Эпитафия Эдэль

      30 сандрамахаса. Четверг.       У Ханни было достаточно времени, чтобы всё хорошо обдумать, тем не менее, несмотря на риски, девушка всё же решилась составить компанию Аве и Саломее, как-никак, именно она начала всю эту котовасию с расследованием.       Дорога до центра Столицы, пешком, через окраину Северного города, занимала часа четыре в среднем темпе, что для девочек было ну очень долго. Поэтому путь было решено сократить, идя напрямую через трущобы. Собиралась быстро, отправившись сразу после обеда, благо отсутствие занятий позволяло. Что Ава, что Ханни надели лёгкие платья, ибо на улице, в отличие от приятно прохладного замка, стояла почти адовая жара, и балетки — они были удобны для предстоящей долговременной ходьбы. Саломея, в отличие от них, вне стен академии предпочитала носить мужскую одежду, поэтому на ней были штаны на высокой талии, воздушная блузка и кожаные башмаки. Неотъемлемой частью её образа осталась деревянная бита, которую девушка сунула подмышку.       Ещё с выхода из академии Саломея задала довольно быстрый темп. Девочки должны были дойти и вернуться как можно скорее, и это не учитывая того, сколько времени уйдет на поиск дома Миледи и, если повезёт, разговор с ней. Так что путь через лес, ещё немного пахший сыростью и хвоей, был спешным, насколько возможно, ибо если Ава вполне неплохо поспевала за Саломеей, то Ханни часто останавливалась или сбавляла шаг, дабы сделать передышку. Так было и в этот раз, девушка ненадолго замерла пытаясь отдышаться. Дорога, вымощенная белым камнем, неустанно бежала в даль, уже медленно срастаясь с узкими улочками Северного города. В этот момент Саломея, махнув спутницам рукой, сошла на уходящую в темный ельник тропу.       — Мы пойдем в лес? — впопыхах догоняя остановившихся поодаль девочек, уточнила Ханни. — Там же опасно. — на тяжёлом выдохе добавила она и посмотрела на Аву, точно ища поддержки.       — Не думаю, что случится что-то плохое если мы пойдем здесь. — протерев платком вспотевший под челкой лоб, ответила Ава. — Голова у меня не болит. — задумчиво, как бы прислушиваясь к своим ощущениям, произнесла она, Ханни, в ответ, вновь выдохнула.       — Не волнуйся. — с улыбкой начала Саломея, потрепав Ханни по макушке. — В случае чего я смогу вас защитить.       С этими словами она сделала несколько неспешных шагов спиной вперёд, под её ногой хрустнула ветка. Ава недолго думая, но оглядываясь на насупившуюся Ханни, что приглаживала немного всклокоченные волосы, поспешила за ней. Ханни же, ещё некоторое время постояла на мощной камнем дороге, восстанавливая сбившееся дыхание, а после поплелась следом, внимательно озираясь по сторонам и прислушиваясь к звукам. Саломея, удостоверившись, что обе девушки идут за ней развернулась.       Ханни не знала сколько они шли по извилистой тропинке меж высоких мохнатых ёлок, но девушка успела немного отдохнуть. Да, в лесу Саломея сильно сбавила темп, девочки брели почти не спеша, внимательно глядя то под ноги, дабы не запнуться о широкие обнаженные корни, то по сторонам, рассматривая маленькие белые цветочки. Растущие у самого основания деревьев, они напоминали лилии, оплетенные тонкими нитями паутины, на которых поблескивали маленькие капельки влаги, в редких лучах солнца, пробивавшихся сквозь густую крону.       — Я советую запомнить, как пах лес. — с усмешкой заметила Саломея, вновь поворачиваясь лицом к девочкам.       Ава и Ханни в замешательстве посмотрели на неё, пытаясь понять, к чему их готовит девушка, но Саломея лишь развернулась. Деревья становились меньше и реже, света больше, а впереди показались очертания зданий. Дабы сократить время, Саломея выбрала наиболее короткий путь, ту тропу, о существовании которой знали только местные. Там хлипкие домики, каменная кладка которых покрылась трещинами и осыпалась, накренившись, чуть ли не касались друг друга двускатными крышами, образуя тёмные полуарки. Разбитые улочки отчётливо пахли гнилью и чесноком. Они петляли и пересекались, образуя маленькие площади, на которых пахло несколько лучше из-за наличия открытого пространства. С них доносилась музыка и болтовня, давая понять, что во всём этом многообразии душных, грязных переходов жили люди — такие же оборванные, с засаленными волосами и пахшие зловонной смесью дешёвого эля и мочи. Но самое страшное, что в этом лабиринте было легко заблудиться, ибо уже после пяти минут что Ава, что Ханни полностью перестали ориентироваться в пространстве. Но Саломея знала эту паутину как свои пять пальцев, девушка выросла в этих трущобах и была одним из лучших проводников, поэтому девочкам не оставалось ничего, кроме как безоговорочно доверится ей и следовать по пятам.       Где-то через полчаса, внизу, в дали показались белые крыши аккуратненьких домиков. Запах чеснока и нечистот, на границе мешался с ароматом цветущей вишни и роз, создавая на несколько метров адскую вонь, после которой нос переставал чувствовать любые менее слабые запахи ещё в течение нескольких минут. Разница даже окраин Столицы и трущоб была невероятна. Этот тихий город, буквально утопающий в бледно-розовом цвету, быстро пленил сердце своей простотой и красотой, создавая обманчивое впечатление благополучия и безмятежности.       — Высшее общество. — язвительно фыркнула Саломея, плюнув в конце, показывая своё отвращение.       Ава и Ханни не совсем понимали данный жест, но догадывались, что люди на этой стороне живут так отвратно не по своей воле. А учитывая такую резкую границу и вовсе создавалось впечатление, что бедняков в прямом смысле просто изолировали без права получить хоть луч надежды на светлое будущее.       Девочки принялись осторожно спускаться по крутой каменной лестнице. У неё не было перил, лишь небольшие бордюры, заплывшие колючим терном и, по обе стороны, цветущий сад. Деревья, буквально, выступали живой стеной, отделяющей трущобы от города Белых башен. Здесь было непривычно тихо, шептались только листья и в вышине слышались глухие крики галок, потревоженных присутствием девочек.       Архитектура Столицы, честно, не сильно отличалась от того, что Ава и Ханни видели в трущобах. Разве что улицы шире и чище, не разбита кладка дороги и у обочин её скапливалась не всякая дрянь, а лепестки цветов. По окраине города, селились ремесленники, извозчики, мелкое купечество и бедные чиновники. Они жили в одноэтажных домах из белого камня с садиком и двором.       Минуя широкую мостовую можно было увидеть как к купеческим кварталам примыкали дворянские особняки, тоже весьма скромные, они имели облик устремлённый ввысь, но ни одно из зданий не превышало двух этажей. Их удлиненные витражные окна из прозрачного, бледно-зелёного и тускло-розового стекла украшали воздушные кованые решетки, за которые, усиками, цеплялась лоза. Здесь особенно сильно пахло розами — настолько пьяняще сладко, что даже начинала кружиться голова.       Девочки шли неспешно, поэтому у Авы было достаточно времени дабы осмотреть каждый дом по обе стороны улиц, и тут надо сказать, они были на редкость однообразны. Если в трущобах по виду дома можно было догадаться, хотя бы примерно, о благосостоянии его жильцов, то здесь… Девочки минули уже не один квартал, и по словам Саломеи, сейчас находились где-то меж домов среднего класса и элиты, однако наибольшее различие заключалось в том, насколько сильно особняки заросли цветами. А самым интересным зрелищем была, по-видимому, служанка, что с воплем выплеснула воду из окна второго этажа на козу, которая дёргала розовый куст. Козы! Кого-кого, но коз в городе Ава ожидала увидеть меньше всего, Ханни, судя по всему тоже, однако Саломея смотрела на них с обыденным безразличием. Судя по всему, скачущая или блеющая посреди площади коза была совершенной нормой. Они гуляли по улицам и во дворах домов, откуда их метами выгоняла прислуга.       — Кажется, это здесь. — полушепотом произнесла Ава, замерев напротив одного из домов.       Саломея тут же остановилась, Ханни шедшая следом, и, не сразу сообразившая, что они пришли, врезалась ей в спину. Потерев ушибленной нос, девушка повернула голову в право, слегка вверх, глядя туда же, куда и девочки. Этот особняк не сразу привлекал внимание, лишь в том случае, если примечать мелкие детали. Его окружал изысканный кованый из металла, высокий забор, что отделял розалий от улицы. Именно здесь, в мелочах и начинались отличия. На розовых кустах, средь нежных белых цветов виднелись сухие бутоны и поеденные козами листья. Плющ и вовсе разросся до необычайных размеров, полностью скрыв собой одну из стен дома и медленно переползал на ещё свободное место, цепляясь усиками за каменную кладку и оконные рамы.       — Ну, что, с Богом. — на всякий случай перекрестившись, Саломея открыла калитку, оплетённую лианой.       Девочки проследовали за ней во внутренний двор, всё по той же, вымощенной белым камнем, дорожке, слегка поросшей мхом. К двери вела небольшая лестница в пять ступеней. Саломея вновь поднялась первой. Взявшись за серебреную ручку, колечко которой было изрезано подобно венку из чудесных маленьких цветов, девушка несколько раз не сильно постучала в дверь. Секунды тянулись волнительно медленно. За дверью послышалось копошение и щелчок замка. В этот момент всем окончательно стало ясно — пути назад нет, кто бы их не встретил. Дверь тихонько отворилась и в небольшую щёлку выглянуло личико, ещё совсем детское. В этот момент, Саломея, кажется хотела что-то сказать, но девочка по ту сторону, захлопнула дверь. Саломея, чуть усмехнувшись, улыбнулась и опустила голову, потёрла сморщенный лоб. Этого следовало ожидать.       — Идём. Нам явно не рады. — махнув рукой, разворачиваясь, начала было она, как вдруг послышался тоненький скрип.       Саломея замерла, настороженно глядя на неспешно открывающуюся дверь. Ава и Ханни, одновременно сделали шаг ближе, но тот час спрятались за спину Саломеи, наблюдая как на улицу вышла служанка. На ней было длинное простое платье пыльно-розового цвета с белым кружевным фартуком, а светлые волосы убраны под чепчик.       — Здравствуйте. — слегка поклонившись, начала она. — Меня зовут Изабелла, чем я могу помочь? — голос Изи был невероятно нежным.       — Здравствуйте. — поздоровались в ответ девочки. — Скажите, мы могли бы встретиться с хозяйкой? — спросила уже Саломея.       В серых глазах Изабеллы мелькнуло сомнение. Пару секунд она помолчала, отведя взор в сад.       — Думаю, вы можете увидеть её. — неспешно, точно тщательно обдумывая каждое слово, начала она. — Однако, это не значит, что госпожа захочет с вами говорить. — уже серьёзным тоном предупредила Изабелла.       — Спасибо. — кивнув произнесла Саломея.       Впустив девочек, Изабелла заперла дверь, и повела гостей за собой. Внутри, небольшой с виду дом был светлым и просторным. Только свет этот был настолько мягким, слегка отдававшим зеленью, что навевал дремоту. В воздухе витал аромат благовоний — мяты и роз. Стены коридора были обшиты деревянными панелями, окрашенными в белый цвет, и украшены небольшими картинами в резных рамах. Было пронзительно тихо. Девочки невольно старались ступать по паркету осторожно, дабы не создавать лишнего шума.       Изабелла легонько постучала в большую дверь, и слегка толкнув её вошла в комнату, жестом приглашая девочек следовать за ней. Зал этот не сильно отличался по своей отделке, разве что стены были оклеены обоями с цветочным узором. В высокие окна, заплывшие плющом снаружи и прикрытые полупрозрачным кружевным тюлем внутри, едва-едва проникал свет, от этого в помещении царил полумрак, отдающий зеленью.       Посередине гостиной стоял глубокий ажурный диван, обитый бледно-розовым бархатом, на нем, меж подушек, сидела молодая женщина. Откинувшись на спинку, она читала, держа книгу тоненькими пальчиками в белых перчатках. Её длинные тёмно-красные волосы аккуратными кудрями спускались с головы по плечам и до самой талии. Одета она была также просто — в белое платье, чуть ниже колен, позволяя увидеть аккуратные ножки в жемчужных туфельках. Внешне Миледи нельзя было дать и тридцати, настолько хорошо сохранилась её внешность.       — Моя госпожа, простите, что отвлекаю. — начала говорить Изабелла, всё тем же ласковым тоном.       Молодая женщина, до этого читавшая и сидящая почти неподвижно слегка повернула голову, тем самым давая понять, что она слушает.       — К вам гости.       После этих слов Милиса окончательно оторвалась от книги, опустив её до уровня колен, где мирно дремала кошка. Данный жест несколько потревожил животное, и оно нервно дёрнуло пушистым хвостом. Молодая женщина подняла голову, повернувшись к двери. Её лицо было невероятно утонченным: с узким подбородком, миниатюрным и прямым носом, высокими скулами и кожей белой и гладкой точно фарфор. Но всё это было не важно, ибо взор замирал на полуприкрытых голубых глазах Миледи. Её взгляд был совершенно спокойным, даже почти бессмысленным, но от него бросало в дрожь и останавливался всякий поток мыслей. Девочки замерли точно вкопанные, секунды тянулись точно смола.       Аве не было страшно, ведь у неё не болела голова, но некомфортно — это уж точно. Эти глаза казались ей совершенно нечеловеческими: слишком светлые и прозрачные, почти как лёд, с тонким вертикальным зрачком, — от них веяло пронизывающим всё тело холодом.       Ханни не понимала, что она чувствует. Она ощущала аромат, который вряд ли смогла бы описать. Нежный, с лёгкой сладостью, на первом входе он успокаивал разум, но на втором вызывал беспокойство, а на третьем — заставлял напрячься точно натянутая струна. Девушка дрогнула, когда левая рука осторожно коснулась её правого запястья. «Так пахнет айва», — мелькнул в пустой голове голос сестры. Ханни сглотнула, она не могла не согласится, и от этого ей хотелось как можно скорее убраться вон из этого дома; оказаться как можно дальше, от чудовища, что сидело напротив и забыть эту встречу как страшный сон.       Милиса чуть наклонила голову в бок, рассматривая гостей, от этого неожиданного, неестественного движения девочки поежились. Всё это просто нелепо! Саломея стиснула зубы, ощущая вскипающую внутри злость. До омерзения знакомое чувство, точно в разум тонкой иглой входит чужая мысль, веля: «молчи». Саломея понимала, даже если она попробует открыть рот, то и слова произнести не сможет. Впрочем, осознание истины было болезненней этого приказа. Пред ней сидит не человек и даже не вечная ведьма. Хуже, намного хуже! Ветхий завет именует их детьми Господа — ангелами! Увидев их глаза однажды, забыть уже нельзя. И, Саломея их узнала. Тысячу лет спустя, Милиса Пхонерис была жива… Сердце билось о ребра в груди, наполняя нутро слабой, но от того не менее неприятной болью. Саломея судорожно сглотнула. А Миледи вдруг отвернулась, пряча в буквах слезящиеся глаза. Её аккуратные пальчики чуть задрожали, впиваясь в страницы книги.       — Вы можете прийти завтра, или когда-нибудь ещё. Но не сегодня, не сейчас.       Сердце будто остановилось, упало в пятки… Саломея едва могла дышать. Голос. Он у Миледи был очень тихим и мягким, но сейчас от чего-то дрожал. «Её что-то напугало?», — мелькнула мысль в голове Саломеи. Милиса всем своим видом старалась сохранять спокойствие, но было видно, как трясутся её руки.       Должно быть именно это сняло с Авы и Ханни оцепенение, подарив им немного уверенности. Пред ними сидел не монстра, а человек из плоти и крови, точно так же наделённый чувствами и эмоциями! Возможно… В первый миг после ответа Миледи, Ава даже хотела было возразить, не зря же они проделали весь этот путь! Но Саломея быстро одёрнула девушку, крепко схватив за запястье.       — Значит, нам прийти завтра? — тихонько спросила Ава.       — Да, прошу вас. А сегодня меня нет дома. — ответила Милиса, и продолжила чтение.       Последнее молодая женщина ответила другим, более живым и спокойным голосом. Именно в этот момент Ава окончательно поняла, перед ней тот самый человек из прошлого десятилетней давности.       Изабелла, не став ждать, когда кто-то из гостей вздумает спросить что-то ещё, поспешила исполнить пожелание госпожи. Она выпроводила девочек быстро, но всё так же осторожно и деликатно, проводив их до выхода всё той же дорогой, и поклонившись на прощание, заперла за ними дверь. Девочки даже не сразу поняли, что их выставили вон. Конечно, не малую роль в этом сыграло и их оцепенение. Лишь выйдя на улицу все трое смогли окончательно отбросить оковы страха, который ещё долго оставлял после себя мерзкое послевкусие, выражающееся лёгкой дрожью и сдавленным голосом.       — И кто говорил, что она не настоящая! — воскликнула Ханни, резко обернувшись и ткнув указательным пальцем в грудь Саломеи.       — Беру свои слова назад. — криво ухмыльнувшись и невинно разведя руками так, будто она тут не причем, ответила Саломея. — Ава, это правда тот человек? — переведя взгляд с Ханни на рыжика, уже серьезно спросила она.       — Да, она сильно изменилась. Но это определенно она. — с грустной задумчивостью ответила Ава.       — Понятно. — со вздохом произнесла Саломея.       В академию девочки возвращались всё той же дорогой, всё в том же скором темпе и в полной тишине. Ханни думала уже не о том, кем была эта леди, а о том, что с ней могло произойти. О случившемся в Столице десять лет назад, она знала плохо, а со слов Саломеи — это было нечто совершенно дикое! Но десять лет — это достаточно большой срок, чтобы раны успели если не зажить, то хотя бы затянуться, ведь так? Миледи же выглядела так, будто всё ещё жила лишь тем злосчастным днём и даже не пыталась выбраться из его плена. Мысли Авы по этому поводу тоже не слишком отличались, но девушка ясно поняла, ей удалось познакомиться с великой волшебницей до того дня, когда она «умерла». Что же Саломея? До сего момента она истово верила в смерть Милисы Пхонерис, в то, что её место заняла самозванка, однако реальность посмотрела на девушку льдисто-голубыми глазами с узким, точно щель зрачком. Впрочем, Миледи её не сильно интересовала, а вот Ава… Здесь было за что ухватиться, куда капнуть, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки.       — Слушайте, раз мы всё закончили, давайте сегодня сходим на бал, в царский дворец. — задумчиво игривым тоном предложила Ханни, прервав тишину в компании.       — На бал… — остановившись и повернувшись к Ханни, спросила Саломея. — Это хорошая идея. Ава, — тут Саломея повернулась уже к рыжику. — если повезёт, то ты сможешь увидеть там леди Мяту.       Глазки Авы вспыхнули радостным огоньком. Эта женщина была её единственной надеждой на будущее, в прямом смысле, ибо от её вердикта зависла жизнь Авы, и что самое главное, именно эта женщина могла помочь разобраться в произошедшем той злосчастной ночью, и может быть, даже найти настоящего преступника. И потом, когда знаешь, как выглядит твой будущий судья и палач — ожидать его не так страшно.