I like you alive

      Следуя за Алексеем, Гоуст старался не привлекать к себе лишнего внимания и вести себя так, как было привычно для Михаила: молчаливо и угрюмо. Это, впрочем, не сильно отличалось от его собственного обычного поведения.       Алексей двигался уверенно, и в то же время Саймон внимательно фиксировал обстановку: расположение входов и выходов, лестниц, лифтов, надписей на дверях, указывающих их назначение. Любая деталь могла оказаться полезной для команды, чтобы завершить миссию успешно. Все это могло сыграть им на руку в нужный момент.       Он вел себя как профессионал, как было необходимо в данной ситуации, подавляя внутреннее напряжение и нетерпение, позволяя рациональности и хладнокровию взять верх.       По внутренней связи доносились приглушенные переговоры: команды Прайса и Газа осторожно, но уверенно продвигались внутрь, избегая ненужного внимания. Оставалось лишь дождаться, пока каждый из них займет свою позицию и приступит к выполнению своей части плана.       Русская речь вокруг резала слух и раздражала. Гоуст не понимал, о чем говорили солдаты. Если кто-то вдруг обратится к нему, что тогда делать? Сможет ли Алексей вовремя перехватить внимание на себя? В конце концов, этот человек тоже был заинтересован в устранении Макарова. Кто, как не Гоуст, знал, что месть способна сделать с человеком, как она способна разжигать, а потом сжигать душу дотла?              Кто-то мог выжидать годами, сохраняя ясность ума и терпение. Кто-то бросался вперед, ослепленный гневом, в надежде обрести утешение здесь и сейчас. А кто-то понимал, что месть не принесет покоя, и пытался отпустить ситуацию, смириться, понимая, что уже ничего нельзя изменить. Гоуст мог понять каждого. Каждый справлялся так, как мог. Он же выбрал свой путь и шел по нему, не сворачивая.       — Леха, он сегодня особенно угрюмый. Что случилось?       Путь им преградил один из солдат, смеясь и обращаясь к Алексею. Саймон, разумеется, ничего не понимал.       — Съел какую-то хрень в лесу, — ответил Алексей с явным смешком. — Представляешь, увидел ягоды и потащил их в рот, идиот. Потом дристал под кустом, думал, что там и сдохнет. С тех пор ни слова не произнес.       О чем они говорят, черт возьми?       Собеседник Алексея разразился громким смехом, сочувственно глянул на Гоуста, похлопал его по плечу и ушел.       — О чем он говорил? — тихо спросил Саймон, когда они остались вдвоем.       — Спрашивал, почему Миха такой угрюмый.       — И что ты ответил?       — Сказал, что ты обдрыстался.       Тихо переговариваясь, они продолжили свой путь. Услышав последнюю фразу, Гоуст нахмурился еще сильнее.       — Эй, так было нужно. Выруби свою убийственную ауру. Нам сюда. Этот лифт ведет на этаж, где сидит Макаров. Мы с Мишей должны были сегодня дежурить там после патруля, поэтому вопросов не возникнет. Ключ-карта у меня. Заходи.       Приложив карту к сканеру, Алексей ожидал подтверждения. После характерного сигнала двери начали открываться.       До Гоуста наконец стало доходить, что через несколько мгновений он окажется лицом к лицу с Макаровым.       Наконец-то.       Спустя столько времени, потраченного впустую в попытках выбить информацию о его местоположении. Спустя бесконечные провалы, горы нулевых данных и сотни бессонных ночей.       Наконец-то.       Они вошли в кабину и нажали на нужный этаж. Пока лифт поднимался, в другой части базы группа под руководством Прайса методично продвигалась к помещению, где находилась система управления самоуничтожением.       — Черт, почему этот урод не поместил её в серверную? Так ведь проще, — проворчал сержант Сандерсон.       — Попроси Гоуста уточнить, когда он будет его месить, — ухмыльнулся Кэнон.       Прайс, шедший впереди, поднял руку, призывая всех замолчать, и указал на стоящих впереди солдат. Жестами он распределил: берет среднего, двое других — за сержантами.       Кивнув, команда достала ножи и аккуратно приблизилась, чтобы бесшумно устранить охрану. Прокравшись сзади, они быстро провели ножами по горлам противников или вонзили лезвия в сонные артерии, расчистив себе путь. Трупы оттащили в укромное место и продолжили движение.       — Черт...       — Что?       — Кровь на лицо попала.       — Не переживай, ты все равно красавчик.       Солдаты перекидывались шутками, чтобы разрядить напряжение. Прайс слушал их беседу, не запрещая. Он понимал, в какой ситуации они все оказались.       Еще одного противника Кэнон застрелил в упор, когда тот внезапно выскочил и едва не поднял тревогу. Кровь, брызнувшая из головы, оставила следы, которые уже нельзя было скрыть. Теперь оставалось надеяться, что они успеют завершить операцию раньше, чем это заметят.       — Осталось немного, и начнем обезвреживать систему. «Браво-0-7», «Браво-2-6», как у вас дела? — спросил капитан по связи.       — На связи, кэп. Поднимаемся в лифте, — раздался ответ Гоуста.       — На связи. Подходим к серверной. Их до хрена, кэп, мы уже не знаем, куда трупы девать. Упертые засранцы, просто так не умирают, — усмехнулся Кайл.       — А ты что, думал, они сами начнут бросаться под твои пули и насаживаться на ножи? — хмыкнул Прайс.       Кайл тяжело выдохнул, не успев ничего ответить.       Отключив микрофон, сержант Гэррик повел за собой двух морпехов. Это было непривычно: он всегда работал с Прайсом, следуя его указаниям, а сейчас, приняв командование на себя, испытывал волнение. Однако старался не показывать его, чтобы не сбить настрой ни у себя, ни у своих подчиненных. Пока они справлялись и медленно, но верно приближались к серверной.       Действительно, почему бы не перенести все в одну комнату?       Лавируя по коридорам, они зачищали пространство, стараясь минимизировать кровь, но это удавалось не всегда.       Увидев замаячившую впереди дверь, Кайл нетерпеливо выдохнул и ускорил шаг. Остановившись, он начал прислушиваться, пытаясь понять, есть ли кто-то внутри. По звукам кабинет был пуст. Кивнув своему сопровождению, он аккуратно приоткрыл дверь и осмотрел помещение. Убедившись, что все чисто, Гэррик дал знак, и группа вошла внутрь.       — Капитан, мы в серверной. Приступаем к копированию информации, — доложил Кайл по связи.       — Отлично, Газ. Мы начали обезвреживать систему самоуничтожения. Пока все под контролем, — отозвался Прайс.       Гэррик нервничал, пока его ребята доставали оборудование и подключали его к терминалу, но старался держать себя в руках. Увидев, что процесс копирования начался, он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Они профессионалы, и все должно пройти чисто.       Сержанты углубились в комнату, чтобы ускорить работу, а сам Гэррик остался у выхода, готовый контролировать обстановку. Объем информации оказался большим, поэтому процесс требовал времени.       Когда Кайл уже начал думать, что все идет по плану, снаружи послышались приближающиеся голоса.       Блядь.       Он прижался к стене у двери, держа оружие наготове. Звать сержантов, занятых своей частью задания, он не стал, предпочитая справляться самостоятельно.       В помещение вошли двое противников. Кайл быстро выстрелил из автомата с глушителем в одного и, прицелившись, нажал на курок, чтобы устранить второго.       Черт.       Оружие дало осечку.       Ебаное новое оружие, которое он так расхваливал, подвело в самый ответственный момент.       Эта заминка дала второму солдату время среагировать: тот вытащил пистолет и выстрелил, попав Кайлу в область ключицы, а затем закричал по связи, предупреждая о проникновении посторонних.       Рычанием заглушая боль, Газ отбросил бесполезный автомат, достал нож и бросился на противника. Борьба была короткой. Кайл повалил его на спину и вонзил нож в горло, слушая предсмертные хрипы.       Практически крича от ярости, боли и отчаяния, Гэррик поднялся на ноги. В этот момент в его наушнике раздался взволнованный голос капитана:       — Включилась тревога! Что у вас там? Газ! Гоуст! — Прайс явно пытался понять ситуацию.       — Мы в дерьме, кэп. Я проебался. Новое оружие дало осечку, и солдат успел сообщить о посторонних… Сука! — простонал Кайл, сжимая рану, чтобы остановить кровотечение.       — Как ты, Кайл? — голос Прайса был напряженным и обеспокоенным.       — Ранен… — выдохнул Газ, сквозь сжатые зубы пытаясь справиться с болью.       — Уходим! Живо! Сворачивайтесь! Они включили систему самоуничтожения, мы не успели её деактивировать! — раздался командный голос Прайса.       Кайл видел, как его товарищи бросились к нему, их лица отражали тревогу и обеспокоенность. Но он ничего не мог ответить капитану, осознавая, что тот прав. Его собственные ошибки запустили цепь событий, которая поставила миссию под угрозу. Он чувствовал себя ничтожеством, которое всех подвело.       — Встречаемся на ранее оговоренном месте. Слышите?! Всем назад! — Прайс отдавал команды по связи.       Все, что оставалось Кайлу, — это попытаться сохранить жизни ребятам, которые доверились ему, и дойти до конца вместе. Он видел страх в их глазах и не мог их в этом винить.       Собрав оборудование, насколько это позволяли время и обстоятельства, они двигались так быстро, как позволяло состояние Гэррика. Кровь текла, не переставая, но Кайл не мог позволить себе подвести их еще раз. Никогда больше.       Тем временем Алексей уже провел Гоуста на этаж, где находился Макаров. Передав ключ-карту, он коротко бросил, что теперь всё зависит от Саймона, и поспешил удалиться.       Продвигаясь к кабинету, Гоуст услышал, как заорала система безопасности. Звуки тревоги эхом отражались от стен, тревожа даже самых устойчивых.       Он слышал, что говорили по внутренней связи, понимал, что до взрыва оставалось минут десять. Ему явно нужно было выбирать: бросить всё и попытаться уйти или закончить начатое.       Но для него выбора не было. Он это знал.       — Капитан, — обратился он, включая микрофон.       — Гоуст, где ты?! Кайл теряет много крови, нам нужно срочно выбираться. Насколько ты далеко? Как скоро подойдешь к выходу? — Прайс говорил с беспокойством, его голос слегка запыхался, на фоне слышались звуки выстрелов и борьбы.       — Я не иду, капитан, — спокойно проговорил Саймон.       — Что за хуйню ты несешь?! Конечно ты уходишь! Это приказ! — Прайс выкрикнул в ярости.       — Нет. Я не могу. Я слишком далеко и просто не успею. Вы ближе к выходу, поэтому уходите. Я всё закончу, — голос Гоуста был твердым и уверенным, не оставляя места для споров.       — Мать твою, Саймон! — Прайс позволил себе произнести его имя по связи, пытаясь достучаться до лейтенанта. — Я отдал тебе приказ! Срочно уходим!       — Извини, Джон, но я не могу всё так бросить, — голос Саймона стал мягче. — Для меня уже всё решено. Ты сам понимаешь, что я не успею. Уходите, я доведу дело до конца.       Со связи доносилось громкое дыхание и сдавленные проклятия Прайса.       — Ты же сам это понимаешь, Джон, — в голосе Гоуста прозвучала едва уловимая печаль. — Был рад служить с тобой, Джон. Ты отличный капитан. И не смей ни в чем себя винить. Ты делаешь то, что должен. Ни я, ни Джонни тебя ни в чем не виним.       — Саймон, упрямый ты осел... — прохрипел Прайс, его голос дрожал от смешанных эмоций.       — Лейтенант, что ты... — в разговор вмешался Кайл, его голос звучал тревожно.       — Всё нормально, Кайл. Так бывает, — попытался успокоить его Саймон. — Мы не боги, Гэррик. Мы не можем предвидеть всё и успеть везде и сразу, да, кэп?       — Упрямый ты осел, Саймон, — проговорил Прайс, его голос полон отчаяния. Он понимал, что лейтенант прав, но душа отказывалась смириться. Он снова терял своего человека. Члена своей семьи. Парня, который стал ему сыном. Снова.       Спустя недолгое молчание Прайс проговорил с отчаянием:       — Рад был знать тебя, Саймон Райли. Рад был считать тебя своим сыном, парень. Ты не будешь забыт, обещаю.       — На столе в моей комнате фотографии, в верхнем ящике — блокнот Джонни. Сохрани их для меня, не дай выбросить. Этого будет достаточно, Джон. Ты отличный капитан и хороший отец. Позаботься о Гэррике, — сказал он, прощаясь. — Кайл, ты ни в чем не виноват, запомни это. Никто тебя не винит. Удачи, парень. Стань лучше, чем мы.       Проговорив это, Райли отключил связь, уже не слыша, как Кайл что-то кричит ему, как капитан торопит всех, отстреливаясь от солдат ЧВК.       Всего этого он уже не слышал. Он только крепче сжал оружие, готовясь к финалу.       Перед ним замаячила нужная дверь. Приблизившись, он услышал голос Макарова и еще одного человека. Кажется, Алексей назвал его Псом. Что ж, подохнут вместе.       Макаров переговаривался по связи, судя по всему, с пилотом вертолета, который приближался к взлетной площадке, чтобы забрать их.       Не в этот раз.       Ворвавшись внутрь, Гоуст сразу оценил обстановку. Выстрелом в голову он бесшумно устранил Пса.       Макаров, пришедший в себя, схватился за пистолет и начал стрелять.       Укрывшись за диваном, Саймон услышал, как тот побежал к двери справа. Выглянув из своего укрытия, он поднялся и выстрелил. Пуля попала в ногу, и Макаров, запнувшись, упал, не успев добраться до выхода.       — Блядь! Да откуда вы здесь взялись, черти! — прорычал он, вновь целясь в Гоуста.       Саймон ушел с траектории и кинулся на Макарова с другой стороны. Выбив оружие из его рук, он прижал его к полу, нанося удары кулаками по лицу. Костяшки пальцев разбились о кости, превращая лицо врага в кровавое месиво. Кровь текла изо рта и носа, а сам Макаров лишь хрипел.       — Ах, бедный Саймон, — прохрипел Макаров, стянув с него маску. Увидев лицо, он засмеялся. — Пришел отомстить? Отвести душу? Думаешь, станет легче? Нет! Не станет! Твоего щенка ничто уже не вернет, и сам ты здесь подохнешь! — он смеялся, глядя в лицо Гоуста.       Саймон тяжело дышал, его руки сжимали горло врага.       — Ну же, давай, закончи дело. Только это ничего не изменит. Всё уже случилось. Ты опоздал, лейтенант. Надо было действовать раньше, до того, как я выстрелил в твоего сержанта. До того, как его мозги растеклись по бетону. До того, как он перестал дышать. А сейчас уже поздно.       Эти слова всполошили в душе Гоуста бурю, которую он только начал укрощать. Хрипя от гнева, он выхватил нож и начал наносить удары по шее и груди Макарова.       Каждый удар был воплощением отчаяния, боли, беспомощности, вины и безграничной печали. В какой-то момент рука с ножом начала болеть от напряжения, а под ним осталась лишь окровавленная груда плоти.       Саймон тяжело поднялся и отошел в сторону. Его взгляд застыл в пустоте.       Он был прав.       Как бы ни старался Гоуст, ничего не изменится. Джонни не вернуть. Прайсу снова придется нести груз утраты.       Опустившись на колени, он схватился за голову.       Он надеялся, что Джон и Кайл смогут выбраться. Что морпехи останутся целы. Эти люди заслуживают жизни.       Для Саймона "Гоуста" Райли всё точно закончилось.       Проведя рукой по жетонам, висящим на шее, один из которых принадлежал МакТавишу, он сжал их в кулаке.       — Мы справились, парень. Всё закончилось... Возможно, скоро увидимся. Придержи для меня место… — прошептал он.       Звуки взрывов эхом разносились по зданию, стены дрожали, пол уходил из-под ног. Он знал, что еще несколько секунд — и всё прекратится.       Ему не было страшно. Было только слегка грустно, что он так и не распробовал сигары капитана.       Но капитан справится. Они с Кайлом справятся.       Несколько мощных взрывов поглотили этаж, на котором находился Гоуст.              Вот и все.       За пределами базы, направляясь к самолету Николая, Прайс и Кайл наблюдали, как база полыхает огнем.       Они молчали. Они были разбиты.       Да, угроза в виде Макарова устранена, но какой ценой?       Они снова потеряли человека.       Всё, что им оставалось, — это двигаться вперед и помнить о жертве, принесенной лейтенантом Саймоном Гоустом Райли.       Помнить его и сержанта Джона МакТавиша.