Охота на феникса

Стремительный разворот Сюя породил вихрь, а следом и гулкую волну, что, вспучивая землю и камни, понеслась вперед. Цинцю ударил сквозь мерцающий щит, крутанулся, уходя от ответного выпада, а потом схватил бамбуковый шест за конец и резко дернул на себя, чтобы еще через миг поймать сбившегося с шага Юэ Цинъюаня и, разворачиваясь вместе с ним в движении, прижать его к себе и остановить клинок у самой его шеи. Щит ци, окружавший Юэ Цинъюаня, дрогнул и исчез. - Который раз говорю тебе, бросай эту дурацкую палку, - в крови кипел азарт схватки, и запах волос Цинъюаня удивительным образом подливал масла в этот огонь. - Глупо думать, что ты сможешь задеть меня ученическим мечом, раз уж не хочешь использовать Сюаньсу! Юэ Цинъюань шумно выдохнул, а потом вскинул руку, откидывая широкий рукав и демонстрируя короткий бамбуковый обрезок, играющий роль кинжала. - Ничья, сяо Цзю, - почему-то сбивчиво сообщил Цинъюань, даже не попытавшись вырваться из захвата.  Цинцю хмыкнул, а потом потянулся и шепнул прямо в ухо, скрытое рассыпавшимися по плечам волосами: - Другому противнику тоже это скажешь?  Юэ Цинъюань сглотнул, Цинцю разом ощутил, как рядом с ним нагрелся воздух - или его самого бросило в жар?  - Другой противник не будет тобой, - ответил Цинъюань, и от простого, казалось бы, ответа, Цинцю пробрало дрожью. - Хочешь сказать, что поддаешься мне? - протянул он только для того, чтобы заполнить ставшую вдруг неловкой паузу, и внезапно очень четко осознал, насколько близко друг к другу они стоят.  Шэнь Цинцю ощущал, как от дыхания поднимается грудь Юэ Цинъюаня, слышал, как бьется его сердце, мог разглядеть на его веках самые мелкие ресницы, подсвечиваемые солнечными лучами, видел почти незаметное движение его губ - вот сейчас, когда Цинъюань прикусил нижнюю на миг зубами. И, по-хорошему, следовало бы опустить Сюя - и выпустить главу ордена из захвата, сильно смахивающего на объятие - но вот только сделать это Цинцю не мог себя заставить. Да и не хотел. - Если я стану поддаваться… - выдохнул Юэ Цинъюань,  - разве это поможет тебе в настоящем бою? Цинцю хмыкнул, а потом, ни слова не говоря, отдернул Сюя в сторону и толкнул Цинъюаня в спину. Разворот, скольжение, молниеносный замах и удар сверху вниз - от бамбуковой палки в руке главы Цюндин должны были остаться щепки, но Юэ Цинъюань успел увернуться. Технику "шаг в облака" Цинцю еще успел засечь, успел блокировать удар бамбуковым шестом щитом ци, но в следующий миг Юэ Цинъюань уже оказался за спиной и прижал Цинцю локтем за шею, обозначая захват и перехватывая руку с Сюя за запястье. Не то, чтобы это помешало Цинцю отпустить меч в полет, конечно, но… Сердце колотилось так, что ни одна вежливая маска бы не помогла сделать вид, что ничего не происходит. - Босяцкий прием, глава ордена? - усмехнулся Цинцю, медленно разжимая пальцы и позволяя Сюя исчезнуть.  Губы Юэ Ци мимолетно коснулись уха, заставляя вздрогнуть. - Уличное прошлое, сяо Цзю, - шепнул тот, и его жаркое дыхание, казалось, опалило Цинцю кожу, - тебе ли не знать. - Ладно, ничья, - шепотом согласился он, замирая внутри. Еще миг звенящей тишины, в которой был только ветер, тронувший кроны деревьев, что росли вокруг тренировочной площадки, и все распалось. Юэ Цинъюань шагнул назад, Цинцю, наоборот, развернулся, вновь напустив на себя отстраненный вид, и к границе стационарных защитных чар они подходили уже как главы пиков. И по чрезвычайно крутым и узким ступеням, что вели вниз с горного склона, тоже прошли, не говоря друг с другом. Про Юэ Цинъюаня Цинцю не мог сказать наверняка, но самому ему точно не хотелось вести разговоров там, где пришлось оглядываться на собеседника и перекрикивать резкие порывы ветра, который, того и гляди, норовит сбросить тебя в пропасть. - Чжаохуа вводит новую торговую пошлину в Цзиньлане, - сказал он, когда они свернули к личным купальням главы ордена. Как-то само собой получилось, что после утренних тренировок с главой Цюндин Шэнь Цинцю оставался на первом пике: сначала чтобы омыть тело в горячем источнике, вода которого слабо поблескивала от наполнявшей ее ци, а потом, чтобы обсудить дела за завтраком. - Вот как? - чуть нахмурился Юэ Цинъюань.  Цинцю прошел вперед, по камням, которыми была выстлана дорожка к крошечному озерцу - даже скорее глубокой чаше, образовавшейся в скальной нише, укрытой со всех сторон густыми зарослями гранитной лианы. Ее темно-серые, с неровными краями листья живой стеной закрывали это место от случайных взглядов. Цинцю не удивился бы, узнав, что лиану специально высадили здесь, а потом неустанно растили несколько десятилетий. Он снял с себя верхние платья, оставшись в одном нательном, и первым ступил в горячую воду. Привычное удовольствие волной пробежало по мышцам, и он, подобрав волосы, с тихим вздохом шагнул туда, где глубина была больше и где у края каменной чаши была выдолблен небольшой выступ.  - Этот шиди полагает, что монахи все же узнали о том, что Цветочный дворец перехватывает редкости у них из-под носа, - сказал он, глядя, как раздевается Юэ Цинъюань.  Почему-то этот вид каждый раз завораживал. Неспешные плавные движения, открытая шея, обнаженные запястья, ступни и щиколотки… Нет, в детстве все воспринималось совершенно иначе.  Задумчиво хмыкнув, Цинъюань погрузился в воду рядом. Чаша была небольшой, и Цинцю остро почувствовал, как от этого движения качнулась вода, рождая волны - от тела к телу... - Новая пошлина может вызвать недовольство, - произнес Цинъюань. - У тебя нет сведений, на что монахи так потратились? Взыскать убыток со всех торговцев сразу… сумма должно быть огромная. Волосы у него были подняты в чуть неряшливый массивный узел на макушке, и от пара выпавшие пряди уже намокли и набрали влаги.. Шэнь Цинцю качнул головой. - Нет, наоборот. Чжаохуа решили слегка поступиться деньгами: новая пошлина чуть ниже, чем другие две, которые они готовы отменить - но при условии, что торговцы подадут опись товаров в своих лавках. - Вот как, - Юэ Цинъюань повернул голову и посмотрел на Цинцю. Повадка, словно у крупного хищника - не двигаться с места, и ждать в засаде того момента, когда можно будет дотянуться до добычи одним точным ударом. - Уступка в малом, выгода в большом, - ответил Цинцю, откидывая голову на камни за своей спиной. - Хуаньхуа увел у них кристалл средоточия, а сколько редкостей ушло раньше, никто не знает. Странно было бы спустить это с рук. - Почему мне кажется, что Цветочный дворец даже не догадывается о нескольких последних случаях? - с мягкой улыбкой уточнил Юэ Цинъюань и поднял брови.  - Кто-то что-то всегда продает, - невозмутимо согласился Цинцю. - Разумеется, найдется тот, кто готов будет это купить. - И что же это было? - с недавних пор глава Цюндин перестал строить из себя дурака, что сильно пошло ему на пользу. - Не могли же твои люди просто донести, это бы не сработало. Что ты им подсунул? Цинцю слегка усмехнулся. - Коллекцию старых духовных камней, якобы выкупленную на распродаже имущества погибшего заклинателя, - пояснил он. - После той удачи всем известно, что Хуаньхуа готов заплатить за них куда больше, чем остальные, в надежде выловить еще один кристалл средоточия. Юэ Цинъюань поднял бровь.  - Духовные камни, правда, оказались обычными, а покупатель сбежал, но… - Цинцю многозначительно замолчал и продолжать очевидное не стал. Течение воды покачивало край его платья, то и дело сплетая его с подолом чужих одежд. - Хорошо, - тихо вздохнул Цинъюань и прижал шелковую ткань ладонью. Почти признание, что тряпка его отвлекала, если подумать. - Меня тревожит, что Учэн еще не вернулся. Цинцю нахмурился.  - Полагаешь, он что-то нашел в Алой долине и решил нарушить договоренность? Юэ Цинъюань неопределенно повел плечом. - Вряд ли Чэн Дэчжэн будет столь опрометчив, что позволит легко найти и просто взять скрываемое, - сказал он, глядя куда-то в пустоту перед собой. - Это не тот противник, что оставляет за собой следы или обойдется без ловушки на гостеприимно открытой двери. Да и Алая долина очень велика… Учэн знает, что ищет иголку в стоге сена, которой там, может быть, и нет. - Даже если карту нам подсунули, и близ Мертвой реки Цветочный дворец устроил западню, бритоголовый не безрассуден, - напомнил Цинцю, садясь ровно. - Учэн крайне расчетлив и осторожен. Скорее всего, просто перепроверяет самого себя. - Погонщиков духовных орлов не подводит зрение, - возразил Цинъюань, - но и Чэн Дэчжэн не просто заклинатель. Он вздохнул, набрал полные ладони воды и плеснул себе в лицо. - Почему этому шиди кажется, что глава ордена решил отправиться в долину, а? - хмуро спросил Шэнь Цинцю. Настроение поползло вниз, и гадать о причинах этого не приходилось. Юэ Цинъюань вместо ответа просто посмотрел ему в глаза. - Это ужасающе глупо, - начиная злиться, произнес Цинцю. - Учэн выставит себя идиотом, если не позаботился о подстраховке.  - Его подстраховка - этот глава Цанцюн. Разве солгать, что этот глава никуда не собирается, будет лучше? - спокойно возразил Цинъюань. - Ты можешь присоединиться, чтобы как следует отругать этого за безмозглость уже там, на месте. - О, разумеется, - ядовито согласился Цинцю и рывком поднялся на ноги. Горячая вода потеряла всякую привлекательность. Он вышел из чаши и волной ци высушил одежду. - Бросим орден на Вэй Цинвэя, прячущегося среди своих кузней, вечно отсутствующего по торговым делам Шан Цинхуа и озабоченной только своим птичником Ци Цинци. Чэн Дэчжэн же вообще не заметит нашего совместного отсутствия! Не говоря уже о том, что могут прийти какие-то известия про Шэнь Юаня. Цинцю раздраженно подвязал пояс. Конечно, Юэ Цинъюань был не просто способен совершать одиночные вылазки. Сильнейший заклинатель мира вполне мог пройти сквозь Мертвый лес насквозь, как раскаленный нож сквозь фруктовое желе, вытащить Учэна из любой ловушки, которая там нашлась бы, и, вероятно, даже не вспотеть. Цинцю же к подобному не мог даже приблизиться. Острое сожаление, что искореженные вены в свое время не позволили ему усилить тело хотя бы так, как предполагал духовный способ совершенствования, привычно затопило душу, но он намеревался наверстать упущенное. Теперь никаких преград перед ним больше не стояло, и сожалению о прошлом больше не было места. А вот тоске по брату - да.  Будь А-Юань рядом, они могли бы отправиться в Алую долину вдвоем: как следует осмотреть Мертвый лес и попытаться понять, по какой причине Чэн Дэчжэн отдал за ту карту безумные деньги. - … а Лю-шиди вряд ли справится с этим поручением, - услышал он обрывок фразы Юэ Цинъюаня и понял, что отвлекся. - Только если мы не хотим привлечь внимания к этим поискам. - Ладно, - вздохнул Цинцю и, услышав плеск воды позади, все же удержался в желании повернуться. - Этому шиди остается лишь надеяться, что шисюну не понадобится много времени. - Этот глава уже отдал распоряжение, что как только Лю-шиди вернется, ученики Му-шиди и Дуань-шимэй обследуют окрестности Гуйшу, - в спину ему произнес Юэ Цинъюань. - Уверен, кто-нибудь из них сможет сообщить что-нибудь о твоем брате. - Хотя бы понять, зачем его учитель возвращается туда снова и снова, - вздохнув, кивнул Шэнь Цинцю.  - Вряд ли за корицей, - ответил ему Цинъюань без тени улыбки в голосе, и Цинцю с недоверчивым удивлением ощутил, как тиски беспокойства за А-Юаня чуть разжимаются в груди. Когда победитель Тяньлан-цзюня говорил с такой серьезностью, всем нечистым в помыслах следовало бежать на край света. - Да, после изумрудного летающего манго коричное дерево определенно не тот уровень, - вслух согласился Цинцю и все же повернул голову, чтобы встретиться взглядом с главой ордена.  Юэ Цинъюань снова оказался ближе, чем ожидал Цинцю - и снова, в который раз, внутри не родилось неприязни.  Взгляд сам собой скользнул по развороту широких плеч, по мокрому шелку, прилипшему к груди и словно специально обрисовывавшему линии мышц и окружья сосков. Ниже Цинцю запретил себе смотреть, но кровь все равно ускорилась в венах. Вопрос, почему Цинъюань не утруждает себя высушиванием, вновь остался не заданным. Одним всплеском ци Цинцю привел главу ордена в порядок, бросил ему в руки его одежду, а потом поднял с каменной скамьи собственные платья и начал одеваться сам, почти физически ощущая, как смотрит на него Цинъюань.   - Почту уже должны были доставить, - сдержанно заговорил тот, уже отводя в сторону плети гранитной лианы, свисавшие над дорожкой к чаше. Крупные твердые листья, серые с черными крапинками, сухо прошелестели, точно и в самом деле камешки застучали друг об друга. - Цинцю-шиди останется на завтрак? Интересно, когда уже придуманные поводы начнут повторяться? Цинцю только вздохнул. - Ждешь что-то важное? - вслух спросил он, слегка приподняв брови.  В конце концов, это будет даже не первый завтрак после тренировки, чего уж, да и готовили на Цюндин куда разнообразнее, чем на Цинцзин. Но послушать, как в очередной раз будет выкручиваться глава ордена, составляло отдельное удовольствие. А у поганца даже взгляд не вильнул. - Настоятель Учэн может прислать известие о себе, - ответил Цинъюань, проходя лунные врата, что вели через внутренний сад к павильону Танцующих облаков.  Настоятель Учэн, значит. Ладно. Он уже повернулся к Юэ Цинъюаню, чтобы ответить, как вдруг небо над Цюндин прочертила яркая полоса ци, и не узнать этого стремительного полета Цинцю не мог. Только варвар с Байчжаня летал так, словно хотел уподобиться молнии.  - Лю Цингэ, - выдохнул Шэнь Цинцю, разом забывая обо всем. Заметивший их глава Байчжань резко развернул Чэнлуань и чуть ли не рухнул вниз, поднимая за собой ветер и песок, и пыль, и листья, моментально взметнувшиеся с земли. Варвар был подобающе одет, но странно взбудоражен и бледен, словно помимо полета потратился на восстановление после ран. - Юэ-шисюн, - с неожиданной резкостью бросил он главе ордена, а потом повернулся к Цинцю. - Шэнь Цинцю. Как найти твоего брата? Что!?  В пальцах хрустнул веер. Цинцю шагнул к Лю Цингэ вплотную, толком не зная, что собирается сделать: выспросить, вытрясти из того то, где дикарь видел А-Юаня, или раз и навсегда запретить к тому приближаться! - Лю-шиди видел Шэнь Юаня? - Юэ Цинъюань как-то успел оказаться рядом, незаметно ухватил за локоть. - Где? Как давно? Лю Цингэ нахмурился. - Юэ-шисюн знает? - с некоторой растерянностью переспросил он, переводя на него взгляд, и Цинцю не выдержал. - Какая разница? - воскликнул он, дернувшись из захвата. - Где ты его видел, ну?! - В лесу близ Гуйшу, - буркнул Лю Цингэ, вместо того, чтобы взорваться в ответ.  Снова около Гуйшу! А он, дурак, все это время сидел на Цинцзин! Идиот! Цинцю сжал кулаки, переживая порыв бросить все и лететь к городу у горы ста водопадов.  - Что он сказал? - выдохнул он, глядя только на Лю Цингэ и почти не ощущая, что Юэ Цинъюань уже держит его за руку. - Он сам приходил? Ему удавалось сбегать от присмотра? Или он был не один? А вдруг его наставник надел на Шэнь Юаня заклятый ошейник, не пускавший его дальше леса?! Мысли неслись вскачь, обгоняя одна другую, и Цинцю сильнее сжал пальцы Юэ Цинъюаня в своей руке, цепляясь за них, как за якорь. У дикаря округлились глаза. - О чем ты говоришь? - непонимающе свел брови к переносице он. - Разве он… разве его кто-то может удержать?! - В каком смысле?! - настала очередь Цинцю не понимать. - Лю-шиди стоит рассказать подробнее, что случилось, - сдержанно напомнил Юэ Цинъюань. - Зачем ему понадобился брат Цинцю-шиди? Варвар вдруг порозовел щеками, а потом почему-то полез в цянькунь и извлек из него огромный, гранатово-красный, тут же заблестевший на солнце гладкими гранями… - Кристалл средоточия ци! Кажется, они с Юэ Цинъюанем выкрикнули это вместе. Кажется, у Цинцю чуть не остановилось сердце и не случилось отклонение ци от одного вида огромного совершенного кристалла, чистейшего, мощнейшего… Откуда он взялся?! Или это то самое сердце жаброзмеи, о котором говорила Дуань Цинцзе?!   - Мы встретились в лесу, - сунув кристалл в руки потрясенного главы ордена, заговорил Лю Цингэ. - Шэнь Юань… ну, он приходил каждый вечер, а когда напал монстр… Вот. Не осталось от того никакого сердца, ни шкуры, ни скелета. Он мне жизнь спас. Цинцю только оглушенно моргнул. А-Юань все эти дни разговаривал с Лю Цингэ в лесу, а потом спас его от призрачной жаброзмеи? - И ты его отпустил?! - а вот Юэ Цинъюань, похоже, быстрее справился с новостями. - Куда он потом делся?! Почему ты один? - Я бы тоже хотел знать! - словно оправдываясь, огрызнулся Лю Цингэ и помрачнел. - Я даже сказать толком ничего не успел! Он… я не успел его догнать. Я весь лес потом прочесал, и ничего! - под конец он повысил голос, и это значило, что…  Что?  Цинцю все пытался с собой совладать, а Лю Цингэ продолжил. - Он сразу сказал, что он твой брат, - не зная, какой горячей волной ложатся эти слова на сердце Шэнь Цинцю, пробормотал он, глядя куда-то в сторону, словно не хотел показывать лица. - Я… Никогда не видел такого зверя. А потом один удар - и всё, тварь скрутило на месте, выжало, словно тряпку и, в общем… это, наверное, не призрачная жабровая змея была. Или уже почти божественного ранга… - То есть… - Цинцю наконец вычленил главное. - Мой брат преуспел там, где не справился лучший боец Цанцюн? Лю Цингэ как-то неловко повел плечами. - Этот шиди справился бы, может, не так быстро, но… - Безусловно, мы можем полностью доверять в этом вопросе Богу битв Байчжаня, - вновь вмешался Юэ Циньюань, - но было бы лучше, если бы шиди объяснил внятно, что именно произошло. Дикарь сделал шумный вдох, а потом выпрямился, сильнее расправив плечи и вскинув подбородок. - Этот мастер надевал зачарованные одежды и ходил к озеру каждый день, но монстр… - он замялся, будто сомневаясь в чем-то, а потом, видимо, врожденная честность все же взяла верх. - Монстра удалось выманить только Шэнь Юаню.  Подождите… Дикарь что, заставил его обрядиться в женское?! Цинцю поймал на себе предупреждающий взгляд Цинъюаня и удержал уже родившуюся фразу на языке. - Этот мастер вступил в бой, но тварь оказалась сильнее, чем он думал, - должно быть, признаваться в этом Лю Цингэ было явно неприятно, но его упрямство в кои-то веки делало ему честь. - Ей удалось ранить этого шиди и сбить с ног, монстр выпустил туман и начал увеличиваться в размерах, готовя божественную атаку. Этот мастер хотел ударить Чэнлуанем снизу - в тот самый момент, когда тварь откроется и станет уязвима, но Шэнь Юань… мастер Шэнь применил какую-то необычную технику, которая испепелила монстра на месте. - Технику? - уточнил Юэ Цинъюань, глядя на кристалл в своих руках. - Шиди уверен? Быть может, Шэнь Юань использовал какой-то артефакт или талисман? Лю Цингэ нахмурился. Цинцю с привычным ядом отметил, что гладкий лоб прорезала морщинка, не иначе как от непривычки думать о сложных вещах, и тут же отвлекся от этой мысли: А-Юань был важнее. Намного важнее. - Этот шиди не уверен, - мгновенье помолчав, все же сообщил он и бросил короткий, почти извиняющийся взгляд на Шэнь Цинцю. - Он не видел подробностей. Этого не могло быть. Просто не могло. Но… кристалл средоточия, извлеченный из поверженной твари, изумрудное летающее манго, куст улучшенной вороники, который рос у хижины, скрытой оберегами - и от которой Му Цинфан пришел в неистовый восторг. Странные бинты, больше похожие на лианы, удивительная техника двойного совершенствования, которая оказалась способной исправить то, за что не брались даже лекари Цяньцао. Да и тот сторожевой цветок, который распустился у А-Юаня на вороте, отправив Цинцю в сон. Это оставляло только… Юаньцяньго. Сам орден давно канул в небытие, но вот сокровищница осталась, и именно ее отыскал мастер, что держит Шэнь Юаня при себе.  Полученные выводы даже произносить вслух было слишком опасно, в первую очередь для А-Юаня. Лю Цингэ мог просто ляпнуть это где-нибудь, не подумав, а брата…  - Цветочный дворец не должен узнать об этом, никто не должен узнать! - не веря самому себе, прошептал Цинцю. Трактаты с техниками Юаньцяньго, кристаллы средоточия ци! Голова пошла кругом. Он схватил Лю Цингэ за плечо и крепко стиснул, заставляя опять посмотреть на себя. - Ты должен молчать об этом, понял? Вопреки обыкновению, Лю Цингэ посмотрел в ответ очень серьезно. - Шэнь Цинцю действительно считает меня дураком? - уточнил он со спокойствием, которое едва не взбесило Цинцю снова. - Глава Цинцзин услышал обо всем этом только потому, что Шэнь Юань - его родной брат. Надо же. Варвар на сей раз даже мозги в нужную сторону приложил. - А-Юань может представляться моим именем, - сдерживаясь, чтобы не язвить, добавил к уже сказанному Цинцю. - Шиди не должен удивляться, если… - Вас невозможно перепутать, - оборвал его Лю Цингэ, - несмотря на то, что вы почти близнецы. Не ошибусь. Цинцю скрипнул зубами и бросил на Юэ Цинъюаня взгляд, должно быть, слишком красноречивый, раз глава ордена тут же вмешался снова: - Значит, Лю-шиди уничтожил призрачную жабровую змею на стадии вознесения, - своим лучшим назидательным тоном сообщил он. - Но бой был так жесток, что от монстра не осталось ничего, что можно было бы использовать. Лю-шиди был вынужден испепелить тварь, верно? Он требовательно посмотрел Лю Цингэ прямо в глаза. - Да, - вернул ему взгляд тот. - Этот Лю принесет свои извинения Му-шиди, который ждет редких ингредиентов. От сердца немного отлегло. - Кристалл средоточия ци пребывает в сокровищнице Цюндин уже много веков, - мягко добавил Юэ Цинъюань и убрал сверкнувший камень в цянькунь. - Сведения о нем хранятся в глубоком секрете, и только особо посвященные в дела ордена могут о нем узнать. - Этот шиди понятия не имеет, о чем глава ордена ведет речь, - так же невозмутимо добавил Лю Цингэ. Поднявшийся ветер взметнул его волосы, собранные в хвост - словно знамя. Ладно. Незаметно выдохнув, Цинцю молча кивнул. На слово Лю Цингэ можно было положиться, он еще никогда от него не отступал. - Вот только… - вновь замялся тот и опять полез в цянькунь. - Еще это.  На ладони у него лежал необычайной красоты алый цветок с множеством лепестков, свернутых вокруг центрального бутона.  А-Юань! Это единственное объяснение, которое нашлось в голове у Цинцю. - Лю-шиди пояснит что-нибудь? - негромко спросил Юэ Цинъюань, хотя можно было спорить на что угодно, на языке у главы ордена крутился совсем другой вопрос. Где ты его взял?! - Этот шиди хотел бы попросить проверить, нет ли в нем каких-то особенных свойств, - ответил Лю Цингэ с каким-то странным вызовом. Или смущением?! - Этот глава ордена считает, что Лю-шиди лучше обратиться на Цяньцао, но… - на кончиках пальцах Юэ Цинъюаня словно сама собой вспыхнула и погасла проявляющая опасную пыльцу печать, потом еще одна и еще… Цинцю и не догадывался, что бывший друг детства знает столько исследовательских плетений. Юэ Цинъюань остановился, лишь исчерпав не меньше десятка вариантов. - Скорее всего, цветок безвреден, а вот насколько он ценен… - Это неважно, - почти оборвал его Лю Цингэ и торопливо спрятал не до конца раскрывшийся бутон обратно в цянькунь. Цинцю даже сказать ничего не успел, не говоря уже о том, чтобы заполучить цветок в свои руки. - Этому шиди достаточно. Достаточно?! Только не для Шэнь Цинцю! - Лю-шиди обращается с цветком столь осторожно и бережно, боясь повредить и помять нежные лепестки, что возникает единственное предположение, что это драгоценный подарок, - выверенно-невинным тоном заявил Цинцю и, судя по тому, как вскинул на него взгляд Лю Цингэ, попал в цель.  - Просто красивый цветок, подарю его младшей сестре,  - слишком быстро ответил дикарь, и Цинцю немедленно заподозрил, что тот солгал - бездумно и неуклюже. - Твой брат сказал, что вырос там, где такие растут. Странно, что ты о них не знаешь. Гнев вспыхнул в груди так, словно Цинцю вновь был отравлен ядами У Янцзы. - В самом деле, - собственный голос показался ему чужим, а Юэ Цинъюань вообще дернулся рядом, но промолчал, оставляя возражения при себе. - Так же странно, как то, что человек, оплативший рождение ребенка с нужными духовными корнями, держит свою жертву при себе. Правда?  Лю Цингэ, кажется, тоже осознал ошибку: во всяком случае, он качнулся на месте, словно готов был отступить или взяться за меч. - Или, может, странно, что эта тварь держит Шэнь Юаня под контролем? - голову затапливало чем-то холодным, острым, и слова на языке обретали привкус железа и крови. - Как и то, что этот старший брат ничего не знает о том, в каком дивном саду прятали младшего?  Особенно, если учесть, что А-Юань толком ничего не знал об обычном мире.  Вот теперь рука Лю Цингэ стиснула рукоять Чэнлуаня. - Шиди все еще хочет посмеяться, с чего вдруг я не знаю, где сейчас А-Юань? Над тем, что его вновь отняли, едва я его нашел? Над тем, что я готов перевернуть землю, чтобы вырвать его из рук того, кто его скрывает? - горло свело окончательно, и именно в этот момент пальцы Юэ Цинъюаня стиснули локоть, и в духовные вены вплелся поток освежающей ци. Но закончить было важнее. - Или глава Байчжань воспользуется столько редко подворачивающейся возможностью промолчать? Дикарь раздул ноздри, точно бешеный бык. - Кто-то держит Шэнь Юаня в плену? - спросил он. - Шэнь Цинцю в этом уверен? Шэнь Юань сказал, что его наставник собирает травы неподалеку. Он не выглядел связанным обязательствами или ограниченным в своей свободе.  Шэнь Цинцю на мгновение даже глаза прикрыл. Он тоже сделал эту ошибку - тогда, когда был с А-Юанем вместе и незаметно для себя поверил, что так будет и впредь: брат ведь возвращался к нему, раз за разом, каждый день, по нескольку раз. Он решил, что ему хватит сил забрать А-Юаня в Цанцюн, и не учел, насколько опасным и хитрым был так называемый “наставник”. - Лю-шиди увидел моего брата на длинном поводке и не распознал за “бегством” рывка хозяина с той стороны? - огрызнулся он вслух, и Лю Цингэ все-таки сделал шаг назад, сжав губы в тонкую линию. - Этот человек не только расчетлив, но и… заботлив. Он использовал даже сторожевую лозу, замаскировав ее на одежде Шэнь Юаня. Когда этот брат попытался забрать А-Юаня с собой, вышивка расцвела клен-травой и плюнула пыльцой и соком прямо мне в лицо. Есть ли у Лю-шиди еще вопросы про моего брата? У того на щеках перекатились желваки. Он бросил мрачный взгляд по сторонам, словно среди покачивающихся на ветру рододендронов, карликовых кленов и хризантем внутреннего сада могли скрываться враги.  - Мы должны его найти, - сказал он, вновь посмотрев сначала на Цинцю, а потом на главу ордена. - Если все так, как услышал этот шиди, Шэнь Юаню нужна помощь. Вот только этот мастер не понимает одного: следы младшего брата оборвались в лесу, но как этот мастер ни искал, он не обнаружил ни чьего-либо присутствия, ни печатей сокрытия, ни колебаний ци. И дикарь тоже! Удержавшись от того, чтобы швырнуть сломанный веер на дорожку, Цинцю сунул его в рукав. - Никаких сигнальных плетений Лю-шиди поблизости не заметил? - а вот у Юэ Цинъюаня, оказывается, мозги сейчас работали лучше, раз он вспомнил о том, о чем должен был помнить Цинцю.  - Нет, никаких, - мотнул головой Лю Цингэ. - Этот мастер упустил Шэнь Юаня из виду на несколько мгновений, не больше.  - Древний портальный артефакт? - предположил Цинцю, с сомнением посмотрев на главу ордена.  Тот нахмурился. - Этому шисюну понадобятся помощь Сюй-шимэй и архивы Чуаньцзао, чтобы найти упоминания о подобных вещах, - сказал он, наверняка вновь думая о том же, о чем думал сам Цинцю. Зачем же наставник А-Юаня раз за разом возвращается в горы вокруг Гуйшу, что он там ищет? Новую спрятанную сокровищницу? Редчайшее растение? Древний тайник? - Этот шиди слышал об одной секретной технике монахов Тяньи, - вдруг не к месту сказал Лю Цингэ. - Она позволяет заклинателю полностью замаскироваться на фоне природной ци. Цинцю молча переглянулся с Юэ Цинъюанем.  - Сети ци обнаружили бы скрытого наблюдателя, - произнес глава ордена.  - В тот момент они могли быть в другом месте, - возразил Цинцю, невольно сглотнув. Могло ли так быть, что "наставник" всегда находился рядом с А-Юанем? Невидимый - сначала не только для носившего повязку Цинцю, но и потом для Лю Цингэ? Тогда выходило, что и с монстром покончить мог этот "учитель"?  Но почему тогда он оставил дикаря в живых? - Как и духовный зверь. Юэ Цинъюань мгновение помолчал, а потом неохотно кивнул. Вопросы множились, заставляя путаться в предположениях одно немыслимее другого. Одно Цинцю знал точно: ради А-Юаня он вспомнит то, что давно и успешно старался забыть - проклятую технику У Янцзы, "Отражение глиняной куклы". Все известные Шэнь Цинцю очищающие талисманы, относившиеся к праведному заклинательству, были полным мусором без единой гарантии, а вот техника переноса вреда, темная, завязанная на крови… - Этот мастер хотел бы участвовать в поисках, - мрачно повторил Лю Цингэ, напоминая о своем присутствии. - Если этот мастер найдет способ, пусть даже изрядно сомнительный… - пристально на него посмотрев, начал Цинцю, стараясь не думать сейчас о том, с чего вдруг дикарь Байчжаня проявляет такую заботу.  - Если это может помочь Шэнь Юаню, этот Лю будет содействовать, - а тот, даже не поморщившись, резко кивнул. - Главное - чтобы помогло. Больше не сказав ни слова, он встал на меч и рванул в небо, и Цинцю даже не стал определяться, показалось ли, что прощальное движение головой предназначалось и ему тоже.  На Цинцзин он вернулся сразу, а потом долго сидел в саду, там, где устраивал место для брата. Резные деревянные решетки, установленные позади разбитого цветника, уже затягивались плющом, его колокольчики светло-зеленого, почти белого цвета, потом создадут неповторимый узор, на фоне которого высокие метелки голубой пшеницы будут смотреться особенно хорошо. Застенчивый мох с сиреневыми крапинками крошечных ягод со временем разрастется, заполняя место между кустов сизой остролистной незабудки, а тот яркий акцент, который Цинцю запланировал алой бузине - она даже зимой сохранит свои красочные соцветия, что как раз поддержит диковинный цветок А-Юаня, если брат захочет его вырастить.  Шэнь Цинцю готов был на что угодно, лишь бы Шэнь Юаню было здесь хорошо. Поднявшись со скамьи, он прошел мимо длиннохвостой осоки, что росла вдоль садовой дорожки, и направился туда, где располагалась библиотека Цинцзин. Знания испокон веков составляли главную ценность мира, и только глупцы считали, что золото или духовные камни могут быть дороже сведений, что скрывались на пожелтевших от времени пергаментных свитках или страницах столь ветхих, что от рассыпания их в руках читающего спасали лишь древние печати, которые поддерживались скрытыми в стенах амулетами. Дом, в котором хранились книги пика Цинцзин, стоял особняком от других зданий, и любой ученик или мастер, пришедший сюда, получил бы возможность ознакомиться с жизнеописаниями известных мастеров, художественными трактатами, философскими книгами и нотными записями музыки, которым отводилась отдельная комната. А вот чтобы получить доступ к самому главному - к хранилищу того, что делало мастеров второго пика Цанцюн настоящими учеными, способными предвидеть развитие событий куда точнее, чем это сделали бы на пике предсказаний, следовало спуститься под землю, пройти небольшим тайным ходом и приложить к массивным бронзовым дверям зачарованный талисман. - Новый глава Шэнь, - навстречу тут же вышел мастер Ван, сухой и сгорбленный, живший на пике столько, что никто из прежних глав и не знал, сколько ему лет. Одно время Цинцю не понимал, почему этот человек, сформировав золотое ядро, остановился в своем совершенствовании, не стремясь достичь уровня вознесения, а потом просто перестал задаваться этим вопросом. Здесь таких интересующихся хватало и без него, а “новыми” мастер Ван называл всех, кто пробыл в любой должности меньше десятка лет. - Ты сегодня рано.  Цинцю молча кивнул. Закрываясь за его спиной, тяжелые створки тихо проскрежетали, несмотря на то, что их смазывали маслом с завидной регулярностью, а сам он, просто кивнув старому смотрителю библиотеки, уже шел дальше по узкому проходу к устроенному для себя столу в самом последнем из залов, перетекающих из одного в другой. Даже если А-Юань действительно читал по книге в день, то и ему бы не хватило столетия, чтобы прочесть все, что хранилось здесь. Исторические летописи, бестиарии, карты, описания самых разных малоизвестных техник, руководства к которым были давно утеряны, наблюдения за погодой во всех частях мира, отчеты о путешествиях, а еще - самое главное - записи о собраниях глав пиков с самого первого дня основания ордена Двенадцати вершин. Все, что происходило в мире за эти тысячелетия, можно было найти именно в переплетенных томах из самой лучшей шелковой бумаги. Иногда Шэнь Цинцю хотел бы знать, что хранят у себя монахи и - особенно! - Цветочный дворец. - В отчете некоего ученика Бэй, - шаркая ногами по гладким плитам пола, проговорил Ван Чжуэй из-за одного из стеллажей, заполненных книгами, - этот мастер нашел описание ритуала подчинения. Духовная печать, разумеется, осталась неизвестна. Дурак ее просто не разглядел. Я положил там, к остальным. Цинцю остановился около стола, на котором стопками лежали собранные за время его поисков свитки, книги и летописи. Любые, даже самые незначительные упоминания о поводках, которые могли быть наброшены на человека или на его разум.  Новые переплетенные страницы лежали на самом верху еще не разобранной кучи, становившейся больше с каждым днем поисков. Цинцю не знал, чем именно столь любимый братом “наставник” держит А-Юаня, а потому искал упоминания о любой неравновесной связи. Любые способы, которые относились к созданию и закреплению уже существующих привязанностей или чувств, любые техники очарования или подчинения, независимо от того, тайным или очевидным образом оно могло проявляться - все могло оказаться важным. Особое внимание он уделял изучению описаний растений, в том числе легендарных или утраченных, потому что после летающего манго не удивился бы даже зернам забвения богов.  Проще всего было отбросить вариант с красными нитями судьбы, причем не из сентиментальных соображений, а лишь потому, что подобную связь невозможно было создать искусственно. С оковами божественных обетов тоже сложно было бы ошибиться: даже в своем полуживом тогда состоянии Цинцю не пропустил бы бросающуюся в глаза ленту из сконцентрированной до материальности ци, тянущуюся обычно через лоб. Хотя с А-Юаня сталось бы и вплести подобное украшение в косу, а то и просто перетянуть хвост.  - Здесь еще вот, - показался в дверях мастер Ван, неся к столу Шэнь Цинцю новую стопку исписанных листов, - снова о “Четвертой наживке дурака”. Трехсотлетней давности… Тоже нужно? Цинцю поднял на него взгляд и кивнул, молча указав на стопку, в которую складывал все об удавке темных заклинателей, которую подростком испытал на себе. Стоило об этом вспомнить, и в районе горлового даньтяня тут же родился призрачный спазм - но только тень того, прошлого, всего лишь память о том, как ощущался “крючок”, что был зацеплен за старый перелом ключицы.  Даже по прошествии стольких лет Цинцю не знал, ошибся ли тогда У Янцзы в этой технике или специально сделал ее так, чтобы удавка, среди всего прочего, не только пережимала ровный ток ци от сердечного даньтяня к верхнему, но и выворачивала часть духовных вен. Скорее всего, второй вариант - ведь именно при таком устройстве вен ци, пусть и вызывала отклонения и обострения сердечных демонов всего лишь от нехватки потока, но делала из беглого мальчишки-раба идеальный источник. Эдакую флягу с резервом ци на черный день. Шэнь Юань, с его легкой и щедрой рукой, исцелил сначала перелом, а потом и этот кусок духовных вен и даже не задумался, что без малого подарил Шэнь Цзю свободу - как минимум от тех осколков темных техник, что остались в его теле после смерти У Янцзы.  В свете этого, даже помыслить о том, что готовил “наставник” А-Юаня для своего талантливого и очень долгожданного ученика, было страшно. Цинцю старался уделять исследованиям все возможное время, но сведений было крайне мало, и они были очень разрозненными. И это он еще обратился за помощью на Цяньцао, Кусин и Чуаньцзао, не раскрыв, правда, личной заинтересованности в проводимом исследовании. Му Цинфан воспринял этот визит с неожиданным воодушевлением, в отличие от Гао Цингао, проявившего разумную даже с точки зрения Цинцю осторожность. Сюй Цинли вообще чуть ли не сразу же спросила в лоб: кого глава Цинцзин намерен к себе привязать в борделе? Шэнь Цинцю даже в первый момент не понял вопроса, и, видимо, сама собой образовавшаяся недоуменная пауза решила дело в его пользу. Глава Чуаньцзао вполне полно ответила на все его вопросы, а потом, сообразив, что речь идет как раз о способах избавления от зависимости, окончательно успокоилась и даже вызвалась сопроводить Цинцю в святая святых пика Кусин - пещеры очищения, на самом нижнем уровне его темниц. - … для обнаружения существует техника Взора Чистого ветра, - всегда немногословного Гао-шиди явно напрягало внимание Шэнь Цинцю к наложенным на стены, пол и потолок древнейшим печатям, вбитым, казалось, в саму драконью жилу. Ее дыхание здесь, в глубине камня, ощущалось особенно: сила давила на плечи, делая воздух плотным и тугим, словно смола, даже разговаривать было трудно. Сюй-шимэй, во всяком случае, замолчала еще двумя уровнями выше. - У храма Чжаохуа есть что-то похожее. - "Внутреннее видение" сопряжено с длительной подготовкой и сохранением неподвижности, - ответил Цинцю, аккуратно касаясь ци черного камня стен, гладкого, словно полированного. Свечение сложнейшей печати пробивалось из-под него, словно из-под вуали.  - Этот шиди не знал, - задумчиво пробормотал Гао Цингао, а Сюй-шимэй бросила на Цинцю удивленный взгляд, словно на говорящую лошадь, явно не ожидая таких познаний. Раньше бы Шэнь Цинцю это польстило - теперь он даже не придавал подобному значения. Результатом того визита стали несколько трактатов пика аскетов и талисман Незамутненного зеркала, что лежал сейчас рядом с книгами и свитками на столе Цинцю. В тишине библиотечных комнат вдруг разнеслось далекое эхо приглушенного шепота, а потом раздались быстрые шаги. Цинцю отложил кисть и поднял голову, встречаясь взглядом с мастером Вэнь - еще одной из тех, кто пока оставался на Цинцзине после смены главы.   - Глава Аньдин ищет встречи с главой Шэнь, - сказала она, коротко поклонившись. - Он заявил, что глава Шэнь ждет его с нетерпением. Даже так? Взгляда, направленного на мастера Вэнь хватило, чтобы та сдержанно усмехнулась и отбросила заплетенные в косы волосы за плечи. - Глава Шэнь, вероятно, укажет Шан Цинхуа на ошибку в употребленном обращении, как лучший из тех, кто владеют правильным словом? - произнесла она и снова поклонилась, опустив взгляд на миг позже, чем это требовалось.  Шан-шиди на Цинцзин не любили даже сильнее, чем Шэнь Цзю. Цинцю поднялся с места и, взяв с пояса веер, развернул его перед собой. - Непременно. Сарказм всегда считался на втором пике куда острее меча и ранил он куда больнее. А спускать выказанное Шан Цинхуа пренебрежение Цинцю не собирался и без завуалированной просьбы соученицы. Но что, интересно, принесло трусливую крысу на Цинцзин? До следующей встречи глав пиков оставалось несколько дней, и подобная спешка предполагала какой-то срочный вопрос. Поднимаясь в гору к собственному дому, Цинцю перебирал в уме варианты. Землю для благоустройства сада привозили ученики и подмастерья пика Аньдин, они же продлевали забор, но все это согласовывалось письмами и личного участия не требовало. Шан Цинхуа вообще редко когда отваживался общаться с Цинцю напрямую. Сейчас он мялся перед дверьми дома, то и дело одергивая рукава и теребя поясное украшение главы пика. Явно нервничал, но все равно явился? - Этот шисюн ждал Шан-шиди с нетерпением? - ледяным тоном осведомился Цинцю, только подойдя к главе Аньдин. - Какое неожиданное обстоятельство. Шан Цинхуа тут же поежился и подвинулся на шаг в сторону. - Этот шиди ошибся, - проблеял тот, но брошенный взгляд на Цинцю оказался цепким и очень внимательным. - Точно, ошибся! Он хотел сказал, что сам ждет с нетерпением, но так смутился, и… вот, перепутал, ха-ха!  Поток слов был привычным, пустым и раздражающим, но за ним Шэнь Цинцю смутно уловил некую странность.  - Что же так взволновало Шан-шиди, что он стал путаться в словах? - холодно осведомился он, не собираясь приглашать главу Аньдин в дом, не выяснив причину. - О, это же очевидно, - затараторил тот, похоже, считая Цинцю дураком. - Золотое ядро, обретенное шисюном, об этом столько говорят, такое событие! Этот шиди не мог удержаться, чтобы не принести свои поздравления, и… это все так внезапно случилось, но оно и не удивительно, этот шиди хочет сказать, учитывая все обстоятельства и силу главы ордена, да. - При чем здесь глава ордена? - не отрывая от Шан Цинхуа взгляда, Цинцю позволил планкам веера проскользить в пальцах: те складывались медленно, наползая друг на друга в скрытом предупреждении, почти угрозе, и Шан-шиди предсказуемо дрогнул и сглотнул. - Ну, как же… - он облизнул губы, на миг вжал голову в плечи, а потом быстро глянул по сторонам. - Этот шиди х-хочет сказать, что боевым братьям естественно, ну, помогать друг другу, да. В этом нет ничего плохого! А Юэ-шисюн сильнейший заклинатель ордена и первым сформировал золотое ядро, и… Планки веера с тихим шелестом сомкнулись. Шан Цинхуа чуть не подскочил на месте, будто едва не наступив на змею, а Цинцю лихорадочно думал, стремясь воспользоваться случайной паузой по полной. Шан Цинхуа был убежден, что золотое ядро главе Цинцзин помог сформировать Юэ Цинъюань? С чего вдруг такая уверенность?!  Подобный вариант Цинцю стал бы рассматривать самым последним, после многократных попыток достичь цели самостоятельно - и не раньше! Он бы расценил это унижением для себя! Хотя стоило признать, если бы не встреча с А-Юанем… но все равно, Цинцю не сдался бы ни через год, ни через пять лет попыток!  Но, должно быть, что-то отразилось в его взгляде, раз Шан Цинхуа испуганно побледнел. - Но конечно, этот шиди и не предполагает ничего другого! - выдохнул он, потом шире распахнул глаза, и дальше слова полились просто потоком. - То есть, не в том смысле, о котором подумал шисюн! Братская помощь, ну, то есть, не совсем та, которая… нет, это вообще не дело этого шиди, конечно, и как он вообще решил, ну, то есть… - похоже, он окончательно запутался, взирая на Цинцю, как кролик на удава, а потом громко сглотнул и чуть не подпрыгнул на месте. - Травы! - Какие травы? - с расстановкой уточнил Цинцю, чуя, что происходит что-то неправильное. Но анализировать каждый жест, каждый оттенок тона Шан Цинхуа он будет потом, а сейчас важнее было не упустить ни малейшей детали. - Ну, те самые, - выдохнул Шан Цинхуа и, вновь глянув по сторонам, вытащил из рукава украшенную прихотливой резьбой шкатулку из медного дерева. - Шисюн пометил заказ, как несрочный, но демони… нет, снова этот Шан заговаривается, ха-ха, да что ж такое? Ингредиенты для исследования, да, точно, ну конечно же, как вообще кто мог бы иначе подумать! Они просто очень редкие, этому шиди пришлось напрячь все свои связи, и караван наконец пришел, а Шэнь-шисюн наверняка очень их ждет, вот этот шиди и подумал, почему бы не принести их лично, да. Он наконец-то замолчал, похоже, слегка задохнувшись от собственной болтовни, и протянул Цинцю шкатулку.  Действительно. Встреча с Шэнь Юанем и последовавшие за ней события заставили позабыть о тех надеждах, что Цинцю возлагал на один из старинных рецептов, найденных в библиотеке. С теми искореженными венами, что у него были раньше, снадобье Прикосновение пуха цапли дало бы приглушение постоянной боли. Странным было другое: даже узнав о золотом ядре у Цинцю, глава Аньдин все равно считал, что заказанные травы, росшие на самой границе с демоническими землями, все равно понадобятся главе Цинцзин. Почему? Знал о состоянии его вен? Был уверен, что даже обретение золотого ядра не исправит проблемы? Но о степени повреждений не знал даже Му Цинфан, не говоря уже о ком-то другом!  Только наставник мог кому-то рассказать, но его больше нет в мире смертных, и зачем знания о поврежденных духовных венах Шэнь Цинцю понадобились никчемному главе Аньдин? Зависть? Намек на возможную помощь? Или это прощупывание почвы перед предложением союза? Стараясь ничем не выдать своих мыслей, Цинцю с невозмутимым видом открыл шкатулку. - Этому шиди удалось раздобыть кору черной акации и вытяжку из пятицветного тростника, - довольно закивав, похвалил сам себя Шан Цинхуа, тоже заглядывая внутрь, где в скомканных бумажных обрезках, как в гнездах, лежали флаконы. - Было очень непросто, но ради шисюна… Чего не сделаешь, да. А это истолченные листья воющего змееплодного бука - очень редкая вещь! И к тому же опасная. Цинцю повернул шкатулку так, чтобы солнце упало на содержимое, и, делая вид, что разглядывает флаконы, метнул взгляд на главу Аньдин.  Суетливый больше обычного, скользко-угодливый и при этом странно польщенный, как торговец, почувствовавший большую прибыль…  Сердце вновь обдало горячей благодарностью брату. Не будь А-Юаня, поврежденные вены Шэнь Цинцю постоянно заставляли бы его сомневаться в своем уровне совершенствования: он точно постарался бы быстрее завершить любой разговор, который касался его слабого места, и потому сейчас наверняка был бы далек от спокойствия, а значит, пропустил бы это едва заметное волнение Шан Цинхуа. Волнение, которое вызывало подозрение. Подумав, как бы отреагировал на получение необходимых ингредиентов раньше, Цинцю резко, со стуком захлопнул шкатулку.  Шан Цинхуа даже подпрыгнул на месте от неожиданности. - Этот шисюн благодарен, - сухо сообщил он. Глава Аньдин явно спрятал улыбку и закивал. - У Шан-шиди есть еще какое-то дело к этому шисюну? - Нет-нет, не стоит беспокойства! - тут же замахал руками тот и попятился по дорожке. - Этот шиди уже уходит, слишком много дел, знаешь ли, за всем нужен пригляд. - Разумеется, - сказал Цинцю, не двигаясь с места и наблюдая, как Шан Цинхуа торопливо уходит. Глава четвертого пика выглядел как человек, всеми силами стремящийся убраться из опасного места.  - Слишком много легкости и веселья, - прошептал Цинцю, а потом, когда тот скрылся, раскрыл шкатулку и снова осмотрел содержимое. Редкости, которые теперь ему были совершенно не нужны… Конечно, их можно было бы оставить себе, но странности в поведении Шан Цинхуа не давали покоя. Небольшая проверка не повредит. Не желая откладывать, Цинцю отправился на Цяньцяо, благо, любые вопросы теперь можно было списать на проводимые исследования. - Шисюну не стоило так утруждать себя поисками, - сказал Му Цинфан, аккуратно открывая флакон с вытяжкой. Тончайшие манипуляции ци - даже при всей своей чувствительности Цинцю едва ли мог отследить полноту той проверки, что глава лекарей устроил принесенному. - Первым делом ему следовало обратиться к этому шиди, запасы Цяньцао достаточно обширны, к тому же мы все заинтересованы в успехе Шэнь-шисюна.  Флакон с измельченными в сизую пыль листьями уже стоял на столе, а кора черной акации пока дожидалась своей очереди на проверку. Му Цинфан высыпал ее на зеркало, сплошь исчерченное поблескивающими духовными печатями, и накрыл стеклянной крышкой с не менее впечатляющими талисманами. - Му-шиди, разумеется, понимает, что цель визита этого шисюна должна остаться тайной? - спросил его Шэнь Цинцю. Му Цинфан коротко на него посмотрел и слабо усмехнулся. - Разве может быть иначе? Цинцю лишь плавно двинул веером в ответ. С тростниковой вытяжкой Му Цинфан возился куда дольше, чем с листьями бука. Шэнь Цинцю успел в подробностях рассмотреть личный кабинет главы пика, изучив всю обстановку - оценив каллиграфию иероглифов "Вечное познание", начертанных на свитке из паучьего шелка на правой стене, художественную чеканку панно с журавлями, летящими над лотосовым полем, примерно прикинуть возраст ваз с росписью в стиле напыления лазурью на золото, а Му-шиди все не выпускал флакон из пальцев. А потом в какой-то момент он начал слегка хмуриться, и Цинцю моментально забыл про обстановку комнаты. - Что-то не так? - тихо спросил он. - Пока не знаю, - задумчиво пробормотал Му Цинфан. Поднявшись из-за рабочего стола, он отошел к стене со свитком, снял со стеллажа толстенную, в переплете из цельных серебряных пластин книгу и начал быстро листать страницы. Потом замер, сосредоточенно читая найденное, а потом так же, не отрывая взгляда от книги, пересек комнату. Новый шкаф, скрытый за резной деревянной панелью - явно защищенный не только печатями, но и ключом, какая-то хитроумная система вложенных ящичков - и наружу был извлечен внушительный фарфоровый кувшин с плотно притертым горлом.  - Надо проверить, - озабоченно глянув на Цинцю, сказал Му Цинфан. Вторую емкость он взял со стола - нечто вроде чайной гайвани с крышкой, фарфоровая, с какими-то потеками, она выглядела так, словно ею часто пользовались. После того, как крышка была снята, Шэнь Цинцю с легким удивлением почувствовал, как запахло морем. На две чистые фарфоровые полоски Му Цинфан капнул из флакона Шан Цинхуа, а потом - из кувшина, который достал из шкафа, и только потом поднял глаза. - Надо проверить, - будто повторяя для самого себя, сказал он, а потом аккуратно обмакнул еще на этот раз деревянную палочку в темно-коричневую жидкость в чашке, пахнущей морем. На первую полоску упала густая, как масло, капля, и жидкость, что была нанесена на фарфор, обрела нежный и красивый небесно-голубой цвет.   Шэнь Цинцю поднял взгляд на Му Цинфана. - Странно, - а тот будто ждал совсем другого результата. - Ладно, а если так? Вторую полоску он тронул влажным кончиком деревянной палочки. Родившийся цвет был ярким индиго, насыщенным настолько, что им можно было бы писать ночное небо, но какой-то миг - и эта роскошь стала тускнеть, выцветая в серый, а дерево вдруг зашипело и обуглилось. - Грозовой папоротник, - с какой-то усталостью выдохнул Му Цинфан и отодвинулся от стола, продолжая смотреть на испачканный серым фарфор. - Этот мастер все же не ошибся… - Му-шиди пояснит этому несведущему? - напомнил о своем присутствии Шэнь Цинцю. - Сок грозового папоротника очень похож по действию на вытяжку из пятицветного тростника, - качнул головой тот. - Но последняя не причинит вреда: при лечении она дает ровный и стабильный поток ци, а вот первый…  Цинцю уже знал, что сейчас услышит. - При контакте с живой плотью и увеличении потока ци сок грозового папоротника вызывает спазм духовных вен: сначала незаметный, но с течением времени все более усиливающийся. Затем в какой-то момент поток ци, текущий по вене, резко обрывается - и зачастую как раз тогда, когда он больше всего нужен.  - Отклонение ци, - спокойно подытожил Цинцю. - Этот шиди должен спросить, - внимательно посмотрел на него Му Цинфан, - тот, кто доставил шисюну подобную редкость… точно ли он не замышлял дурного в отношении шисюна? На память пришел взгляд Шан Цинхуа, протянувшего шкатулку с флаконами. - Этот Шэнь выяснит, - задумчиво проговорил Цинцю. - Может ли он при случае еще раз затруднить Му-шиди подобной проверкой?.. Му Цинфан кивнул. - Этому шиди почему-то кажется, что содержимое оставшихся флаконов из этой шкатулки окажется совершенно безвредным, - сказал он тихо. - Но все равно хотел бы в этом убедиться. Если это возможно, конечно. Занятый размышлениями о Шан Цинхуа, Цинцю не сразу понял, о чем ведет речь глава Цяньцао, а потом только усмехнулся и поднялся с места. - Му-шиди волен располагать этим по своему разумению, - сказал он и на прощанье вежливо поклонился, как равному.  Му Цинфан понятливо улыбнулся в ответ. Что ж, сомнений в уме шиди Цинцю никогда не имел, но получить лишний раз тому подтверждение все равно стоило. Как и найти доказательства тому, что глава Аньдин давно и прочно двуличен. В последнем Цинцю был уверен - и уже несколько лет. С тех самых пор, как тот выжил при нападении демонов на торговый караван - выжил единственный из всех, причем не то что еще не получив тогда духовного меча, но и даже не являясь внутренним учеником своего пика. И это тот, кто бледнел, заикался и дрожал, сливаясь даже при дуновении, намеке на давление! Тогда Цинцю, носивший еще прежнее имя, смолчал. Хотя наставник был крайне недоволен, что инструменты, заказанные для проведения ритуала Усмиряющей песни, задерживаются. Шэнь Цзю как главному ученику пришлось в спешном порядке самолично зачаровывать те струнные, что были в распоряжении пика на тот момент. Он на всю жизнь запомнил, как от сотни скрупулезных повторений одних и тех же движений сводило судорогой пальцы, и как стоял в ушах эхом ненавистного прошлого голос Цю Цзяньло: “Что, неужели сяо Цзю хочет пожаловаться на несправедливость?”.  Отклонения ци тогда ему удалось избежать, но выяснить все о никчемном ученике Аньдин, выжившем там, где погибли более подготовленные, Шэнь Цзю не забыл - и с тех пор все время держал Шан Цинхуа в поле зрения. А тот оказался довольно противоречивым человеком. С одной стороны, трус с позвоночником не тверже переваренной лапши, с другой - мастер, при котором пик Аньдин заметно прибавил и в количестве учеников, и в перечне уникальных товаров, которые продавались от имени ордена Цанцюншань.  Секрет твердого мыла, что раньше привозили из-за западных пустынь, открыл именно Шан Цинхуа, и он же предложил какой-то новый способ производства зеркал, о котором пока толком ничего не было известно. Но даже те неровные и мутные куски стекла, покрытые блестящим металлом, похожим на темное серебро, что Шан-шиди приносил на собрания глав пиков, уже показывали большую перспективность идеи. И теперь к этому всему могло добавиться вредительство… Но по причине ненависти к Шэнь Цинцю - или в тайном замысле, цель которого лежала в ослаблении второго пика, а значит, и Юэ Цинъюаня, а в итоге и Цанцюн?   Он не хотел бы ошибиться в ответе на этот вопрос. Очень не хотел. По возвращении домой он разыскал тетрадь, где были записаны способы, какими Цинцю раньше надеялся улучшить состояние своих вен, и, сев за стол, начал составлять для главы Аньдин новый список. В конце концов, Шан Цинхуа могли обмануть с вытяжкой из пятицветного папоротника, почему нет? Но если он решил обмануть сам… Что ж, тогда Шэнь Цинцю чуть-чуть облегчит ему задачу.