Эпитафия Эдэль

      — Ладно, давайте вернёмся к письму. В конце-то концов мы всё равно тянем одну и ту же нитку, и в результате узел будет развязан.       Саломея говорила это самым усталым голосом, но несмотря на это, в её тоне не было ни грамма этой усталости. Происходящее, казалось, сильно занимало девушку. И ведь верно, для неё это была очень важная загадка. То злосчастное дело так и не получило развязку и сейчас, недошитое, пылилось на полках архива. Но в нём было необходимо поставить точку, именно поэтому Саломея и таскалась с девочками. Ей нужно было получить ответы и закрыть дело. Да, эту обязанность она сама на себя взвалила, но разве цепной пёс церкви мог поступить иначе, поняв, что у него под носом находится нить, потянув за которую, можно с лёгкостью развязать узел?       — Да, давайте наконец узнаем чем всё кончилось, или не кончилось. — чуть усмехнувшись добавила Саломея и откинулась на спинку дивана.       К этому моменту обстановка в комнате окончательно разрядилась. Другая Ава девочек больше не пугала, главное, что под её лицом не прячется преступник. Тем не менее последовать примеру Саломеи и сесть рядом или опуститься в кресла, никто не решился. Девочки остались стоять, лишь с разницей в том, что подошли они чуть ближе к столику. Шама, ненадолго отлучившись в свою комнату, вернулась уже с конвертом.       Она получила письмо ещё вчера, но поздно ночью, когда все уже спали, поэтому девушка хотела вскрыть его утром, но и тут не срослось. Так что Шама решила подождать до обеда, и заодно прихватить с собой Илларию.       Сломав сургучовую печать Шама вынула из конверта лист исписанный мелким каллиграфическим почерком. Комната в ту же секунду погрузилась в абсолютную, волнительную тишину. Быстро пробежавшись по формальностям текста, привыкая к особенностям написания букв, Шама начала читать где-то с середины, лишь основную часть.

***

      Позвольте мне начать с печальной вести. Минула тысяча лет, время достаточное, дабы сроки хранения большинства архивных документов подошли к концу. Однако, моей милой Лиззи удалось проследить судьбу Анны Наутишь, исключительно из-за патологического накопительства бумаг в архивах монастырей.       Сообщаю, что она и младшая сестра еë — Мари были пострижены в монахини под именами Ханна и Мария. Мария три года спустя пропала. Ханна же прожила в монастыре до самой старости. Не думаю, что сильно ошибусь, ежели скажу, что моë подозрение в преступлениях падает на Мари. Еë судьба после монастыря мне не известна и найти хоть что-то, сейчас, не представляется возможным…       Если я располагаю верной информацией, то после падения Востока, особняк графини Дарк и перешёл во владение кардинала Велиуса Ладис. Около десяти лет там располагалась его личная резиденция и церковный архив. К сожалению мне не удалось найти информацию о том, что стало с документами после того, как была основана академия «Свет надежды», поэтому есть смутная надежда, что метрические книги тех лет не были преданы огню. Также хотелось бы отметить, для поимки преступника нам важно знать не только истинное имя. Необходимо помнить, что Мари — ангел, и что более того, сила эта дарована ей Богиней…       Я осмотрела тело той девочки и, буду с вами честна, я не желаю знать, кому вы Леди Гамма вручили еë имя. Однако, скажу так, вам действовать нужно быстро, покуда Мари не успела залечить свои раны. Пока еë айва слаба, ей нужно ввести препарат, дабы добить еë, вся сложность заключается именно в этом. Прошу, подумайте над сим вопросом, а послезавтра мы обсудим его вместе. Я буду ждать вас восьмого эгригорхаса после четырех часов от полудня.

***

      Но не успела Шама закончить последнее предложение, как Лу-лу тут же вставила своё слово:       — Значит эта тварь всё ещё на свободе.       Она говорила всё в той же несколько шипящей манере, старательно подавляя рвущийся наружу гнев. Впрочем, по её не особо перекошенному от злости лицу было видно, она не ожидала иного исхода.       — Вы обманули меня, леди Гамма. — внезапно, совсем беззлобно прошептала она. — Я не знала ни настоящего имени души, ни имени тела. Что мне это ваше «Мари», когда даже вы не знали как звать эту тварь — едко протянула она. — Пустой звук… Чудовище здесь не я, а вы. Эта ваша магия превратила мою писанину в явь, боюсь только, как бы вам это маленькое чудо в будущем не аукнулось.       Не дожидаясь какой-либо ответной реакции Иллария медленно развернулась, слегка покачнувшись, и засеменила в сторону двери. Она услышала то, что хотела, или правильнее сказать то чего не хотела совершенно, но была уверена, что получит именно это. Ей больше нечего было делать в этой комнате, так она считала. Также она считала, что если она понадобиться, то Шама обязательно за ней придет, в конце концов ведьма обещала, что позволит ей сделать всю грязную работу.       Девочки сопроводили Илларию гробовым молчанием. Дверь комнаты слегка скрипнула, и Лу-лу скрылась за ней, в коридоре. В прихожей осталось шесть человек. Услышанное их тоже не особо радовало, будто они до этого не знали, что их враг может менять тела как перчатки и наделён айвой. Но в письме всё же была некоторая особо полезная информация, например указание, где могут находиться метрические книги, и что самое главное — точное имя, пусть и бытовое. Это, учитывая, что девочкам предстало копаться в старинных церковных рукописях — информация бесценная.       — Разве, если Богиня подарила Мари свою силу, это не значит, что она э… — тут Ханни запнулась и посмотрела сначала в потолок, потом на Саломею. — мессия? — неуверенно произнесла она. — И этот Святой Грааль, разве призвать его должен не мессия? — поспешно добавила она.       — Боги иногда ошибаются. — мрачно заметила Викторика.       — Э-э? — промычала Ханни, переводя взгляд на девочку.       Викторика опустив взор, улыбнулась так вымученно, что у Ханни сжалось сердце.       — Мессией была Милиса. Забавно. — тут девочка горько усмехнулась. — Еë даже звали так же, только имя писали по-другому. — тут Викторика всхлипнула, принявшись тонкими пальцами выпирать слëзы текущие по щекам.       — Котëнок? Что случилось? — поднимаясь с места и мягко поглаживая девочку по спине, растерянно спросила Саломея.       — Прости… — Дрожаще прошептала Викторика. — Я такая дура. — невнятно промычала она закрывая лицо руками.       — Да что случилось? — в полном замешательстве выдала Ханни.       Викторика в ответ лишь помотала головой, жалея, что не может сказать что-то более содержательное и поспешно, пока кто-нибудь, ещë что-нибудь не спросил, убежала в свою комнату, оставив девочек стоять в абсолютном смятении.       — Что это было? — обескураженно хлопая глазами, Ханни озвучила вопрос, колом вставший у всех в головах.       — Слушай, мать, по какому принципу ты набирала жильцов в эту квартиру? Может мы ещë чего-то очень важного не знаем? Кто она? — указывая на запертую дверь, за которой спряталась Виктоика, — тихо прорычала Саломея.       Шама нахмурилась, ей очень хотелось сорваться, сказав: «я не знаю!», — она же и правда не знала!       — Это случайность. — сохраняя самообладание, начала Шама. — Мы оказались в одной комнате просто потому что могли, не более.       — Блядь, вот только давай без этой хуйни, ладно. — совсем тихо процедила Саломея. — С Авой ты вообще в прошлом году познакомила, а потом память стёрла, потому что «не получилось». — махнув на прислонившуюся к стене девушку, едко заметила она. — Я понял, что ты у нас вечная ведьма вероятностей. Но должна же быть причина, по которой тебе оказалась нужна эта вероятность? — уже с явным негодованием закончила она.       — Саломея. — не дав Шаме даже попытаться сказать что-то в своë оправдание, спокойно произнесла Никки.       — Что?! — резко повернувшись к ней, раздраженно бросила Саломея.       — Мы заключили сделку. — с обыденной холодностью начала Никки.       — Сделку? — почти заупокойным тоном прошептала Саломея, глядя на девушку с отчаянной надеждой на то, что она ослышалась.       — Леди Гамма пообещала мне показать настоящее чудо. — всë тем же тоном продолжила Никки. — Подарить счастливый конец истории в которой его не может быть.       — Вы, блядь, шутите, да? — севшим голосом, прошептала осевшая обратно на диван Саломея.       Ханни отшатнулась в сторону, шлëпнулась на широкий, мягкий подлокотник дивана. В еë голове вдруг стало совсем пусто, на лбу выступил холодный пот. «Никки? Это всë придумала Никки? Эта тихая и вся такая из себя правильная Никки?», — девушка подняла затуманенный взор на председателя студсовета. Она не могла ненавидеть еë, ведь Никки… Всë это время Ханни думала, что Никки просто пешка…       Ава осталась стоять у стены. Девушка лишь скрестила руки на груди и прищурила глаза ледяного цвета так, что теперь один еë взгляд, казалось, мог убить.       — Спасибо. — шёпотом, звенящим точно мороз, произнесла Ава, и губы еë тронула жуткая пародия на улыбку, от чего страшно стало уже Шаме.       Никки в это время неспешно собрала волосы в тугие косы, ловко закрепив их на голове в корзинку.       — Саломея. — выждав с полминуты, когда девочки немного отойдут, протянула Никки, и девушка подняла на неë взор полный ни то презрения, ни, то принятия безысходности той, отвратной ситуации в которую она влипла. — А ведь ты была права, когда сказала, что я похожа на Святую.       С этими словами Никки улыбнулась, почти по-доброму и стянула с правого глаза медицинскую повязку.       Лицо Саломеи сделалось совсем бледным. Ей показалось, что сердце пропустило удар. Она раньше видела этот мягкий безразличный взгляд бездонных фиалковых глаз, эту кроткую холодную улыбку на фресках Собора в час таинства служенья. «О, Боже, в чём виноват я пред тобой», — с горькой усмешкой, приложив ладонь к лицу, прошептала Саломея.       — Моë имя Айнжел Ге Леден. — всë тем же тоном произнесла Никки, и Саломея, откинувшись на спинку дивана, глухо рассмеялась.