Дорога в десять тысяч ли ведет меня к тебе

      Пока господин Ли разговаривал с осмотрщиком тел Баем, а Сунь Бао и Алибаба отлучились побеседовать с прислугой, остальные сыщики осматривались вокруг. Усадьба наставника Вана была не менее любопытной, чем прекрасные сады-лабиринты, и, к тому же, довольно нетипичной. Она представляла собой утопающее в цветах содружество двух домов сыхэюань, расположенных друг от друга на довольно большом расстоянии. Соединяла их дорога, пролегающая внутри сада; разумеется, что касаемо растений и цветов, на территории Юэхуа не было ядовитых экземпляров. Покои наставника Вана находились в мужском крыле – так было принято называть дом южнее, который занимали лишь подопечные-юноши. Покои барышни Сяо находились там же, в заднем доме хоучжаофан, и были отделены широким живописным двориком и малыми воротами. Их, как и ворота женского крыла, ежевечерне закрывали сами наставники. Дубликата ключей ни у кого не было, следовательно, заключал Чэнь Ши с каким-то тайным успокоением, госпожа Сяо в самом деле никак не могла пройти к убитому. Даже приди ей в голову такая мысль, ее со смотровой башни сразу заметил бы глава охраны.       Расположение покоев Сяо Син его заинтересовало совсем по иной причине. Чэнь Ши казалось, что для девушки столь мятежного душевного состояния жить в закрытом заднем доме, пусть и рядом с горячо почитаемым учителем, сродни пребыванию в темнице. Но помогавшие в осмотре мест работники поместья уверенно заспорили:       – Что вы, господа чиновники! У госпожи Сяо Син свой собственный выход к саду и даже к реке! Ей тут привольно живется.       – По-видимому, госпожа Сяо Син одарена исключительными для ученицы привилегиями, – полувопросительно подметил Ван Ци. Один из рабочих, крепкий мужчина с простым лицом, нерешительно улыбнулся.       – Так ведь, господа чиновники, такое дело… Совсем она не ученица. Два месяца назад бедняжка потеряла семью и кров, так господин Юэ привез ее сюда жить. Отвлечь хотел. Подарил ей отдельные покои и взамен ничего не требовал.       Переглянувшись с Ван Ци и уловив в его взгляде немой вопрос, Цуй Бэй со свойственной ему мягкой прямотой озвучил его:       – В каких отношениях были наставник Юэ и Сяо Син?       – Ну… – мужчина замялся и отвел глаза. – Господин очень ей благоволил, это все мы знали. Безответно это было, да и дева Сяо все тосковала, последний месяц даже из дому не выходила. Но наставник Юэ твердо решил ждать и добиваться ее расположения.       Вспомнив, что говорят они об уже ушедшем человеке, Чэнь Ши почувствовал необходимость сделать все, что в его силах, чтобы восстановить справедливость.       – Не происходило ли в поместье что-нибудь странное в последнее время? – спросил он. Заметив, как все в безмолвном недоумении склонили головы, пояснил: – Может, споры, размолвки…       Люди переглянулись между собой и наперебой загалдели:       – Нет! Невозможно. У наставника Юэ воистину золотое сердце! Юношей и дев здешних обучал строго, но справедливо. И к нам относился хорошо.       – Говорят, наставник привез издалека некие тайные техники. Вы что-то знаете об этом?       – Мы люди простые. О боевых искусствах не знаем ничего…       Что-то странное было в их неуверенных голосах, в пугливо ускользающих взглядах; раньше Чэнь Ши, наверное, и не заметил бы. Тень сомнения. Она не обязательно указывает на ложь, но всегда говорит о том, что собеседнику есть что скрывать. Он в раздумьях оглядел сад и краем глаза заметил движение в тени деревьев. Легкая розовая вуаль, мелькнув на пестром фоне, исчезла вместе со звуком шагов.       – Господа чиновники, – обратилась одна из кухарок; ее глаза были полны скорби и смирения, – вы же приехали взять нас всех под стражу, так?       – Вас? – удивился Ван Ци. – Зачем?       – Вы же сыщики судебной палаты. Работа у вас такая. Вот только мы не виноваты, но все понимаем…       Значит, Чэнь Ши не показалось – вся помогавшая им прислуга, хотя и встретила радушно и доброжелательно, в глубине души не доверяла им, даже ждала наказания. Но почему? Должно быть, то были недостатки закрытой школы – мира, замкнутого в самом себе, в котором слухи о жизни извне, встречаясь с суевериями и простым незнанием, обрастали страшными, далекими от истины легендами. Чэнь Ши, как мог, успокоил людей, заверив, что палата Минцзин проведет кропотливое расследование, прежде чем сможет назвать настоящего виновника.

***

      – Значит, Вы ничего не видели? Совсем-совсем ничего?       Как ни старался Алибаба вести опрос мягко и уверенно, как ни пытался источать обаяние, порой даже ловя себя на легком заискивании, – все попусту. Личная прислуга наставника, немая глазастая девчушка лет восемнадцати, упрямо мотала головой на любой его вопрос и все хотела сбежать в комнату. От Сунь Бао, которого Алибаба прихватил с собой для пущей солидности, толку было маловато. Задавать хорошие вопросы он не умел. Только такие же.       – Но Вы же сами сказали, что принесли вино довольно поздно и оставили его у порога! – почти взмолился Алибаба. – Может, видели хоть что-нибудь странное?       В глазах девушки мелькнула неуверенность, но она снова мотнула головой.       – Ладно. В любом случае, спасибо, – Алибаба, понурив голову, уже направился к остальным. Сунь Бао задержал его, схватив за локоть. Его глаза внимательно всматривались в молчаливую собеседницу.       – Вы не видели ничего странного. Но могли услышать, так?       Алибаба восхищенно улыбнулся. А Сунь Бао молодец, со временем все же смог стать настоящим, подлым (или подлинным?) сыщиком! Девчушка кивнула и принялась оглядываться, будто что-то искала. Алибаба без особой надежды протянул писчие принадлежности, одолженные у Цуй Бэя, и она, к удивлению, нетерпеливо воспользовалась ими. Кисть резво летала над бумагой, пока не дописала иероглиф до конца:       «Демон».        – О, – издал Сунь Бао глухой возглас и закашлялся.       – В покоях наставника Юэ был демон? – спросил Алибаба.       Девушка боязливо кивнула.       – Не бойтесь, – успокоил Алибаба и ее, и заодно своего трусишку-напарника. – Почему Вы решили, что это демон?       Девушка втянула голову в плечи и зажмурилась. Она была слишком напугана, чтобы вспомнить хоть что-то полезное, но очень старалась. И, приоткрыв один глаз, все же написала:       «Его голос. Ужасный. Будто из Преисподней».       Вопросов у Алибабы прибавилось. Беда в том, что их теперь было слишком много, чтобы собраться с мыслями. Он взглянул на Сунь Бао – его лицо белело все стремительнее. Теперь от него помощи не дождешься. Хоть бы сознание не потерял от страха!       – Это не мог быть сам наставник? – получив уверенный отрицательный ответ, Алибаба продолжил: –  Вы расслышали, о чем они говорили?       Подумав, девушка написала:       «Нет. Демон как будто все спрашивал: «Где я? Отвечай, где я?». Господин то ли смеялся, то ли плакал. А потом закричал: «Нет, это не ты. Тебя здесь больше нет. Убирайся прочь!» Я испугалась и убежала.»       Учитывая, что наставник Юэ был отравлен, несложно было догадаться, что яд действовал как сильный дурман и сводил его с ума. Но чей голос тогда услышала прислуга?       – Вы слышали, что наставник Юэ не один. Слышали, что ему плохо, – Алибаба нахмурился. – Так почему не позвали на помощь?       Прислуга опустила голову и потупила взгляд. Несколько раз она начинала отвечать – и каждый раз торопливо зачеркивала недописанные иероглифы. В конце концов, оглядевшись по сторонам, она прикрыла лист рукой и написала:       «По вечерам господин практиковал тайные техники. Входить было запрещено».       Подумав, она добавила:       «Что бы мы ни слышали».        Закончив, девушка густо закрасила ответ чернилами. На дальнейшие расспросы она не ответила и убежала в комнату, отдав кисть Алибабе.

***

      Осмотрев тело, господин Бай подтвердил причины смерти: отравление неизвестным ядом и колотая рана, нанесенная тонким острым предметом (на роль такого идеально подходил осколок зеркала). Гораздо важнее для Ли Бина было выяснить природу яда, а также о том, мог ли наставник Юэ нанести себе подобные раны сам. Осмотрщик ответил, что допускает такой вариант; что же касается первой части вопроса, поиск ответа займет не менее двух суток.       Уходя, господин Бай внезапно бросил:       – Ее Величество настоятельно советует Вам не торопиться с выводами, замминистра Ли.       – О чем Вы?       – Просто передаю то, что приказано.       Ли Бин задумчиво наблюдал, как осмотрщик приказал работникам мертвецкой перенести тело в повозку, и чувствовал, как голову начинает сдавливать ободом ноющей боли. От навязчивого аромата цветов и крови, от количества загадок, от тяжелых мыслей. Отчего-то было особенно тяжело переживать эту смерть сегодня, тяжело как никогда прежде.       Он обратил взгляд к саду, где на осмотрщика тел налетел неугомонный Алибаба:       – Господин Бай, как поживаете?       – Неплохо, – растерялся Бай. – Колено вот только побаливает…       – Отлично, отлично! Шаньгуан Цинь уже вернулась в палату Минцзин?       – Да, госпожа приехала и теперь отдыхает.       – Она не спрашивала обо мне?       – Нет.       Алибаба поник, но тут же просветлел снова, вытащив из ханьфу небольшой белый конверт.       – Господин Бай, вы можете передать это замминистра Шаньгуан?       – А что это?       – Письмо… Нет, нет, не открывайте его! Разумеется, оно только для Шаньгуан Цинь…       – Разумеется, – ехидно повторил Бай, удаляясь, и по лицу его Ли Бин понял: письмо будет прочитано задолго до того, как попадет в руки замминистра Шаньгуан.       – Господа чиновники, – негромко окликнула наставница Мин Чжи, появившись из ниоткуда, – уже вечереет. Если вы закончили с первым осмотром, прошу за мной. Я покажу ваши покои.       Ли Бин дал знак своим подчиненным следовать за ними и отправился вперед, слушая, как Ван Ци шепотом переговаривается с Алибабой:       – Что ты там начеркал?       – Ничего такого! Пожелал доброго дня, написал несколько стихов и сообщил, что уехал на серьезное расследование в одно секретное место. А сверх того клятвенно заверил, что здесь не наблюдается совершенно никаких девушек, ровным счетом ни одной!       – Но… – недоуменно возразил Сунь Бао, – они здесь есть…       – … А, даже если бы и были, я не посмотрел бы ни на одну из них. Ведь мне больше не нравятся девушки!       Повисла пауза. Ван Ци глубоко медленно вздохнул.       – Ты в своем уме, Алибаба?       – А?       – Считаешь, замминистра не вычислит, что ты отправился в Цветник Юэ?       – Как? Я написал, что это секретные сведения…       – Настолько секретные, что Бай сам не знает, откуда везет труп!       Цуй Бэй шикнул на них, намекая снизить тон. Ван Ци сразу подчинился, но ворчать не перестал:       – Она узнает, что ты ей солгал, и придет в ярость. А достанется не только тебе, но и всем нам. Ну ты и…       Алибаба издал тихий тоскливый возглас, и Цуй Бэй сразу же принялся утешать его, выслушивая испуганные причитания. Ли Бин невольно улыбнулся. Чэнь Ши наверняка быстро нашел бы способ, как успокоить несчастного принца-врунишку. Он всегда окружает близких особой заботой, всегда понимает, что им нужно, задолго до того, как это поймут они сами.       Кстати, где же он?..       – Господин Блинчик? – раздалось совсем рядом. Чья-то рука вложила в ладонь Ли Бина знакомый твердый комочек. – Мятная жвачка. Держи.       Как оказалось, Чэнь Ши все это время шел рядом. Он в ожидании смотрел на Ли Бина не отрываясь, поэтому пришлось сразу положить жвачку в рот.       – Спасибо.       – Кстати, о комнатах. Выбери ту, что дальше всего от сада и цветов с сильными ароматами. Остальное я устрою, – он смущенно улыбнулся. – Когтеточку там, игрушки…       Он всегда находил способы удивить своей безусловной преданностью. По сей день Ли Бин не мог привыкнуть к ней настолько, чтобы принимать ее легко, бесстрастно, как нечто само собой разумеющееся.       – Я приехал не когти точить, – мягко возразил он.       – Но тебе ведь нужна когтеточка. Не волнуйся, я все сдела… айа!       Чэнь Ши покачнулся, и Ли Бин осторожно придержал его за локоть. В голове вдруг возникло непрошенное, неясное воспоминание: они с Цю Цинчжи, пятнадцатилетние, босиком переходят реку вброд. У той речки, узкой и мелкой, было на удивление бурное течение, которое едва не снесло обоих. Тогда Цинчжи точно так же протянул руку, чтобы заботливо придержать его за локоть. Ли Бин же затеял очередную игру, с озорной улыбкой начав толкаться и убегать от друга. Стоит ли говорить, что домой они вернулись счастливые и совершенно мокрые!..       – … Все комнаты в мужском крыле – для двух-трех человек. Замминистра Ли, у Вас отдельные покои рядом, – Мин Чжи повернулась и немигающим взглядом осмотрела всех гостей. – Господа чиновники, в Юэхуа больше всего ценится порядок и дисциплина. Особенно в столь сложные времена. Просим вас соблюдать распорядок дня и улаживать дела расследования до общего отхода ко сну.       Ли Бин кожей почувствовал, как его подчиненные переглянулись за его спиной. Но послушно согласился:       – Конечно. Мы не станем нарушать ваши правила.       Мин Чжи молча учтиво кивнула.       – Однако… Нам все равно придется поговорить с ними.       – Боюсь, это невозможно. Покуда расследование не завершится, мы решили ничего не рассказывать ученицам, чтобы не сеять панику.       – Как же нам завершить его, если не говорить со свидетелями и подозреваемыми? – холодно улыбнулся Ли Бин.       – Усадьба в женском крыле, она закрыта ночью, – не сдавалась наставница; ее бархатный глубокий голос ни на миг не утратил решительного тона. – Ключи есть только у меня. Ни одна из учениц не могла оказаться в покоях наставника…       Ли Бин подошел к ней ближе, глядя прямо в глаза.       – Мы ничего им не расскажем. Лишь поговорим.       – Но было бы лучше не тревожить девушек попусту.       – Надеюсь, госпожа Мин не станет противодействовать расследованию?       Мин Чжи достойно выдержала его прямой взгляд и, поклонившись, ушла.       – Странно все это, – фыркнул себе под нос Ван Ци.