Дорога в десять тысяч ли ведет меня к тебе

      Встав раньше всех, Чэнь Ши пробрался к кухонным рабочим, чтобы попросить их подать на завтрак баоцзы с рыбой или, по крайней мере, с мясом (лучше с говядиной, поскольку ее господин Блинчик любит больше всего, а его сослуживцы съедят абсолютно все, что съедобно). И немало удивился, когда обнаружил на кухне нескольких учениц из женского крыла, которые выпрашивали у лао повара ма чиу или хотя бы несколько яблок до завтрака. Увидев Чэнь Ши и поклонившись, они отвели глаза, засмеялись и убежали к себе.       – Ученицы могут проходить в мужское крыло, минуя свои ворота? – спросил он у лао Чжао, старенького повара. Тот покачал головой.       – Могут попасть на общую кухню, да и только, господин чиновник. В мужское крыло их не пустит охрана, а здесь им сам наставник Юэ разрешал бывать. Все время крутятся здесь, просят сладкого до завтрака. Маленькие озорницы.       Чэнь Ши задумался. Учитывая, что девушки имеют доступ к кухне, а наставник Юэ был отравлен, список подозреваемых непредставимо расширяется.       – Они все приходят к вам?       – Нет. Только те, кого Вы увидели. Всегда одни и те же девчушки, самые избалованные… – лао Чжао, поворчав еще немного, вытер руки о полотенце и закинул его на плечо. – А Вы что-то хотели, господин чиновник?       Чэнь Ши подобное обращение все еще смущало, но Ли Бин считал, что людям надлежит называть сыщиков судебной палаты уважительно, и предлагать иные варианты не разрешал. Так что он кивнул и просто озвучил свою просьбу, добавив, что с радостью разнесет завтрак всем, включая госпожу Сяо.       После завтрака, проводив Ван Ци и Цуй Бэя в женское крыло, Чэнь Ши и Ли Бин вновь отправились в покои наставника. Там их ждала крайне неприятная картина – хотя и странно говорить так о почти идеальном порядке, в который была приведена комната Юэ лаоши. Работники поместья трудились всю ночь не покладая рук, и теперь на полу и мебели не было ни пылинки, разбросанные вещи были обнаружены на своих местах или выброшены, остатки еды – убраны. Выяснилось, что все это они делали по велению главы охраны Хуана, и Ли Бин неистово заморгал глазами, будто прогоняя некую пелену наваждения – единственно возможное сейчас проявление ярости. Когда в комнату явился сам глава охраны, Чэнь Ши увидел, как Ли Бин изо всех сил сжал кулак за спиной, чтобы не потерять самообладание.       – Почему здесь все убрали без нашего разрешения?       Хуан Жэнь сложил руки в поклоне.       – И вам доброго утра, господа чиновники.       – Я задал вопрос.       – Но… Я полагал, вы уже осмотрели то, что нужно. Не могли же мы оставить все, как было вчера утром, – он натянуто улыбнулся.       – Мы ведем расследование. Любая улика может быть ключевой.       – Наставник Юэ ценил красоту интерьеров, он не простил бы нам подобный хаос.       Ли Бин долго и пристально посмотрел на него.       – Глава охраны Хуан, позвольте мне сказать как есть. Порой Вы ведете себя крайне подозрительно.       Тот захлопал глазами.       – На… на что Вы намекаете?       – Нам нужно осмотреться еще раз. Прошу всех покинуть покои наставника Юэ. До завершения расследования я крайне не рекомендую трогать или переставлять его вещи.       Ли Бин отвернулся, давая понять, что разговор окончен, а Хуан Жэнь, дав приказ остальным последовать за ним, поспешно удалился. Чэнь Ши осмотрелся вокруг.       – Господин Бин, мы ищем что-то определенное?       – Пока нет. Чэнь Ши, ты помнишь, как именно здесь были раскиданы вещи?       – Мгм… Да, думаю, что помню!       – Расскажи.       Чэнь Ши эмоционально и во всех возможных деталях передал царивший здесь вчера беспорядок. Ли Бин внимательно выслушал, после чего едва заметно ласково улыбнулся.       – Твоя память значительно улучшилась с тех пор, как ты работаешь с нами. Заучивание большого количества текстов пошло тебе на пользу.       Чэнь Ши слегка смутился. У Ли Бина ведь прекрасная память, исключительная наблюдательность и, к тому же, кошачий нюх. Скорее всего, он запомнил (или смог вычислить) расположение каждой вещи до единой, просто дал ему, Чэнь Ши, шанс почувствовать себя нужным.       – Я справился?       – Конечно. Кое-что я уже забыл, а ты мне напомнил. В этом и заключается совместная работа – тебе есть на кого положиться и наоборот.       Чэнь Ши кивнул, улыбнувшись. Больше всего на свете он хотел, чтобы господин Блинчик знал – так всегда и будет.       – Что ж, – сложив руки за спиной, Ли Бин медленно прошел по комнате, описывая большой круг. Его пальцы выстукивали какой-то неторопливый ритм, как часто бывало, когда он погружался в раздумья о деле. – В поместье Юэ приходит ночь. Ворота закрыты, со смотровой башни наблюдает Хуан Жэнь, значит, если верить ему, никто не может пробраться в комнату незамеченным. Юэ Ван в своих покоях, несмотря на позднее время, не спит. И, поскольку отравлен лишь он один…       – … Значит, яд был в тех яствах, которые не пробовали остальные, – закончил его мысль Чэнь Ши.       – Верно. Что это за яд, осмотрщику тел Баю еще предстоит узнать, но уже можно предположить, что он содержался в винах и деликатесах, которые находились здесь. Нужно выяснить, кто имел к ним доступ накануне.       Глаза Ли Бина мягко засветились желтым – он пытался восстановить картину событий.       – Яд действовал быстро, вызывал рвоту, спутанность сознания, видения. Вероятны вспышки агрессии, под влиянием которых он разрушил комнату. Да, есть свидетельства, что в комнате кто-то был, но мы пока не знаем, можно ли им доверять. То мог быть голос наставника Юэ, изменившийся под влиянием яда.       Чэнь Ши попробовал поднять одну из роскошных золотых ваз, которые лежали вчера на полу. Как и ожидалось, она оказалась очень тяжелой.       – Что бы здесь ни происходило… Это было громко. Глава охраны Хуан не мог не услышать, но почему-то не вошел.       – По словам прислуги, Юэ Ван по ночам практиковал тайные искусства, и подчиненным категорически воспрещалось входить. Неужели запрет был настолько строгим? И неужели…       Взгляды Ли Бна и Чэнь Ши пересеклись – а умы, по-видимому, разделили одну мысль на двоих. Неужели все привыкли к подобным звукам, доносящимся из комнаты наставника, что подняли шум, лишь когда он вышел?       А могли ли здесь слышать звуки и пострашнее?..       – Господин Блинчик, если бы тут был кто-то еще, ты бы почувствовал?       – Нет, аромат цветов слишком силен. И запах крови Юэ Вана перебивает остальные запахи, – Ли Бин резко направился к выходу и так же внезапно остановился, покачнувшись. – Кровь будто бы повсюду, и близко, и далеко.       Чэнь Ши и без особых способностей было не по себе, а что уж, говорить, если ты котик! Он подбежал к Ли Бину и подхватил его за локоть.       – Идем. Мы осмотрели все, что могли. Подумаем в комнате, пока будем ждать остальных.

***

      На опрос Хуан Жэнь явился в весьма странном расположении духа. Мыслями он был совсем далеко, а, кроме того, казался нервным и беспокойным, если и вовсе не напуганным. Сунь Бао, признаться, и сам еще был далек от уравновешенности (хотя всю ночь рисовал талисманы, отгоняющие нечисть, и очень жалел, что не имеет иных успокаивающих занятий). Поэтому даже посочувствовал незадачливому главе охраны – и как воин бедняга хил, и душевной силой не отличается!       Ничего нового он не рассказал – был на смотровой башне, когда услышал шум, но, поскольку к наставнику запрещено заходить, выжидал. Звук нарастал, Юэ Ван все больше выходил из себя, но, к тому моменту, когда Хуан Жэнь спустился и направился к его покоям, все резко стихло. В следующий же момент он увидел, как наставник выходит из комнаты, раненый в живот осколком зеркала, и падает навзничь.       – Хм… – Алибаба растерянно поджал губы. – Я, должно быть, что-то неправильно понял.       – Что?       – Вчера по рассказу наставницы Мин я подумал, вы увидели, как Юэ Ван совершил самоубийство. Но, по Вашей версии, он уже был ранен, когда вышел во двор.       Хуан Жэнь помедлил с ответом и помотал головой. Лицом он стал совсем белый, а бескровные губы едва шевелились.       – Д… да. Нет. Все так и было.       – Как?       – Как сказала наставница Мин. Я все перепутал.       Смотря на него, Сунь Бао совершенно некстати почувствовал ком в горле. Его руки начали холодеть. Голос из Преисподней, вдруг возникло в памяти.       Он поймал бегающий взгляд Хуан Жэня.       – Как там оказалась наставница Мин? Я думал, она ночует в женском крыле, а ворота запирают каждую ночь.       – Она… ну, она… Гуляла в саду. У нее есть ключи. Она может беспрепятственно проходить сюда.       – Она пришла на шум?       – Я… Это сложно сказать…       – Глава охраны Хуан, Вы выглядите напуганным. Ничего больше не хотите добавить к своему рассказу?       Хуан Жэнь мотнул головой, а потом, посидев без движения несколько мгновений, вдруг решительно поднял взгляд, полубезумный и рассредоточенный.       – Я не знаю, что произошло той ночью, – зашептал он, – но это не самоубийство. Слышите меня? Не самоубийство! Там!.. – он выбросил дрожащую руку в сторону, указывая в направлении комнаты наставника. – Не так! Послушайте меня, господа чиновники. Юэ Вана убили. И это сделал не я, о нет! Вы ведь так и думаете? Это не так. Я тоже жертва! И прямо сейчас я в большой опасности. Вы думаете, я сумасшедший, да? Прямо как эта соплячка Сяо Син? Нет! Я единственный здесь в здравом уме, и я говорю вам здесь и сейчас – я следующий. Услышьте меня! Сделайте что-нибудь, прежде чем меня тоже убьет эта чертовка!!!       Он в самом деле кричал и вращал глазами, как умалишенный – а уж что нес под влиянием эмоций, стоило бы записать и расшифровать отдельно! Сунь Бао и Алибабе, не знающим, куда себя деть, стоило громадных усилий успокоить его. Едва не лишившись собственного рассудка, Алибаба наконец спровадил его отдохнуть, пообещав самолично приглядеть за поместьем и, в случае чего, дать ему знать. Вероятно, столь долгая работа без сна не лучшим образом отразилась на его здравомыслии.       – Что думаешь? – спросил Алибаба, когда они вышли из комнаты, попав в удушающие объятия сада. Сунь Бао молчал, насупившись. От нервного напряжения его тело будто покинули все силы.       – Я думаю, мне надо отвлечься, – уверенно заявил он. – Иначе я точно сойду с ума.       – А? Нет, я о Хуан Жэ… Подожди, а на что отвлечься?       – Не знаю. Попрошу у наставницы Мин хоть какую-нибудь книгу. Как думаешь, Алибаба, тут есть что-то, не связанное с боевыми искусствами?       Алибаба захлопал глазами.       – Я думал, тебе нравится бить людей. То есть, драться.       – Нравится, но… Нет, мне нужно более спокойное занятие.       – Ай, смотри-ка, вон же наставница Мин! – Алибаба радостно указал на ярко-синий силуэт вдали. – Пошли, побеседуем с ней.       Мин Чжи не нарушала договоренности не уходить далеко и обещание свое выполнила. Она ожидала на территории мужского крыла, а точнее – во дворике, который, по всей вероятности, представлял собой тренировочную площадку для учеников-юношей. Повинуясь какому-то странному порыву, Сунь Бао удержал друга на месте, схватив за плечо, и оттащил за один из высоких кустиков. Мин Чжи гуляла по дворику, скользя малозаинтересованным взглядом по снарядам; миновав мечи и шисуо, она в задумчивости остановилась перед подставкой с луками и провела по одному из них кончиками пальцев. Алибаба толкнул Сунь Бао локтем и зашептал:       – Посмотри! Мин Чжи точно нельзя было находиться здесь прежде. Наверное, она впервые в жизни видит оружие так близко.       Мин Чжи взяла лук и стрелу. Лицо ее, насколько могли судить наблюдающие с такого расстояния, было, как и всегда, непроницаемым.       – Луки хранят без тетивы, – Сунь Бао легко улыбнулся. – Что она хочет с ним делать?       Но глаза подвели их обоих. Мин Чжи вскинула лук и прицелилась. Только здесь Алибаба разглядел, что ее миловидное лицо выглядит не так, как раньше – на нем застыло властное, даже свирепое выражение. А Сунь Бао приметил, что на луке все же есть тетива. Не без изумления окинули они взглядом и стойку наставницы, уверенную, точную, подлинно воинскую.       Мин Чжи выпустила стрелу. Та попала точно в цель малой мишени, самой дальней из всех.       Алибаба издал короткое изумленное восклицание. Он был отличным лучником и знал, что даже в палате Минцзин далеко не все смогли бы это повторить, не говоря уж о женской палате Юэхуа. Сунь Бао же ни о чем не думал, как и обыкновенно, когда на разум его нападала хищная и прожорливая тревога. Они с Алибабой переглянулись и, не сговариваясь, направились к наставнице Мин. Та, впрочем, успела выпустить еще одну стрелу (которая попала в центр второй по размеру мишени на поле), прежде чем повернула голову на звук их шагов и довольно быстро, однако же ничем не выдавая свою поспешность, вернула лук на место. В любом случае, было уже поздно – ее заметили.       – Наставница Мин, Вы отлично стреляете, – заметил Сунь Бао после приветственного поклона.       Мин Чжи выпрямилась.       – Вы мне льстите.       Лицо ее снова было спокойным, а бархатисто-низкий голос – ничуть не встревоженным, даже уверенным.       – Я полагал, девушки в поместье Юэхуа не умеют стрелять, – добавил Алибаба. Собеседница, помолчав, кивнула.       – Так и есть. С боевыми искусствами из всех женщин здесь знакома лишь я.       – Значит, Вы умеете и еще что-то, помимо стрельбы из лука?       – Не так уж много.       Сунь Бао не знал, в чем причина (быть может, в странных словах Хуан Жэня), но сегодня он чувствовал себя странно рядом с это женщиной. Он не замечал прежде, сколь много холода в ее сдержанности, как неуютно бывает под ее прямым взглядом.       Мин Чжи неспешно вытянула руку, приглашая к столику.       – Итак, – она улыбнулась, но глаза ее остались серьезными. – Какие у вас ко мне вопросы, уважаемые господа чиновники?