Белые крылья, чёрная краска

Рождество — самое волшебное время в году, когда вся семья собирается вместе. Рождество — это волшебный момент, когда мир как будто замирает, погружаясь в атмосферу тепла и ожидания. Снежное покрывало мягко укрывает землю, словно нежное одеяло, а искрящиеся огоньки гирлянд сверкают, как звезды на зимнем небе. Это время, когда улицы наполняются смехом и запахом свежеиспеченного печенья, а дома наполняются уютом и теплотой, обнятыми яркими лентами и украшениями. Каждый уголок пронизан духом праздника: в воздухе витает сладковатый аромат хвои и корицы, смешанный с нежным запахом мандаринов. Люди, спеша по делам, останавливаются, чтобы поглядеть на украшенные витрины, и в их глазах блистают огоньки надежды и радости. Дети, с нетерпением ожидающие прибытия Санты, строят снежные крепости и катятся с горок, не подозревая о том, что через мгновение в их жизни произойдет чудо. Вечером, когда наступает тишина, семьи собираются вокруг праздничного стола, украшенного угощениями и обилием блюд, которые олицетворяют заботу и любовь близких. Вместе они поют рождественские песни, делятся историями старого доброго Рождества, и в это мгновение каждое сердце наполняется теплом, словно множество свечей сплетают свои огни в единое целое. Но Рождество — это не только время радости и веселья. Это также момент размышления и благодарности. В душе каждого человека звучит тихий зов о мире и надежде, о том, чтобы делиться с теми, кто меньше удачлив, дарить тепло и заботу тем, кто в этом нуждается. Это время, когда даже самые холодные сердца могут расплавиться при свете любви и сострадания. В конце концов, Рождество — это не просто дата в календаре. Это состояние души, когда мы открываем свои сердца, когда даже в самые трудные времена вера в добро и свет снова наполняет нас. Рождество — это период волшебства, когда даже самые простые вещи могут стать настоящими чудесами, а каждое мгновение наполнено смыслом и надеждой. В маленькой, но уютной квартире, где царила атмосфера дружбы и тепла, Досун и Чимин с нетерпением готовились к Рождеству. За окном медленно падал снег, создавая магический пейзаж, который вдохновлял обоих на создание праздничной атмосферы. Мин Юнги, занятый делами на работе, оставил их на время одних, но это только добавило веселья в их подготовку. Старший омега, с сияющей улыбкой на лице, развешивал яркие гирлянды по комнате. Он напевал рождественскую мелодию, и его голос, как сладкая песня, заполнял каждый уголок квартиры. Возможно, Юнги был прав, когда говорил, что из Ангела получится замечательный айдол, но он с каждым днём понимал, что ему не хочется больше быть знаменитым. Спокойная и размеренная работа в кафе его более чем устраивала. Конечно, зарплата там была на порядок меньше, чем в борделе или в студии, но им на двоих хватало. Жизнь налаживалась. Буквально неделю назад было последнее судебное заседание, где суд присвоил опекунство Мин Юнги. Сомнений ни у кого не было, кровное родство сделало своё дело, и Досун остался у брата, взяв официально его фамилию. А прошлые опекуны даже не явились на заседание, несмотря на то, что им было отправлено официальное письмо прямиком на их адрес проживания. Но тем и лучше, никто не мешал им совсем. Досун выразил искреннюю надежду на то, что им на дом просто упал метеорит и они все погибли. — Как думаешь, стоит ли повесить эти огоньки под потолком или на окна? — с любопытством спросил Пак, держа в руках яркие лампочки, которые сверкали, как звезды. Досун, присев на пол и разгребая коробки с украшениями, поднял взгляд и, не задумываясь, ответил: — Под потолком! Это создаст настоящее волшебство! Досун был полон энтузиазма, и его руки работали неутомимо, стараясь извлечь из коробок все украшения. Он еще никогда не встречал Рождество по-настоящему и сейчас был невероятно рад тому, что у него есть возможность быть счастливым. Каждый сантиметр квартиры наполнялся старыми воспоминаниями, и смех ребят поднимался до потолка, словно сам часы времени вдруг остановились. Игрушки все были новые, поэтому упаковки вскрывались с веселым треском и восклицаниями младшего. Чимин тоже ни разу не встречал Рождество, по крайней мере так, как это было принято в обычных семьях. В борделе они просто устраивали корпоратив и выпивали, потом поздно ночью просто разойдясь по собственным комнатам. — Не забудь про венок для двери! — воскликнул Чимин, увидев в углу коробку с яркими красными лентами. — Это должно быть настоящим произведением искусства! — подшучивал Досун, и он по очереди поправлял ленты и веточки. Когда омеги закончили с квартирой, они также готовили ужин. Чимин, стоя у плиты, резал овощи, а Досун готовил тесто для печенья. Запахи корицы и ванили наполняли кухню, создавая атмосферу уюта. Каждый раз, когда они вытаскивали из духовки ароматные печенья, они обменивались взглядами полными счастья — маленькие радости придавали им сил и делали это Рождество особенным. С каждым мгновением их подготовка становилась все более волшебной. Они обсудили, как и что они сделают, когда Мин Юнги вернется: каждый план был замысловатым, но пропитанным любовью. Они выбрали время, чтобы украсить елку вместе, так как это было их маленькое событие, и оба чувствовали уже приближение праздника. Когда в воздухе стало ощущаться предвкушение Рождества, Досун и Чимин, уставшие, но счастливо улыбающиеся, устроились на диване, поймав друг друга за руки. Они смотрели в окно, где снежинки кружили в танце, и понимали, что вместе создают свои собственные волшебные воспоминания. Это Рождество обещало стать не просто праздником, а настоящим праздником для духа — о дружбе, любви и о том, что они способны создать что-то удивительное, даже когда альфа был на работе. — К нам на ужин кто-то еще придёт? — спросил младший, усердно разминая тесто руками. — Да, я планировал позвать Хоби. Может, еще Намджун с Сокджином придут, — ответил Пак, закидывая овощи в миску. — А ты их звал вообще? Рождество уже через пару дней. Чимин на секунду завис, а потом с сожалением вздохнул, понимая, что забыл позвонить буквально всем. Он отложил нож в сторону, вымыл руки и отошел в гостиную, чтобы набрать номер друга. Звонок мобильного телефона внезапно нарушил тишину, погрузившуюся в темной квартире. Хосок, поглощенный своими глубокими размышлениями, оторвался от них лишь на мгновение. Он сидел в полумраке в гостиной на диване, где единственным источником света, казалось, было мерцание экрана телефона. В его руке находился бокал красного вина, которое он неспешно потягивал, наслаждаясь каждым глотком. На столе напротив него возвышались три пустые бутылки, каждая из которых рассказывала свою историю. За окном медленно падал снег, создавая атмосферу уединения и тишины. Хосок утопал в своих мыслях, которые, как и снежинки, кружились в его голове. Он размышлял о жизни, о выборе, который привел его к этому моменту. Каждый глоток вина напоминал ему о том, как быстро проходит время. Внутри него бушевали эмоции, смешиваясь с холодом зимней ночи. В такие моменты он часто задавался многими вопросами. Эти мысли терзали его, но одновременно приносили и облегчение. Они давали ему возможность понять себя лучше. Хосок знал, что его жизнь не всегда была такой. Он вспоминал яркие моменты, полные радости, и темные дни, когда не понимал, куда идти дальше. Снег за окном падал все гуще, заваливая мир вокруг. Хосок вздохнул, пытаясь освободить свой разум от навязчивых мыслей. Он понимал, что, несмотря на мрак, в его жизни все еще есть надежда. Каждый новый день приносит возможность начать заново. С этими мыслями он поднял бокал, как бы поднимая тост за свою жизнь, за свои мечты и за еще не написанные страницы его судьбы. Омега лениво прислонил телефон к уху, не отрываясь от вина и созерцания снегопада за окном. Это было одновременно и красиво, и так легкомысленно. — Хоб~а, привет, ты там как? — весело спросил Чимин, а на фоне были какие-то суетливые звуки. — Привет, Чимин, — просто сказал Хосок, делая последний глоток алкоголя и опустошая бокал. — Я нормально. Всё как обычно. — Друг, ты уверен? Голос у тебя печальный. Всё хорошо? — Чимин в самом деле о нём беспокоился, и Чону даже стыдно стало. — Я… Я просто думал кое о чём. Не важно, — отмахнулся он. — Что-то случилось, что ты мне решил позвонить? — Я хотел бы тебя позвать отметить с нами Рождество. Ты как? Я понимаю, что ты расстался с Джином и Намджуном, но это было больше месяца назад. Я не хочу, чтобы ты там сидел один. — Раньше я всегда был с бабушкой, — грустно сказал омега и поставил с громким стуком на стол бокал. — А вообще меня позвали на одну тусовку. Думаю сходить развеяться. — Ты уверен, что хочешь? — с опаской спросил друг. — Да, всё будет хорошо. Возможно, я приду к вам, но это не точно. — Хорошо, Хосок, — смирился Чимин. — Мы всё равно будем тебя ждать. Чон откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, стараясь избавиться от навязчивых мыслей. Потолок, под которым он бездумно проводил часы, казался пустым, как и его собственное состояние души. Он чувствовал, как в груди поднимается волна тоски, и понимал, что это уже не просто мимолетное чувство — это было что-то более глубокое. Спустя несколько месяцев после разрыва с альфами, он так и не смог вернуть себе ощущение полного счастья. Воспоминания о каждом смехе, каждом взгляде, о том, как они делились мечтами за чашками кофе, не давали ему покоя. С каждой минутой, проведенной в одиночестве, его сожаления лишь укреплялись, и с каждым днем его сердце тосковало все сильнее. Чтобы справиться с этой внутренней борьбой, Чон погружался в работу с головой. Он репетировал, записывал песни и проводил бесконечные встречи, окружая себя поддержкой коллег и фанатов. Однако, несмотря на это окружение, он не желал видеть никого из них по ту сторону своего эмоционального барьера. Каждое взаимодействие казалось ему поверхностным, не способным проникнуть в его душу. Он создавал впечатление, что все под контролем, но на самом деле был пленником своих собственных мыслей. Чон наладил механическую жизнь, полную задач и дел. Каждый день начинался с четкого расписания, где не было места для эмоций. Однако в какой-то момент он осознавал, что это лишь временная подмена — попытка не смотреть правде в глаза. Его успехи в музыке и внимание поклонников не могли заполнить пустоту внутри. Временами он задумывался, что значит быть на самом деле счастливым, и почему его сердце продолжает ощущать тяжесть. Понимание того, что работа не может стать решением его проблем, приходило постепенно. Он начал осознавать, что избегание реальности лишь усугубляет его состояние. Чон понимал, что для истинного исцеления необходимо столкнуться с собой, с теми страхами и переживаниями, которые он так старательно прятал. Это осознание стало началом нового этапа в его жизни, где он начал искать не только профессионального роста, но и личной гармонии. Уже темнело, и комната наполнялась тенью, когда он наконец не выдержал. Рука невольно потянулась к телефону, но, вспомнив недавний разговор, он снова откинул его в сторону. Эти звонки вызывали у него только бурю неприятных эмоций. Он обдумывал, как все было бы по-другому, если бы он просто не испугался. Почему они не говорили об этом? Почему не пытались найти компромисс? Слишком много вопросов терзали его душу, а ответа не находилось. Чон понимал, что в глубине души он не хотел забывать. Он не желал терять ту часть себя, которую подарили ему альфы. После их ухода в его жизни словно потухли огни, и, несмотря на внешнюю суету, он оставался в темноте и одиночестве. Он осознал, что, возможно, их расставание было не только его ошибкой — это было решением, основанным на страхах и недопонимании. Собравшись с мыслями, Хосок повернулся к окну. Снег медленно продолжал падать, и его сердце наполнилось надеждой. Быть может, еще не все потеряно. Быть может, им стоит обсудить это еще раз. Омега знал, что с этими мыслями в голове, ему нужно что-то менять. Спустя время затишья он почувствовал, как в его груди распускается желание восстановить то, что было потеряно, и с каждой секундой возникало понимание: иногда нужно позволить себе быть уязвимым, чтобы найти путь к счастью. В такие моменты, когда одиночество и раздумья накрывают с головой, всегда возникает желание узнать, как обстоят дела у близких людей. Особенно это касается тех, кто играет значимую роль в жизни. Например, как сейчас живет Сокджин? Как идут дела в его борделе, который, по слухам, стал местом притяжения не только для клиентов, но и для различных криминальных элементов? Сокджин всегда был предпринимателем, но в последнее время ситуация могла измениться. Также стоит задуматься о Намджуне. Его положение в мафиозной семье всегда было сложным. Существуют ли у него успехи в разрешении конфликта с враждующим кланом? Учитывая его умение вести переговоры и стратегически мыслить, можно предположить, что он не упустит возможности добиться мира. Однако, в мире криминала все может измениться в мгновение ока. Мысли о звонке терзают Хосока. Он ощущает внутренний конфликт. Смелости не хватает, а может, он просто не хочет показывать свою уязвимость? Признаться самому себе в том, что он испытывает тоску по друзьям, было бы слишком сложно. Время, проведенное вместе, оставило неизгладимый след в его душе. Каждый из них прошел через свои испытания, и теперь их пути разошлись. Но, несмотря на это, Хосок чувствует, что связь все еще существует. В такие моменты важно понимать, что поддержка и дружба не исчезают, даже если они физически далеко друг от друга. Нельзя забывать о том, что в жизни есть люди, которые могут поддержать, даже если их присутствие кажется недоступным. После отношений с Кимами у омеги наступил самый продолжительный период одиночества, который он когда-либо испытывал. Это время стало для него настоящим испытанием. Он чувствовал, как его душа постепенно теряет яркость, а воспоминания о прошлом тяготят его. В таком состоянии он принял решение о том, чтобы изменить свою жизнь. Вечеринка, проходившая в самом дорогом закрытом клубе страны, стала для него возможностью отвлечься от грустных мыслей. Хосок понимал, что такое мероприятие обещает быть насыщенным, полным блеска и роскоши. Он знал, что в таких местах собираются только избранные — знаменитости, бизнесмены и творческие личности. На вечеринке он надеялся встретить кого-то, кто поможет ему забыть о болезненных воспоминаниях. Хосок мечтал о том, чтобы наконец отпустить прошлые отношения, которые оставили глубокий след в его сердце. Внутренний конфликт между желанием сбежать от воспоминаний и стремлением к новым эмоциям мучил его. Ожидание, что в толпе он сможет найти подходящего человека, становилось его главной целью на этот вечер. Хосок представлял, как будет танцевать под яркие огни и наслаждаться атмосферой, в которой нет места для тени прошлого. Вечеринка обещала быть настоящим праздником жизни, и он был готов к этому. Чон Хосок вошел в клуб, и его чувства будто охватили потоки ярких огней и музыки, вибрировавшей в воздухе. Уютные зоны отдыха, приглушенный свет и наполнение атмосферы интимностью создали идеальную обстановку для рождественской вечеринки, которая обещала быть поистине незабываемой. Хотя вокруг было много знаменитостей и знакомых лиц, его мысли были заняты лишь одной целью: найдя нового альфу, он надеялся провести ночь не в одиночестве. Каждый шаг по клубу сводил его с различными группами: где-то смеялись, обмениваясь историями, а где-то происходили более серьезные разговоры. Хосок чувствовал, как его уверенность наполняет его, несмотря на легкую тревогу. Он был здесь не только для того, чтобы утолить вечернюю скуку, но и чтобы ощутить хотя бы крупицу той связи, которую он так долго искал. На одной из центральных площадок, где свет переливался во все цветах радуги, Хосок заметил группу людей, разговаривающих, распивая коктейли. Его внимание привлекла одна особенная личность — магнит для взглядов, который выглядел так, будто сам по себе был создан для этого вечера. Альфа с притягательной харизмой и уверенной манерой общения выглядел так, как будто знал толк в жизни. Собравшись с мыслями, Хосок направился в ту сторону, чувствуя, как адреналин наполняет его тело. Он подмигнул нескольким знакомым и, наконец, оказался среди группы. Музыка звучала громче, но глаза его встретились с тем самым незнакомцем. В воздухе завязался легкий разговор, который тянулся и становился все более интригующим. Одна только искра между ними говорила о том, что этот вечер может стать чем-то большим. — Чон Хосок, — ласково протянул альфа, узнавая его. — Не думал, что ты придёшь. — К сожалению, из-за снегопада образовались пробки, — сказал Чон, натягивая улыбку и притворяясь все тем же роковым соблазнителем. — О чем разговариваете? — Тут зашла речь о коллаборациях с известными американскими студиями, — пояснил альфа, буквально раздевая взглядом айдола. С каждой минутой, проведенной в компании загадочного человека, Хосок расслаблялся все больше. Ему даже было все равно, какое у него имя. Он не знал этого человека, но мог предположить, что он большая шишка в шоубизе. Он смеялся, шутил и чувствовал, как ночь наполняется особой энергетикой. В его голове мелькали мысли о том, чтобы пообщаться на более интимные темы, о том, чтобы шагнуть за пределы повседневного общения. Ощущение легкости, будто они с незнакомцем находились в своем собственном мире, подстегивало его азарт. Скоро их разговоры приняли более откровенный характер. Обсуждая личные предпочтения и секреты вечеринок, Хосок понимал, что это именно то, что ему нужно. Чувство непринужденности во время общения с этим собеседником стало полным контрастом тому, что он испытывал в последние месяцы. Он решил, что сейчас — его момент. Он готов открыть новую главу, пусть даже только на одну ночь. Свет клубных огней создал идеальную обстановку, и в этот момент Хосок ощутил, что прежде всего от него зависит, как сложится этот вечер. — Единственное, что мне осталось сделать в этом городе — это получить разрешение от местного клана, чтобы они позволили мне здесь работать, — сказал альфа другим в компании, и за столом раздался тот самый смех богатеев. Упоминание мафиози невольно заставили вспомнить о Намджуне. Хосок знал, что его клан тут самый влиятельный. И если быть честным, то и этот клуб ходил под его руководством. Около каждого альфы крутился какой-то омега. И было уже не понятно, кто они — гости этого вечера, или просто шлюхи. Рука бизнесмена по-хозяйски лежала на талии Хосока, говоря всем о том, что этот парень уже занят. А Чон и не был против, наоборот он со временем всё больше ластился к нему, желая поскорее уединиться. Омега непроизвольно осмотрелся по сторонам. В толпе среди людей он обнаружил знакомую мощную фигуру и сжался всем нутром. Как раз к их столу шёл никто иной, как Ким Намджун. Как всегда в своей темной мрачной манере, мощными шагами и уверенной походкой. Он подошёл к ним и сразу же выцепил взглядом Хосока, но по выражению лица невозможно было понять его реакцию. Чон постарался расслабиться, показывая свое полное безразличие к пришедшему. — О, Ким Намджун! — воскликнул бизнесмен и убрал свою руку с талии айдола только для того, чтобы пожать её, а после вернуть назад. Данное действие не прошло незамеченным. — Мы как раз говорили о тебе. Присаживайся! — Ты сейчас серьёзно решил такую классную вечеринку превратить в бизнес-встречу? — возмутился один из группы. — Да, сегодня же Рождество. Давайте лучше выпьем! — поддержал другой. — Не переживайте, господа, — сказал грубым басом Намджун и сел на свободный стул. — Я вам не помешаю. Мне нужно спешить к семье, поэтому вскоре уйду. — Счастливый, семья есть, — пробубнил кто-то в группе, но Хосок это услышал лишь на фоне. Омега во все глаза таращился на Кима, почему-то зациклившись на фразе о семье. К какой семье он собрался? К Джину? Или у него есть кто-то ещё? Или у них? Они нашли нового омегу? Но за запахами пота, духов и алкоголя Чон не мог учуять даже природный запах альфы, не то, чтобы кто-то другого. Он был озадачен. И ревность взыграла с такой силой, что она рыком вырывалась из него. Омега схватил со стола свой бокал с алкоголем и залпом его осушил. — Отлично, что ты пришёл, — сказал бизнесмен, доставая откуда-то из пиджака бумагу. — Твоя подпись будет отличным подарком мне на Рождество. Альфа протянул бумагу Киму, которую тот принял, лишь на секунду мазнув взглядом по сидящему рядом Хосоку. И айдол был готов поклясться, что в этом мимолетном взгляде он прочитал абсолютно все его мысли: от сожаления до животной ревности. Намджун с показательной увлеченностью стал вчитываться в текст. А альфа-бизнесмен плотнее притянул к себе Хосока, аккуратно целуя сначала в ухо, потом щеку, а после и вовсе добрался до губ. Чон заметил, как Ким посмотрел на них поверх бумаги, но сразу же вернул свой взгляд в документ, пытаясь хоть что-то прочитать в полумраке, где ещё и огни сверкали с разной степенью яркости и скорости. Хосок ответил на поцелуй, и даже показал свою увлеченность этим процессом, что понравилось альфе. Минут пять они просто целовались под клубную музыку. Руки альфы проскальзывали везде, где только доставали, и даже пару раз сжали член омеги, тем самым говоря, чем они займутся немного позже. Отвлек их требовательный кашель Намджуна, который уже ознакомился с содержанием и ждал, когда на него обратят внимание. — Я согласен на такие условия, — сказал Ким, опрокинув в себя стопку чего-то крепкого. — Надеюсь, у тебя есть ручка, чтобы это подписать. — Конечно! — альфа просиял, доставая ручку из того же пиджака. — С тобой очень приятно иметь дело, Намджун! Дай бог процветания тебе, твоей семье и твоему клану! «Семье…» — пронеслось в голове у Хосока и с новой волной ревности вонзилось в сердце. Не выдержав такого морального давления он сразу же вскочил с места и схватил за руку альфу. — Пошли, поможешь мне в одном деле, — сказал он игровым голосом, а после подмигнул, намекая на то, куда они сейчас отправятся. Альфа сразу же понял и встал с места. Чон утянул его в глубокий поцелуй, а после прошептал на ухо: — Надо отметить твой подписанный контракт. — Конечно, сладкий. Проходя мимо Намджуна, который проводил их взглядом, Хосок незаметно провел по нему рукой, что ощутил только Ким. Его это по-настоящему раздраконило, но ощутил данное чувство один Чон, чувствуя спиной раздражение бывшего альфы. Остальные за столом даже не обратили свое внимание на них. В туалете клуба было тесно, грязно и неприятно пахло. К сожалению, это участь всех подобных заведений в любом уголке мира. Где-то более чисто, где-то более грязно, но суть та же. Яркий свет ламп ненадолго ослепил, но привыкнуть к этому Хосоку не дали. Айдола тут же прижали к стене, страстно выцеловывая шею. С самого начала омегу это даже завело и он начал отвечать. Непродолжительные поцелуи переросли в нетерпимость. Желание альфы уже отчётливо ощущалось не только в качестве твёрдого стояка, но и запахом, витавшем в воздухе. Он был противным. Именно то, что Хосок никогда не любил. Ему стало плохо и хотелось стошнить, но он сдержал порыв, однако, все сексуальное желание пропало. Хосок попытался вернуть своему стояку жизнь, но нет. Всё нутро будто бы кричало о том, что он не хочет и не должен. И каплей стало даже не то, что омегу начали раздевать, а именно факт наличия чужой руки в своих штанах. Это замигало красной сигнальной кнопкой в его голове, где ещё и добавился звук сирены. Он оттолкнул, что есть сил альфу. На удивление это получилось. Сначала тот не особо понял и полез снова, но на второй раз уже догадался, что тут что-то не так. — Что-то случилось, красавчик? — сказал альфа поправив причёску. — Я не хочу, — честно ответил Хосок, попутно застёгивая свой ремень. — Прости, но от твоего запаха меня тошнит. — Это ты сейчас серьёзно? Альфа попытался схватить его за руку, но Хосок умело вывернулся, обошёл его и вышел из туалета, попутно застёгивая на себе рубашку. Было стыдно, мерзко и неприятно. Это совсем не то, что было с Намджуном или Джином. И Чон не мог понять, почему так получилось. Правда ли это связано с Кимами, или просто у этого неудачная отдушка вышла? Альфа нагнал его только у столика, где все же успел схватить за локоть и остановить. Намджун сразу же заметил это действо и встал в желании защитить айдола. — Повтори ещё раз, — потребовал бизнесмен. — Твой запах мне противен, — чётко сказал Хосок, даже глазом не повёл. — Противен? — Именно. Тошнит. Я там чуть не блеванул! Такое сучье откровение раззодорило только Намджуна, который уже стоял и бессовестно ухмылялся, мысленно гордясь омегой. — Нет, ты пойдёшь со мной! Пойдёшь и будешь со мной трахаться! — рыкнул альфа, дёрнув Хосока на себя. Айдол оступился и чуть не упал, но его за плечо сзади удержал Намджун. — Я буду ебать тебя сначала в твой красивый и упругий зад, а потом в этот прекрасный рот, который умеет так сладко голосить. — Отпусти! — потребовал Хосок, которому стало ещё больше противно от этих слов. Но альфа не отпускал. Он наоборот схватил так, что Чон зашипел от боли и стал вырываться ещё больше. Тогда на помощь подоспел Намджун. Он одним движением заломил его руку, чем автоматически смог её разжать. Хосока Намджун завёл за спину, а этого нахала скрутил и швырнул подальше от них. — Знаешь, я передумал подписывать это, — Ким публично разорвал ещё не подписанный документ и кинул на пол. — Ты животное. — Чон Хосок! — возмутился альфа и подскочил на ноги. — Я всем расскажу, что ты за шлюха такая. Весь мир узнает, что популярный айдол по рукам ходит! — Не узнает, — так же спокойно сказал Намджун. — А вот то, что ты насилуешь омег может быть обнародовано даже через пять минут. Выбирай. Либо ты уёбываешь нахуй отсюда и молчишь. Либо я публикую статью. Намджун показательно полез в телефон, чтобы напугать альфу. — Намджун, — тихо сказал Хосок, положив свою руку на руку альфы. — Поехали домой. Намджун посмотрел на омегу и понял, что ни за что не оставит его одного. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. И единственное желание сейчас возникло — это увести его подальше отсюда домой, к нему и Джину. И плевать на всех. — Хорошо, Хоуп, — кивнул альфа и взял того за руку, крепко сжимая его ладонь в своей огромной руке. — У тебя есть пять минут, а не то… — он потряс телефоном перед его носом, намекая, что совершенно не шутит. Альфа и омега развернулись, чтобы покинуть заведение, но до слуха Намджуна долетела фраза: — Шлюха. — Ну нет, прости, Хоуп, я не могу это так оставить. Намджун резко развернулся и со всей силы ударил альфу в нос. Тот от силы удара свалился на пол, где тут же образовалась лужа крови из его разбитого лица. Посетители сразу же подбежали к пострадавшему, проверяя, нужна ли ему помощь. Кто-то даже фотографировал. Ким взял Хосока за руку, и они вместе вышли из клуба. — Садись, — коротко сказал альфа, открывая перед Чоном дверь. Тот послушался. Какое-то время они ехали молча. Огни города радостно горели, встречая Рождество. На улице было мало людей, так как все сейчас ужинали со своими семьями и друзьями, встречая такой светлый и по-настоящему сказочный праздник. Кто-то наоборот только спешил домой. Хосок же ехал в знакомом чёрном джипе и, облокотившись на стекло, грустно смотрел за городским пейзажем. — Создаётся ощущение, — нарушил тишину Намджун, — что ты специально туда пошёл, чтобы позлить меня. — Меня пригласили, — озвучил очевидное Хосок. — У тебя всегда мастерски получается вывести меня из себя. Энергетика у тебя такая. — Спасибо за комплимент, — усмехнулся омега, все ещё не поворачивая головы. — Ты в порядке? — В норме. Спасибо, что заступился. Отвези домой. — Рождество, — напомнил Ким и посмотрел на грустного Чона. — Знаю. И? — Один будешь? — А с кем мне быть? Бабушки нет, у Чимина своя семья появилась. Вот думал, что на вечеринке отдохну, но что-то не вышло. — Я знаю, что Чимин тебя приглашал. — Ты прав. — Так и?.. — Что ты хочешь от меня услышать? — вдруг вспылил Хосок и все же обернулся на него. Намджун остановился на красный сигнал светофора и тоже посмотрел на айдола. Он выглядел безупречно. И даже если исключить тот факт, что он готовился к вечеринке, то все равно был красивым, словно ангел. — Поехали со мной? — предложил Намджун. — Нет, — сразу же ответил Хосок. — Почему? — Мы никто друг другу. — Джин ждёт. — Он ждёт тебя, но не меня. — Почему ты так думаешь? Хосок не ответил на этот вопрос и лишь отвернулся, смотря прямо перед собой на дорогу. — А ваш омега? — спросил вдруг он. Но внутри желал, чтобы ответ был отрицательный. — Его нет. Только мы вдвоём. — Почему? — В смысле? — Намджун впал в ступор, не понимая сути вопроса. Хосок снова на него взглянул. — Почему нет третьего? Вы же хотели этого. — После тебя у нас никого не было. И мы даже не пытались искать, если честно, — Ким пожал плечами. — Знаешь, мне кажется, что это в каком-то роде стало бы изменой. — Но мы же расстались. — И что? У тебя кто-то был? Хосок прикрыл глаза. Его просто распирало от таких откровений. И он явно не так представлял их первую встречу. — Нет, — честно ответил Чон. — По той же причине. — Так мы же расстались, — насмешливо сказал Намджун. — Заткнись, — ответил Хосок и снова отвернулся, смотря в окно. Намджун засмеялся, трогаясь с места, когда на светофоре загорелся зелёный сигнал. Все уговоры омеги отвести его в пентхаус, альфа просто проигнорировал и они подъехали к дому Сокджина. Обычный спальный район с маленькими и уютными квартирками встретил их своей звенящей тишиной. Снег под ногами хрустел, пока они шли от парковки до дома. В домофон звонил тоже Намджун. Волнение накрыло Хосока, когда он услышал, что дверь изнутри открывают. Ему хотелось убежать, исчезнуть и чтобы его никто и никогда не искал. Он не был готов к этой встрече. Вот, если честно, совсем не так её представлял. В подъезде резко стало не хватать воздуха, сердце билось с каждым мгновением все быстрее, а ноги подкашивались. Первый, кого увидел Сокджин — это Намджун. Сложно не заметить такую громилу на своём пороге. А после его взгляд перешёл на рядом стоящего Хосока в белом длинном пальто с серым шарфом. Альфа раскрыл рот от шока в желании что-то сказать, но очевидно, в его голове не возникло ничего, что могло бы быть уместным, поэтому челюсть вернулась в прежнее положение. — Привет, — скромно сказал Хосок. — Пустишь? И только после этого Джин до конца осознал, кто перед ним был. Он с дикими радостными воплями кинулся обниматься с омегой, говоря что-то о том, как он скучал. Оживленная беседа перетекла из коридора в столовую, где уже был накрыт стол. Еда так вкусно пахла, что Хосок уже и забыл, какого это — есть еду Джина. За ужином они мило болтали обо всем, кроме их расставания и личной жизни. Омега решил первый взять слово. — Ребят, я хотел с вами поговорить. — Ну вот опять, — грустно вздохнул Джин. — Обычно разговор за ужином в нашей компании ничем хорошим не заканчивается, — это был намёк на их болезненное расставание. — Я хотел извиниться перед вами, — сказал неожиданное откровение Чон. — Во-первых, я поступил не красиво. Во-вторых, мне очень жаль, что нам всем пришлось пережить подобное, а потом снова сидеть вот так втроём, будто бы ничего и не было. Хосок промакнул рот салфеткой и посмотрел на альф, которые терпеливо ждали, когда он закончит свою речь. — Мне было все это время очень тяжело. Я много думал, уходил в себя. А еще много пил. Неприлично много. И за два месяца я понял вот что. Мне без вас очень хуёво. Я старался забыть, я много работал, чтобы забыть. Но каждый раз, приходя в свою квартиру, я вспоминал нас. Возможно, кому-то наши отношения покажутся аморальными, но я нуждаюсь в вас ровно так же, как и вы во мне. За все это время у меня не было никого. Я сегодня хотел забыться. Хотел забыть вас и свои чувства к вам, но я не смог. Парни, я пойму, если вы не сможете меня простить. Но я прошу у вас прощения от всего своего гнилого сердца. — Хосок~и, — сказал нежно Джин, когда тот закончил. — Мы на тебя ни сколько не обижаемся, правда. Я понимаю твои чувства. Все мы рано или поздно можем запутаться, и это нормально. Я рад, что ты нашёл в себе смелость сказать это. — Ты, правда, не обижаешься? — с надеждой спросил Чон, не веря, что тот и правда может быть прощен. — Я столько раз пытался вернуться, пытался позвонить и рассказать. Но я последний трус, если не смог этого сделать. Джин встал со своего места, обошёл стол и обнял Хосока, наклонившись к нему. Он поцеловал того в макушку, вдыхая такой родной и свежий аромат морского бриза. Как же он по нему скучал. Намджун тоже не остался в стороне. Он так же подошёл и обнял уже их двоих, заключая в свои гигантские объятия. И Хосок расслабился, ощутил, что он наконец-то смог отпустить себя и свои мысли. Он наконец-то признался сам себе, что эти двое полностью дополняют его яркий и эпатажный образ. — Знаете, о чем я сейчас думаю, — сказал Хосок, когда они втроём развалились прямо на мягком ковре после ужина, слушая какую-то музыку по радио. — О чем же? — поинтересовался Джин, переворачиваясь на бок, чтобы посмотреть на него. — Сегодня в клубе нас же наверняка кто-то сфотографировал. Я уверен, что завтра обязательно выйдут статьи, что «J-Hope крутит роман с криминальным авторитетом Ким Намджуном». — Ну и пусть, — ответил ему уже Намджун, а Джин лишь хихикнул. — Зато они не будут к тебе больше лезть, зная, под кем ты ходишь. — Ага, точнее, кто меня поёбывает, — сказал вдруг айдол, а Джина конкретно прорвало на смех. И в этот момент такое счастье вдруг наступило. Будто уже и не страшно абсолютно ничего. Только мир, уют, тепло и умиротворение. — Сокджин, ты же не обидешься, если все будут думать, что у меня отношения только с Намджуном? — Нет, ты что! — ответил альфа, отойдя от смеха. — Наверное, так будет даже лучше. Твоя репутация будет в безопасности. Вряд ли общественность одобрит твои отношения с владельцем борделя, или сразу с двумя альфами. — И то верно, — согласился Чон. — Только потом придётся отработать, — уже серьёзным голосом сказал Джин. — Да хоть сейчас! Хосок неожиданно перекинул свою ногу через альфу, таким образом оказавшись на нём сверху, и впился жадным поцелуем в его пухлые аппетитные губы. Он ждал этого слишком долго, чтобы терпеть сейчас. Атмосфера в комнате приятно накалялась, а Хосок был уверен, что ни за что не уйдёт от них никуда. Пока сами не погонят прочь.

***

В особняке Чонов царила праздничная атмосфера: гирлянды сверкали, а на столе были расставлены самые вкусные угощения. Смех и радость окружали семью, которые наслаждались рождественским вечером в полном составе, за исключением одного человека — Ким Тэхёна. Он сидел за столом, погруженный в собственные тревожные мысли, и выглядел как-то неврастенично, словно вся праздничная суета проходила мимо него. Омега изредка поднимал взгляд на своих близких, наблюдая, как они счастливо болтают, делятся историями и смеются. Но внутри него бушевала другая буря — мысли о преследователях, о том, какое давление оказывается из-за тени прошлого. Пекло его внутреннее беспокойство, и каждый раз, когда он слышал легкий треск снега за окном или звук закрывающейся двери, в его сердце поднималось беспокойство. Несмотря на факты, что он находился среди любимых людей, Тэхён чувствовал себя в ловушке, как будто праздничный вечер стал только напоминанием о его уязвимости. Прошлое покушение оставило глубокие раны не только физически, но и морально. Он стал легче пугаться, и каждая тень, каждый вскрик выбивали его из колеи. Теперь даже такие моменты, как Рождество, казались ему обманчиво радужными: за блеском огоньков пряталась его неуверенность. Он осознавал, что готовился к худшему, и неизвестность касалась его жизни, как холодная рука. И хотя его семья предлагала поддержку и заботу, он чувствовал, что не может полностью открыться. Боязнь что-то сказать, опасаясь, что это может вызвать волнение у них, сковывала его. Папа, заметив его молчаливое состояние, попытался подбодрить Тэхёна, но тот лишь кивнул, продолжая думать о том, как долго ему удастся скрываться от своих преследователей. Он сбросил с себя множество тревог и вздохнул, пытаясь сосредоточиться на празднике. Возможно, это был последний шанс насладиться моментом с родными и безмятежностью, которую он стремился найти снова. Когда ему предлагали выпить, Тэхён, думал о том, что сейчас, может быть, лучше отвлечься от своих проблем — хоть на мгновение. Он поднял бокал и попытался улыбнуться, присоединившись к разговору, но каждый раз его мысли возвращались к тени, которая надвигалась с каждым неосторожным словом. Каждый раз, когда кто-то хохотал, он ловил себя на мысли, что все может измениться в одно мгновение. Тем не менее, осознанно углубляясь в вечерние разговоры, Тэхён попытался увидеть надежду. В глубине души он знал, что его семья — это защита, возможно, последняя крепость, которая дадут ему силы противостоять своему страху. Рождество — это время чудес, и ему не хотелось, чтобы мрачные мысли разрушили любовь и поддержку, окружающую его. Ему нужно было научиться не позволять темным теням прошлого затмевать его будущее. С каждым обменом взглядами с родными, с каждым смехом он заставлял себя верить в то, что, возможно, он сможет обрести внутренний покой и, наконец, оставить свои страхи позади. Рождество — это возможность для нового начала, и хотя это было трудным, Тэхён был готов сделать шаг к восстановлению, а в этом было что-то смелое и ободряющее. Когда час подарков наконец настал, особняк наполнился радостным ожиданием. Каждый член семьи с нетерпением ждал момента, чтобы поделиться своими тщательно подобранными презентами. Тэхёон, сидя за столом и подготавливаясь к этому изрядно волнительному моменту, чувствовал, как его сердце колотится все быстрее. Он знал, что на самом деле сейчас вручил подарок не просто своему другу, а человеку, с которым у него сложились особые отношения — Чонгуку. Когда пришла его очередь, остальная часть семьи с любопытством замерла, а Тэхён, с легким трепетом в руках, протянул маленькую коробочку альфе. — Это для тебя, — произнес он, его голос немного дрожал. В глазах Тэхёна был простой, но искренний блеск, который отражал его намеченные надежды. Чонгук с интересом распаковал подарок, его лицо искренне озарилось, когда он открыл коробочку. Однако, когда он увидел тест на беременность, его выражение изменилось. На мгновение в воздухе повисла напряженность как будто в комнате вдруг стало меньше воздуха. Тэхён знал, что, возможно, сделал что-то неожиданное, но более не мог держать это в себе. — Я… у нас будет ребёнок, — наконец, произнес он, собирая все свои силы, чтобы произнести эти слова. К этому моменту все взгляды были устремлены на них. В комнате послышался резкий всхлипывания и звук зависшего дыхания, когда эта новость начала доходить до присутствующих. Чонгук, ошарашенный, уставился на тест, как будто это было нечто нереальное. Он быстро перевел взгляд на Тэхёна, и в его глазах читалось множество эмоций: шок, радость, страх и неподдельное волнение. Омега не мог сдержать нервной улыбки, когда его собственные волнения о будущем начали расцветать вместе с надеждой. — Я знаю, что это, возможно, звучит неожиданно, и я также боялся объявлять об этом… но я просто хотел, чтобы ты был первым, кто об этом узнает, — продолжал Тэхён, чувствуя, как внутри него перезревали все чувства. Он искренне надеялся на поддержку Чонгука, который был ему очень важен. В этот момент вся комната затаила дыхание, и никто не смел произнести ни слова, пока Чонгук не открыл рот. Сначала он долго молчал, потом тихо сказал: — Ты серьёзно? Это правда? Тэхён кивнул, ободряюще взглянув на него. Сердце его било в унисон с ожиданием реакции, и он знал, что от этого момента многое зависит. — Как долго? — Почти шесть месяцев, — стыдливо сказал Тэ, опуская голову. Ему стало не по себе от того, что он мог так долго скрывать. — И ты так долго скрывал это? — Я… Прости… — Так вот, почему ты так себя вёл, — догадался Чонгук, и все вдруг встало на свои места. И поведение омеги, и проблемы со здоровьем, которые то и проблемами то не были. Наконец, Чонгук, позволив почувствовать, как его сердце наполняется радостью, прижал коробочку к груди и, с широкой улыбкой на лице, произнес: — Ты знаешь, это прекрасно! — Чон, всё еще находясь в состоянии шока, подбежал к нему и крепко обнял. Этот откровенный ответ вызвал у Тэхёна улыбку, и с этим простым обменом они оба почувствовали, что становятся частью чего-то больше, чем когда-либо. В это время в комнате воцарилась атмосфера счастья. Смех и радость возвращались, когда отец Чонгука сначала их поздравил, а потом решился разбавить напряжённость, задав вопрос об их планах на будущее. Все присутствующие начали обсуждать, каким удивительным будет это новое путешествие, что позволяло Тэхёну наконец-то отпустить страхи и просто сосредоточиться на улыбках рядом с ним. Тэхён понимал, что впереди их ждут испытания, но в этот момент он ощутил невероятный покой, что поддержка друзей и семьи поможет ему пройти через все, что придет, и воссоздать свою жизнь с Чонгуком и их будущим ребенком. Рождество приобрело новый смысл, означая не просто время праздников, но и новое начало.