Тейватская империя. Начало промышленности.

– Так, уважаемые мои инженеры, – зашел в кабинет Дима, – у нас стоит задача сделать новую взрывчатку для горнодобычи, – – Взрывчатые вещества? Самое мощное у нас — это тротил, есть что-то более взрывоопасное? – спросил инженер. – Кончено, например тропекс, его то мы сейчас и будем делать, – потер ручки инжынер. – Тогда, что нам нужно? – воодушевились остальные. – Аммиак, формальдегид и азотная кислота, – – А кто второй? – не поняли инженеры. – Ах, точно, у нас нет его реактора, – погрустнел Дима, – тогда сделаем сначала установку по производству синтез-газа, а потом уже будем делать бомбы, – – Реактор по производству формальдегида, пора вернуться к старой работе, – рассмеялся элегантный инженер. – Агась, приступим, – выложил чертежную бумагу юноша. Сперва идет водяной пар, нагретый до пятисот градусов по цельсию, который устремляется к разогретому углю. При температуре ниже 800 градусов, углерод является более сильным восстановителем, чем водород. Благодаря этому, происходит ОВР с образованием угарного газа и водорода. Далее, он продвигается по трубам в реакторную, где в присутствии оксидов хрома, цинка и меди получается метанол и углекислый газ. Между прочем, очень важный реагент, и в будущем потребуется для получение органических электролитов. После, пары метанола пропускаются через серебряный катализатор, где в присутствии кислорода воздуха получается формальдегид. После он растворяется в воде, образуя раствор — формалин. – Прекрасно, теперь можно трупы бальзамировать, – улыбнулся Дима, разглядывая свеже полученную жидкость. Пахла она очень знакомо, также, когда он посетил день открытых дверей в медицинском, а там разбилась банка с маринованными глистами, – эх, весело было, – – А к чему ведет эта труба? – спросил помощник элегантного. – Это идет к другому реактору, по получению линейных алканов и спиртов, – ответил инжынер. – Линейные алканы? – – Бензин, проще говоря, там стоит улучшенный и активированный железный катализатор на оксиде кремния в виде носителя. В таком дуете можно знатно сэкономить на этом количестве чистого металла, – – Значит, помимо формальдегида мы ещё делаем топливо? Это весьма выгодно, – подошел один инженер из его отдела. – Конечно, я читал отчет, и то, что давление газа на вышке очень сильно упало во время моего отпуска — не сильно радует. А по приезду, мне Джинн показывает контракт, что мы в обмен на уголь будем им топливо производить, это просто шикарно, – – Да, теперь у нас и топливо в достатке, и химическая промышленность развивается, – – Ага, осталось подвести аммиак, и можно уже задумываться над гексогеном, – – Аммиак, говорите, – прихватив несколько труб, инженер пошел следом за Димой. После получения формальдегида, надо теперь получить из него уротропин. Сам он — не взрывчатое вещество, однако при нитровании, получается убойная штука, что может сравнятся с тротилом. Смесь газов подается в реактор, где они соединяются с образованием нужного продукта. – Отлично, уротропин получен, дальше? – спросили инжынера. – Теперь нам нужен ангидрид уксусной кислоты, – улыбка Димы расплылась по лицу, – только теперь главное следить за количеством продукта, иначе спалимся с производством прекурсоров, – Да, ангидрид уксусной кислоты является прекурсором первого списка, отчего любое его хранение карается тюремных заключением. Но они не в России, да и на благо региона трудятся, так что им можно. Для её получения нужен иодид кобальта, метанол и угарный газ. Есть всё кроме первого. – Нам нужен кобальт, – Дима озвучил на собрании проблему. – Зачем? Вы же ранее получали уксусную кислоту для создания фоторезиста, – ответили ему. – Да, но лабораторный метод не подходит для промышленности. В пределах завода нужна эффективность, а используя спонтанное соединение угарного газа и метанола под действием йодоводорода дает выход дай бог в пару процентов. Такое недопустимо, – – Значит кобальт, какие минералы могут его содержать? – – Различные блески. Думаю стоит поискать в железном блеске, так как кобальт и железо — соседи, а последующее отделение не составит труда, – – Вас поняли, наш отдел берет это задание, – сказал заведующий минералогии. – Прекрасно, я тогда пока разберусь с детонатором, – сказал инжынер, и вернулся в лабораторию, натянув на себя халат. Следующее вещество — перекись уротропина. Используется как детонатор, устойчивый к прессованию. Его получение простое, но не зря же Дима проводит его синтез за бронированным стеклом? При взаимодействии формалина, сульфата аммония и перекиси водорода можно выделить это ВВ, но надо быть крайне аккуратными, так как любое движение, и можно взлететь на воздух. Да — безусловно, это производство чище чем гремучая ртуть, и менее опасная чем азид свинца, но осторожность — главный друг химика! После осаждения этого вещества, можно выдохнуть с облегчением, так как в водном растворе оно стабильно. После фильтрование, осушение, и два килограмма перекиси готово. Держа эту банку, Дима как можно осторожнее донес её до склада и оставил там, его черед еще не настал. Стоит теперь проложить трубы к их экспериментальному реактору по получению тяжелых углеводородов. В основе — старый добрый процесс Фишера-Тропша, только теперь вместо пиролиза природного газа используется сингаз, отчего за газовышку можно не переживать. Пласты с углем встречаются гораздо чаще, нежели газ, который они еще не могут нормально отыскивать. Долой грусть, реактор работает, но примерно половина синтез-газа не используется. После получения около килограмма масла, Дима выключил установку и решил проверить, почему такой низкий выход. Пока он разбирал катализаторную часть, на пол полилась странная жидкость. Еë цвет был насыщенного красного цвета, отчего парню стало не по себе. – Красная жижа? Катализатор из железа… угарный газ… Черт возьми, карбонил железа! – радостный Дима побежал за противогазом. Почему оно так важно? А с его помощью можно получить высокочистое железо без примесей, что очень необходимо для создания крутейшей стали и других сплавов. Так, например, можно начать изготавливать инвар, на основе никеля и железа. После этого, можно замахнутся и на инконель, но сначала нужно получить молибден, так как он входит в его состав. – Благодаря этой жиже, можно развить авиацию, – смеясь через маску, Дима собирал остатки карбонила железа в бутылку. Если нагреть это соединение до двухсот градусов, то оно начнет разлагаться с выделением чистого железа, причем в виде готового порошка. Это также дает упрощенное производство для химической промышленности. А теперь возвращаемся к катализатору. Видимо, на вышке в газе было много водорода, от чего не было сильного смещения в сторону “водород и углекислый газ”. Большая часть реакционно способного углерода просто улетучивалась. Стоит еще сказать, что катализатор отравился серой, которая видимо пришла из каменного угля. Так много проблем только лишь с бензином. – Милашка, не хочешь отдохнуть? – постучалась в дверь лаборатории Лиза, – у меня для тебя подарок, – – Воу, пугаешь, – сказал Дима, стягивая с себя противогаз. – Конечно, помнишь ты рассказывал о метеорите, что нашли с Альбедо в разломе? – – Да, помню, по виду и не скажешь, но в нем много никеля, хотя белый цвет меня озадачивает, – – Ну, тогда тебе понравится то, что я его нашла, – улыбнулась Лиза. – Да ну? Серьезно? – оторопел инжынер. – Ну, правильней сказать по рассказам Альбедо мне и удалось составить описание для команды Бенни, а там они его нашли, – – Вау, Беннет тоже не промах, – он надел халат, – раз уж появился метеорит, значит стоит его исследовать, – – Мне тоже интересно, он уже в лаборатории, – сказала библиотекарь, надевая обмундирование, – происхождение космических тел очень занимательно даже для меня, – – Ага, давай приступим, – Сперва Диму удивил вес. Его масса оказалась около пятиста килограмм, что по расчетам не похоже на плотность железа. Следующее удивление — материал. На рентгенофлоуресцентном анализаторе было видно, что есть большие пики алюминия, титана, железа и никеля. Последние два не вызывают подозрения, но что здесь забыл тринадцатый и двадцать второй элементы? – Мне уже не нравится этот метеорит, – проговорил Дима, взяв насадку для дремеля. – Почему? – – Алюминия слишком много, даже в астероидах его содержание не превышает пару процентов, и то в виде соединений. Сам факт, что он сделан из этого металла наводить мня на мысль о его не природном происхождении… – только было он начал сверлить метеорит, как вдруг остановился, – …рукотворный?.. – – Что-то не так? – подошла Лиза к застывшему Диме. – …сделан кем-то… титан, алюминий… – включив дремель, он прошел вглубь на четыре сантиметра, пока сверло не начало перегреваться. Вытащив его, он обнаружил блестящий слой рыжего металла, – …медь? – Эврика. – Слушай, нам нужно собрать аппарат для флюорографии, только мощнее раз так в сто тысяч, – – Воу, что тебя так осенило, – – Кажется сейчас…нет, пока не буду делать поспешные выводы, – Сердцем станет кварцевая труба, внутри которой разместятся внутренности радиолампы. Но анод будет сделан не из обычной меди, а из свинца, что будет испускать тормозное излучение. На другом конце стоит окно из бериллия, который они добыли из некачественных изумрудов. Вакуум, напряжение и накал. – Рентгеновский аппарат готов! – представил трубу Дима. – Выглядит впечатляюще, что мы при помощи неё сделаем? – – Просветим насквозь наш метеорит, – Под пучком высокоэнергетических фотонов, на флуоресцентном экране стала появляться картинка. Она была расплывчата, пока Лиза не настроила фокус у х-пушки. Стало вырисовываться изображение. Внутри было много вытянутых медных жил, различные углеродные и кремниевые вставки, что сильно напоминали прямоугольники самых разных размеров. Самым интересным фактом стало наличие пустых областей, которые обычно не встречаются на метеоритах. Он был особенным, полости имели явно не случайное происхождение. – Здесь, – он показал указкой на область, где было меньше всего света, – здесь будем пилить, – – Зачем? – переспросила библиотекарь. – Если тут что-то есть, то самое интересное. Осторожно врезаясь на глубину, сверло наткнулось на очень мягкий металл с желтым цветом. Пробы не врут, это золото. – Рукотворный, имеется признаки аппаратуры, золото… Всё говорит лишь об одном, – улыбаясь говорил инжынер, – это никакой не метеорит, это — Вояджер 1!