Эпитафия Эдэль

      2 эгригорхаса. Суббота.       Было ещё раннее утро. Возможно около пяти, судя по тому, что в комнатах ещё царил полумрак, а на небе только-только заливалась алая полоска зари. Было тихо, как вдруг, Шама буквально подлетела с постели от пронзительного вскрика Ханни. Девушку бросило в холодный пот, в ушах застыл исполненный ужаса вопль. Тяжело дыша, она смотрела в каменную бледно-зелёную стену, но видела то утро: Аву, сидящую на полу, и стеклянным взглядом, глядящую в пустоту; Эми, окоченевшее тело которой лежало на окровавленной кровати. Моргнув, и тяжко выдохнув, Шама откинула спутанные волосы за спину и поднялась с кровати, направившись в ванну, к источнику крика.       — Какого чёрта?! — с этими словами, произнесёнными явно возмущенным тоном, Шама распахнула дверь и, поставив руки на пояс, вопроситольно-гневно посмотрела на растерянную Ханни.       — Из крана текла кровь… — испуганно смотря на свои руки прошептала Ханни.       — Господи. — раздражённо протянула Шама, входя в ванну и включая воду.       Кран, и правда, выплёвывал что-то густое, красно-коричневого цвета, забрызгивая белоснежную раковину точно кровь из перерезанной глотки. Ханни поморщившись отошла назад, осторожно выглядывая из-за спины Шамы.       — Она просто ржавая. Подожди немного. — уже совсем спокойно ответила Шама, Ханни кивнула.       По-первости, Шаме очень хотелось отвесить паникёрше хороший подзатыльник, но за что? За то, что она испугалась? Произошедшее несколько дней назад саму Шаму не сколько напугало, сколько… привело в чувства? Да. Определенно! Именно смерь Эми в полной мере открыла Шаме глаза на серьезность ставок в этой игре.       Но как это выглядело со стороны Ханни? Честно говоря, Шама не думала об этом, ведь Ханни выглядела… счастливой? А может Шама просто не замечала её напряжения, обращая всё своё внимание исключительно на рыжика.       Ава. Такая милая и слабая, очаровательная. Она с первой секунды влюбила в себя Шаму, её животное начало, жаждущее впиться в глотку беззащитного ягненка и выпить всю кровь до последней капли. Шама старалась держать расстояние, не подходить слишком близко. Она понимала что чувствует, и что может сделать. Но ей хотелось быть рядом. Хотелось, иметь, пусть и иллюзорную, но веру в то, что она держит ситуацию под контролем, наблюдая за стоянием рыжика. Чувства остальных Шаме были, почти безразличны. Она видела лишь Аву, что утешала себя мыслю о скором суде и встрече с леди Мятой, старалась не вспоминать то, что видела утром, желая как можно скорее стереть из памяти бледное лицо Эми. Аве хотелось помнить подругу другой, такой какой она была при жизни — веселой и непременно улыбающейся.       А что же Ханни? Да, по ней не было видно, что произошедшее сильно задело её. В какой-то степени она просто не понимала, что произошло. Вернее, не придавала этому значения, закрывала глаза, точно так же как и Ава, пытаясь забыть образ мёртвого тела. С первым Ханни справлялась на ура — Эмилия для неё ничего не значила. Она не знала эту девушку. Более того, именно её смерь позволила Ханни побороть одиночество, обрести пусть и иллюзорное, но ощущение того, что у неё есть друзья. Второе, однако, выходило плохо. Фотографическая память — великий дар и в то же время страшное проклятие, которым наделены все, без исключения ведьмы правды. Ханни не могла просто что-то забыть, только недосмотреть, не увидеть, а труп Эми она разглядела в мельчайших подробностях. Ханни не нужно было вспоминать, как он выглядел, достаточно было просто подумать и воспоминание яркой картинкой являлось её взору.       Так было и в этот раз. Тёмно-коричневая вода, что брызнула из крана, напоминала высохшую кровь, что расползлась по белой простыне, только вместо неё, сейчас, был мрамор раковины. Ханни ещё некоторое время стояла в оцепенении над текущей струёй, слушая как журчит вода, ожидая, кода пробежит ржавчина.       Шама же вернулась в постель и едва прикрыла глаза, как буквально через пару мгновений раздался звон будильника. Девушка, вновь поднявшись, бросила быстрый взгляд в окно. На небе ещё было видно звёзды, оно только-только начинало окрашиваться кровавым заревом рассвета.       Конфузы с чёрным небом в полдень или вот, как сейчас, сумрачным утром случались редко, но местных жителей не удивляли. Для Эллады это было обычное дело. Многие века назад ши пытались подстроиться под ритм сна и бодрствования планеты, но Эллада была столь не постоянна… Порой её световой день длился 18 часов, а иногда и все 30. То же самое было и с ночью. Тогда ши взяли за основу дня средние в 24 часа. Да, иногда случалось, что днём стояла непроглядная тьма, а ночью во всю пекло солнце, но со временем на это перестали обращать внимание. Столица жила в своём ритме, не зависимо от часового пояса планеты. Так что, да, эта суббота была самым обычным днём, пусть и с запоздалым рассветом.       В прочем нет, для девочек это был день, когда они не думали ни о чем кроме учебы. Их расследование подошло к завершению, по крайней мере они знали кто преступник, поэтому было решено на время оставить всё, до тех пор, пока двери академии вновь не откроются.       — Ну же, давайте поторопимся! Сегодня должны давать омлет! — прыгая на месте и подгоняя ещё не собравшихся девочек повторяла Ханни.       Настоящее утро в академии начинается вовсе не со звонов будильников, когда сонные дети идут умываться. Настоящее утро начинается с завтрака. Сегодня столовая академии пахла ароматным свежевыпеченным хлебом. Но самое главное, от чего текли слюнки — горячий омлет приправленный зелёным луком, укропом и клюквой. В столовой, как и всегда, было шумно. Звенели тарелки, приборы. Сегодня, благодаря Ханни, девочки явились на завтрак почти на десять минут раньше обычного, дабы омлет точно не остыл. И именно по этому успели застать дежурных. Ими были в основном студенты групп «Г» и «Д», но иногда и провинившиеся дети. Они разносили тарелки, хлеб и чай на столы, ставили салфетки и проверяли, чтобы у всех были столовые приборы.       Дежурили дети не только в столовой. Студенты групп «Г» и «Д» сами выбрали места для дежурств, кто-то мог помогать мыть пол, кто-то посуду, некоторые ухаживали за садом, а кто-то напрашивался в помощники к любимому преподавателю, в общем выбрать было из чего. Что же до проказников — это уж как повезёт. Можно было угодить чистить туалеты, а можно было пойти в подвал, снимать грызунов с мышеловок.       После завтрака девочки поспешили в восточный луч. До урока ещё оставалось несколько минут. По коридорам раздались неспешные глухие шаги. То был профессор Нинель. Мужчина подошёл к двери и немного навалился на неё. Она издала жалобный скрип. В замке щёлкнул ключ. Дверь отворилась и впустила преподавателя, в ту же секунду мужчина махнул студентам рукой, приглашая их войти.       Это был другой класс, тот самый, предназначенный для практики — просто огромное помещение, с отдельными партами для каждого из студентов. На столах стояли небольшие, литровые котлы, старые и неказистые. Именно поэтому работать с ними было не страшно — портить-то уже нечего.       — Никто не болен, всё чувствуют себя хорошо? — обхаживая аудиторию спросил профессор, на что тут же получил положительный ответ. — И так, сегодня, в продолжение вчерашней темы, мы с вами сварим лекарство от… — тут он ненадолго смолк, почесав затылок, а после торжественно объявил. — как это называлось в стародавние времена, бешеной чумы!       Студенты тут же презрительно уставились на преподавателя, ведь ещё вчера он заявил, что лекарства от бешенства нет.       — Вы правы. Лекарства нет, но есть множество вариантов того, из чего Чумной доктор делал его. И сегодня мы опробуем их все. Каждый из вас получит рецепт и попробует создать лекарство.       — Профессор, вам не кажется, что это просто бессмысленный перевод продуктов? — несколько возмущенно спросила Шама.       — Да, но если я дам вам настоящие реактивы — это будет бессмысленный перевод студентов. — с усмешкой, мягко намекая на то, что детям ещё рано давать что-то серьёзное, ответил профессор.       Эти слова окончательно убедили всех, что можно не стараться, ибо от того насколько качественно будут нарезаны ингредиенты ничего не изменится — это будет просто какая-то жижа.       Следующим уроком было ЗОТИ с профессором Дарси. Её занятия были унылыми и скучными. Она без сомнения хорошо знала свой предмет, но донести его до детей могла с большим трудом. Всё занятие она говорила о химерах, почти не останавливаясь, а на просьбы повторить отвечала сухое: «да», — и продолжала лекцию. Самые умные студенты писали конспект попеременно, некоторые сокращали слова, кто-то и вовсе писал невнятную чушь, отчаявшиеся угнаться за преподавателем сидели с уставшим лицом, а те, кто с самого начала понял, что записывать бессмысленно, поудобнее устроились на тетрадях и засопели.       К концу урока, вымотанные в конец и выспавшиеся на ура дети отправились на обед, а потом в кабинет магии. Сегодня должно было быть первое занятие в новом учебном году, и первое когда им дадут волшебные палочки, разумеется не для всех. Так например Шама уже прекрасно ею владела. Никки же, палочку просто не доверяли, главным образом потому, что инструменту это грозило обращением в прах. А что же Ханни? Студенты групп «Б» тоже приступали к практике ещё на первом году обучения. Что ж, собственного говоря, волшебная палочка, да и вообще магия в целом, и были тем из-за чего девушку перевели в другую группу. В аудиторию она входила мягко говоря без энтузиазма.       Студенты тем временем с предвкушением расселись за парты, что описывали полукруг около преподавательского стола, ожидая, когда профессор соизволит явиться на урок. Будь это история или черчение дети были бы рады опозданиям, но здесь и сейчас их съедало любопытство и нетерпение начать, только профессор Август опять опаздывал.       Дверь вдруг утробно взвыла, ударилась о стену, испуганные студенты от этого подскочили с мест. В кабинет вошёл высокий мужчина в белом костюме. Его светлые залаченные волосы были заплетены в длинную, тугую косу. На носу сидели узкие очки в тонкой серебряной оправе. Профессор Август вальяжно опустился в кресло, открыл журнал, следом его взгляд устремился на группу, пересчитывая студентов.       — У нас с вами полтора часа? — спросил он, студенты одобрительно закивали. — Замечательно. — с этими словами мужчина закрыл журнал, отодвинув его на край стола. — И так, дети, с сегодняшнего дня мы с вами начнём практическое изучение магии. Положите перья! Слушайте и запоминайте! — заметя, что кто-то из студентов решил записывать лекцию, воскликнул профессор. — Начнём с того, что такое волшебная палочка.       С этими словами профессор Август поднялся с места, взял со стола одну из множества небольших коробочек и обхаживая класс начал раздавать студентам волшебные палочки. Они были деревянные, сантиметров пятнадцать в длину, простые, сужающиеся к кончику.       — Волшебная палочка это продолжение вашей руки, вы должны четко это понимать пока учитесь магии. Считайте её своими ходунками, необходимыми, чтобы поддерживать магические начинания. Сначала будет трудно, но вы поймёте, как концентрировать ману в волшебной палочке. Потом будет сложнее, вы будите учиться концентрировать ману в кончиках пальцев. Ибо, истенному магу волшебная палочка не нужна. Я не говорю о том, что ими не пользуются. Пользуются. — с какой-то горькой усмешкой, заметил мужчина. — Конечно, пользуются, однако, по большей части это исключительно элемент образа или того хуже, пафоса.       Раздав студентам волшебные палочки, мужчина поставил пустую коробку на стол.       — Шамара, я искренне надеюсь, что прошедший год вы провели с пользой, а не только стирая в пыль туфли на балах. — с этими словами он положил пред ней толстый гримуар. — У меня давно не было столь одаренной студентки, — с этими словами профессор Август погладил Шаму по макушке, точно хваля маленького ребёнка.       Шама, на миг прикрыв глаза, медленно выдохнула. Ни то что бы ей не нравилась похвала или то, что мужчина позволил себе такую вольность, как потрепать её по голове, просто… Просто её волосы… Она тратила много времени, дабы привести их в порядок, собирая в красивую прическу.       — У меня для вас особое задание, попробуйте открыть эту книгу. — с лукавой улыбкой, подмигнув девушке, почти промурлыкал профессор Август, и Шама принялась изучать рукопись. — Никки, вам с вашими данными следовало поступать в церковную академию. — обращаясь к соседке Шамы, начал мужчина. — Но, коли уж вы здесь, с нами, будем изучать возможности применения антимагического токсина. — с этими словами он подал ей учебник. — пока можете просто ознакомится, а потом мы перейдем к практике.       Никки, в отличие от Шамы, коей профессор подкинул сложную магическую загадку, с лёгкостью открыла данную ей книгу, приступив к вдумчивому, хот и, на её взгляд, совершенно бессмысленному чтению текста.       — Профессор, а если у меня тоже антимагический токсин? — подняв руку несколько небрежно спросила Саломея.       Профессор Август вновь замолчал, немного растерянно глядя на девушку, а после криво улыбнувшись, произнес.       — Давайте для начала всё же попробуем позаниматься магией, а коли дело не пойдет, я найду для вас ещё один учебник к следующему занятию. — с осторожной задоринкой а голосе, пообещал мужчина. — И, раз уж мы затронули данную тему, я думаю вас можно ближе познакомить с понятием антимагического токсина. Это важно и лучше, чтобы вы узнали о нём пораньше. Да, определённо лучше. — задумчиво почесав острый подбородок с лёгкой бородкой произнес преподаватель, студенты внимательно уставились на него. — Антимагический токсин — это яд убивающий любую магию. Иногда, когда этого токсина очень много, раны от него могут не заживать веками или и вовсе способны убить волшебника. В детях до шести лет антимагический токсин отсутствует полностью. Он накапливается по мере взросления и столкновения человека с реальностью. Такие люди не обучаемы магии в обычном представлении, ибо антимагический токсин — это своего рода тоже магия, причем более мощная. Чёрная и в подметки ей не годится. Есть три категории антимагического токсина. Первый, он же — незначительный. Его носители, практически безобидны для магов и не могут им как-то навредить. Характеризуются тем, что отрицают магию, но в определенных условиях могут её принять, как правило — это большая часть жителей миров не имеющих тесного контакта с волшебниками. Второй, он же — серьёзный. Слабый волшебник, при встрече с носителем данного вида токсина не может использовать магию, а физический контакт с ним приносит болезненный, но достаточно быстро заживающих ожог. Третий, он же — смертельный. В его присутствии не могут использовать магию уже волшебники среднего класса, он способен полностью подавлять любую, направленную на него магию, а физический контакт с ним приводит к сильному подолгу не заживающему или не заживающему вообще ожогу. Наиболее ярким примером такого антимагического токсина является Рагнарёк — реликвия способная рассечь и уничтожить всё, по сути это высококонцентрированный антимагический токсин в чистом виде. Его ножны представляют собой лёгкий меч, но даже в этом виде взять его в руки может лишь тот, кто начисто лишён магических сил.       В этот момент по губам Саломеи скользнула лёгкая ухмылка, девушка невольно коснулась своей деревянной биты.       — И так, вернёмся к волшебным палочкам. Возьмите их в ведущую руку. Почувствуйте их, слейтесь с ним. Ощутите тепло в ваших руках, и то как оно течет по вашим венам к пальцам.       В этот момент на кончике палочки профессора Августа появился слабый свет, а на лицах студентов улыбки. Дети с энтузиазмом, но при этом с самыми серьёзными лицами, сидели почти неподвижно, концентрируя своё внимание на выданных им волшебных палочках. Так прошло всё оставшееся время: в пыхтении, сопении и тщетных попытках высечь хоть какие-то искры. Что же касается Ханни? Девушка, казалась, даже не пыталась сделать что-то. Она не чувствовала тепла в руке, не чувствовала, как мана течет по её жилам к кончикам пальцев. Быть может это от того, что она бракованная — левша? А возможно ей просто не дано, а может тонкие нити айвы, что пронизывают тело «белобрысого недоразумения» мешают девушке творить магию? Одним словом этот урок для Ханни был полным разочарованием, в первую очередь в самой себе, а между тем, хотелось бы заметить, она должна была овладеть волшебной палочкой, в противном случае ей грозило навсегда остаться в группе «В» с классной мамой в виде профессора Дарси. Мысли об этом окончательно расстроили девушку.       — Ни у кого не получается с первого раза. — ободряюще похлопав Ханни по плечу сказала Саломея, Ханни в ответ лишь шмыгнула носом.       — Мой первый раз был в прошлом году! — дрожащим голосом воскликнула готовая вот-вот заплакать Ханни.       На глазах её и правда навернулись слёзы. Ханни вновь поймала на себе взгляды одногруппников, выходивших из класса, и будто говоривших, насколько она неправильная и глупая. В этот момент Аве вновь захотелось обнять девушку, так, как она делала это с Эми, но что-то вновь остановило её.       — Давай я сделаю нам чай с мятой, он успокаивает. — предложила Ава.       — Чай? — несколько возмущенно спросила Ханни.       — Верно, настоящие ведьмы в любой непонятной ситуации пьют чай. — неожиданно вмешалась в диалог Шама, от чего Ханни слегка шарахнулась в сторону, ближе к Аве. — Идём. — мягко подтолкнула замершую девушку, добавила она. — И, да, чай с мятой лучше не пить. — дополнила свой ответ Шама.       — Почему? — удивлённо, в раз спросили Ава и Ханни.       — Есть такой цветок — селенея — из его молодых бутонов делают две вещи — яд и панацею — это удивительное растение очень нравиться сестре Петре, она даёт его отвар каждому больному студенту. Но если цветок приготовить неправильно — можно получить жидкую смерть, яд не настолько сильный как у аталеи, более того, имеющий антидот, однако если его не ввести в первые минуты, то встреча с праотцами будет обеспечена. Кстати говоря, это один из самых приятных ядов. Раньше его часто добавляли в чай. Он пахнет как мята, а на вкус как мёд. Пары сотен смертей хватило с лихвой, дабы местная аристократия даже под предлогом страшной смерти и глотка чая с мятой не сделала. — пояснила Шама. — так что мы будем пить чай с ромашкой — он тоже успокаивает. А потом, мой дорогой детектив, я покажу тебе кое-что интересное. — уже ободряюще добавила Шама.       После этих слов Ханни немного повеселела, и девочки отправились в свою квартиру уже в хорошем расположении духа. По возвращению Шама и Ава приготовили чай. Прихожая быстро наполнилась приятным ароматом ромашки. Однако, Шама поставила на столик не только фарфоровый чайничек, но и узкую чёрную коробочку. Ханни замерла с пиалой в руке, не отводя взгляда от старосты, помня о её обещании. Остальные тоже с любопытством наблюдали за тем, как ведьма осторожно открывает коробочку.       — Что там? — в нетерпении спросила Ханни, заглядывая по другую сторону столика.       Шама в ответ улыбнулась, протянула Ханни волшебную палочку золотисто-белого цвета. Она сильно отличалась от тех, что девочкам выдали на уроке магии, ибо была более тонкой и изящной.       — Знаешь, дерево — это не единственное, что хорошо проводит ману и используется для изготовления волшебных палочек. — сладко произнесла Шама.       Ханни осторожно взяла волшебную палочку в руки — гладкая и достаточно тяжёлая, она источала могильный холод, болью пронизывающий плоть. Ханни казалось, что у неё немеют пальцы. На рукояти палочки был вырезан, похоже, ангел с чем-то вроде маленькой луны во лбу, сложивший руки в молитве, а основная — вертикальная часть была переплетением его крыльев, кончалась волшебная палочка заострённым пером.       — Из чего она? — подняв вопрошающий взгляд на Шаму спросила Саломея, в то время как Ханни всё ещё внимательно изучала каждый миллиметр искусной резьбы.       — Рог единорога. — ответила Шама.       — Это кость? — сдавленно прошептала Ханни. — Разве из костей делают волшебные палочки?       — Ши — нет, а мурты — да. Несколько тысячелетий назад, в период гражданской войны, у них была распространена подобная варварская практика. — ответила Шама. — Волшебная палочка из рога единорога проще в использовании, ибо она изначально предназначена для вытягивания из организма магии и её концентрации, накоплении. Твоя задача, почувствовать ману внутри себя. Но что более важно, для тебя, рог единорога способен расщеплять не только плоть, но и айву на физические и духовные составляющее. Слившись с такой волшебной палочкой, ты сможешь сама понять как это сделать и без неё, и тогда станешь полноценной ведьмой.       Ханни окончательно притихла, смотря на Шаму несколько округлившимися глазами. После этих слов старосты в голове её всплыла сразу целая куча вопросов. Девушка не помнила, чтобы говорила кому-то о своём происхождении — это раз. А во-вторых, внешне она на ангела, альбку, не похожа совершенно. Волосы у неё золотые, а должны быть алые или белые, рыжие, в крайнем случае! Глаз у неё карего цвета, а не голубого, серого. С другой стороны, а если быть точным, то с лева, она, вернее её сестра, ещё хоть как-то походила на ангела, нигрумку. Неужто Шама определила расу по ней?       — Откуда ты знаешь, что у меня есть айва? — с некоторым ужасом спросила Ханни.       — Ты пахнешь как ангел. — со спокойным безразличием, но при этом невероятно мягкой улыбкой, протянула Шама.       Это был самый очевидный ответ. Ангелы способны чувствовать айву друг друга, однако Ханни насупилась и опустила взгляд в пиалу с чаем, где смутно отражалась она сама. Ханни хотелось спросить: «как пахнет моя айва?», — ведь сестра всегда говорила ей, что не чувствует её, как ангела. Но Ханни промолчала, этот вопрос казался ей странным.       — Ах, да, когда будешь тренироваться, не забывай, что неожиданный приступ жажды — это тревожный звоночек и упражнение лучше прекратить. — напомнила Шама.       Ханни вновь посмотрела на палочку. Студентам их выдавали только на уроках и только под чутким присмотром, а Ханни, сейчас, выпала прекрасная возможность потренироваться самостоятельно и в гордом одиночестве.       — Да. Спасибо, я буду осторожна. — улыбнувшись ответила девушка.       Заниматься одной, конечно, немного страшно, но всё же лучше, чем ничего не делать. И потом, девушка всё больше меняла своё мнение о Шаме. В некотором роде ей даже нравилась такая забота и внимание, хотя Ханни и чувствовала в этом некий подвох. Привыкшая искать во всём второе дно, она не могла понять, какую выгоду получит Шама от того, что научит её магии, поэтому Ханни решила быть просто благодарной за то, что с ней возятся.