Эпитафия Эдэль

      3 эгригорхаса. Воскресенье.       Воскресенье было тем днём, когда студенты могли спать до победного. По воскресеньям, как правило, на завтрак не давали горячую пищу, дабы утолить жажду детей выспаться. Так было и в этот раз. В столовую девочки приплелись ближе к десяти. Зал был полон точно таких же засонь. На столах в белых глубоких тарелках лежал фруктовый салат, в чашках разлит ароматный чай.       Девочки вяло расселись за столиком. Саломея подметила, что пересыпать тоже вредно. Ханни, слушая её и поднося ложку ко рту накапала сметаной на платье. Рутинная студенческая жизнь была немного непривычна. За несколько дней девочки успели привыкнуть к тому, что в свободное время они вечно что-то делали: думали, ходили куда-то, — однако сейчас, когда часть ответов была уже на руках, и все просто ждали четвёртого числа, наступило какое-то странное ощущение опустошенности, скуки?       Ава оглядела столовую, где-то глубоко внутри, понимая, что это не имеет смысла, ведь Лу-лу она не видела уже очень давно. Быть может ничего плохого и не случилась, а их с Эми подружка просто отчислилась, ведь так бывает? При мысли об Эмилии лицо Авы окончательно помрачнело. Только чувство, что вспыхнуло внутри, в этот раз было иным. Это совершенно точно была не боль утраты, разрывающая тело изнутри. Не жгучая жажда мести, шепчущая из-под корки мозга взять в руки ножницы. Это было нечто совершенно пустое, безразличное, но при этом окатившее девушку от макушки до пят — точно ведро ледяной воды, вылитое на голову. Происходящее вдруг показалось Аве совершенно неестественным. Почему она сидит здесь, за этим столом, с этими людьми? Что вообще происходит? Почему они возятся с ней? Почему им не плевать? Собственные мысли казались Аве какими-то странными, но их поток было уже не остановить.       Ава осторожно скосила взгляд на Ханни. Ещё сонная, девушка напоминала ей Эми. Ава поджала губки, чувствуя, что в горле у неё появляется неприятное удушье, а к глазам подступают слезы. Нет! Эта девчонка ничего общего с Эми не имеет! Она здесь исключительно потому, что ей любопытно происходящее… Да, верно. Ханни просто развлекается с ней, как с игрушкой! Ава с трудом сглотнула давящий комок.       Ава неспешно, совсем едва-едва подняла взор, смотря на председателя студсовета и старосту. А эти двое что забыли за столом? Им правда не плевать? Ну конечно нет, ещё бы они о ком-то думали, наверняка профессора просто велели им присматривать за ней, дабы она ничего с собой не сделала. Как она вообще могла подумать, что им не плевать? Они же просто выполняют свою работу. Ава опустила голову, почувствовав, что по щеке течет слеза.       — Эй, котёнок, что случилось? — с беспокойством спросила Саломея, тем самым вырывая девушку из плена дум.       — Ничего. — помотав головой, прошептала в ответ Ава.       Она шмыгнула носом, втягивая сопли, и вытерла щёки от слёз.       — Не стоит волноваться о завтрашнем дне. — осторожно улыбнувшись, начала Саломея.       Ава, медленно выдохнув, опустила взгляд в тарелку, рассматривая нарезанные небольшими кубиками яблоки, груши и клубнику, гранатовые зёрна, присыпанные крошкой грецкого ореха и политые сметаной с мёдом. О чëм она вообще думает?! Ава поджала губки. Чувствуя, что внутренности сжимаются от холода и страха. Девушке показалось, что сердце у неё перестало биться, она судорожно сглотнула. Лицо её стало совсем бледным.       — Почему ты в этом так уверена. — с тихим ужасом спросила Ава.       — Потому что леди Мяту в сенат привел великий князь, а он умеет находить хороших людей, ну или во всяком случае тех, кто умеет качественно выполнять свою работу. Думаю, эта женщина книжник, по крайней мере в сознания людей она точно может залазить. — задумчиво ответила Саломея.       — Она может видеть воспоминания? — почти заупокойным тоном уточнила Ава.       — Скорее всего. — всё так же отозвалась Саломея.       — В таком случае, она может узнать про книгу? Если заглянет в мои воспоминания. — немного помолчав, прошептала Ава.       — Возможно. — несколько небрежно произнесла Саломея, а после, вдруг предложила. — Слушай, книгу же и вовсе можно отдать леди Мяте. Я более чем уверена, она поймёт ситуацию намного лучше, фальшивой Миледи.       — С чего ты взяла, что она фальшивая? — внезапно, чуть насупившись, возмутилась Ава.       — Я, кажется, уже говорила. — с абсолютной уверенностью, что это было, начала Саломея. — Миледи умерла тысячу лет назад. Её сердце пронзил Рагнарëк, а тело расчленил и съел народ. Она просто не могла выжить. — напомнила Саломея, однако при этом, к концу фразы, голос еë приобрел нотки сомнения, тогда девушка добавила. — Заметь, я не спорю, что женщина, которую мы видели позавчера, и та волшебница, что помогла тебе десять лет назад — это один человек. Я сомневаюсь в том, что она — это и есть Миледи. — пояснила Саломея.       После этих слов за столом повисло напряжённое молчание. Ханни, медленно пережёвывая фрукты, неотрывно смотрела на Саломею. Сама она ничего не говорила, однако вид у Ханни был такой, точно ей очень сильно хотелось спросить: «ты это сейчас серьëзно?». Ава на Саломею не глядела. Опустив голову, она думала над словами девушки. Ведь, ей не так уж и важно, что там, десять лет назад, случилось. Она всё равно ничего не помнит. При мысли об этом Ава ощутила странное чувство, будто внутри её живота плеснулась рыба, ударив хвостом по воде, наполняя горло горько-кислым привкусом, вызывая, пусть и слабое, но желание выблевать всё содержимое желудка. Ава невольно прикрыла рот рукой.       — Ава. — мягко одернула её Саломея, девушка подняла взор. — Скажи, чего ты хочешь? — серьëзно спросила она.       — Я? — несколько помедлив, переспросила Ава. — Я хочу. — дрожащим от поступивших слёз голосом, начала она. — Хочу, чтобы Эми вернулась. — всхлипнув, и закрывая руками лицо, почти беззвучно произнесла она.       Саломея, вздохнув, со скрипом придвинув свой стул ближе, осторожно коснулась плеча Авы.       — Я не думаю, что это возможно. — спокойно произнесла Шама. — Магия воскрешения — это строжайшее Вето. Неправильно проведенный ритуал, может явить в наш мир энергетического вампира, или, что ещё хуже, демона.       В этот момент, Саломея скосила на неё взгляд, полный ни то горькой усмешки, ни то гнева, но однозначно говорящий: «о, это именно то, что Ава хотела сейчас услышать». После повернувшись к Аве, мягко поглаживая её плечо, сказала:       — Шама имела в виду, что мёртвых нельзя вернуть. Однако, в наших силах сделать всё возможное, дабы человек убивший Эмилию, был наказан. Ты помнишь это? — осторожно спросила она, Ава тихонько кивнула. — Я просто подумала, ведь ты совершенно права. Леди Мята обязательно узнает про книгу, и, я в этом уверена, попросит тебя принести еë.       Ава, протерев глаза, вновь кивнула. Да, ведь, ей не так уж и важно, что там, десять лет назад, случилось. Она всё равно ничего не помнит, а её интерес к этому событию исчез так же быстро, как и появился… Да! На самом деле ей всё равно, кому отдать этот гримуар. Ава хотела, чтобы его забрала Миледи, но лишь потому, что именно у неё она видела дневник. Но если вариант отдать рукопись леди Мяте тоже хорош, то почему бы и нет? «Тогда мне не придётся идти к Миледи и надеяться, что она снова меня не отошлёт до завтра», — подумала Ава. Также, решив, что лучше подготовить книгу заранее, ведь завтра у неё не будет времени, девушка решила сходить за ней после завтрака. А остальные просто пошли с ней за компанию.       За прошедшее время клубная комната не изменилась. Её дверь всё так же открылась с большим трудом, а внутри всё так же было светло, и с улицы доносился стрекот кузнечиков. Ава подошла к дивану, подняла одну из подушек, что скрывала под собой содержимое «сундука» и замерла. Там, внизу, было всё… Всё, кроме дневника Миледи. На месте, где должна была лежать рукопись, находился конверт. Присев, девушка осторожно взяла его, открыла и вытащила пергамент.       — Что-то случилось? — заметя, что происходит нечто странное спросила Никки.       — Книги нет. — поднимаясь, не отрывая взору от текста послания, ответила Ава.       — Как нет? Она должна быть здесь. — взяв Аву за руку сказала Саломея.       — Но её нет. Там было только это. — уже дрожащим голосом произнесла Ава, протягивая девушке лист.       Саломея быстро, но осторожно, взяла его из рук Авы. В ушах еë замер стрекот кузнечиков. Пред взором застыли неровные тëмно-алые, почти бурые буквы, вдавленные в бумагу так, точно автор письма процарапывал их. В комнате повисло липкое, напряженное молчание. Саломея подняла горящие зеленью осуждения глаза на девочек. Она ничего не произнесла. Это было излишне, все поняли и так — среди них был предатель. Ханни, крепко зажмурившись и поджав губки, тихонько помотала головой.       — Ты уверена? — скрывая за колкой усмешкой напряжение, спросила Шама. — Дверь эта, снаружи не запирается, так что войти сюда мог любой.       — Я запечатала эту комнату. Войти сюда можем только мы пятеро. — решительно ответила Саломея. — Следовательно, книгу вынес кто-то из нас. А поскольку себе я доверяю, это был кто-то из оставшихся.       — Никто из присутствующих не мог забрать книгу и оставить послание. — несколько резко возразила Ханни.       Саломея на это ничего не ответила, лишь перевела на блондинку взгляд. Ханни сглотнула, подумав, что, наверно, она зря влезла в разговор, настолько в этот момент взор Саломеи был невыносим. Ханни ощутила как у неë начинают гореть уши, с чего бы?! Она чувствовала, что ей необходимо либо продолжать говорить, либо заткнуться и виновато смотреть в пол.       — У всех присутствующих есть алиби подтверждающее, что они не были не только в клубной комнате, но и в старой части академии вовсе. Мы всегда были вместе! — на эмоциях выпалила Ханни.       Девушка не понимала почему, но в этот момент еë сердце начало колотиться как бешеное, тело наполнял жар.       — Единственный вариант пойти сюда ночью. Но тогда, я бы обязательно это узнала. — продолжала Ханни, в ответ на это Саломея вскинула бровь. — Чтобы убедиться в том, что никто не выйдет из комнаты, я запечатала дверь клейкой лентой. Я же правильно поняла работу антимагического токсина? — с нервной усмешкой, точно уточнила Ханни. — В нашу комнату не только нельзя проникнуть при помощи магии, но и выйти. Поэтому, дверь — единственный вход и выход. Окна не в счёт, они слишком узкие, это раз, а во-вторых, на них есть решётки, через которые нельзя пролезть не используя магию, а это нарушает условия установки печати. Так что моё решение, каждый вечер заклеивать дверь клейкой лентой, а утром проверять вполне обосновано. Клейкая лента не могла меня обмануть. Во-первых, она прозрачная, поэтому её нельзя обнаружить если не знать, где искать, а во-вторых, она очень хрупкая и порвётся, если открыть дверь. Именно поэтому я всегда ложилась спать последней, чтобы заклеить дверь, и вставала раньше всех, дабы убедиться в целостности ленты. — закончила Ханни, чувствуя, что лицо у неë красное от стыда.       Ей не хотелось смотреть на девочек, поэтому она просто опустила взгляд и уже совсем тихо, добавила:       — Книгу забрали не при помощи магии. Человек зашёл и вышел через дверь.       — Это не объясняет того, как она пропала. — произнесла Саломея.       Ханни вновь поджала губки. Она могла защищать находящихся здесь бесконечно, но не знала, как окончательно развеять эту отвратительную атмосферу подозрения.       — Тебе так хочется найти предателя? — скрестив руки на груди возмутилась Шама. — в таком случаи предатель ты! — легонько искривив губки в жуткой пародии улыбки и прищурившись, сладко протянула она. — Ведь это ты ставила печати. Ты могла оставить лазейки. Кроме того. — тут Шама оглядела остальных. — мне понятно что здесь делаю я, Никки и Ханни, а вот ты? Каков твой мотив? Альтруизм? Чистое и искреннее желание помочь попавшей в беду девочке? — прикрывая ладонью рот, с коротким, противным смешком спросила она и тут же, ещë более едко добавила. — Боже, как это благородно.       Саломея, побледнев от такого заявления сделала шаг назад. Ханни, напротив, осталась стоять с невозмутимым видом. Девушка прекрасно помнила, что точно такое же выражение было у Шамы и в тот раз, когда она попросила принести ей тыкву с мышами, а потому, Ханни была уверена, что староста просто шутит. Да, немного жестоко и неуместно, но всё же шутит.       «Да будто ты не подозрительная?», — подумала Саломея смотря исподлобья на Шаму. О, ей очень хотелось сказать это в слух, да и не только это. Сейчас, когда в своей правой руке она сжимала биту, а ненавистная ведьма была всего на расстоянии вытянутой руки, Саломею от спасения отделяли всего несколько слов и молниеносное движение. Но девушка понимала, она не может убить её сейчас, ибо ещё не вытащила наружу все внутренности правды, правды того, что произошло десять лет назад. А это сейчас было куда важнее. «Ежели госпожа удача хочет поиграть, тогда будем играть до конца», — с ухмылкой, полной досады подумала Саломея и ограничилась простым вопросом.       — Тогда как?! — негодующе спросила Саломея.       — Ханни, ты же не умеешь врать? — с этими словами Шама внимательно посмотрела на блондинку. — Тогда, для начала, скажи мне, что войти в эту комнату можем только мы пятеро.       — Хорошо. — поспешно, одобрительно кивнув, ответила Ханни. — Войти в эту комнату можем только мы пятеро.       — Прекрасно. — в этот раз улыбнувшись уже почти ласково, протянула Шама. — А теперь, скажи, что в эту комнату вошёл некий X, он забрал книгу и вышел.       — Да. В эту комнату вошёл X, он забрал книгу и вышел. — сею же секунду повторила Ханни. — Если я смогла это сказать, значит это правда? Но как? Как это возможно? — с искренним непониманием спросила Ханни.       — X может быть кем угодно. Допустим, кошкой. Она могла зайти через дыру в полу, забрать книгу и уйти тем же путем. — беззаботно ответила Шама, попутно указав рукой на угол комнаты, где у покосившейся стены, обвалился пол.       — Что за бред, зачем кошке нужна книга? — возмутилась Саломея.       — Я же сказала, X и то как он попал в эту комнату — это большая неизвестная, и она может быть совершенно любой. Кошка — это просто пример. Есть много возможностей обойти печати, даже те которые кажутся идеальными. Книжники, а вечные в особенности, могут легко переписать правила мира так, как им угодно, пусть и всего на пару секунд. — уже серьезно заметила Шама. — тот, кто достиг уровня Бога, спокойно может плевать на все законы кроме одного. Сильнейший перемисывает правила под себя.       — Это какой-то не правильный закон. — задумчиво подметила Ханни.       — Нет, это единственный закон магии, который работает всегда. И суть его в том, что на каждую силу найдется большая сила, но и эта большая сила в конечном итоге падёт пред кем-нибудь. Размышляя, мы отталкиваемся от мира земного, в этом и состоит твоя ошибка. — говоря об этом Шама обращалась уже только к Саломее. — Ставя печать ты устанавливаешь строгие рамки, но если есть стена, то в ней можно сделать брешь. Иными словами, для создания идеальной печати достаточно всего двух слов — «войти нельзя». А для пущей прочности, сказать эти два слова должна ведьма правды. Тогда — это и будет идеальная печать.       — И как попасть по другую сторону печати? — в замешательстве спросила Саломея.       — А это уже другой вопрос. Я просто знаю как сделать идеальную печать, ты же на этом специализируется, так что, мотай на ус. — беспечно разведя руками ответила Шама.       — Ладно. — махнув рукой, но продолжая хмурится, Саломея опустилась на стул. — Допустим мы разобрались с этим… Но как же книга?       — В конверте больше ничего не было? — спросила Шама, повернувшись к Аве.       Ава вновь заглянула в конверт, он был пуст. Та бумага с надписью «она у меня» была всем его содержимым.       — Значит совсем ничего… Угрозы и просьбы принести выкуп тоже нет. — задумчиво начала Шама. — А если записку оставили, значит точно знали, что книга кому-то принадлежит и хотели предупредить. Это конечно очень наивно, но есть вариант, что книгу нам вернут, когда наиграются. — с явным сомнением закончила свои размышления Шама, а после, перевела взгляд на Ханни. — А теперь, повтори — книга вернётся к нам в целости и сохранности и без неприятных последствий.       Ханни слегка сморщившись отшатнулась назад, всем видом показывая, что не будет этого говорить. То ли потому что не может, то ли потому что просто не хочет. В ответ на это Шама нахмурились, верно требуя объяснения.       — Это правда будущего, я не знаю и не могу знать будущее. — сдавленным голосом попыталась оправдаться Ханни.       — Вот как… А ведь пару дней назад я каким-то образом дала тебе ложь, относительно будущего. Так почему ты не можешь дать нам правду относительно будущего? — внимательно рассматривая испуганное личико Ханни спросила Шама.       Ей от этого взгляда хотелось как можно скорее спрятаться, поэтому Ханни отвела взор. Но это мало помогло.       — Наш мир относителен. — спокойно продолжила Шама. — Есть мириады вариантов развития одного и того же события, и если все они равны — правду будущего и ложь будущего дать нельзя. А если вариант одного из событий больше, даже на одну миллиардную процента, то можно дать и ложь и правду будущего. А теперь скажи мне — книга вернётся к нам в целости и сохранности и без неприятных последствий.       — Книга вернётся к нам в целости и сохранности и без неприятных последствий. — наконец произнесла Ханни.       После этих слов Шама облегчённо выдохнула. Во-первых, потому, что ей не придётся идти незнамо куда и незнамо к кому, чтобы вернуть книгу, прошлогодний опыт в этом плане был несколько неприятный. А во-вторых, Шама догадывалась, кто мог забрать книгу, ибо пример с кошкой она взяла не с пустого места. Было в этой академии вечное существо способное вывернуть мир наизнанку, но опасности оно не представляло, по крайней мере для самой Шамы. На эти мысли девушку навёл почерк, которым было написано послание — кривой и понятный далеко не с первого раза.       — В таком случае, мы оставим всё как есть? — внимательно посмотрев на Шаму спросила Ава.       В глазках девочки было много самых разных вопросов, некоторые она даже не могла сформулировать, поэтому Ава изо всех сил попыталась вложить всю эту бурю эмоций в несколько простых, но так много говорящих слов.       — Да. Всё будет хорошо. Тебе не о чем волноваться. — уже совсем искренне и нежно улыбнувшись, ответила Шама.       Ава в ответ чуть искривила губки, казалась она опять вот-вот заплачет. Шаме даже захотелось обнять испуганную девочку или хотя бы погладить по голове, настолько выражение лица рыжика было жалким. В этот момент Шама резко и глубоко вдохнула, почувствовав как на еë запястье крепко сомкнулись пальцы Никки. От холода еë ладони немела плоть, ломило кости. Шама, судорожно сглотнув, медленно выдохнула. В коморке висела тишина. Девушки обменялись взглядами. Шаме не нужно было слов, дабы понять, Никки смотрела на неë точно спрашивая: «ты же помнишь, что было в прошлом году?». Шама едва заметно кивнула, и Никки отпустила её руку.       — А сейчас, здесь больше нечего делать. — наконец добавила Шама.       Эти слова были не самым лучшим подведением итога, но увы четко описывали сложившуюся ситуацию. Все в молчании покинули комнату. Однако тишина, царившая в коридоре, не сразу ударила по ушам, ибо в головах девочек гудя, роились мысли, напрочь заглушая окружавшие их, вполне реальное, безмолвие. Ава поняла, что чувствует себя странно-знакомо, лишь когда до еë сознания, сквозь непрекращающийся поток дум и биение сердца, отдававшееся в ушах, донесся тонкий, освежающий звон серебряного бубенчика. Девушка остановилась.       — Всё в порядке? — взволнованно спросила Ханни замерев вполоборота.       Услыша её вопрос остальные тоже обернулись. Ава моргнула, подняла на Ханни взгляд слезящихся от головной боли глаз, будто прося повторить вопрос, который она не расслышала из-за звона в ушах. Но по обеспокоенному взгляду девушки поняла всё.       — Голова болит… — тихо ответила Ава. — Случиться что-то плохое… — говоря о последнем Ава вновь опустила взор, будто смирившись с неизбежностью.       — Что-то плохое? Ты можешь сказать, что именно произойдет? — подходя к девушке, снова спросила Ханни.       Но и этот вопрос прошёл мимо Авы, слов Ханни она не слышала. В ушах раздавался лишь давящий звон, что будто раскалывал голову и разрывал барабанные перепонки.       — Что случилось? — подойдя ближе наконец спросила Шама.       — У Авы голова болит. Она сказала, что случится что-то плохое. — несколько испуганно ответила Ханни.       Вязкая, липкая точно мëд тишина начала сгущаться. Знакомое чувство? Ханни казалось, что она ощущала нечто похожее вблизи червоточины — это заставило еë начать нервно озираться. Однако взгляду девушки не за что было зацепиться — в знакомом коридоре они были одни. Тогда Ханни растерянно уставилась на своих спутниц. Председатель с совершенным безразличием стояла рядом. Казалось, происходящее еë не касается, она просто наблюдатель. Саломея была рядом, сжимая в ладони биту и напряженно, внимательно следят за действиями старосты. Шама вела себя спокойно, сначала тоже, просто изучая коридор. Как вдруг, она приподняла руку, молниеносным движением очерчивая перед собой черту, развернулась, замыкая круг, вспыхнувший синим, холодным пламенем. От неожиданности этого движения Ханни вздрогнула. Шама вскинула руки вверх. Огонь, подобно лепесткам цветка, что закрывал свой бутон на ночь, взвился ввысь, сливаясь в купол в центре круга. В этот же миг в коридоре резко стемнело и сквозь мрак прорезались сотни хищных глаз. Ханни взвизгнув прижала Аву к себе, а сама прижалась к Саломее и Никки.       — Не двигайтесь, ради Бога. — Шама говорила тихо, почти шипя, точно разъяренная кошка.       Девочки замерли и, было сложно сказать, что напугало их больше — голос ведьмы или расстилающаяся пред ними непроглядная тьма, усыпанная мелкими мигающими и блестящими точно звëзды глазами. Воздух в барьере медленно густел, превращаясь в кисель, затрудняя дыхание — это чары, что сковывают время, медленно просачивались, сквозь стенки барьера. В этот момент Шама должна была принять самое важное решение — сбежать, пока ещё есть возможность или попытаться прикончить ту тварь, что оставила капкан. В конечном итоге и то и другое требовало от неё более мощной магии, чем она располагала сейчас.       — Никки, сними с меня повязку. — всё тем же тоном потребовала Шама.       Она бы рада и сама это сделать, однако ведьма опасалась, что опустив руки, может потерять контроль над барьером. Это было непозволительно! Никки, не медля ни секунды, исполнила просьбу. Шама в тот же миг распахнула ресницы. В её левом глазу ярко-синим блеснула печать напоминающая летящую птицу из детских рисунков, галочку. Тёмные волосы еë приобрели лазурно-синий цвет. Чёрное бархатное платье окрасилось в ультрамарин.       От ног Шамы расползлись тонкие сияющие нити. Достигнув края барьера они потекли по сомкнутым лепесткам цветка, подобно сверкающим прожилкам. Воздух внутри вновь стал «жидким» и девочки смогли спокойно дышать. Пространство за пределами барьера тоже продолжала меняться. Хищные глаза в чёрной мгле начали постепенно разбегаться представляя взору сад из мёртвых роз. Шама старательно пыталась найти знакомый силуэт, с каждой секундой у ведьмы оставалось всё меньше времени и маны. Она уже чувствовала сухость во рту и лёгкое головокружение, ясно понимая, что грандиозному бою не бывать, и ей придется бежать поджав хвост.       — О, я рада вас видеть. — наконец раздался знакомый задорный голосок пропитанный злыми нотками.       Шама резко повернула голову, пред ней стоял человек в чёрном балахоне. В этот раз Шама трезво оценивала свои силы. За пределами барьера, ход времени уже остановлен: розы застыли в странных позах, капли дождя, подобные маленьким алмазам, казалось, были подвешены на невидимых нитях. Чтобы заставить там что-то двигаться, нужно намного больше маны, чем имеет ведьма. Поэтому, в надежде отступить без потерь Шама прибегла к уже известному сценарию. «Фергисс», — прошипела Шама смотря в скрытое капюшоном лицо девы. Но человек в чёрном балахоне лишь наклонил голову в бок, а после…       — И-хи-хи-хихи-Ньяха-ха-хахаха! — прогремел торжествующий хохот.       В этот момент Шаме показалось, что её сердце перестало биться, а дева продолжила заливаться мерзким, уже почти истерическим смехом, что пробирал до мурашек и холодного пота. Девочкам тоже не надо было гадать, чтобы понять — что-то явно пошло не плану.       — Удивлена? — наконец вдоволь насмеявшись спросила дева. — А теперь позволь пояснить, я лишь отпечаток сознания…       Дева говорила что-то ещё, верно желая потянуть время, дабы заклинание высосало из ведьмы все, до последней капли, остатки маны, однако после слов: «я лишь отпечаток», — Шама уже её не слушала. Она больше не смотрела на деву, глядя теперь вглубь себя, на тьму, что сидела внутри. С еë губ сорвалось тихое, совершенно безразличное:       — Эго оккидэрэ.       Печать в еë правом глазу погасла, стекая по щеке холодной кровью пурпурно-чëрного цвета. Зрачки сузились до размера тонких щëлок. Внутри барьера стало быстро холодать. Воздух свежел, и девочки, потирая озябшие плечи, выдыхали клубки пара. Мороз, крепчая с каждой секундой, кусая нос и щёки, расписывал ледяным кружевом стенки барьера. Шама расслабила руки, волосы еë потемнели. Раздался звенящий треск и барьер пал, разбиваясь на сотни осколков, на миг, вызывая ещё больший ужас на лицах девочек и торжествующую улыбку на лице девы, которая явно решила, что Шама сдалась.       Только время не остановило свой ход, лишь лютый холод сменился прохладой. Шама торжественно вскинула руку к небу и щёлкнула пальцами. Под её ногами распахнулся огромный чёрный глаз с красной радужкой и вертикальным белым зрачком. Тишину сада разорвал лёгкий смешок и сотни маленьких полупрозрачных рук потянулись к девочкам из белка глаза, стремительно утягивая их в чёрную пучину.       Ханни едва успела вскрикнуть, чувствуя, что за локоть еë хватают липкие холодные пальцы, утягивая в кромешную тьму, как взору еë явился сумрачный коридор их квартиры. Поджав губки, она потëрла руку, точно желая избавиться от неприятного ощущения, что еë держат. Шама хлопнула в ладоши, зажигая на люстре заговоренные свечи. Ханни крепко зажмурилась. Шумно выдохнув и, чуть пошатнувшись, Шама упала на диван. Откинувшись на спинку, девушка вытерла рукавом платья кровь с лица, облизнула пересохшие губы.       — Что это, блядь, было?! — весьма резко и быстро произнесла Саломея.       Точно в ответ на это восклицание скрипнула дверь, из-за которой показалось растерянное личико Виктории. Ханни, щуря привыкающие к свету глаза, перевела взор на неë, а после вниз. Ава всë так же сидела на коленях держась за голову.       — Как это понимать? — подходя к Шаме, уже чуть более спокойно спросила Саломея.       Шама с некоторым промедлением, из-за пульсирующего шума в голове, подняла взгляд на источник звука, девушку она, впрочем, как и вообще всё, не видела, пред её глазами расстилалась бесконечно чёрная пелена.       — Ты хотела остаться там? — со слабой, несколько болезненной улыбкой, тихо отшутилась Шама, явно не желая вдаваться в подробности.       Саломея нахмурилась, теперь еë лицо искажало ни то раздражение, ни то гнев.       — Всё в порядке? — подсев к Шаме, спросила Никки.       — Вполне. А остальные? Всё хорошо? — несколько взволнованно спросила Шама.       — Да. — окинув девочек быстрым взглядом, произнесла Никки.       — Ну и славно… — с этими словами Шама закрыла глаза и чуть наклонилась в бок, опустив голову на еë плечё.       В этот момент Никки повернулась, рассматривая Шаму. Большим пальцем стёрла с еë щёки остатки крови и, аккуратно коснулась ладонью лба. Несмотря на то, что у Никки были некоторые с себственной терморегуляцией, ИИ могла без труда определять температуру окружающих её вещей.       — Ты совсем горячая! — с лёгким ужасом в голосе констатировала Никки.       — Да? — тихо ответила Шама, вяло поднимая руку, дабы убедится в словах напарницы.       — Тебе плохо? — чуть наклонив головку, вполголоса спросила Викторика, застенчиво выглядывающая из-за двери.       — Нормально. — мягко, как бы пытаясь успокоить девочку, отозвалась Шама.       После этих слов Викторика выскользнула из комнаты, на несколько секунд замерев напротив сидящих на диване девушек, рассматривая их. Она вдруг повернула голову в право, чуть вверх, быстро взглянув на Саломею, а после осторожно развязала одну из лент, которыми еë длинные волосы были собраны в два низких хвостика.       — Ты сильная. — обыденно мягким, но неожиданно очень спокойным голосом произнесла Викторика.       Шама, всë ещë тяжело дыша, подняла на неë взгляд невидящих глаз. Викторика пальцами причесала распущенные волосы, что стремительно посветлели, приобретая ярко-белый цвет. В этот же момент Ханни почувствовала нечто очень знакомое — запах — нежный и сладкий. Ханни судорожно сглотнула, понимая что, до сиго момента она не чувствовала от Викторики запаха айвы. При том еë запах сильно отличался от того как пахла сестра или Шама. «Миледи. Запах еë айвы, похож на запах айвы Миледи», — подумала Ханни.       — Мы не можем жить питаясь лишь тем, что едят ши. — проводя ладонью по волосам, продолжала Викторика. — Существам вроде нас нужны человеческие плоть и кровь.       С этими словами Викторика сделала шаг ближе. Тонкие, точно паутина, нити алого цвета потекли по пряди, что она намотала на палец, образовывая небольшое подобие плода на конце.       — Съешь, тебе станет лучше. — с этими словами Викторика отделила плод от кончиков волос, что сейчас, сплетясь в единое целое, больше напоминали тонкую ветвь.       Теперь сладостный запах, что источала айва, ощущали уже все, а не только Ханни. Прошло несколько секунд, Шама сидела не шелохнувшись. Её буквально бросило в холодный пот от мысли, что у неё во рту окажется чья-то кровь. Викторика вновь наклонила головку в бок, и не дожидаясь ответной реакции Шамы, взяла её руку, и легонько улыбаясь, сама вложила плод ей в рот.       — Съешь его, хорошо. — в этот раз в голосе девочки прозвучала уже лёгкая настойчивость.       Шама, переборов рвотные позывы раскусила мягкую оболочку плода. Рот еë тут же наполнился горячей липкой кровью, имевшей терпкий сладковатый привкус. Быстро проглотив содержимое, Шама подняла несколько испуганный взгляд на Викторику, зрение медленно, но верно возвращалось к ней. Девочка в ответ ласково улыбнулась, но в её серых глазках всё ещё поблескивали недобрые искорки.       — Слушай, мать, ты ничего не хочешь нам рассказать? — смерив Викторику несколько растерянным взглядом, но быстро возвратив взор обратно на Шаму, произнесла Саломея.       — Что именно тебя интересует? — всё ещё несколько болезненным голосом ответила Шама.       — Кто ты такая? — скрипя зубами прошипела Саломея.       После этих слов по лицу Шамы скользнула знакомая всем, несколько горделивая ухмылка. Ведьма, поправив волосы, которые постепенно вновь приобретали тёмно-синий цвет, выровняла осанку.       — Скажи мне кто ты, и ты поймёшь, кто я, ранее мы уже встречались. — прищурив тёмные глаза сладко произнесла Шама.       — Это не ответ на мой вопрос. — с некой злостью в голосе ответила Саломея.       — Вот как. — игриво сказала Шама и резко встала с дивана, чем слегка напугала Никки и Викторику, девочка даже взяла еë за руку.       Тем не менее Шама чувствовала себя уже немного лучше. Девушка подошла к Саломее, что была несколько выше её. Из-за этого Шаме приходилось слегка смотреть вверх. Её ухмылка приобрела хищный оскал, показывающий белые зубки и чуть более длинные чем у людей клыки.       — Не будь мы по одну сторону игровой доски, я бы убила тебя, Акеан! — чуть огрызнувшись прошипела Шама, резко подтянув к себе Саломею за серебряную цепочку с крестом.       На мгновенье Саломея оцепенела. Её лицо исказил ужас. Пред ней и правда стояла та, кого великий инквизитор тщетно искал последнюю тысячу лет. Умирать и воскресать вновь и вновь, вот он — порочный круг без шанса обрести покой. Великий инквизитор обречён на вечные мучения в поисках той, чья смерть подарит ему покой. На лице Саломеи появилась ироническая улыбка, а после девушку бросило в истерический смех и слёзы. Шама отпустила её, вопросительно смотря чуть вверх.       — Может ты мне хотя бы член вернёшь? Зачем заперла в этом безобразном теле? — упав в кресло всё ещё держась за живот от смеха сказала Саломея.       — Формулируй свои пожелания правильно. — прищурившись глаза, со злорадной ухмылкой промурлыкала Шама.       На самом деле, тело, это было последнее, что волновало Саломею. Вообще, это, наверно хорошо, что оно такое невнятное. Ей ведь уже почти шестнадцать, через полгода исполнится, в этом возрасте у всех девчёнок уже оформилась грудь, однако у неë — нет. И прекрасно! Не надо заморачиваться, она может спокойно появится с голым торсом, и за девушку её никто не признает. Ещё одним плюсом, возможно банальным, было то, что она может спать на животе. Медленно переходя к тому, что находится ниже пояса, она тоже находила плюсы — яйца больше не мешали, да и получать между ног теперь было не так болезненно. Зато была другая проблема. Во-первых, был риск забеременеть, во-вторых, раз в месяц адски болел живот. И как впервые подумал великий инквизитор: «ты теряешь столько крови — сколько в хорошем бою». Это конечно субъективно и основано лишь на ощущениях, но в эти пять дней он больше всего начинал ненавидеть ведьму. С другой стороны за тысячу лет Акеан привык к плюсам быть девушкой и эти пять дней в месяц можно было потерпеть.       — П-постойте! Саломея м-мальчк? — в ужасе, прикрыв ладошкой рот, спросила Викторика, непонимающе глядя то на одну девушку, то на другую.       — В данный момент времени, нет. Ибо тысячу лет назад это отродье каннибалов превратило мой хер в вагину. Ладно… — выдохнув сказала Саломея, тщетно пытаясь перестать смеяться.       — Тысячу лет назад? — растерянно спросила Ханни, смотря на Саломею, в ответ на что девушка горько усмехгулась.       — Тысяча лет — для ши это слишком много. Просто, моя душа, перерождаясь в новом теле, со временем, вспоминает свои прошлые жизни, чего быть недолжно. — пояснила Саломея.       — Зачем? — переведя взгляд на Шаму, сдавденно спросила Ханни.       — Он совершил грех. — нахмурившись, начала Шама. — Такова его расплата. — цинично заметила она.       — Тысяча лет значит… — опустив взгляд прошептала Ханни.       — Ангелы, в отличие от ши, могут жить веками. — всë с той же усмешкой добавила Саломея.       — Значит тебе, и правда, тысяча лет? — немного дрожащим голоском, уточнила Ханни.       — Я родилась в одна тысяча двести пятьдесят первом году. — ответила Шама, в ответ на что у Ханни округлились глаза.       — Ну ты же не думала, что титул вечной ведьмы можно получить в семнадцать. — едко заметила Саломея.       — Вечной ведьмы? — резко обернувшись, быстро взглянув на Саломею, а после вновь, обращая вхор на Шаму, прошептала Ханни. — Так ты и правда, чёрная кошка… — медленно, добавила она.       Шама, прикрыв глаза, кивнула. На миг лицо Ханни озарила лучезарная улвбка, быстро сменившаяся задумчивостью. Сжав ладони, девушка отвела взор в сторону, вспоминая подслушанный у дверей студсовета разговор.       — И ты всё знала… — очень тихо произнесла Ханни, личико еë побледнело. — Ты знала всë с самого начала?! — дрожащим голосом, полным боли и гнева воскликнула Ханни. — Знала, но ничего не сделал! Да если бы ты просто забрала у Авы книгу, ничего этого бы не произошло! Эмилия была бы жива! — Ханни говорила быстро, и ей не хватало дыхания.       Шама стояла неподвижно, молчаливо соглашаясь со всем, что говорила Ханни, ну, или, по крайней мере, не решаясь еë перебить.       — Зачем? Зачем всë это было нужно?       Ханни, всхлипнув, делая глубокие вдохи и дрожащие выдохи, замолчала, вытирая трясущимися пальцами слëзы. Выждав момент, тчательно обдумав то, что она хотела бы сказать, Шама уже собиралась открыть рот.       — Ты правда всë знала? — очень тихо произнесла Ава.       Этот вопрос, точно порыв ветра, напрочь вынес из головы Шамы все мысли. Она ненадолго прикрыла глаза, медленно выдохнула и посмотрела на Аву. Рыжик всё ещё сидела на полу, только теперь не держалась за голову, а смотрела на Шаму широко распахнутыми глазами, на уголках которых поблескивали слезы. Нижняя губка Авы дрожала, и Шама почувствовала, что сейчас заплачет уже она сама — от безысходности и отвращения к самой себе.       — Почему ты ничего не сказала? — от того голоса, каким она говорила, Шаме было физически больно.       Она понимала, Ава ещë не плачет, рыжик старательно сдерживает поступающие слëзы, но еë голос дрожит, ломаясь от душащей боли.       — Если бы ты сказала, я… Я отдала бы эту книгу сама.       — Нет. — проглотив давящий горло комок отчаяния, обыденно спокойно произнесла Шама.       — Почему? — осторожно поднимаясь и, протирая уголок левого глаза произнесла Ава.       — Потому что я уже просила тебя об этом. — ответила Шама.       — Но я не помню этого. — растерянно произнесла Ава.       — Ты и не должна это помнить.       Ава, поджав губки, сделала шаг назад.       — То заклинание… — неспешно начала Ханни. — Фергисс…       — Оно стирает память. — пояснила Шама. — Чёрные кошки должны уметь заметать свои следы.       — Вот как… — печально улыбнувшись, прошептала Ава. — Я устала. — отвернувшись, добавила она. — Пойду спать.       — Ава! — осторожно коснувшись плеча девушки начала было Ханни.       — Пожалуйста, оставь меня. — отшатнувшись к двери своей комнаты произнесла Ава, а после поспешно скрылась во тьме спальни.       Ава ещë некоторое время стояла во мраке комнаты, слушая доносящиеся из коридора голоса. «То есть ты просто стëрла ей память?», — казалось, почти в бешенстве прокричала Ханни. Ава прижалась к двери, закрвла глаза, ощущая как по еë щекам текут горячие слезы. «Так было нужно», — прозвучал обыденно спокойный голос Шамы. Ава, судорожно сглотнув, закрыла уши руками. Ей не хотелось этого слушать. «А что ещë было нужно?», — вновь прокричала Ханни. В этот момент Ава вытерла слëзы. Однако внутри, внутри было совершенно пусто… Ава ничего не чувствовала, ей казалось, она даже не способна возненавидеть Шаму. Кто она такая, чтобы судить еë? Просто девочка? Пешка? А Эми? Она тоже просто пешка? Тогда для Шамы она не умерла, еë фигуру просто убрали с доски? Верно… Шама — тысячелетняя вечная ведьма, даже не человек. Чудовище? Возможно… Божество? Неважно… Таких, как она, мало, но они способны творить историю. Преступления для подобных ей — нормальное дело, они на них «право имеют» и даже обязаны совершать во имя спасения человечества. «Да, право имеющая», — с вымученной улыбкой подумала Ава, опускаясь на свою постель. Девушка взяла с тумбочки плюшевую куклу-Эми, еë улыбка стала чуть теплее. Качнувшись и закрыв глаза, прижав игрушку к себе, Ава упала на подушку. Она обыкновенная девочка, таких как она много. Еë призвание — слепо плыть по течению жизни, не имея собственного мнения и терпеливо проглатывать боль. «Тварь дрожащая», — прошептала Ава, уткнувшись носом в мягкую куклу.       За всеми этими мыслями Ава даже не успела подумать о том, почему столь быстио стемнело. Сейчас это было неважно. Ей даже не хотелось переодеваться, неговоря уже о том, чтобы идти в ванну. Ава просто закрыла глаза, желая как можно скорее уснуть и не слышать того, что происходило за дверью.