Охота на феникса

Если бы не вся эта чехарда, произошедшая перед внезапным вознесением наставника, Шэнь Юань еще очень нескоро снова решился бы сунуть нос в любое, даже самое простое руководство по парному совершенствованию - причем по самой плотской его части. Но варианты, описывающие единение с миром, с неистовой силой напоминали ему про последние уроки наставника, местная ботаника накрепко связалась с Цзю-гэ, тренировки в роще не помогали, да еще и заставляли думать, как бы оценил свежевыращенный полигон с монстрами “Цянь Аньжуй”, а все, что нашлось про взросление фениксов и укрепление с ними духовной связи, Шэнь Юань прочел в первую же неделю. Среди прочего выяснил, что в первое время все поданное зерно должно быть дополнительно обработано с помощью ци, так что ничего странного в том, что из всего поначалу предложенного фениксу тому зашла только кунжутная посыпка на булочках, которую Юань передержал на открытом огне и даже слегка обжег для пущей красоты, не было вовсе. Юаню хватило пары дней, чтобы наловчиться обдавать духовным пламенем даже недоваренный рис, и Цинфэн, наконец снизойдя до более плотной еды, округлился и оперился, превратившись в трогательный сизо-голубой шарик с крыльями.  Говорить он пока не начал, но летать уже пробовал, и очень скоро утренние тренировки Юаня превратились в настоящий танец с мерцающей от густоты ци и перепархивающим с руки на руку фениксом, который использовал создаваемые Юанем завихрения как восходящие потоки воздуха. Но - заниматься с Цинфэном целыми днями не получалось, а трактаты, помогавшие не тосковать по наставнику и Цзю-гэ, подло закончились. Тетушка Чжичжу, занятая невовремя подкинутой идеей гобелена во всю стену, тоже то и дело норовила ускользнуть в свою мастерскую, где была сплетена огромная канва, и даже часть рисунка - водяные лилии, плющ, ивовые ветви - уже в общих чертах проглядывала.  Шэнь Юань промаялся сутки и сдался, в очередной раз поймав себя в саду рядом с покоями Сюй Личжи, словно в ожидании, что тот вот-вот выйдет. В общем, только решительные меры и оставались. Заранее содрогнувшись от воспоминаний о километрах отвратительно написанного секса в “Пути гордого бессмертного демона”, Шэнь Юань безжалостно отволок себя в секцию библиотеки, посвященную парному совершенствованию. И это сработало. Еще бы: когда у тебя пылают от… неважно от чего! - щеки, а перед глазами стоят весьма детальные картинки, в каком положении лучше формировать Петли звездного сияния ци или, того лучше, Стремительный водопад, грустить не выходит, как ни старайся.  Правда, поначалу Юань пытался представлять партнером абстрактного человека - ну, вроде того красавца-вора из "Шести наложниц", но потом в придуманном лице и фигуре Еина стали проявляться все больше черт “Цянь Аньжуя”, а иногда и того заклинателя из книжной лавки. Конечно, это смущало, но потом Юань решил, что фантазии - это только фантазии, кто вообще без греха в этом плане, и дергаться по этому поводу перестал. Дни окончательно слились в хоть и привлекательную, но рутину. Ивы в тренировочной роще развесили ядовитые сережки, от прикосновения к которым в воздухе образовались облака желтой пыльцы, Шэнь Юань освоил техники "Солнечные брызги" и "Сладость маковой росы", Цинфэн обзавелся длинными бирюзовыми полосками вдоль маховых и хвостовых перьев, а тетушка Чжичжу изрядно продвинулась в своем вышивании. Из фантазий образы “Цянь Аньжуя” и заклинателя из книжной лавки мало-помалу перетекли в сны. Юаню то виделось другое развитие событий после боя с монстром, то заклинатель из лавки нагонял его в городе, и иногда простое соприкосновение переходило во взаимодействие ци. Тогда Юань будто перелистывал в памяти страницы трактатов, а “Цянь Аньжуй” сердито фыркал, а потом вновь распахивал свои прекрасные глаза, когда лечение переходило в ласки - и не оставался в долгу. Или Юаню снилось, как заклинатель из лавки бережно ловил его за руку, а потом его ци прокатывалась от запястья к плечу, пока не накрывала целиком, густая, словно теплая вода, заставляя задыхаться и пытаться ловить чужие губы. Порой сны были даже лучше фантазий, чего уж.  Юань так старался не заморачиваться, почему ему вдруг вместо красавицы “Цянь Аньжуй” снится именно мужской оригинал, что даже не сразу сообразил, что декорации снов начали меняться. Когда они с “Цянь Аньжуй” устраивались на траве рядом с поверженным монстром, вместо привычного леса за спиной почему-то вздымались огромные, объятые светом и ци сосны, чьи верхушки подпирали небо, а корнями служили драконьи жилы. Да и в сюжетах с Гуйшу Шэнь Юань бежал по улице, собираясь обогнуть рынок и снова вернуться к лавке, а его ловили в объятия, и он падал в них, знакомо съезжая вниз в мощнейшем потоке ци, крепко державшем от падения. Однажды приснился даже Цзю-гэ в положенном ему наряде главы пика Цинцзин: Шэнь Цинцю прогуливался по тропинкам бамбукового леса, но узкие листья выкрасило в рыжий и вишневый, они шелестели на ветру, звеня так, будто были выкованы из металла. Почему-то именно этот звук - то ли шелест, то ли дробный звон, то ли песня, наконец заставили Шэнь Юаня сообразить очевидное. - Неужели меч созрел? - спросил он сам себя, садясь в постели среди ночи.  Цинфэн, для которого тетушка Чжичжу сделала небольшую подушечку с кисточками на каждом уголке, поднял голову и посмотрел на Юаня с осуждением. Под таким взглядом даже захотелось извиниться, так что Юань лег обратно и до рассвета прислушивался к себе, пытаясь понять, что наставник имел в виду, говоря о дороге к величественной секвойе. - Тетушка Чжичжу, - утром Юань первым делом нашел паучиху, - мне нужно будет отлучиться из ордена ненадолго. Та в ответ напустила на себя важный вид, поднялась на задних ногах и изобразила поклон - вернее то, что для себя таковым считала, а Шэнь Юань давно приучил себя не смеяться, такое увидев. - Да-да, молодой глава Шэнь, конечно отправляйтесь, куда вам угодно, эта служанка проследит за порядком в доме! - она с таким отчетливым удовольствием произносила новое вежливое обращение, что Юань каждый раз не решался ее поправлять. - Не беспокойтесь, она уже не раз оставалась одна, и умеет и с талисманами обращаться, и пыль везде вытрет, если понадобится! Он почему-то немедленно уверился, что она из своей мастерской и носа не высунет. Тетушку Чжичжу и так-то очень затянула работа над гобеленом, а уж когда ее никто не будет отвлекать… - Молодой глава Шэнь ведь отправляется за духовным мечом? - прижав к груди передние руки, уточнила она, и Шэнь Юань не был уверен, что справился с тем, чтобы не вытаращиться на нее. - Молодой глава всегда первое путешествие совершает за мечом, ну и посмотреть мир, да, - важно пояснила та и тут же, словно спохватившись, засуетилась. - Это ж нужно в дорогу собрать одежду! А новое платье-то готово только одно! Ох, как же, как же без смены-то! Главе ордена не полагается! - Не надо никакой смены! - только и успел крикнуть ей вслед Шэнь Юань, но куда там! Паучиха унеслась в мастерскую, умудряясь всплескивать по дороге лапами и причитать про безмозглую служанку, забывшую о своих обязанностях. Цинфэн, хладнокровно просидевший весь разговор у него на плече, вздохнул с какой-то вселенской усталостью, и Юань, на всякий случай выправив осанку, погладил своего феникса по шелковым перьям. - Она просто очень заботится обо мне, - сказал он, посчитав нужным извиниться перед Цинфэном за манеры паучихи. Взгляд феникса тут же наполнился немым подозрением, обвинением и почти негодованием, мол, я забочусь о тебе не меньше, пусть ты этого и не замечаешь! Это моментально напомнило Цзю-гэ, и Юань разом согрелся весь от умиления и нежности. - Конечно, куда ей до тебя, - заулыбался он и, сняв Цинфэна с плеча, поцеловал его в макушку. Феникс тут же взъерошился, не желая признавать, что любит подобную ласку, но Юань-то уже давно все понял. - Прости, больше не буду, - в очередной раз пообещал он для виду и выпустил взлетающую птицу из рук. Стоило, кстати, проверить вермут: времени прошло много и он уже должен был настояться. Но добавить туда яшмового хмеля уж точно пора. За неспешными сборами как-то сама собой пришла мысль о том, что "посмотреть мир" в устах тетушки Чжичжу значило куда большую отлучку, чем в несколько дней. Теперь Шэнь Юань ведь и в самом деле мог отправиться на поиски Ло Бинхэ, найти молодого демоненка с его приемной матерью и обеспечить им достойную жизнь. Подобрать для Ло Бинхэ хороших учителей, которые займутся его образованием и вложат в умную голову подрастающего демоненка правильные знания о морали, чести и достоинстве. А там, глядишь, и общемировой катастрофы не случится в будущем. Брать на себя полный присмотр за Ло Бинхэ Юань не хотел. В воспитании детей он понимал мало, хотя был уверен, что даже местные учителя отлично различают наказания соразмерные и пристрастные, не говоря уже о слегка прикрытой удобным поводом жестокости. Оставалось только найти школу с хорошей репутацией строгих, но добросовестных наставников.  Сам Шэнь Юань намеревался осуществлять только внешний патронаж: контроль, финансирование, определение направлений - чем меньше Ло Бинхэ будет думать о Цанцюн и Хуаньхуа, тем будет лучше.  А значит, Юаню понадобятся деньги. Много денег.  Так что в дорогу он собирался тщательно и дольше обычного. Взял с собой одежду на любой случай, да еще и не одного уровня: дорожную, в которой можно было бы без опаски что лететь, что ходить по городу, не привлекая к себе внимания; богатую, чтобы сойти за успешного странствующего заклинателя или знатную персону инкогнито, и такую, в которой, при необходимости, можно было бы изобразить Цзю-гэ. Цинфэн на сборы реагировал с одобрением, даже притащил к цянькуню, в который Юань складывал собранные вещи, свою подушечку, словно решив поучаствовать в приготовлениях. Юань рассмеялся, но подушку тоже взял. - А хорош-то как, как хорош! - восхищенно вытерла глаза тетушка Чжичжу, провожая Шэнь Юаня во дворе главного дома. Плакать паучиха не умела, но от человеческой привычки промакивать глаза в нужный момент не избавилась.  - Истинный глава ордена!  Новое платье она успела закончить в самый последний момент - темно-зеленое, со скромной однотонной вышивкой в виде ветвей, сплетающихся в прихотливый узор, что широкой каймой шоколадного цвета украшал края рукавов и подола. Если таким тетушка Чжичжу представляла себе дорожное платье, то о парадном Юань боялся и думать, но, к счастью, одежды для нового главы Юаньцяньго - в его лице - были еще не готовы. Как говорила тетушка, столь ответственная работа не терпела спешки. Ну и хорошо. - Эта служанка будет скучать, - вновь потерев глаза, сообщила паучиха, когда Юань наконец поднялся на ученический меч. - Полно, тетушка, -  улыбнулся Юань, - с вашим гобеленом вы и оглянуться не успеете, как я вернусь.  - И то верно, - повеселела та и замахала ему на прощанье. Сделав круг над домом, Юань поднялся выше - к самым облакам, проверил, успевает ли за ним Цинфэн, и отправился на запад. Простой ученический меч с недавних пор ощущался в полете иначе: Юань был вынужден четко контролировать поток ци, которым наполнял его в полете, чтобы не перенапрячь клинок. Это было словно надеть слишком тесную рубашку и двигаться осторожно, чтобы не разорвать ее неловким движением. И да, теперь он чувствовал направление! Стоило расслабиться, отдаваясь духовному восприятию, как далеко за горизонтом начинало ощущаться нечто вроде крошечной оранжевой искры, которая обещала вырасти сначала до вполне ощутимого факела, а потом и в исполинскую пылающую секвойю. Цинфэн одно время старательно летел рядом, хотя и чуть позади, чтобы спрятаться от ветра у Шэнь Юаня за спиной, но ближе к середине дня устал и устроился сначала на плече, а потом, явно стесняясь, сполз на локоть. Шэнь Юань нежно поцеловал феникса в макушку, скормил ему с ладони целую горсть подсушенного в духовном пламени риса и помог спрятаться за пазуху. Цинфэн благодарно курлыкнул и затих, согревая Юаня собой и своей ци. К вечеру внизу и слева промелькнул Цзиньлань, но в этот раз Шэнь Юань не стал даже снижаться, а облетел город по дуге, чтобы не задеть защитный купол. Жар факела за горизонтом ощущался почти физически, и нетерпение все сильнее горячило кровь. А потом в какой-то момент Юань вдруг почувствовал, что есть другой путь - гораздо короче, но словно спрятанный за занавесью ци, и если отдернуть эту невидимую преграду… Цинфэн завозился за пазухой, выбрался наружу, грациозно перепорхнул прямо на плечо, где расправил крылья, ловя воздух засветившимися перьями, и вдруг запел. Конечно, до чарующих песен Чжи-эра ему было еще далеко, но Юань, впервые услышав голос своего феникса, чуть не свалился с меча - настолько глубоким, чистым и завораживающим тот оказался. Песней Цинфэна можно было остановить атакующую армию, не иначе: столь сокрушительно звучали в ней повелительные ноты, вот только сейчас вся эта мощь была направлена на Юаня и в переводе на человеческую речь означала, должно быть, что-то вроде "Открой глаза и смотри!", раз Юань вдруг начал видеть совершенно невероятные вещи.  Парящий в потоке ци Цинфэн словно отбрасывал тень призрачной горделивой птицы цвета цин - той, которой он со временем станет; солнечный свет в безоблачной вышине наполнился густотой и цветом, а за ним где-то там, немыслимо далеко, где рождались и умирали звезды, переливалась серебром неведомая стена - сплошная и бесконечная, а здесь, вокруг Юаня, мир вокруг словно чуть сдвинуло в сторону, будто тончайшую кисею, и за ней проступил совсем иной пейзаж. Пространство пронизывала сила. Океан природной ци - медлительный, ленивый, спящий - с ленивой неохотой перекатывал волны, омывая землю, которую словно тонкие, едва заметные корни неведомого зерна, сокрытого в самом центре, оплетали драконьи жилы. А исполинская Чаща Раскаленных Лезвий вдруг оказалась совсем рядом, и деревья в ней выглядели, будто из всех видов металлов, и чем ближе к императорской сосне, тем ярче они пылали каждый своим внутренним светом: холодное серебро и похожий на пепел алюминий, звонкая медь, тусклое олово, красное золото, несколько оттенков бронзы - от зеленоватой до совсем черной, густо-серая, с синеватым отливом сталь… Шэнь Юань даже не понял, когда успел развернуть меч. Уже испытанное однажды рядом с Сюй Личжи ощущение захватило его целиком. Он двинулся вперед, концентрируясь только на направлении, только на самом преодолении невидимой преграды, и так же, как тогда, величественная секвойя возникла перед ним словно из пустоты, ученический меч, словно потеряв любые полетные свойства, простой железякой упал на землю, а сам Юань успел спрыгнуть на гигантский корень. Цинфэн замолчал и грациозно спорхнул с плеча на ближайшую ветку. Ветер стих, любое шевеление воздуха прекратилось и в разлившейся тишине у Юаня сложилось необъяснимое ощущение, что секвойя ждет официального представления. Ладно. - Этот Шэнь Тэнли приветствует Величайшую сосну Юйхоцзян, Пылающий меч императора, - Юань едва не ошибся в имени, которым назвался, но поклон, который он отмерил, вышел вполне достойным - полным уважения и не раболепным. Юйхоцзян откликнулась едва заметной волной ци, прокатившейся по ее иглам, заставив их задрожать в ответном приветствии. Так, а дальше-то что?  Глянув по сторонам в поисках подсказки, Юань невольно зацепился взглядом за Цинфэна, который, смежив веки, с одухотворенным видом сидел на ветке. Решив последовать его примеру, Юань приблизился к стволу вплотную и, коснувшись ладонью прохладной, будто металлической янтарной коры, закрыл глаза. Уже знакомая безбрежная ци захватила его, пронеслась сквозь все тело, заставив духовные вены загудеть, будто струны, и тронула золотое ядро, отозвавшееся светом и жаром.  В ушах зазвенело. Шэнь Юань с трудом приоткрыл глаза, все еще наполненный раскаленной, металлической, просочившейся в каждую пору ци Величайшей сосны Юйхоцзян, и тут же увидел, как совсем рядом и одновременно немыслимо далеко одна из сотен ветвей Императорской сосны будто засветилась ярче, и среди пушистых иголок различил блеск отточенного лезвия. С восторгом и любопытством Юань потянулся к мечу и почувствовал, как меняется и течет следом собственная ци, создавая связь с клинком. От ожидания, каким окажется меч, замерло сердце. Будет ли он похожим на лишь раз увиденный Сюя или на меч “Цянь Аньжуй”? Шэнь Юань читал, что мечи ордена Цанцюн сами выбирают хозяина, но и для них было обязательным условием понимать, чего именно заклинатель хочет от своего самого верного спутника и какой судьбы желает себе. А про себя Юань ничего такого не знал. Он и мастером-то Юаньцяньго себя толком не считал, а уж до главы ордена и вовсе предстояло совершенствоваться много-много лет, чтобы хотя бы чуть-чуть начать походить на наставника. Рукоять легла в ладонь, теплая, словно нагретая солнцем, и отклик меча коснулся души нежным, почти деликатным прикосновением воздуха, Юаня как будто веером обмахнуло. Едва слышный звон, удивительная легкость в руке, отполированное до блеска, до возможности увидеть свое отражение лезвие… - Какой ты красавец, - прошептал Юань, очарованный одним только фактом, что его личный меч вырос на сосне, будто шишка.  И неважно, что он получился совсем простым - это стало очевидно, когда погасло остаточное сияние: никаких меток, гравировок, да, не знай Шэнь Юань про чудесное рождение нового клинка, он мог бы и спутать его с одним из ученических вроде того, на котором прилетел, только что ограничений по потоку ци не было.  Имени на мече тоже не нашлось, место под гардой было совершенно пустым, что, наверное, было закономерным, вряд ли Императорскую сосну кто-то учил грамоте, если подумать… Невольно вспомнились танцующие над мечом “Цянь Аньжуй” фениксы: вот по тому клинку было сразу видно, что меч легендарный и принадлежит настоящему герою, и пусть самому Шэнь Юаню достался самый обычный из чудесных мечей Юаньцяньго, отлично отражая уровень его притязаний, он в обиде не был. - У меня все равно Цинфэн есть, - улыбаясь, как дурак, сказал он, ласково гладя меч по лезвию. - А ты и без танцующих фениксов прекрасен.  Под пальцами вдруг родилась волна искрящейся ци и новорожденный клинок на миг затуманился, словно подернулся дымкой. А еще через мгновение Юань почувствовал, как у него в буквальном смысле слова отваливается челюсть. Меч изменился. Сейчас Юань держал в руке тот самый клинок, что принадлежал “Цянь Аньжуй”, вот только гравировки были чуть бледнее, словно… словно отражение в зеркале. Перед глазами с неимоверной ясностью встал тот момент в бою, когда “Цянь Аньжуй” пропустил ци через лезвие, и то словно разделилось на несколько копий таких же. Не дыша, Шэнь Юань толкнул в меч небольшую струйку ци, и тот отозвался! С клинка слетел пяток призрачных лезвий и тенями вонзился в землю чуть поодаль, правда, не оставив после себя и следа.  - Ох ты ж… - прошептал Шэнь Юань. - А если Сюя? Заключенная в клинок ци неуловимо качнулась, и меч вновь изменился. Настоящего Сюя Юань тогда толком не рассмотрел и потому не мог сказать, похож новый облик на тот меч или нет, но ощущение было одинаковым. А вот копия клинка наставника вышла, точно в зеркале… - Я назову тебя Цзинцзы, "зеркало", - выдохнул Шэнь Юань, и по мечу в его руке прошел бледно-голубой блик, словно завершая образование связи. Ощущение, во всяком случае, было именно такое. Юань взволнованно глянул на Цинфэна, который пристально наблюдал за происходящим с облюбованной ветки. - Ну конечно… - теперь до Юаня дошел и смысл того раздела про дары Юйхоцзян, который он не понял, прочитав впервые. - Имя! У ордена Юаньцяньго никогда не было кузнецов, как на Ванцзянь, некому было взять клинок на перековку в случае смерти владельца и хранить, пока не найдется тот, кого меч снова захочет выбрать. А здесь… - он задрал голову и вновь посмотрел, как в кажущейся бесконечной кроне бушует солнечное пламя. - Мечи Юйхоцзян всегда неповторимые и “новорожденные”. Цинфэн издал звук, похожий на смешок, а потом перелетел обратно Юаню на плечо и нахохлился так самодовольно, словно создал Цзинцзы сам.  Впрочем, клинок был так прекрасен, что Шэнь Юань и сам не мог прекратить им любоваться - едва вспомнил, что нельзя унести меч отсюда как есть, обнаженным. Древесный корень отозвался легко - по сравнению с тем, как было раньше, и вовсе без малейшего усилия, и Шэнь Юань по рукоять вонзил клинок в землю, тщательно следя, чтобы не задеть корни Величайшей сосны. Почва состояла из старой хвои, металлического песка, чешуек коры, трухлявых кусков древесины, палых и сорванных листьев. Чтобы преобразовать ее, потребовался легчайший толчок, и потом Шэнь Юань вытащил из земли клинок уже в ножнах. Замечательно простых и совершенно непритязательных - одна их сторона выглядела едва отшлифованной, с глазками от сучков неизвестного светлого дерева, а вторую, внешнюю, покрывала неровная коричневая кора, на которой своеобразным узором серебрились нити сизого мха. Цинфэн вдруг явственно вздохнул, у Юаня даже сложилось ощущение, что будь на месте феникса Цзю-гэ, не обошлось бы без фейспалма.  - Что? Это отличная маскировка для Цзинцзы, - почти оправдываясь, пояснил Шэнь Юань, косясь на чересчур требовательного товарища. - Надо будет еще где-нибудь по рынку походить, вдруг окажется, что ножны наоборот будут привлекать внимание.  Мало ли, вдруг их сочтут слишком грубыми и дешевыми даже для дорожного платья? Юйхоцзян вдруг встряхнула ветвями, осыпая Юаня иголками, словно напоминая о себе, и он, спохватившись, благодарно поклонился дереву - куда ниже, чем, наверное, следовало. Да и глупо, наверное, выглядело со стороны, но слишком уж многое Юань осознавал в каждое свое посещение этого места. - А теперь предлагаю попробовать технику Скольжения туманной тропой! - радостно предложил Юань, вытаскивая Цзинцзы из ножен и кладя на землю так, как это делал наставник. - Надеюсь, срежем немного дороги до Тайюаня.  Цинфэн согласно свистнул и крепче вцепился когтями Шэнь Юаню в плечо.  Печать, открывающая туманную тропу, опиралась на песню. Тихо мурлыкая незамысловатую музыкальную фразу, Шэнь Юань влил ци в печать, тщательно все проверил, и, продолжая напевать, сделал первый шаг. Ножны уже знакомо удлинились, протягиваясь куда-то вдаль, пока не стали окончательно тропой, а потом незаметно вернулись на пояс вместе с мечом, мир вокруг смазался, словно затянутый туманом, и вокруг остались только огни, близкие и далекие. Направление он представлял себе только приблизительно - просто раз за разом вспоминал ту статую двух братьев в храмовом приделе в Тайюане, и что-то подсказывало, что храм и статую Шэнь Юань найдет за одним из отдаленных огней.  В технике Скольжения упоминались какие-то мощные источники ци, которые следовало использовать как маяки, и, читая тот трактат, Юань не очень понимал, о чем идет речь, но расположение перечисленных источников заучил и даже пометил на карте, на всякий случай.  А сейчас, на туманной тропе, видел и огненный факел Юйхоцзян, оставшийся за спиной, и далекие мерцающие огни впереди - наверное, те самые маяки. Какая из туманных троп, то смыкавшихся впереди, то разделявшихся, вившихся вокруг ручьем, была верной, Юань не знал. Пришлось двигаться в сторону ближайшего факела, что полыхал, точно костер на ночном берегу, отбрасывая жаркие блики на туман вокруг, чтобы уже от него двинуться дальше. Стоило только приблизиться к нему вплотную, как тропу Шэнь Юань не удержал: его выкинуло где-то в лесу, к чему он оказался совершенно не готов. Как и к тому, что никакого источника и тем более драконьей жилы рядом не наблюдалось.  - Первый блин, похоже, комом, Цинфэн, - рассмеялся он, становясь на меч, чтобы подняться в небо и понять, куда его занесло.  Феникс вспорхнул с плеча и, старательно махая еще толком не окрепшими крыльями, взмыл вверх. Заблудиться Шэнь Юань не боялся, тем более, что наставник оказался прав: место, где росла Юйхоцзян, он смог бы сейчас найти и с закрытыми глазами, чувствуя себя стрелкой компаса, всегда указывающей на север. Наверное, в большей мере это была заслуга обретенного меча, но все равно. Цинфэн кружил над самыми верхушками деревьев, а вот Юань поднялся повыше и полетел, пытаясь высмотреть хоть какой-то ориентир - озеро или реку, раз уж городов и гор поблизости не нашлось. Но лес внизу раскинулся ровным полотном, настоящим зеленым морем с редкими островками полян вокруг упавших от возраста деревьев. Одна из таких проплешин как раз показалась поодаль, и взгляд вдруг зацепился за какое-то движение на ней. Юань направил меч в ту сторону, а подлетев ближе, внезапно увидел человека, который то пытался подняться на ноги, опираясь на меч в неожиданно массивных ножнах, то вновь падал и пытался ползти куда-то под полог деревьев. Да он ранен! Юань еще не успел додумать эту мысль, а Цзинцзы уже несся к земле, и еще через миг Юань спрыгнул на траву, ловя снова потерявшего равновесие человека и не давая ему рухнуть наземь. И обомлел, внезапно узнавая и его, и радужно-золотую пыль, что пятнала его одежду. Да и кто б ее не узнал! Оказавшись в этом мире, Юань первым делом нашел в справочниках растений Юаньцяньго львиноголовую лилию, пыльца которой была смертоносным афродизиаком.  Самолет не раз и не два расписывал ее действие в своем романе, Юань в свое время исплевался ядом на повторы, но реальность оказалась куда круче: пыльца поражала не только систему духовных вен, но и средоточие цзин, что приводило к слабости тела, невозможности двигаться, а потом и к смерти.  Росла она, правда, только на загрязненных демонической ци почвах, что Юаня тогда сильно порадовало. Но вот сейчас эта дрянь блестела на волосах и темной одежде того самого заклинателя с теплыми глазами из книжной лавки в Гуйшу! Да его словно специально, с запасом обсыпали, ни в одной лилии такого количества не будет, а он еще находил в себе силы бороться с отравой! Юань, не задумываясь, сгустил природную ци в воду и окатил парня с ног до головы, смывая пыльцу, которой, впрочем, сомнений тут никаких не было, тот уже успел надышаться. Твари! Ведь наверняка знали, что парень почти обречен: первый же вдох - уже гарантия отравления, это потом пыльца начинает вот так характерно блестеть, теряя свои свойства, а сначала и крупинки хватит, чтобы свести человека с ума! И простым сексом тут не обойтись, здесь именно парное совершенствование нужно, да еще и с заклинателем не последнего разбора! …стойте! Секс?! Секс с мужиком?! По-настоящему, в реале, без всяких фантазий?!  Обжегшись этой мыслью, Шэнь Юань чуть окончательно не уронил несчастного парня на землю и тут же опомнился. Да о чем он вообще думает, тут вопрос жизни и смерти! Ради этого… да, только поэтому!  Полыхая, наверное, с ног до головы, Юань завалился вместе со своей - вот бы Сюй Личжи поржал! - находкой на траву, а потом дернул заклинателя за плечо, поворачивая на спину и, сгорая от смущения, перекинул через него ногу, садясь сверху. Спешно прижал ладони к вискам, направляя ци - не только свою, но и природную, просто так траха… нет, на такое лечение хотелось бы получить согласие! А проклинать свою глупость и расстановку красных флагов насчет парного совершенствования он будет потом, совсем потом! - Давай же, приди в себя ненадолго! - взмолился Юань, стимулируя верхний даньтянь, стараясь восстановить парню баланс ци и не утонуть в том море силы, что бесновалась под тонким покровом человеческой плоти. Да тут если не получить согласие, можно головы не сносить, на атомы распылит, нечему перерождаться будет! - Как бы ты ни был силен, пыльца тебя сожжет изнутри, ну же! Мне нужно, чтобы ты согласился, слышишь? Платья Юаня пропитывались водой от мокрой одежды парня, впитавшая воду ткань разогревалась от жара тел - Юань сидел на бедрах знакомого незнакомца, словно на печке, воспламеняясь от одних своих мыслей о том, что надо будет сделать. Совсем как в "Шести наложницах", будь они неладны!  - ...ты? - разлепив пересохшие губы, вдруг выдохнул парень и с явным трудом нашел его затуманенным взглядом. - Я… там ловушка… К демонам сейчас ловушки!  - Сяо Цзю… Юань мотнул головой. Это тоже потом!  - Нет, я не он, - заторопился он, а во взгляде парня внезапно вспыхнуло узнавание и что-то еще, такое сильное, что он даже приподнялся и схватил его за руку. - Шэнь Юань! - почти выкрикнул он. - Тебе нужно… О, только не вслух об этом! И уж точно не выяснять, откуда парень знает про Сяо Цзю и самого Юаня! - Да-да, тебе нужно двойное совершенствование, я понял! - он в панике зажал ладонью рот заклинателя. В медовых глазах мелькнула растерянность, которую впрочем, тут же смыла дурманящая волна. - Ничего не говори, только кивни, что согласен, да? Времени почти не осталось! Под ладонью шевельнулись губы, Юаню даже почудился скользнувший язык, а потом заклинатель вдруг застонал и слабо кивнул, разжимая руку. - Сейчас! - не на шутку перепугался Юань, снова вливая в него очищенную ци. - Сейчас!! Тебя надо только, ну, раздеть! Куртка на парне оказалась с кожаным подкладом, с усиленными плечами, передом и спиной, словно бронежилет, и нашитых оберегов нашлось в достатке. Да и штаны тоже! Где ж он был, что так готовился? И кто смог все-таки пробиться через подобную защиту? Хорош бы был Шэнь Юань, начни он циркуляцию парного совершенствования через такую броню! Заклинатель пытался помогать с раздеванием, но ему явно делалось все хуже: он толком не мог сконцентрироваться даже на том, чтобы развязать пояс, и Юань, внутренне волнуясь и паникуя, вынужден был взять дело в свои руки.  Узел поддался не сразу, но когда полы куртки распахнулись, а потом и нижняя рубашка тоже, Юань даже застыл на миг, чувствуя, как рот наполняется слюной. - Охренеть… - Гребанный мир с гребанными заклинателями, такие грудные мышцы Юань не видел даже в спортивных программах и календарях горячих австралийских пожарников! "Цянь Аньжуй" был… нет, тоже крышесносным, но все равно не таким! Секс-символы, блядь! - Не знаю, кто ты, но… охренеть!  Бурная реакция собственного тела на увиденное вогнала Юаня в краску. В ушах зашумело, и он даже не сразу понял, что парень под ним что-то шепчет. - Что? - Ци… Юэ Ци… - выдохнул тот, и глаза его вновь затуманились. Он запрокинул голову, открывая вид на скульптурную шею, по которой сползала капелька пота, и Юань чуть не сошел с ума окончательно. - Ци… Ци-гэ? - выдохнул он, чтобы хоть немного сдержать этот горячий вал, что затапливал мысли, но ответный стон - низкий, глубокий, от которого, казалось, задрожал и воспламенился сам воздух - смел все усилия, точно сухие листья взмахом рукава. Юань словно налетел на стену - словно получил удар в лицо этой картиной  разметавшихся по траве волос, закушенных губ, стиснутых пальцев, меж которыми торчали листочки мурашистой осоки, груди - о, небо! - мощной подрагивающей груди, почти смуглой, ровной, с крупными темными сосками и мышцами, обрисованными настолько, что в голове что-то коротило и с треском рассыпалось искрами. Юань коснулся груди Ци-гэ - просто положил ладонь! - и содрогнулся, как от нового удара. Кожа была горячей, влажной, гладкой, как самый лучший атлас, и рука заскользила сама по себе, по собственной воле оглаживая тугую мышцу, отслеживая любое ее сокращение. Во рту пересохло. Перед глазами помутилось. Неимоверным усилием воли Юань вспомнил, что нужно дышать, и наклонился, чтобы слизнуть замершую капельку пота с шеи. Ци-гэ вздрогнул. Юань вдруг собственными глазами увидел, как на широченных плечах, на ключицах, которые нестерпимо захотелось поймать зубами, опять проступает испарина. Крошечные капельки, заблестевшие на горячей коже, наверняка нежно-солоноватые... если Юань слижет их языком. Устоять перед этим искушением было невозможно - да никто бы не смог! А Юань и так тонул в этом запахе разгоряченного тела, едва ощутимой сладости львиноголовой лилии, которой надышался Ци-гэ - нет, и где только нашел эту дрянь?! - Надеюсь, тебе не тяжело, - только и выдохнул он, наваливаясь на Ци-гэ сверху, а потом рухнул, как в омут, во вкус этой кожи, раскрывавшейся на языке солью, мускусом и цветочной сладостью. Ци плеснула за край, словно из переполненной чашки. Натолкнувшись на встречную волну, она ускорила течение, образовывая парный узор, и Юаня чуть не снесло. Каждое прикосновение, каждый поцелуй, что он оставлял на этой коже, каждый укус - о, он не мог удержаться! - каждый стон Ци-гэ и вздрагивание его совершенного тела подливали масла в этот огонь, и удержать рисунок циркуляции, направляя его в нужное русло, оказалось чуть ли не сложнее, чем перестать вылизывать темные от прилива крови соски, которые твердыми горошинами перекатывались на языке, вызывая все большую жажду. Если бы не наставник с его наукой, Юаня бы точно раздавило - вожделением, мощью объединенной ци, собственным эмоциями, наконец! Но десять даньтяней раскручивались все быстрее, формируя все больший поток, и тот становился все ярче, несясь по жилам золотым огнем и защищая их от губительного действия проклятой пыльцы.   А потом Юань, безудержно целуя и гладя Ци-гэ, вдруг понял, что твердое, горячее и упругое, то, к чему он прижимается животом и немного грудью - это член. Член, выскользнувший из давно сбившихся на бедра шелковых штанов Ци-гэ, узел на которых, должно быть, развязался от всех телодвижений Юаня сам по себе. Жаркий стыд накатил волной, да так, что, казалось, еще миг, и Юань задымится. - Ладно, - зажмурился он и облизнул губы. - Другой мир - другие правила! Ничего такого, просто двойное совершенствование… Он на пробу прижался животом сильнее, прокатывая член Ци-гэ под собой, а потом почти рывком подтянулся выше, вдавился в него уже своим членом и чуть не распрощался с собственной крышей, когда поток ци в духовных венах превратился в сокрушительный вал. Ощущения были намного сильнее, чем от собственной руки, ярче, острее, и все оказалось как-то охренительно круто, так что Юань, приловчившись, даже застонал от удовольствия, а потом, осмелев, обхватил оба члена ладонью и, задыхаясь, качнул рукой.  Ци-гэ вскрикнул и вскинулся, обхватывая Юаня и прижимая к себе, пытаясь найти его лицо расфокусированным взглядом. Юань дернулся, невольно ахнув, прикипел взглядом к искусанным губам, а потом, поймав какое-то озарение, не иначе, накрыл их ртом и выдохнул ци, в точности, как прописывалось в одной из изученных техник. Первый круг замкнулся, и удовольствие взлетело до небес.   Юань целовал, трогал, гладил, слыша, как умоляюще, почти захлебываясь, стонет Юэ Ци - и стонал сам. Стояло так, что аж искры из глаз сыпались, и губы под губами Юаня были такими отзывчивыми, такими жадными, что отрываться от них было просто преступлением!  - Ты охрененный! - выдохнул Юань, в какой-то миг приподнявшись, чтобы перевести дыхание. В голове штормило, не иначе, и только этим помутнением он объяснил тот факт, что вовсю гладит член Ци-гэ - не отвлекаясь на свой собственный. - Дальше должно быть лучше, да? Ци-гэ попытался сфокусировать на нем затуманенный взгляд, моргнул, облизнув губы, а затем просто развел ноги и - не иначе, чтобы добить Юаня своим ответом! - согнул их в коленях, так что оставалось немного сдвинуться, совсем чуть-чуть, чтобы… чтобы… ох… Масло! Мысль почти ошпарила. Масло для волос, в цянькуне, вполне подойдет для… ну, чтоб скользило. Стараясь отвлечься от ощущений - горячего, взмокшего, нервно сжимающегося тела, там, между… к чему, в общем, прижималась головка члена, Юань поцеловал Ци-гэ куда придется - в сосок, снова его слегка прижав зубами, и, не глядя, нашарил в рукаве цянькунь. Открывать его было жутко неудобно, еще хуже обстояли дела с поисками флакона, но Юань справился. Плотно притертая пробка чуть не вылетела из руки, масло плеснуло на ладонь и на грудь Ци-гэ, раскатываясь по ней влажным блеском. Юань мотнул головой, прогоняя лишние мысли, и быстро мазнул кулаком по своему члену. А потом еще раз - много же не мало, правда? И, наверное, стоило хоть смочить, ну, там, между. Жаль, конечно, что презервативы остались в прошлом, но бессмертные заклинатели болезнями не страдали и, если вспомнить инедию… Юань сглотнул и, направив себя рукой, провел выскальзывающим из пальцев членом по жаркой расселине, слегка нажимая, чтобы понять, куда надо… вводить. А стоило лишь представить, как оно будет внутри, так Юань чуть не кончил сразу.  - Прости, ладно? Я первый раз, - выдохнул он, наконец определившись с местом, и нажал сильнее. Миг сопротивления мышц - Юань еще успел испугаться, что делает что-то не так! - а потом член скользнул внутрь, и его сдавило горячим, шелково-гладким, скользким от масла.  В глазах потемнело. Юань застонал, нашарив ладонь Ци-гэ, сжал ее в своей руке и толкнулся бедрами дальше, еще глубже, туда, на всю длину - и услышал стон, полный облегчения и немыслимого удовольствия. Еще одно движение, еще один толчок ци, вперед, замыкая второй контур циркуляции, и раскрыться в ци, так, как показывал наставник.  От Ци-гэ плеснуло удивлением, когда они вдруг оказались не одни. Лес был вокруг, могущественный и равнодушный, биение жизней животных и птиц мелькали мимо, смазываясь, включаясь в потоки ци, несущейся сквозь соединенные тела, и Юань толком не видя ничего перед собой, подхватил этот ритм и качнул бедрами. Назад и вперед, еще, чуть быстрее, почти ударяя членом в жаркую, сводящую с ума глубину. И не зря он читал книги Юаньцяньго, вот не зря! Каким-то новым чувством он вдруг ощутил, что духовные вены Ци-гэ буквально истекают цзином - почти увидел это и даже понял, что пыльца львиноголовой лилии впиталась именно в них, успев изуродовать их структуру какими-то жуткими перетяжками на тех связях, которые у самого Юаня тянулись к Цзинцзы. Вот же дрянь! - Сейчас, - выдохнул он в раскрытые губы Ци-гэ и, подтянув его за бедра, втолкнул член на всю длину, обмирая от того, как на нем ответной тугой хваткой сжались мышцы. - Сейчас мы все исправим! Обломаются, сволочи, такого красавца травить… Должно бы, он нес полную чушь, но ци надо было направлять, а мощнейший поток то и дело норовил вильнуть в сторону, и на каждую перетяжку, каждую спайку требовалось усилие, а сосредотачиваться на нем… когда Ци-гэ так стонал, сжимаясь внутри, и тянул к себе, запуская руки в волосы, и целовал, куда получилось дотянуться… До Юаня запоздало дошло, что тому становится немного легче, да и кто потом вспомнит, что он сейчас наговорит! Он и так каким-то чудом, не иначе, держал концентрацию и контролировал сгустившийся до почти материальной формы цзин, чуть ли не процеживая поток ци во всех пяти даньтянях Ци-гэ, и на то, чтобы думать, с чего вдруг лилейная пыльца успела оставить такие застарелые шрамы на духовных венах, сил уже не хватало.  Он, точно попав на взбесившийся асфальтовый каток, летел куда-то вместе с потоком ци, выравнивая все духовные пути, что попадались на пути, и, похоже, все делал правильно, раз золотое ядро Ци-гэ разгоралось все ярче и норовило вот-вот превратиться в сверхновую. - Сяо… Юань… - вдруг выдохнул Ци-гэ, обхватил его за шею, будто Юань мог исчезнуть, и двинулся сам, навстречу, насаживаясь резче и сильнее, окончательно превращая все в настоящий секс. - Еще! - Держи… поток, - совершив настоящий подвиг, прошептал Юань в раскрытые губы Ци-гэ, а потом все же поцеловал их снова, почти умирая от удовольствия. - Держи…  Общая ци всколыхнулась, будто Ци-гэ и впрямь попытался ее направить, но даже такая слабая помощь вдруг позволила Юаню ощутить какую-то неправильность во втором контуре, словно какая-то невидимая преграда сковывала золотое ядро Юэ Ци, не давая ему полноценно влиять на жизненную силу - должно быть, еще одна перетяжка, вызванная пыльцой!  Юань ударил в нее общим потоком, сильнее толкаясь членом в жаркую, уже податливую глубину, еще, еще - но барьер стоял мертво. Это ж какой силы должен быть таран, еще мелькнула у Юаня мысль, и он, поймав вдруг наитие, взял в кулак напряженный член Ци-гэ и с нажимом двинул по стволу.  Третий круг! Наслаждение выжигало мозг, волосы взмокли, тяжесть в паху стала подниматься выше, концентрируясь в основании члена… - Давай, Ци-гэ, - выдохнул Юань, понимая, что больше сдерживаться не сможет, - давай! Мощные бедра сжались, втиснув его в себя, а еще через мгновение Ци-гэ выгнулся, упираясь затылком в траву и закусывая губы. На пальцы Юаня брызнуло теплым, и это стало последней каплей.  Он кончил, стискивая зубы, чтобы не закричать. В голове полыхнуло, духовные вены затопило золотым светом, Юань, выплескиваясь внутри Ци-гэ, каким-то инстинктивным усилием направил этот свет на последнюю найденную преграду - и та лопнула, разлетелась обжигающими искрами, исчезла, точно плотина, за которой неподвижно стояла темная вода немыслимой мощи. А потом еще миг, и вся эта масса рухнула на Юаня сверху, вышибая дух. Когда он пришел в себя, в голове все еще шумело. Ну и радужные пятна в глазах плавали, чего уж. Он лежал на Юэ Ци, и тот, разумеется, тоже никуда не делся - но его дыхание было ровным, как у спящего, течение ци в венах успокаивалось, и никакого намека на афродизиак в крови больше не ощущалось. А вот остывающая липкость на руке и на животе Юаня - очень даже. Осознав, что расслабившийся уже член по-прежнему находится внутри Ци-гэ, Юань нашел в себе силы покраснеть. И смутиться. И сгореть со стыда! И вообще немедленно дать себе слово никогда не вспоминать о произошедшем! К тому же Юэ Ци вряд ли доставит удовольствие необходимость объясняться с каким-то прохожим, который его трахнул, пусть и по уважительной причине! - Да, - пробормотал Шэнь Юань, поспешно сгребая себя в кучу и поднимаясь на ноги, чтобы привести в порядок, - наверное, мне пора. И Цинфэн… Куда делся феникс?! Он растерянно оглянулся по сторонам и тут же заметил своего спутника, внимательно изучавшего что-то в траве на самом краю поляны. - Цинфэн! - позвал Юань, но тот сделал вид, что ничего не слышит. Ладно! Юань не гордый, он и сам подойдет! Заберет птицу, посадит ее за пазуху и отправится в… да сразу на поиски Ло Бинхэ! Вот только оставить Ци-гэ в лесу - вот так?.. Нет, Юаню такое совесть не позволит! Он снова полез в цянькунь, вытащил из него одно из двух одеял, взятых с собой в дорогу - неважно, если что, на постоялом дворе и простыней укроется, а то и купит себе новое одеяло! - а потом аккуратно укрыл заснувшего заклинателя и наложил на него защиту, самую надежную из тех, что знал. А потом еще и печатей для отвода глаз накидал. Что еще? Шэнь Юань растерянно потоптался на месте, чувствуя себя ужасно неловко. Уходить вот так, наверное, было невежливо, но не записку же оставлять, как в романтических фильмах! Тьфу! - Цинфэн! - снова окликнул он феникса. - Да чего ты там нашел? Подхватив Цзинцзы с травы, Юань быстро пересек поляну и ахнул, увидев, что рассматривал под деревьями Цинфэн.  - Да это же меч! - в лучших традициях капитана Очевидность заявил он. - Вот это да! В мощных ножнах, сплошь укрытых накладками из полированного черного металла, который не то, что не блестел, а, складывалось ощущение, тускло светился от количества наложенных на него печатей; с сизо-серебряной рукоятью - наверняка не простое серебро и уж точно не сталь, но Юань тут специалистом ни разу не был, - и оплеткой из какой-то выделанной кожи синевато-черного цвета, определенно не змеиной и не крокодильей, да и на страусиную она не походила, не говоря уже о банальной телячьей и свиной - понять это, спасибо младшей сестре, Юаню хватало знаний… В общем, меч впечатлял. - Как думаешь, его можно обнажить или лучше не трогать? - присев и невольно перейдя на шепот, спросил Юань. Если бы феникс умел закатывать глаза, он бы непременно это сделал. Покосившись на эту королеву драмы, Юань все же осторожно обнажил клинок, стараясь не запятнать его ни руками, ни даже своей ци. Меч поддавался неохотно, словно ножны были ему тесны, и оказался длиннее и тяжелее, чем Юань привык. Он внушал уважение, а аккуратный рисунок под рукоятью в виде нескольких волн, выполненных черной лаковой эмалью, только усугублял это впечатление. - Красавец, как и твой хозяин, - пробормотал Юань и, поднявшись, отнес меч к владельцу, устроив клинок под рукой у Юэ Ци. - Но больше не попадайтесь никаким лилиям. Пальцы Ци-гэ шевельнулись, слабо обхватывая рукоять, веки дрогнули, приподнимаясь, и Юань, запаниковав, схватил Цинфэна, как котенка, сунул за пазуху и прыгнул в воздух даже раньше, чем отпустил перед собой меч. В Лиюйчуань, скорее! А то Юань и так уже уйму времени откладывал самое насущное! Может, приемную мать Ло Бинхэ вообще днем с огнем придется разыскивать, или все вообще по худшему сценарию пойдет, и окажется, что Самолет накосячил в своем предвидении! А с такими происшествиями еще неизвестно, когда Юань наконец доберется до мальчишки и сумеет устроить его судьбу! Цинфэн возмущенно царапался под одеждой, клевался и явно намеревался вырваться на свободу, чтобы излить на бестолкового хозяина все свое негодование. - Прости, я обязательно заглажу свою вину! - то и дело оглядываясь назад в поисках погони, твердил Юань, пытаясь перекричать свистящий в ушах ветер. Наверное, стоило бы лететь помедленнее, но Цзинцзы рвался вперед, будто чувствуя желание хозяина убраться куда подальше. К тому же Шэнь Юань чувствовал себя переполненным силой: даже золотое ядро ощущалось как-то иначе, мощнее, что ли - так что впору было задуматься, не поэтому ли двойное совершенствование считается одной из лучших практик. Правда, задумываться Юань не собирался! Ни за что! И вспоминать никогда не будет: случилось и случилось - никогда ж не повторится, зачем на этом загоняться? Куда важнее было придумать, как извиняться перед Цинфэном. В Лиюйчуань он прилетел, когда начало смеркаться.  Пороги пересекали реку широким пенным поясом, и здания в этой части города были куда богаче, чем выше или ниже по течению. Но оно и понятно, почему: вонь от рыбных пристаней сюда не долетала, шумные и грязные торговые доки тоже располагались далеко, да и место в целом было красивое: Юань с высоты разглядел и сады, спускавшиеся к самой воде, и дома, бывшие, судя по всему, не то постоялыми дворами, не то местами увеселений, вокруг которых уже начали зажигать фонари. Цинфэн, будто почувствовав, что сейчас лишнее внимание привлекать не стоит, затих за пазухой, и Юань, разумеется, этому только обрадовался. Выбрав самое высокое заведение, которое оказалось еще и лучше всех украшено и освещено, он направил меч к земле. Насколько мог медленно опустился прямо во внутреннем дворе и тут же поздравил себя с успехом, когда к нему моментально подбежала служанка и низко поклонилась, изо всех сил стараясь не запинаться в вежливом приветствии. - Д-добро п-пожаловать в “П-пояс речной феи”, даочжан, - хотя получалось, надо сказать, не очень.  Выпрямившаяся привратница изо всех сил старалась не таращиться, сопровождая его к дверям, и Юань запоздало подумал, что стоило хотя бы посмотреть на себя в зеркало, может, у него на лице что-нибудь там… или в волосах… А он причесался вообще после случившегося? Юань даже заволновался, осознав, что не помнит. А ведь Юэ Ци, наверное, растрепал ему волосы, когда гладил во время… ну… Он вновь ощутил, как щеки начинают теплеть. - Если даочжан желает отужинать в одиночестве, он может расположиться в Зеленых покоях… - отвлекла его от самоедства служанка, оказавшаяся совсем молоденькой девушкой. - Это же лучшее место в городе? - на всякий случай уточнил Шэнь Юань, заходя в главный дом и оглядываясь по сторонам. - Да, госпо… - ответить она не успела. К Юаню подскочил мужчина, одетый куда представительнее, чем девушка, приставленная к воротам и внутреннему двору, и оттер ее в сторону. - Этот ничтожный счастлив приветствовать бессмертного мастера в лучшем гостевом доме Лиюйчуань, - услужливо проговорил он, - простите скорбную духом девку, она не в силах понять возможных потребностей высокого господина. Зеленые покои не в состоянии удовлетворить его утонченный вкус, но этот ничтожный может предложить ему Янтарный павильон, расположенный в самом уединенном уголке сада, или Беседку белых цапель с прекрасным видом на реку. Юань раздумывал недолго: в конце концов, он планировал остановиться в городе надолго - вряд ли поиски приемной матери Ло Бинхэ окажутся быстрыми. Это ж надо будет расспрашивать рыбаков, потом с прачками, приходящими на реку со стиркой, общаться, а может, и по кварталам бедноты ходить… - Янтарный павильон, - он развернул перед собой веер и обмахнулся, просто на всякий случай, чтобы согнать с щек остатки румянца.  - Прекрасный выбор, - еще ниже склонился управляющий - или кем он там был. - Бессмертному мастеру приготовить ванну с дороги? О, ванна! Дайте две! Поспешно напомнив себе о манерах, Юань благосклонно склонил голову, и вокруг него тут же засуетились слуги. Не прошло и получаса, как он уже сидел за накрытым столом в одной из комнат Янтарного павильона, наслаждаясь видом и аппетитнейшим ароматом первой очереди поданных блюд. В соседней комнате в здоровенной деревянной лохани, куда поместилось бы несколько человек, парила вода, по поверхности которой плавали цветки махрового жасмина - для изысканного запаха, как сообщил хозяин заведения, явившийся запыхавшимся, точно его подняли с постели известием о важном госте. Да уж, настолько важным гостем Шэнь Юань не ощущал себя с тех пор, как еще до попадания в этот мир отдыхал с родителями на одном из любимых фешенебельных курортов матери или присутствовал на встрече в дорогом ресторане. Но было приятно, что и говорить. - Если бессмертный мастер пожелает, то можно в любой момент позвать красавицу, что украсит его трапезу музыкой или интересной беседой, - меж тем разливался, как соловей, хозяин.  Цинфэн, больно клюнувший Юаня за пазухой, моментально выразил свое отношение к предложению. Да и не то чтобы Юань всерьез рассматривал его, но… Нет, проверять, привлекают ли его еще девушки или уже нет, он будет в другой раз. - Всего достаточно, - сообщил он и сложил веер, как ему показалось, эффектным жестом. Хозяин заведения, впрочем, расценил это как-то иначе, наверное, раз сразу замолчал и с поклоном, двигаясь задом к дверям, покинул комнату. - Наконец-то! Еда или ванна? Цинфэн ожесточенно зацарапался под одеждой. Феникс. Поспешно развязав пояс, Юань ослабил ворот платья и едва успел убрать руку: Цинфэн высвободился наружу и взлетел, растрепанный, помятый и страшно возмущенный. Взъерошенные перья придавали ему почти грозный вид, а взгляд был полон чуть ли не настоящего огня, так что Шэнь Юань даже отступил на шаг. - Прости, я уже понял свою ошибку! - воскликнул он. - Но мне нужно было убраться оттуда как можно быстрее и…  Осуждение феникса, казалось, можно было потрогать руками. - Я тебя очень люблю, - со вздохом сдался Юань. - Прости, это было глупо вот так тебя хватать, сам не знаю, что на меня нашло. Я испугался, вдруг чего-то случится, ты отстанешь или потеряешься, вот и… Дурень, да? Он вытянул руку, предлагая мир, и Цинфэн, немного поколебавшись, все же слетел на ладонь. А потом предупреждающе посмотрел на Юаня и, быстро перебравшись к нему на плечо, дернул за прядь волос. - Опасность! Беззаботен! - недовольно сообщил он и, явно для закрепления урока, вновь дернул волосы. - Нельзя! Шэнь Юань немедленно умилился и только потом осознал, что его феникс наконец заговорил. - Цинфэн! - восторженно завопил Юань и тут же поперхнулся от следующего взгляда феникса. Ах да, наставления. - Я все понял, - скороговоркой сообщил он пернатому другу. - Быть осмотрительнее, тебя не хватать, за пазуху не совать.  - Цинфэн - защита, - с крайне серьезным видом добавил тот.  Юань послушно кивнул. - А теперь, может, уже поужинаем? - предложил он и погладил феникса по перышкам, похоже, немного изменившим цвет. То ли голубой стал ярче, то ли раньше сизого было больше - хотя, может, просто освещение влияло. - Ты голодный? Цинфэн переливчато свистнул: похоже, говорить ему все-таки пока было тяжело, но Юань отлично понимал его и так. Тем более, что феникс тут же спрыгнул с плеча и, распахнув крылья, спланировал на накрытый стол. Кормили в "Поясе речной феи" отлично. Ну, или это вип-клиентам в лице Шэнь Юаня так везло. Рулетики с нежнейшей свининой, тушеная с бамбуковыми побегами острая морковь, булочки с грибами, маринованные кабачки, лапша с креветками, курица, запеченная в орехах и фаршированная вялеными фруктами, к которым с большим интересом начал приглядываться Цинфэн… Юань на пробу протянул ему кусочек груши и, судя по тому, с какой скоростью тот исчез и была потребована добавка, феникс распробовал сладкое. А уж персики в карамели и вовсе привели его в восторг. - Наслаждайся, - подвинув к нему всю тарелку, улыбнулся Юань и, достав из цянькуня одежду на смену, отправился знакомиться с ванной, решив, что чаю и поданным к нему сладостям он уделит внимание после нее. Горячая вода остыть не успела. Цветки жасмина благоухали, плавая по поверхности маленькими белыми корабликами, и умиротворенно-сытый Юань, хоть и решив сначала выкинуть их на пол, все же позволил им остаться. Было хорошо. Сунув под голову скатанное полотенце, Юань откинулся на деревянный бортик и закрыл глаза, расслабляясь.  Мысли так и норовили свернуть в сторону Юэ Ци, но он пресекал их на корню, хотя… Если подумать, не будет же ничего страшного в том, если он немного повспоминает - только с эстетической точки зрения! - его плечи и грудь, и вообще… “Шесть наложниц” ничего толком и не описывали, оказывается! Нет, точно, нужно было вспомнить все, чтобы убедиться, что в практике парного совершенствования он не отошел от прочитанной теории. Не то, чтобы он думал, что будет следующий раз, то есть, внезапно придется спасать кого-то еще, или… так, хватит! Он вылез из воды, высушился с помощью ци и большого полотенца, наскоро расчесал волосы и вернулся в комнату. Сладости, оставленные на чайном столе, оказались слегка поклеванными, хотя Цинфэн, устраиваясь спать на своей личной подушке, старательно делал вид, что это не имеет к нему никакого отношения.  Смущать его Юань не стал. Он завалился в постель, выбрал себе пару подушек помягче - какое счастье, ни одной фарфоровой! - и, решив с самого утра наведаться на рыбацкие пристани, с чистой совестью провалился в сон, чтобы проснуться от шума дождя и стука капель, барабанивших по черепичной крыше. Точно, сезон летних дождей же… Теперь на целый день зарядит, как бы еще и пристани не подтопило. Шэнь Юань зарылся в подушки поглубже и умиротворенно вздохнул, снова засыпая. Не тащиться же на реку в ливень… ни рыбаков там, ни прачек… Потом.