоши, топала ногами, заражая Юаня общим азартом и возбуждением. - Ти-игри-ица-а! - вдруг разнесся над площадью многоголосый рев, и на помосте появилась новая маска. Юань аж ахнул, увидев, что это женщина - пусть и затянутая, на демонический манер, кожаными лентами поперек груди, и с косами на варварский манер, хоть и подобающей длины. По местным меркам это была почти забористая порнография, и многие зрительницы в толпе, даже с мечами заклинательниц, стыдливо прикрывали лица веером или рукавом. В каждую косу Тигрицы была как-то по особенному вплетена яркая рыжая лента с небольшим поблескивающим лезвием на конце, определенно, с сюрпризом, и Шэнь Юань всерьез подозревал, с каким. Вместо боевого шеста воительница держала смягченную версию кнута - ленту такого же цвета на палке с гибким цепным сочленением. Но и с таким оружием Тигрица справлялась прекрасно: лента вилась вокруг нее разгневанным летающим драконом, и Тигрица жалила и жалила, опрокидывая одного противника за другим. “Демоны” кончились быстро. Вместо них под новый рев толпы на помост поднялся “заклинатель”, с такими мощными мускулами, что Юань немедленно вспомнил слова “Цянь Аньжуя” про шкаф и тут же затаил дыхание, потому что “шкаф” оказался так проворен, что Тигрице пришлось напрячься. Сверкание лезвий в волосах, блеск меча, в свете факелов, казалось, вспыхивающего огнем, блеск масла на обнаженной коже, бой барабанов, все быстрее разгоняющий кровь - и тут Тигрица, не рассчитав, подпустила противника слишком близко. По площади прокатился общий вздох, “заклинатель” победно вскинул руку, хватая одну из кос - и тут же рухнул на помост, сбитый Тигрицей с ног. - Ох, что творит, - выругался кто-то рядом с Юанем, и он сам был готов вытереть со лба метафорический пот. Барабаны заходились в бешеном ритме. А новый поединок, теперь уже с двумя заклинателями, по сравнению с только что завершившимся, казался просто избиением младенцев. Манера боя этой немыслимой женщины что-то напоминала Юаню, он все пытался вспомнить, где видел подобное - но потом Тигрица швыряла на доски очередного бойца, и почти-узнавание смывало восторгом. Тигрица была хороша, очень хороша - да что там, просто прекрасна! Юань уже видел ее в своем альбоме, яростную, танцующую, как пламя, с этими лентами, как с длинными рукавами, и даже то, что она была полуобнаженной, только придавало ее образу дополнительную остроту. Все эти изящные линии, звериные черты маски, изгибы великолепного тела, грубые кожаные ленты…  - Ох ты ж, - вновь выдохнул уже знакомый голос рядом. - Черный Дракон! Толпа вокруг словно замерла на мгновение, перестала дышать, замолчала, и даже рокот барабанов стал глуше -”бумбумбумбум, бум, бумбумбум!”, когда на помост поднялся человек в черных широких штанах, точно в какой-то диковинной юбке, и черных лентах, ниспадавших на спину с драконьего шлема с черным же хвостом. У Юаня пересохло во рту, когда он проследил за этими лентами. По идеальной спине. Не узнать которую он просто не смог. “Цянь Аньжуй”. О боже. Тигрица махнула рукой, словно отказываясь от поединка, а потом спрыгнула с помоста, моментально потерявшись из виду. Но на помост уже выбегали желающие сразиться с Драконом шестеро “монахов” - и с шестами, и с мечами, и даже с кнутом. Юань чуть ли не в ужасе подался вперед, сам не очень понимая, для чего конкретно, но тут “Цянь Аньжуй” выхватил откуда-то два меча и двинулся вперед. Это не настоящий бой, успел напомнить себе Юань, когда оружие столкнулось, высекая искры. Да и мечи, должно быть, затуплены, не может же быть, чтобы… а дальше он даже не смог додумать мысль до конца, потому что “Цянь Аньжуй” сорвался с места, превращаяясь в сверкающий вихрь. Юань только и успевал выхватить, впечатывая себе в память, какие-то совершенно невозможные картины: изогнутая спина с влажным масляным блеском на коже, черная лента, свившаяся петлей на плече, росчерк меча, отблеск пламени, розовый сосок, мышцы живота, пальцы, сжавшие пойманный кнут... Юаня плавило этим огнем, танцем силы и скорости, он горел, дыша в унисон с барабанным боем, растворяясь в людском возбужденном море, и не мог отвести взгляда от помоста, где против Дракона вышел сверкающий золотой одеждой “заклинатель”. Или уже “бог”? Они схлестнулись, как два потока, разбрызгивая искры, поднимая вокруг себя ветер, одежды разметались, мечи зазвенели, вплетая свой голос в нескончаемый грохот барабанов - или это у Юаня стучала в ушах кровь? Он почти забывал сделать следующий вдох, сердце чуть не выскакивало из груди, и он вскрикнул в голос - вместе со всей площадью! - когда один из мечей Дракона оказался выбит из руки. Взгляд “Цянь Аньжуя” мазнул по толпе, еще раз, мельком проходясь по Юаню, будто сомневаясь в чем-то - неужели увидел? узнал?! - но “золотой” атаковал “дракона” со спины, и “Цянь Аньжуй”, перекинув меч в другую руку, снова рванулся в бой. Удар, еще, еще, он обрушился на противника, словно желая как можно быстрее закончить бой, и Юань вдруг явственно понял причину. Проклятье! Надо было сматываться как можно быстрее! - Проследи за ним, - выдохнул он Цинфэну, выхватывая его из-за пазухи, и мелкий феникс, сначала сонно моргнув, тут же метнулся ввысь, становясь Юаню вторыми глазами. Пробираться сквозь толпу “против течения” было безумно сложно. Юань лавировал и юлил, ужом ввинчивался в просветы, расталкивал локтями и ци, все набирая ход, и под конец выскочил к краю площади, чтобы броситься бегом по улице. Зрение знакомо двоилось: он несся мимо домов, сворачивая куда-то в проулки потемнее, ища место, где можно было бы переждать и лишь потом улететь на мече, и одновременно видел оставленную площадь с высоты - оттуда, где в ночном небе парил Цинфэн. Бой на помосте еще продолжался: “Цянь Аньжуй” атаковал уже непрерывно, изматывая противника и не давая тому перехватить инициативу, и судя по вялому сопротивлению “золотого”, времени у Юаня оставалось всего ничего! Только бы успеть! Последний удар Дракона отшвырнул “золотого” с такой силой, что тот вылетел с помоста, а сам “Цянь Аньжуй” вдруг сорвал с себя маску и прыгнул в толпу, быстро пробираясь к тому месту, где раньше стоял Юань. Цинфэн был слишком высоко, чтобы расслышать слова, но ошибиться в том, что делает “Цянь Аньжуй” было сложно - тот одергивал людей, о чем-то их расспрашивая, и те оглядывались, показывая руками в сторону. Как Юань понимал, как раз туда, куда он сбежал.  Так! Туманный путь! Срочно!  Цзинцзы, все еще в облике Сюя, вылетел из ножен, но упасть перед Юанем не успел. - Шэнь Цинцю! - крикнул кто-то таким искаженным голосом, что Юань даже не понял, мужчина это был или женщина. Но точно не “Цянь Аньжуй”. - Убийца! Что?! Он резко развернулся в темноту, пытаясь понять, что происходит, но в лицо ему вдруг словно выстрелила сверкающая сеть. Какой-то миг - и она спеленала Юаня по рукам и ногам, свалила на землю, сдавила удивительной тяжестью, и он еще успел увидеть, как из темноты к нему бегут какие-то вооруженные люди. А потом сверху упал еще один полог, глухой и черный, и Юань провалился в темноту, слыша отдаленный, но яростный крик своего феникса. Но даже там, в беспамятстве, в ушах продолжало шуметь.  Звук был такой, словно Юань оказался под водопадом - многократно наложенные друг на друга шелест, стук и плеск сливались воедино в постоянный раздражающий гул. Юань пошевелился, пытаясь избавиться от давящего ощущения во всем теле, и приоткрыл глаза, не сразу понимая, что вот это серое перед глазами - это камень. Вернее даже, скала, на которой он лежит, а специфический резкий запах идет от прозрачной стены воды в паре метров от обрыва.  Зародившееся подозрение заставило поднять голову вверх, к темному каменному своду, с которого своеобразным шатром стекала жидкость, которая водой совершенно точно не была. Юань попутно обнаружил на себе какие-то красные веревки, оплетавшие все тело поверх одежды, и, уже не удивляясь, поднялся на ноги, оглядываясь по сторонам. Едва освещенная площадка метра три на три, не больше, торчала, словно шляпка гриба, из целого озера кислоты, пузырившейся там, внизу. Стены же самой надежной тюрьмы в этом мире все время находились в движении сверху вниз и искажали картину того, что было на той стороне пещеры.  А в том, что Юань находится именно в пещере, сомнений не оставалось: Водяная тюрьма Цветочного дворца располагалась именно там, насколько он помнил из романа. Красные же веревки, судя по всему, были тем самым вервием бессмертных, которое невозможно было снять самому и которые останавливали движение ци в духовных венах заклинателей, делая из бессмертных небожителей беспомощных людей. Вервие бессмертных и впрямь качественно глушило духовное восприятие и движение ци в теле, и Шэнь Юань понял, что впервые за долгое время просто смотрит на камни и кислоту, не ощущая их духовно. Но вот само вервие… Оно явно было свито из волокон какой-то травы пополам с волосом неизвестного зверя, плюс пропитано вытяжкой из смутно знакомого растения - и на прикосновение древесного корня один из концов послушно ослабил узел на запястье. Течение ци в руке восстановилось, Шэнь Юань переключился на водный корень, изо всех сил напоминая себе, что в формуле любой кислоты найдется место для воды, и на пробу потянул к себе жидкую стену.  Струи на миг слегка прогнулись, и Шэнь Юань тут же убрал воздействие, а потом сел поудобнее.  С немедленным побегом торопиться не стоило. По крайней мере, до тех пор, пока он не поймет, что старому главе дворца так рано понадобилось от Цзю-гэ. Раз уж Юаня приняли за главу Цинцзин, стоило разобраться во всем основательно - и он собирался выдавать себя за Шэнь Цинцю столько времени, сколько нужно. И если глава Хуаньхуа решит устроить суд… О, Юань придумает, что ему ответить!  Цзинцзы при нем не обнаружилось, как не нашлось и цянькуня. Денег Юань не жалел, фарфоровый сервиз, купленный для Шэнь Цинцю, уже где-то ехал, добираясь к своему адресату, а себе Юань, если что, закажет новый у мастера Се. Но вот альбом с рисунками и подушечку Цинфэна Юань намеревался вернуть любой ценой: феникс свою лежанку любил, а потерять зарисовки Сюй Личжи и всех остальных… Никакой Цветочный дворец за такое не расплатится. За самого Цинфэна Юань тоже почему-то не переживал, ощущая, что с фениксом всё в порядке, а значит, нужно было просто подождать, пока в Водяную тюрьму не придет тот, кто Юаня сюда запрятал. Он ждал мужчину - но первой пришла какая-то смутно знакомая девушка. Сначала она была движущимся за стеной кислоты пятном света, рядом с которым маячило что-то розовое, а потом что-то заскрежетало на всю пещеру, высоко над головой Юаня камень дрогнул, роняя вниз пыль и песок, и кислотный поток стал иссякать, превращаясь сначала в тонкие струйки, какие бывают в дождь с черепичной крыши, потом в отдельные капли, а затем полностью прекратился. Юань даже головы не повернул - так, посмотрел сквозь ресницы, оценивая получившуюся диспозицию, делая в голове зарубку, что отключение кислоты не приводило к автоматическому поднятию каменного моста до тюремного островка. Если он был, конечно, этот мост, а то пленников сюда вообще на мече могли доставлять. А что, удобно! Дополнительная гарантия, можно сказать. - Наконец-то ты получишь по заслугам, Шэнь Цзю, - воскликнула, останавливаясь с той стороны у самого края обрыва, смутно знакомая девушка. Где-то Юань ее уже видел… - Убийца!  А, точно, та ненормальная. Но если в первый раз он от ее слов просто отмахнулся, то теперь просто горел желанием выяснить, в чем конкретно состоят ее претензии к Шэнь Цинцю. И, стоп… почему Шэнь Цзю?! - Ты кто? - разлепил он губы, представляя себя на сцене. Когда б еще выдалось примерить на себя роль актера, а? Девицу простой вопрос неожиданно вывел из себя. - Кто я?! - визгнула она. - Я Цю Хайтан! Дочь почтенной семьи, которая подобрала с улицы и приютила такого недостойного раба, как ты! Да мой благородный брат дал тебе имя! А надо было выжечь этот порядковый номер у тебя на лице клеймом!  Цзю… Девятый? Раб?! Юань похолодел и почти почувствовал, как на голове зашевелились волосы.  - Я та, которая любила тебя, своего жениха! - продолжала верещать Цю Хайтан, расходясь все громче. - Та, что не забыла, как благородный мой брат пытался наставить тебя на путь смирения и почтения нашего семейства! Или теперь, взлетев высоко к вершинам Цанцюн, беглый раб забыл, в чьей комнате прятался после наказаний? Которых, о, эта недостойная своих святых родителей дочь только сейчас поняла, было мало! Вместо розог брат должен был учить тебя бамбуковыми палками! А эта Хайтан еще хотела выйти за тебя замуж! И мой благородный брат! Он тоже тебя любил, А-Ло обещал мне, что мы всегда-всегда будем рядом! И днем, и ночью!  Невероятным волевым усилием Юань заставил себя остаться на месте. Хотелось сорвать с себя вервие, призвать Цзинцзы, который чувствовался где-то недалеко, и нестись на Цинцзин, чтобы схватить Цзю-гэ и никуда его от себя не отпускать! Чтобы до него не дотянулась эта грязь… эта мерзость! - А ты его убил! - уже невменяемо рыдала эта идиотка, и чем больше она верещала, тем сильнее Юаня накрывало новыми озарениями! О, теперь он прекрасно понимал, что на самом деле случилось в семье Цю! - Ну и что, что он тебя связывал? Это же от любви, слышишь? А ты убил его, убил всех и сбежал! Бросил меня! И поместье сжег! У меня даже украшений не осталось! И мои прекрасные золотые шпильки с лотосами, и с жемчугом! И те подвески с нефритом! Все пропало, все! - Ну, не убивайся так, милое дитя, - по пещере разнесся вкрадчивый доброжелательный голос, который, впрочем, заставил Юаня покрыться мурашками. Такими голосами в криминальных сериалах обычно разговаривали психопаты и маньяки. - Твой обидчик не уйдет от наказания, этот мастер обещает. Юань открыл глаза и повернул голову в сторону говорившего. Внешность у этого нового действующего лица, вышедшего на сцену, оказалась под стать голосу: благообразный старик с седыми волосами и дружелюбной улыбкой явно мерил на себя амплуа доброго дядюшки. Гэндальф, мать его, в белом платье с золотой вышивкой.  Юань готов был поставить на кон подушечку Цинфэна: к беседе с пленником снизошел Старый хозяин Цветочного дворца, Чэн Дэчжэн.  - Этот Шэнь не будет говорить, что рад встрече, - процедил Юань, видя человека, который в романе оболгал Шэнь Цинцю и поспособствовал его гибели. Даже напрягаться не пришлось, чтобы получился ядовитый тон. - Да как ты смеешь так разговаривать с мастером! - визгнула Цю Хайтан, но ее истерика осталась без малейшего внимания. - Ступай, дитя, - глядя только на Шэнь Юаня, мягко приказал Чэн Дэчжэн и погладил кинувшуюся к нему девицу по плечу. - Ты и так настрадалась, не нужно слушать того, что расстроит тебя еще больше. Иди, подожди этого мастера у входа. - Но как же… - растерялась та, но ее развернули и слегка подтолкнули к одному из темнеющих провалов, в самой глубине которого, похоже, виднелся свет не то факела, не то ночной жемчужины. Юань быстро метнул взгляд по сторонам, насчитав не меньше пяти таких проходов - похоже, Водяная тюрьма была устроена внутри лабиринта пещерных ходов. Плохо. - И правда, зачем мастеру лишние свидетели, - представляя, как бы повел себя в подобной ситуации Цзю-гэ, процедил Шэнь Юань. Цю Хайтан ощутимо дернулась, но Чэн Дэчжэн что-то шепнул ей, и та, закивав, поспешила выполнить приказ хозяина. Как хорошо выдрессированная собака. - Хорошо, что глава Шэнь все понимает, - заявил тем временем Чэн Дэчжэн. - Так нам не придется терять время на ненужные уговоры и прибегать к лишнему насилию. Юань чуть не расхохотался. - В самом деле? - нет, если бы его услышал Шэнь Цинцю, он бы точно одобрил этот тон. - Глава Цинцзин намерен потянуть время? - понимающе улыбнулся Чэн Дэчжэн, а потом покачал головой, словно родитель при взгляде на непослушного ребенка. - Вполне понятное желание. Только вот это бесполезно… У этого мастера достаточно времени, чтобы расколоть даже самый крепкий орех. На этот раз Юань не сдержался, и его смех эхом разлетелся по пещере. - Шэнь Цинцю вправе смеяться, пока может, - кивнул хозяин Цветочного дворца. - Но если он думает, что его будут искать, он ошибается. - С чего вдруг? - спокойно поинтересовался Юань. Ему вообще начинало нравиться отвечать неопределенными вопросами - собеседник домысливал все сам, а ему оставалось только складывать получавшуюся картину. - Доказать, что за прошлой попыткой стоит Цветочный дворец - невозможно, - произнес Чэн Дэчжэн и снова улыбнулся. Вот только беспокойство, наверняка мелькнувшее на лице Юаня, относилось совсем к другому. На Цзю-гэ было совершено нападение?! А вдруг он пострадал? Был ранен? - Этот мастер пустит слух, что главу Цинцзин видели в пограничных землях, разве кто-то усомнится в словах этого хозяина? К тому же, если демоны подтвердят, что захватили главу в плен?  Особенно, если учесть, что Шэнь Цинцю понятия обо всем этом не имеет… - Чэн Дэчжэн считает, что этот мастер умолчал о своих подозрениях? - на пробу протянул Шэнь Юань, надеясь, что даже запредельный, наверное, уровень совершенствования не позволит главе Хуаньхуа услышать, как учащенно бьется сердце в груди пленника.  - Цанцюншань не рискнет развязать войну между орденами! - вдруг резко выкрикнул Чэн Дэчжэн. Переход от увещевающих речей к окрику оказался столь внезапным, что Юань даже вздрогнул от неожиданности. - Да и что может сделать Юэ Цинъюань? Ворваться сюда?! Расписаться в том, что он первым преступил законы мира совершенствующихся? Сделать Цанцюншань проклинаемым орденом? Обречь на смерть множество мастеров и учеников и в итоге прийти сюда, к пустой Водяной клетке? Глава Шэнь считает этого Чэна дураком? От ярости, полыхнувшей в душе, вервие чуть не рассыпалось сухой трухой: Юань еле успел взять себя в руки. Если бы… если б сейчас на этом месте сидел Цзю-гэ, его точно больше не выпустили бы! Держали бы здесь, а в случае опасности разоблачения таскали бы портальными печатями по каким-нибудь укромным тайникам… а потом убили бы, получив желаемое!  Но он все же старательно дернулся, порываясь вскочить на ноги, и заметив это, Чэн Дэчжэн усмехнулся. - Ни один беглый раб не стоит войны, - с превосходством протянул он. - Или глава Шэнь уверен, что Юэ Цинъюань пойдет на все ради своего любовника?   - Какого еще… - Шэнь Юань даже опешил, а потом выругался, увидев знакомый мешочек в руках у главы Хуаньхуа. - Вот этого.  Его альбом - замена фотографиям в этом мире! - развернули на одной из страниц, а потом с бумажного листа на Юаня взглянул Ци-гэ - разгоряченный, опьяненный желанием, которое было навязано афродизиаком. Ци-гэ… Юэ Цинъюань?! Юань вспыхнул. Лицо обожгло румянцем, уши чуть ли не загорелись, а Чэн Дэчжэн, делая вид, что ничего не замечает, продолжал переворачивать страницы.  - У главы Шэнь потрясающий талант, - насмешливо произнес он, а потом поднял на смущенного донельзя Юаня взгляд. - Но вряд ли он ему поможет с этим мастером. Вот тварь! Юань заставил себя успокоиться.  - И чего хочет от этого Шэня глава Чэн? - стоически отодвигая от себя мысль о Юэ Цинъюане, прошептал он. - Умный мальчик, - улыбнулся Чэн Дэчжэн. - Пока ты будешь полезен, будешь жить. Юань метнул на него презрительный взгляд. - Раз у нас с мастером Шэнь больше нет разногласий, - неправильно расценил тот Чэн Дэчжэн, улыбаясь еще неприятнее, - он должен рассказать мне, где он взял вот это.  В его пальцах, словно у фокусника, возник один из кристаллов средоточия ци, что Юань брал с собой в дорогу на тот случай, если на покупку дома для Ло Бинхэ и его матери не хватит денег. Небольшой зеленый кристалл, еще из тех, мутных, самых первых.   Кристалл какой-то не такой? Цветочному дворцу нужны деньги? Или что? Юань никак не мог понять, что именно хочет от него услышать Старый Хозяин. - Все то, что ты взял из сокровищницы Юаньцяньго, где оно? - вновь рявкнул тот. -  Или ты думал, что введешь других в заблуждение, выдав себя за ученика? Тот человек, с которым ты был в Цзиньлане, кто он? Твой осведомитель? Ты хитрая гадюка, ты же не мог ему ничего отдать! Тайные техники, артефакты, кристаллы средоточия! Где они, отвечай? Ну! Только то, что наставник в свое время рассказывал о преследовании ордена и желании завладеть его знаниями, и фантомный окрик Чжи-эра “Манеры!”, позволили Юаню сохранить невозмутимое лицо. Если до этого момента он думал, что сбежит, как только снова останется один, то теперь Юань собирался забрать свой цянькунь, альбом, подушечку Цинфэна и меч. - Да пошел ты! - выдохнул он, поднимаясь на ноги. Чэн Дэчжэн зло прищурился - и швырнул альбом Юаня прямо в кислоту. Юань закричал так, что чуть не оглох сам. Страх потерять то единственное, что осталось у него от Сюй Личжи, заставил глупо рвануться вперед, к обрыву - чтобы тут же, чуть не ослепнув, отлететь назад, когда над кислотным озером полыхнуло.  Жар, неведомо откуда-то взявшееся пламя, взвившееся до самого свода - крик Чэн Дэчжэна, удар ци, сотрясший пещеру до основания, и новая волна пламени, от которой, кажется, загорался даже воздух. Юань вскинул руку, инстинктивно потянувшись за мечом так же, как у Императорской сосны - через свет, ци и пространство, и рукоять Цзинцзы легла в ладонь одновременно с порывом шквального ветра, взметнувшего заревевшее пламя.  - Лживая тварь! - проорал Чэн Дэчжэн там, за этой стеной, и камни под ногами Юаня содрогнулись. Где-то в глубине возник все нарастающий рокот, над головой громко захрустело, вновь хлынула кислота, но это было уже неважно!  Юань вскочил на Цзинцзы, раздергивая жидкий занавес в стороны с помощью природной ци, и вырвался из кислотной клетки как раз в тот момент, когда раздался жуткий удар. Бушующее вокруг пламя словно взорвалось. Юань чудом успел закрыться щитами, - от огня и плеснувшей кислоты, когда островок, на котором он стоял еще минуту назад, обрушился в воду, Чэн Дэчжэн опять что-то прокричал, но теперь его голос заглушило грохотом падающих камней и яростным клекотом. Клекотом?! - Цинфэн! - заорал Юань, пытаясь разглядеть в этом беснующемся аду своего феникса. - Цинфэн! Пламя вокруг словно обрело крылья, которые распахнулись, делая взмах, и резко сомкнулись, точь-в-точь, как две огненные ладони - только вот хлопок оказался страшен. Пещеру тряхнуло, Юань чуть с меча не слетел, а сверху уже летели глыбы, и пещерный свод осыпался - вниз, туда где раньше было кислотное озеро, грохоча друг об друга, валились огромные камни - тонны камней, настоящий каменный поток!  Еще миг, и его снесло бы этой лавиной, но тут в пламенном шквале мелькнул яркий голубой росчерк. Юань интуитивно метнулся к нему, хватая гневно кричащего Цинфэна, и еле успел нырнуть в один из темных провалов, на какое-то мгновенье проступивших за огненной стеной. Сзади все рушилось. Грохот бил в спину, поднятая пыль толком не давала сделать вдох, Цинфэн вопил, вырывался из руки и больно клевал пальцы, умудряясь тащить при этом какой-то камень в когтях, а Юань, подсвечивая себе ци, несся по темному, то и дело содрогающемуся тоннелю, сворачивая в какие-то отнорки, древесным корнем ощущая, где воздух был свежее и чище - все дальше и дальше, пока сначала шум не остался где-то очень далеко, а потом и не стих вовсе, уступая место тихому журчанию воды.  - Прости! - первым делом воскликнул он, отпуская Цинфэна на волю, и только потом спрыгивая с меча, чтобы отдышаться. - Я знаю, ты этого не любишь, но у меня не было другого выхода! - Бестолочь! Цыпленок! - феникс был так возмущен, что слова выплескивались вместе с крохотными язычками пламени, вспыхивающим на перьях, отчего он казался диковинным разноцветным фонариком. - Попасться так глупо! Без защиты! Где мозги?!  - Да я даже сделать ничего не успел! - попытался оправдаться Юань, но Цинфэн взлетел выше, махнул крылом, и воздушная волна отвесила Юаню подзатыльник. - Чуть не погиб! - негодовал феникс. - Попал в клетку! Не позвал! - Но ведь ничего же не случилось, - примирительно протянул к нему руки Юань, - и я знал, что ты не оставишь меня в беде, это раз, а второе, я узнал много важного! - Глупый! - перья продолжали вспыхивать, но огня становилось все меньше. - Мог все потерять! - Прости меня, - про альбом было больно вспоминать. - Тетушка Чжичжу сошьет тебе новую подушку, еще лучше прежней, вот увидишь! Цинфэн фыркнул, а потом в протянутые руки Юаня упал сшитый из бумажных листов альбом. - Цинфэн! - ахнул Юань, не в силах поверить своему счастью. - Ты его спас!  Феникс бросил в него еще и цянькунь с оборванной завязкой - похоже, сорванный с руки Чэн Дэчжэна, и Юань, расценив столь красноречивый намек, тут же проверил, на месте ли подушечка. - Все здесь! - доложил он Цинфэну и, спрятав чуть помятый альбом в безразмерный мешочек, надежно устроил богатства за пазухой. - Ты мой герой! Цинфэн скептически свистнул, а потом, видимо, окончательно успокоившись, сел Юаню на руку - и все равно ущипнул за палец, явно для профилактики.  - Ай!  Сейчас феникс был похож на большую взъерошенную сойку, только с оперением куда ярче. Поддавшись внезапному приливу нежности, Юань поцеловал друга в макушку с маленьким хохолком. - Прости, - искренне раскаиваясь, прошептал он. - Я постараюсь быть внимательнее, правда!  - Не дождусь! - выразил тот свое отношение, но позволил Юаню зарыться носом в свои перья и против еще нескольких поцелуев в макушку возражать не стал. - Бдительность! Осторожность! Его напоминания отлично дополнили бы окрики Чжи-эра: “Манеры!” и “Время!”, но феникса Сюй Личжи рядом не было, и домысливать его слова приходилось самостоятельно.  - Да, ты прав, - выдохнул он, усаживая Цинфэна на плечо и беря Цзинцзы в руку. - Пора выбираться отсюда. Куда нас вообще занесло, вот в чем вопрос… Тоннель, в котором они стояли, проходил на нору, вырытую в рыхлой земле огромным дождевым червем. То тут, то там сверху свешивались комки сухих корней, принадлежавших, по всей видимости, деревьям, росшим на поверхности, но жизни в них, иссушенных до состояния нитей, не было уже очень давно. - Ты вообще представляешь себе деревья, которые могут расти прямо на камнях, прорастая вглубь? - между делом спросил Юань, отправляя световой шарик дальше в темноту. - Хотел бы я на них посмотреть… - Потом, - веско рассудил Цинфэн и попрыгал на плече, поторапливая. - Надо идти! - В самом деле. Судя по всему, впереди их ждало сужение норы. О том, чтобы лететь, и вовсе не было речи - очень скоро Юаню пришлось идти, пригнувшись, и оставалось только надеяться, что дальше не придется протискиваться ползком. Но журчание воды становилось все слышнее, воздух наполнялся свежестью, а потом, в какой-то момент, шарик света вдруг исчез из виду, оставив вместо себя только тусклое пятно. - Там выход! - обрадовался Юань, отодвигая в сторону коряжистый корень.  Цинфэн сердито взъерошил перья и закрутил головой по сторонам, судя по всему, намереваясь разобраться с любой возможной угрозой.   Петлявший и то и дело опасно сужавшийся лаз в самом деле вел к пещере, оказавшись в которой Шэнь Юань невольно ахнул от открывшейся красоты. Лунный свет, падая сверху через небольшую дыру в потолке и многократно отразившись в хрустальной жиле, идущей по дальней стене, падал на удивительной чистоты озерцо, в центре которого на крошечном островке росло смутно знакомое растение. Шэнь Юань даже замер, наслаждаясь волшебным видом. Неподвижная, почти светящаяся вода, нежные листочки, едва заметно вздрагивающие, когда с них скатывались крошечные капельки, словно капли росы… и гибкая, извивающаяся тень, мелькнувшая где-то на краю бокового зрения. И без того порядком перенервничав за день, Цинфэн моментально взвился с плеча. Волна пламени вычертила силуэт у дальней стены - Юань толком и схватиться за меч не успел. Непонятная тварь нырнула в озеро, спасаясь от волны пламени, а потом отшатнулась от границы в воде, очерченной кругом падающего света, и съежилась на мелководье, будто загнанная в угол.  Ее даже стало жаль: неизвестное создание явно боялось что света, что пламени, и совершенно не пыталось нападать. - Цинфэн, погоди, - позвал Юань феникса, подходя ближе. - Тебя и так уже боятся, видишь? Цинфэн неодобрительно проворчал что-то неразборчивое, но на плечо вернулся, умудряясь при этом пристально наблюдать за тем, как осторожно выползает на берег то, что вначале показалось змеей или ящерицей, а теперь больше всего напоминало изуродованного проклятием или неудачей в совершенствовании человека. В голове что-то наконец встало на нужное место, и Шэнь Юань опознал место, про которое когда-то читал в романе.  - Озеро Лушуй! - выдохнул он, глядя на несчастное создание… нет, человека. - Цветок росы Луны и Солнца, иначе называемый корень бессмертия! Так ты хочешь сменить тело! Тот с опаской подобрался поближе, буквально прополз по камням, наверняка обдирая брюхо. Замер чуть поодаль, глядя умоляюще, и улучшенным зрением заклинателя Шэнь Юань разглядел даже крупную слезу, скатившуюся из уголка удивительно ясного глаза. Самому Юаню были ни к чему эти цветы, которые, если вспомнить уроки Сюй Личжи, в действительности скорее являлись грибами, раз создавали под землей особого вида грибницу, но помочь несчастному он посчитал своим долгом. Тем более, что от пары ростков от местной экосистемы не убудет, да и подлететь к ним можно на мече - даже ног не замочишь. - Жди здесь и не дергайся, - со всей возможной строгостью велел Юань. - Цинфэн, проследи. Настороженный феникс перелетел на отколовшийся от свода осколок, торчавший вверх, как сталагмит, и Юань через минуту уже подкапывал один из зеленых ростков на островке. - Демон! - вдруг заявил Цинфэн. - Убить! - Что? - озадаченно оглянулся на берег Юань и едва успел остановить феникса от нового огненного выдоха, а полузмею-получеловека - от попытки спрятаться в камнях. - Стой! Да стойте оба!! - Осторожность! - напомнил Цинфэн, когда Юань перемахнул на берег, приближаясь к… и правда, демону. А тот сжался в комок, его взгляд заметался между недосягаемыми растениями на островке и Юанем. И, должно быть, он совсем отчаялся, раз бросился вперед и зашипел. Вот же самоубийца! - Да погоди ты, тебе эти цветы не помогут! Демон замер, снова распластался по камням и вопросительно поднял голову. Со стороны Цинфэна донесся почти человеческий вздох.  - Послушай, тело, которое создает грибница цветка, переполнено духовной ци, - торопливо начал объяснять полузмее Юань. - Перенести в него душу демона хоть и можно, наверное, но они немедленно начнут конфликтовать. Растительное тело начнет увядать, разваливаться, причем тем быстрее, чем больше демонической ци ты в него вложишь. В выразительных глазах отразилось горькое озарение. Несчастный демон скорчился прямо там, где лежал, и тихо, безутешно завыл. У Шэнь Юаня сжалось сердце, даже суровый Цинфэн взглянул с растерянностью, словно спрашивая, может ли хозяин чем-то помочь чужому горю, и беспокойно переступил лапами на своем насесте. - Тебе нужно воспользоваться вашим, демоническим средством, - зашептал он, ловя себя на том, что хочет погладить полузмею, как собаку. Продолжавший выть на одной ноте демон отозвался невнятным звуком, словно поперхнулся воздухом в попытке взять себя в руки. - Может, ты знаешь о роще хищных деревьев на демоническом юге, между владениями рода Ша и кланом летающих полозов-стрекоз? Демон вскинул голову, глаза у него загорелись безумной надеждой, и он яростно закивал. - Там, в огненных оврагах, есть полуживотные деревья - так и называются, огненные чрева яшмовых врат. Раз в месяц, на новолуние, одно такое древо исторгает либо целую гроздь мелких орехов, либо один огромный, в человеческий рост - если сразу после предыдущего плодоношения напоить дерево кровью и подать демонической ци. Демон слушал напряженно, почти вибрируя от сосредоточенности, и Юань изо всех сил старался вспомнить детали. - После того, как орех отделится, можно наносить на него печать переноса духа, - продолжил он. - Но переносить его можно только в руках, никаких цянькуней или ваших аналогов! Судя по тому, что ты собирался воспользоваться корнем бессмертия, печать переноса ты знаешь. Полузмей скрутился в кольцо, зашипел, заметался на месте, будто не зная, как реагировать на услышанное, а потом, с опаской глянув на Цинфэна, опустил голову к камням и быстро-быстро полизал их раздвоенным языком, словно благодаря на расстоянии. Еще миг, и он кинулся к дальнему краю пещеры - туда, к хрустальной жиле, откуда доносилось журчание ручья и тянуло свежим лесным воздухом. Обернулся, мотнул головой, словно зовя за собой, и Юань, почему-то улыбнувшись, опять подхватил на плечо своего пернатого друга и поспешил следом.