I like you alive

      По прибытии Саймон занялся своими ежедневными делами: тренировками, сбором необходимых вещей, обучением рекрутов и изучением всей имеющейся информации об операции по устранению Макарова. В таком темпе время пролетело незаметно. Завтра они улетают.              Он ощущал, что фантомный груз на плечах после поездки стал чуть легче. Полет обратно дался ему проще. Это не заставило его забыться и отбросить все, но дало каплю ясности разуму и вдохнуло немного свежего воздуха в пыльные легкие.              Приземлившись вечером и доехав до базы, он направился в комнату, чтобы облачиться в привычное одеяние, и затем отправился докладывать Прайсу о прибытии. Капитан должен знать, где находятся члены его отряда.              Зайдя в кабинет, Саймон застал Джона за кипой бумаг, которые, видимо, подлежали незамедлительному разбору. Приблизившись, мужчина заметил количество выкуренных Джоном сигар и, не удержавшись, спросил:              — Меня не было от силы два дня, откуда взялось все это? — обведя взглядом папки, озвучил он. — Ты израсходовал весь свой запас, пока пытался не сжечь бюрократическое дерьмо, или тебе так сильно понравился их вкус? — сложив руки на груди, поинтересовался лейтенант.              — Эта бумажная кабала убьет меня быстрее, чем нож или пуля, Саймон, — ответил капитан, тяжело вздохнув и потирая шею. — Который час? Когда ты вернулся? — уставшие глаза поднялись к лицу собеседника.              — Три часа назад, с учетом дороги до базы, — спокойно ответил Гоуст. — Могу чем-то помочь? — поинтересовался он.              — Только если поможешь переместить все это куда подальше и сжечь, — слегка улыбнувшись, ответил капитан. — Подожди несколько минут, осталось совсем немного. Это стандартное дерьмо, которое приходится заполнять из раза в раз, не меняется, но так надоедает. — Ругаясь, он быстро орудовал ручкой, избавляясь от последних незаполненных листов. — Все. Мы можем идти! — с куда большим энтузиазмом капитан поднялся с кресла и начал разминать спину. — Я бы лучше бежал в полном боевом комплекте по полосе препятствий, чем согнувшись заполнял это на протяжении многих часов. — Стянув с вешалки куртку, он подошел к Саймону. — Прогуляемся? — предложил мужчина.              — Я не против, — кивнул в ответ Саймон.              — Тогда пошли, — хлопнув его по плечу, ответил Джон и направился к выходу.       Следуя вдвоем по вечерним опустевшим коридорам, они молчали, каждый думая о своем. Это вовсе не доставляло дискомфорта, ведь столь долгое время, проведенное вместе, дало им умение понимать друг друга по мельчайшему жесту — иногда не требовалось даже слов. Это молчание успокаивало и дарило немую поддержку.              На улице было слегка прохладно, и гравий хрустел под ногами, пока они шли к единственному месту, где можно было спокойно вздохнуть вдали от вечно снующих людей.              Стоя в зеленой части базы и вдыхая свежий прохладный воздух, никто не решался нарушить хрупкое молчание, повисшее между ними. Прайс потянулся к внутреннему карману своей куртки и достал портсигар. Он вынул одну сигару для себя и протянул Саймону в немом молчании. Райли без вопросов протянул руку и достал одно из сокровищ капитана, крутя его в руках. Убрав портсигар обратно, Джон достал зажигалку и поднес ее к своему рту, в котором уже была зажата сигара.              Наблюдая за его действиями, Саймон разглядывал освещенное маленьким пламенем лицо Прайса и в этой уютной тьме вспоминал, как этот человек затащил его в 141. Что он мог увидеть в Гоусте? Разве он тогда походил на человека, который сопереживает? Нет. Но капитан всегда смотрел глубже, чем кто-либо другой. Эти голубые глаза сканировали человека, пока мягкая улыбка отвлекала собеседника и перетягивала весь фокус на себя, а голос убаюкивал и лишал всякой возможности сопротивляться. Прайс дарил спокойствие, он давал уверенность и поддержку, взамен прося не отталкивать его и других членов отряда, дать шанс стать чем-то большим, чем просто солдатами, следящими друг за другом на полях сражений. Он создал семью из четырех человек, которые, соприкасаясь своими острыми гранями, образовывали неповторимый витраж, освещая других прелестным спектром цветов, понятным только им самим. Но один осколок безвозвратно уничтожен, и сквозь образовавшуюся брешь пробивается пустота. Былого свечения уже нет. Мозаика витража не подлежит реконструкции.              Раскурив сигару, он приблизился к Саймону, который приподнял маску и, обхватив губами край сигары, начал аккуратно раскуривать ее, наблюдая за мигающими звездами.              Дым укутывал их мягким облаком, укрывая от внешнего мира и даря мгновение тишины и покоя от всего безумия, что окружало их ежесекундно.       — Я начинаю понимать твою любовь к сигарам, капитан. Это не сравнится с сигаретами, — прошептал Саймон, слегка улыбаясь после долгих мгновений тишины.              — Да, парень. А вы все называли это пустой тратой денег. Но я рад, что ты меня понял, — тепло ответил Прайс, устремив взгляд на собеседника. — Так ты был там?              — Да. Ничего в том месте не изменилось, — ответил Гоуст, наблюдая за свечением звезд. — Мы… я немного поговорил с ним, рассказал, как у нас дела, и о Макарове тоже.              — Ты рад, что смог приехать? — мягко продолжал капитан.              — Да. Представляешь, это был единственный раз, когда я говорил, а он молчал. Совсем не похоже на Джонни. Не было попыток вставить свои, несомненно, уместные комментарии, — хмыкнул он в конце.              — Мы все потеряли часть себя с его смертью, Саймон, — вновь затянулся капитан, выпуская дым. Он молчал несколько минут, переводя взгляд в небо, куда обратил свой взор лейтенант. — Я знаю, что вы были близки с ним, и на тебе это отразилось сильнее всего. Но это я был там, Саймон. Я находился с ним в том тоннеле и обезвреживал бомбу. Это я не был достаточно сильным и быстрым, чтобы защитить человека, бросившегося на сукиного сына ради меня. Я терял многих, клянусь Богом, каждого я помню и не могу забыть. Но то, что делаешь ты, — это саморазрушение. — Голос капитана был полон печали. — Помнить близких — это хорошо, сынок. Скучать по человеку — это другое. Как… было бы хорошо, если бы он был здесь, но в твоем случае это страдания. — Оторвав взгляд от небосвода, Прайс обратил его к Саймону, чье лицо освещалось лунным светом и стало напоминать настоящего призрака. Сжав крепко его плечо, он проговорил: — Этот парень не хотел бы видеть, как ты разрушаешь себя таким образом. Я не хочу этого видеть, Газ не хочет. Мы рядом и готовы дать тебе ту поддержку, которая только потребуется. Не закрывайся от нас вновь. Мы не только команда, сынок. Мы семья. Я тоже потерял одного из ее членов и не могу наблюдать за ее разрушением. — Прайс позволил своим эмоциям поднять лицо и показать их Саймону, который впервые увидел эту тщательно скрытую часть капитана. — Вы мне как сыновья. Все вы. Я дорожу вами одинаково и не могу показать все то, что происходит у меня внутри, чтобы не ослабить вашу уверенность. Но я прошу тебя, Саймон, не хорони себя второй раз. Останься с нами.              Комкая в руках сигару, Саймон смотрел на Джона широко открытыми глазами и не мог поверить, что видит его таким. Он хотел что-то ответить, но язык не слушался, а горло будто сдавило тисками, и все, что ему оставалось, — это лишь кивнуть.              Получив реакцию на свои слова, Прайс притянул Саймона ближе и сжал в объятиях так сильно, что тот на мгновение опешил. Совладев с собой, Гоуст позволил себе обнять капитана в ответ и похлопал его по спине.              — Я буду в порядке, Джон. Мы будем в порядке, — шептал он.              — Очень на это надеюсь, сынок, — сжав его в последний раз, ответил Прайс и немного отстранился. — Долго же мы простояли, Саймон. Пора уходить. Ты докурил? — спросил он, выбрасывая свой окурок.              — Да, — ответил Гоуст, глядя на то, во что превратилась его сигара, зажатая в руке. — Напомни мне название, возможно, стоит перенять твое увлечение ими, — спросил он, выбрасывая остатки.              — Хорошая ночь, правда? — заглядывая в глаза Саймона, спросил он.              — Так точно, капитан, — с теплотой в голосе ответил Гоуст, возвращая маску в привычное положение. — Готов идти.              После этого они молча проследовали внутрь и разошлись по своим комнатам. В эту и последующие ночи Саймон спал спокойно.              Разговор с капитаном тронул что-то глубоко внутри Саймона, и он подумал, что, возможно, Джон прав. Джонни никогда не желал ни ему, ни кому-либо из членов своего отряда зла. Все его действия были направлены именно на их защиту. Возможно, этот идиот сейчас кроет их всех отменным шотландским матом, наблюдая за их метаниями. Он надеялся, что скоро поставит точку в своей мести и сможет выполнить обещание, данное капитану. Они будут в порядке ради Джонни.              В тренажерном зале было немного людей, и Саймон мог спокойно размяться и выполнить необходимые упражнения. Как раз во время выполнения одного из них с правой стороны раздался голос Гэррика.              — Лейтенант! Готовишься перед вылетом? Нужен партнер в спарринге? — с весельем в голосе отозвался подходящий к нему сержант.              — Газ, — повернувшись в его сторону, поприветствовал Гоуст, вставая со своего тренажера. — Не боишься повредить себя? Капитан не будет рад, если ты отправишься завтра слегка помятым, — скрестив руки на груди, спросил он.              — Да ладно, Гоуст, я крепкий орешек, ты же знаешь, — с улыбкой ответил он. — Мы давно не спарринговались, ну же! — говорил он с нетерпением.              Глядя на хлещущий из собеседника энтузиазм, Саймон не мог оставить его без ответа. — Предупреждаю сразу, тебе не будет никакого спуска, Кайл, — сказал он, направляясь к матам.              — Мы так давно не тренировались вместе, лейтенант, я уже начал тосковать, — слегка посмеиваясь, он шел следом. — Я не кисейная барышня, можешь не осторожничать.              — Шутки в сторону, Гэррик, — ответил Гоуст, становясь в центре специального покрытия.              — Да, сэр! — уверенно откликнулся сержант.              — Готов? — произнес Саймон, его голос звучал строго, без намека на шутки. — Начнем.              Тренировка началась. Саймон сразу же атаковал, демонстрируя свою мощь и опыт. Каждый удар был точен и быстр. Гэррик попытался блокировать удары, но Гоуст легко обошел его защиту и сбил его с ног.              — Поднимайся! — скомандовал он, не давая времени на раздумья. — Не позволяй противнику контролировать ситуацию.              Кайл, собравшись с силами, встал и занял боевую позицию. Саймон продолжал атаковать, но теперь делал это с целью научить. Каждый раз, когда сержант допускал ошибку, Гоуст останавливался, чтобы объяснить, что именно пошло не так.              — Ты слишком открыт, — говорил он, показывая, как правильно ставить ноги и держать руки. — Защита — это твой первый приоритет.              С каждым новым раундом Кайл становился все более уверенным. Он начал реагировать быстрее, его движения становились более точными. Лейтенант, замечая прогресс, продолжал подбадривать его, но не ослаблял натиск.              — Хорошо, теперь попробуй применить то, что я тебе показал, — сказал Саймон, когда сержант наконец смог уверенно заблокировать его удар и провести собственный.              Несмотря на строгий подход, в их взаимодействии ощущалась поддержка и братство. Лейтенант понимал, что его задача — не только научить, но и подготовить Кайла к возможным ситуациям на поле боя.              — Ты справился неплохо, — сказал он, когда тренировка подошла к концу. — Но это не все, что может произойти. Продолжай работать, и ты станешь отличным бойцом.              Кайл, уставший, но довольный, кивнул, осознавая, что эти уроки, как и предыдущие, будут с ним на протяжении всей службы. Он запоминал каждую фразу наставника, понимая, что настоящая сила в бою — это не только физическая мощь, но и умение учиться и адаптироваться. Гоуст был отличным учителем, и его опыт всегда играл им на руку.              — Гоуст, вечером не хочешь присоединиться к нам в баре? Выпьем перед миссией, расслабимся. Мы давно не собирались, — немного неуверенно спросил Кайл, когда они собирали свои вещи после тренировки.              Саймон, немного помедлив, утвердительно кивнул, понимая, что они действительно давно не собирались командой, и совместная вылазка им явно не повредит.              Увидев ответный кивок, Газ улыбнулся и, попрощавшись, направился к выходу, на ходу говоря Саймону, что будет с нетерпением ждать сегодняшнего вечера.              Время до вечера пролетело довольно быстро. Саймон, как и Прайс, занимался своей частью бумажной работы, от которой никто не освобождал. Это однообразное занятие заставило время пролететь незаметно, и он погрузился в рутину, стараясь не думать о предстоящей миссии.              Немного задержавшись, он приехал в бар позже остальных. Зайдя внутрь, вновь ощутил атмосферу, в которой давно не был. Стены бара были оформлены в теплых, приглушенных тонах, с использованием деревянных панелей и кирпичной кладки. На стенах можно было увидеть фотографии военных, старинные мундиры, а также различные трофеи и сувениры, связанные с армейской жизнью. Освещение было мягким, с настенными светильниками и лампами с абажурами, что создавало теплую и дружелюбную атмосферу.              Взглянув на барную стойку из темного дерева, занимающую центральное место в помещении, он заметил полки с разнообразными напитками, включая местные и импортные сорта пива, крепкие алкогольные напитки и коктейли. На стойке стояло несколько кружек и стаканов, а также меню с закусками и блюдами.              Присмотревшись, он заметил Газа и Прайса на другом конце барной стойки и направился к ним. Поприветствовав друг друга, они сделали заказы и начали неторопливую беседу в ожидании напитков и закусок. Получив свои напитки, они ненадолго замолчали.              — Итак, кто куда отправится после этой заварушки? — нарушил молчание Газ.              — Собираюсь залезть в самое уединенное место, которое только можно найти на территории Великобритании, Газ. Я заберусь в чащу леса, клянусь. Если я этого не сделаю, то отчеты будут сожжены прямо в моем кабинете, — с абсолютно серьезным выражением лица проговорил капитан.              — Понял, кэп, — улыбнулся Газ и перевел взгляд на Гоуста. — А ты?              — Манчестер. Меня там давно не было. Думаю, не помешает заглянуть, — после нескольких секунд раздумья ответил Саймон.              — А сам, Газ? — спросил Прайс.              — Море. Я хочу лежать у моря и греть свои кости, — мечтательно протянул он, подняв руку с напитком. — Предлагаю выпить за успех этой операции. Никто из нас не может относиться к ней равнодушно, и я надеюсь, что после нее мы вместе съездим к МакТавишу и расскажем этому придурку все в мельчайших подробностях. За брата!              — За друга! — поддержал Прайс.              — За Джонни. — не остался в стороне Саймон, поднимая свой стакан с бурбоном.              Этот вечер прошел спокойно. Мужчины вспоминали забавные ситуации из армейской жизни и пытались впитать в себя минуты спокойствия, которые, несомненно, могли помочь им завтра.