(Э)Лэнзир

      Мое расхаживание было больше похоже не на целенаправленный поиск, а на неспешную прогулку по острову. Музаку держали не в основной лаборатории, а в специально построенном для этого подземном корпусе, замаскированным одним из дополнительных зданий. Из памяти Игнесс я знал как туда пройти, но не торопился. Я все никак не мог определится на его счет. С одной стороны это единственный настоящий друг моего маленького брата, с другой его убийца, но он такая же жертва заговора, как и Рейзел. Подняв взгляд к небу, я решительно поспешил прервать свою прогулку. С севера приближались три знакомые ауры, совсем не скрывая своих сил. Трое глав кланов предателей. Прекрасно зная о том, какие чувства вызовет в одном из них уведенная картина, перемещаюсь на место смерти его дочери. Я не подавляю свое присутствие давая знать о нем всем, кто сможет заметить. Чтож, я не ошибся, и в десятке метров от меня приземляются трое в белых плащах. — Игнесс! — Роктис Кравей мгновенно переместился на плато к самолету и пал на колени бессильно пытаясь сжать воздух, пропитанный эманациями ее смерти. Н-да, не такого я ждал. Не всепоглощающего горя, боли и смирения, но ярости и стремления меня уничтожить, отомстить за смерть дочери. Так неосмотрительно переместится к моим ногам и не делать ни единой попытки защитится. Черноволосый мужчина проливал слезы, все так же стоя на коленях, не сдвинувшись ни на гран, начал свой уход в вечный сон. Золотые искры закружили вокруг таящего на глазах тела, а Роктис все не переставал транслировать глубокую душевную боль в пространство. Чтож, значит Игнесс была его единственным смыслом, и продолжать жить без нее он не намерен даже для мести.       В полном молчании мы с подошедшими провожали нерадивого отца и бывшего главу клана. Прошло еще несколько минут, когда пришлые открыли свои лица, скинув капюшоны. Совсем не изменились, лишь хмурящийся Урокай отрастил волосы да обзавелся повязкой на глазу. — Кадис Этрама Ди Лэнзир, все считали Вас погибшим. — Зарга был искренне рад видеть меня живим и усиленно пытался понять причину смерти Игнесс, и большинство его предположений сводились к тому, что та меня оскорбила. А вот Урокай был совсем не рад меня лицезреть, считая недостойным называться Этрама, недостойным быть братом великолепного Рейзела. Ха. Вот только моего маленького брата он не любил, он был смертельно обижен на него. Причем за что? За то, что Рейзел заключил контракт с человеком, а не с ним, сиятельным главой клана Эгвайн. И за контракт именно с этим человеком, тем, кто так повредил его глаз, что тот не восстанавливался. Ревность и обида обделенного, по его мнению, была для меня странна. Он же не ребенок, в конце концов. В своей голове он все сравнивал меня с моим маленьким братом, и сравнения эти были совсем не в мою пользу. С этим результатом я был согласен, но причины…заставляли думать, что глава Эгвайн умственно неполноценен. Все та же чушь, что нес Лагус. — Но я рад, что это не так. К сожалению я слишком поздно понял, что Вы были во всем правы. Я… видел Вашу битву. Люди, действительно, совсем не невинны, и не заслуживают нашей защиты. Я понял, что мне не по пути с Лукидонией и присоседился к Союзу, что бы самому решать как мне жить и во что верить. Это очень могущественная Организация с множеством возможностей и ресурсов. Никто здесь не может сказать Старейшине что он может делать, а что нет, что считать правильным, а что нет. И я хотел бы предложить Вам присоседится к нам, как еще один Старейшина. — И ради этого ты стал соучастником заговора против моего брата? — глаза Зарга округлились в удивлении, так, что полосы окаймляющие их стали похожи на упрощенное изображение полу солнца. Пока его накрывало осознанием, от Урокай повеяло страхом, что вскоре спрятался за возмущением. Зарга опустил глаза, испытывая стыд и признавая вину, в то время как Урокай призвал свое оружие духа. — Да как …— он оборвал свое возмущенное восклицание, когда стремительный выпад глефы уперся в кровавую защиту, более концентрированную возле моей поднятой ладони. Они оба обладали ярким желанием жить, и так просто сдаваться не собирались. Бою быть. Урокай отскочил на добрый десяток метров, отводя Драгус, свое духовное оружие, в виде глефы с черным древком с серебряным лезвием.       В момент его атаки, Зарга укрепился в своей решимости дать бой и выжить, он высвободил свое Оружие Духа и отдалился, заняв удобное место для атаки. Зависнув в воздухе он уже раскрутил золотую цепь Лонтрика и направил на меня его треугольное лезвие. Пространство крови.       Теперь расстояние не играет роли. Пускаю заклятья дематериазации и кровавый резонанс со всей поверхности, окаймляющей пространство крови. Вместо плато теперь кратер, накрытый кровавым куполом на краю которого я стою. Заклятья мои не сильны, активную защитную ауру кого-то уровня главы клана они пробить не способны, но вынуждают тратить внимание и силы, а ведь я не собираюсь просто стоять и ждать атаки.       Кровавые серпы со всех направлений пытаются задеть глав кланов, но они достаточно быстры, что бы уворачиваться. Зарга забыл думать о атаке, подставляя под те удары, которые мимо себя пропустить не получится, цепь. Урокай блокирует их глефой, разрушая многие на подлете. Чувствительность у них на высоте, напарываться на копья не спешат, меняя направление отскоков в последний момент и все это под не прекращаемся шквалом атак. — Проклятье. Он ведь должен быть слаб, так как же… — Урокай. Так не пойдет. Сначала разрушим пространство крови. — ответил ему соратник.       Я даже дам им немного времени, мне интересно, что они придумали. Вот они усилили свою защиту, замерли на миг и… Поднятие температуры и резонанс воздуха, умно. Сколь бы не была волшебна моя кровь, она все еще остается кровью, то есть белком, что при высокой температуре теряет свою структуру, а воздушный резонанс окончательно её разбивает. Вот только это моя кровь, то есть частичка меня, а значит я могу как проводить атаки и защиты с ее помощью, так и защитить ее саму. Только этого не потребовалось. Слетели две личные защиты, полностью нейтрализовав урон. Воистину шедевр магического искусства.       Удерживать такую концентрацию для успешной защиты и подобной площадной атаки весьма накладно для ментальных ресурсов, а значит следующий миг после атаки они полностью открыты. Это бы не стало проблемой, если бы их план удался, но сейчас это верная смерть. До них добрались несколько серпов, дав в мое распоряжение их кровь, и кровавый резонанс начал свое болезненное влияние. В нем более нет нужды, и я прерываю заклятье чтоб наложить новое, что неумолимо вымывает всю жизненную силу из их тел.       Мои визави опытны и хорошо обучены, они понимают, что происходит. И если Зарга, к моему удивлению, отозвал Лонтрик и испытывает облегчение, то Урокай, в последнем жесте отчаянья вызывает сильнейшую способность своего Оружия Духа. В первые вижу ее, об этом не было упомянуто в нашем архиве. Удивительная и страшная способность — огромная кроваво-алая гидра, что по сути является живым заклинанием. Облеченная в плоть астральная структура, способная к самостоятельному мышлению. Ей не нужна закаленная Воля для заклинаний, ее прочная шкура выдержит многое, к тому же мгновенно залечивая все же пробившие ее атаки. И все же я вижу ее слабость. Пусть физическое тело ей для существования не так уж и необходимо, но оно являлось ее защитой. Дематериазация. Развеиванье астральных структур. Вот именно от этого наличие тела ее и защищало. Развеиванье астральных структур — довольно сложное умение ноблесс. Им, конечно, можно и защищать себя от «сплетенных» атак, вот только подобные атаки в этом мире я встречаю впервые, в основном же, им развеивают неудачные чары артефактов. — Хаа? — Урокай с неверием и досадой наблюдал столь быстрое избавление от его козыря, что это было на грани с детской обидой от обманутого ожидания. Уже на последних мгновениях он успел отозвать свое Оружие Духа, чтобы я не мог лицезреть пожирание его души. Что ж, его право.       Предки были правы, месть не приносила мне удовлетворения. Только некоторое успокоение и чувство праведного дела. Ярость постепенно становилась горечью. Основные виновники и их ближние слуги мертвы. Осталось трое Старейшин. И плененный Музака. Что с ним делать, как к нему относится я еще не решил, оставив это до личного знакомства, так сказать.

***

      Через хитросплетения одинаковых коридоров, вниз на круглом стеклянном лифте, через огромные бронированные двери, что мне не открыть, в огромный зал, наполненный змеиными извивами труб, что подключены к постаменту выше моего роста. На нем разместилась колба с пленником, тоже огромная, на Лорде оборотней явно не экономили, высота в 4 метра и диаметр 3. Сразу видно — эксперименты ставили со всем почтением. Даже срам прикрыли, чего рядовые оборотни в лаборатории Лагуса не удостоились. И пусть он не был истощен, как те несчастные, более того, его физическое тело было здорово и полно сил, но Небеса, как же изувечена была его душа. Все тонкие тела перекорежены, кое где не хватает целых кусков, жизненная сила течет неправильно и слишком медленно, почти не восполняясь, астральное тело пострадало больше всех, связи оболочек с ядром слишком хлипкие, такое ощущение, что он желает уйти на перерождение голым Атманом.       Подобное видел маг, когда ему принесли нерадивого подмастерье демонологии, что был чудом спасен из лап Мерзостных. Люди те еще затейники.       Музака… мало того, что его заперли в дне смерти его дочери Эшлин, заставляя раз за разом проживать момент угасания его малышки и битвы с Рейзелом, который, конечно же, услышав о уничтожении рода людского возжелал остановить друга, о, маленький брат мой был в своем привычном амплуа защитника, так за все годы он ни разу не видел ничего другого.       Персональный бесконечный ад. Если у меня и пробегали мысли о его наказании, то сейчас… Даже если бы ему было за что желать муки, большую я бы принести ему не смог. Но его не за что наказывать. В его памяти был четок момент его окончательного проигрыша, когда он свалился навзничь на перепаханную землю, брат тогда был жив, более того, самостоятельно находился в воздухе. Даже со всей своей яростью, Музака не желал убивать Рейзела, дать по морде желал. Неистово. Но не убить. И его убийцей он не был. Брат сам ушел с поля боя, и погиб по дороге домой.       Было бы иначе, Рейзел нашел бы друга. По крайней мере попытался, и о том, что он выжил узнали бы заговорщики. Даже если бы ему не хватило сил, и гроб активировался на полпути, о том, что он не погиб точно бы знал его контрактник, и нашел, перенеся в усыпальницу для скорейшего восстановления. Пусть он знатно потратился за бой, подумать только, два феникса, крылья, различные конфигурации пут, вихри, Музака действительно был силен, но восстановить подобное, впадя в сон в подарке отца да в усыпальнице, заняло бы не более сорока лет. Значит его убили по пути домой. С учетом того, что предатели об этом ничего не знали, а тело Лорда оборотней хранилось у них, наиболее вероятно, что на случай выживания обоих, для их добивания были высланы группы. Ноблесс к оборотню и оборотни к Ноблесс.       Чтож, это лишь еще один камень в пользу принятого мной решения. Внимательно оглядываю пленника. По одной из трубок в него вливалась чужая кровь насыщенная всем потребным для продолжения функционирования тела, по другой ее забирали, уже насыщенную его жизненной силой, две другие подавали эликсиры для угнетения сознания и ауры. Если все это отсоединить, то Музака довольно быстро очнется сам, а травмы тонких тел исчезать будут долго, но самостоятельная регенерация вполне возможна. Вот только все это время ему лучше не вступать в битвы. Вся его сила пойдет на восстановление, а значит он не сможет рассчитывать на привычный оббьем сил, что может привести к его гибели. Нет, Лорд, у меня на тебя другие планы.       Приблизившись, возлагаю длань на чело скорбного. Трубки отлетают от его тела, а я начинаю лечение. Музака был хорошим другом моему маленькому брату, и в память о нем я помогу. А он, как Лорд, не сможет игнорировать свое племя и наведет там порядок, истребив предавших его, всех оборотней что учувствовали в заговоре, всех, кто переметнулся на их сторону. Как славно, что я помог тем четверым, у Лорда теперь будут дополнительные причины и хороший повод порядить свою непокорную стаю.