Спасибо, что спас меня...

Ребёнок принимал и радовался спокойным, по меркам его семьи, дням. Ведь отец снова начал часто пропадать, а давление становилось всё меньше. В это время суток мальчик мог развязать себе руки на многие вещи. Чаще всего это было запоминание всего, что говорят на видеокассетах, а так же вновь канал с боевыми искусствами. Ведь телевизор неотъемлемая часть таких дней. Потому как только оттуда он и брал нужную информацию. Такемичи так же не забывал и про саму идею выучить английский. Знать, что говорят на кассетах, это не понимать этот язык. С этим так же помогала мать, что знала его на достаточно хорошем уровне. [-Мичи , если хочешь выучить английский, нужно погрузиться в него. Это как научиться ходить. То есть повторять за людьми. Конечно позже тебе предстоит выучить правила языка, который ты учишь, но это будет попозже. Давай я помогу с самым началом.] — Сказав эти слова женщина предоставила ребёнку несколько простых книг, а так же долгое время сама объясняла ребёнку значение тех или иных слов, которые заинтересовали дитя, а так же различия между языками. Мать учила ребёнка базе, что очень пригодится в дальнейшем, если Такемичи и дальше захочет продолжать учиться. Ханагаки жаль, что это никак не распространялось на тёмное время суток. Ночью накрывали отвратительные воспоминания и мысли. Именно ночью и происходили ужасные события. Они словно воплощение тех монстров из страшных фильмов. Только их методы заставить человека дрожать от страха были более эффективны. За несколько дней поменялось только состояние ребёнка, а так же настороженность матери. Ей всё сильнее не нравилось поведение мужа и та это стала показывать намного чаще, чем обычно. Отец снова начал посещать комнату, когда методы запугивания уже не так сильно действовали на Такемичи. Мальчик заставил себя поверить в то, что правда не раскроется матери, а мужчина просто играет с ним в не очень приятную игру. Ребёнок начал постепенно осознано анализировать мужчину, ведь по большей части он лишь задавался вопросом и думал, что всё ему преподнесут на красивой тарелке. Идея такой резкой смены тактики заключалась в комиксе, предоставленном матерью. Точнее один из моментов в нем, который Такемичи запомнит навсегда, хоть и с некоторыми поправками. [-Интересно, что иногда человек, как машина, работает на автомате и даже не анализирует ничего, приспосабливается. Некоторые просто так увлечены выживанием, что только о выживании и думают. Какая досада. А ведь чтобы остаться при ресурсах и не тратить их зря, нужно хотя бы немного подумать мозгами. Выкидывать то, что не нужно и использовать что-то не по назначению. Это простая, но такая сложная истина. -Да...Слепо принимать, то что даёт тебе жизнь не очень-то и хорошая затея, это касается и темы людей. Ты не знаешь что в голове у человека. Но у него явно есть некоторые привычки и уклады, что могут рассказать нам о нем, готовя нас ко многому. Лучше быть подготовленными к чему-то и как-то стараться найти ответ, чем сидеть на жопе ровно и зевать, пока не получишь удар в лицо. Ты подсознательно собираешь информацию. Да, но тебе стоит её и перепроверять как следует и использовать там, где надо.]— Такемичи перечитывает этот момент, пока по комнате ходит мужчина. Мальчик не обращал внимания ни на иллюстрации, ни на человека в комнате, интересуясь только текстом. Ханагаки желал хотя бы немного понимать мысли своего отца, ведь он совершенно неизвестен. А неизвестное всегда пугает. Мальчик знает, что это явно не поможет ему победить, это пока что нереально. Но первые шаги всегда начинаются со сбора информации и мнимой готовности к его действиям. Это поможет хотя бы лучше контролировать свои реакции на разные раздражители и хотя бы пытаться разбираться где мужчина пошутил, а где говорил абсолютно серьёзно. Ведь большинство слов отца мальчик воспринимал как истинные намерения этого человека. Поэтому частые бессонницы у мальчика участились. Огромное количество мыслей и вопросов о будущем и других темах. Но самый важный вопрос всегда оставался один: "Кто или что такое - Иошайо Ханагаки?". Такемичи понял, что толком ничего и не знает о нём. Мальчик явно не сможет ответить даже на базовые вопросы, что уж говорить о более глубоких. Это ребёнка и напрягает. Самый важный и безопасный информатор была конечно же мать. И тот начал докучать её вопросами про мужчину. Та пыталась более развёрнуто высказаться. Это радовало Ханагаки. -А где он работает? — поинтересовался ребёнок, пока мать убирала комнату. -Он учился на полицейского...— начала Юко из далека. Она аккуратно мыла полы, пока Такемичи сидел на диване. -И отучился... Вроде. Некоторое время он работал в полицейском участке, — женщина издала тяжёлый вздох. Видимо ей было сложно говорить. Но ведь это странно, так как тема была обыденная и не должна была как-то задевать неприятные воспоминания. По крайней мере так думалось мальчику. -Ну, а потом ему не понравилось... Поэтому тот с неё ушел и перекочевал в компанию своей матери. Повисла недолгая тишина и слышны были только шаркающие звуки пишущего предмета. -Мам?...— начал Такемичи настороженно. -Да, что такое, Мичи? -Тебе... плохо? — ребёнок сильнее сжал предметы в руках, смотря на мать, что сегодня выглядела явно болезненно. -А? Не волнуйся, просто у меня случаются такие периоды. Вот только недавно я чувствовала себя более менее нормально, а уже вот сейчас появляется некая раздражительность и можно сказать апатия. Не волнуйся, скоро пройдёт, — женщина повернулась к ребёнку, одарив его своей улыбкой. -Тебе не нужна помощь в этом? — Такемичи держал в руках ручку, которой он записывал всё, что должен знать, в тетрадь. Именно ею он и показал на ведро. Мать лишь хмыкнула, вяло покачав головой. -Не стоит. Я вполне могу и сама. -Но мама сейчас выглядит слабой... -Не волнуйся на этот счёт. Если я сказала что справлюсь, я определённо справлюсь. -Можно мне хотя бы поменять воду в ведре? — не унимался тот, отложив принадлежности на диван. -Хорошо... — со вздохом согласилась та, - Только будь аккуратнее! Такемичи засиял. Кивая, он подошёл и взялся за ведро. Оно было тяжёлым для мальчика такого роста и возраста, но отступать тот не хотел. -Нет, Мичи, давай всё же я... — женщина положила тряпку, подойдя к сыну. На что тот лишь покачал головой. -Неа. Раз я попросил, я это сделаю... — Такемичи пытался найти где можно лучше зацепиться за ведро. И не придумал ничего лучше, кроме как поднять его, не хватаясь двумя руками за ручку. Он немного приподнял ведро, ухватившись одной рукой за низ, другой же пока держался за ручку. -"Ведро не такое уж и тяжёлое, если правильно его поднять", — с этими мыслями он кое-как приподнялся, пока Юко пыталась как-то помочь ему. -М-Мичи, аккуратнее! — женщина снова и снова повторяла это, так как ребёнок не хотел отдавать то, за что взялся, пока как мальчик уже держал ведро так, что ему было уже достаточно удобно, направляясь в туалет, дабы вылить содержимое. Мать ещё больше начала сомневаться в том, что позволила ребёнку тащить такие для него тяжёлые вещи по мокрому полу. Но всё прошло на удивление гладко. Юко выдохнула с облегчением, когда Такемичи вылил грязную воду, направившись в ванную набирать чистую. Она всё это время сопровождала ребёнка, пока тот, пыхтя, всё же делал всё сам. -Мам... — обратился Такемичи к стоящей в дверях ванной комнаты женщине, когда к сожелению не смог поднять с глубины ванны ведро с водой. Она медленно выпрямилась. Всё время та облокотившись, находилась в не лучшем расположении духа. Это можно было видеть по некой раздражительности на её лице. Видимо Юко углубилась в свои не очень приятные мысли всё больше, благодаря тишине дома и с шумом набирающейся воды в ведро. -Да, сейчас... — стараясь как можно более мягко ответить ребёнку, женщина подошла к нему. -Спасибо тебе огромное, Мичи, — та потрепала Такемичи по голове, выдавив из себя улыбку. -И тебе пора переодеть футболку, — показав на одежду сына, на которой остались следы от ведра, та тихо хмыкнула. -А... Хорошо, — быстрее сказав ответ, мальчик решил снова спросить. -Маме точно не нужно оставить ведро просто в ванной и лечь в кровать?... -Я была бы безумно рада это сделать, но лучше уж так, чем потом слушать этого идиота, что кричит мне прямо в ухо и будит тебя своими криками ночью, ведь утром он не закончит, — Юко выдохнула. Вяло схватившись за ведро, она, сглотнув и приготовившись, всё же подняла его, вытянув из ванны и поставила на некоторое время на пол. Ведь разговор с ребёнком не закончен, - У меня просто нет сил слушать его бредни... И будет велик шанс, что этот никчёмный индивид начнёт как-то угрожать мне тем, что я люблю больше своей жизни... — она раздражительно потёрла переносицу. Её недовольство только росло. -"А я буду слишком слаба, чтобы дать достойный отпор..." — эта часть недавнего предложения останется только с ней. Пугать ребёнка тем, что он потеряет защиту та не желает. -Мичи, сейчас маме плохо и... Пожалуйста, будь аккуратней и бдительней... — всё, что сказала она напоследок, когда, забрав, ведро покинула ванную комнату. Мальчик остался стоять там, не пошевелив ни пальцем, наполняясь тревогой из-за здоровья женщины. Немного погодя, Ханагаки вздрогнул от того, что перед ним встал его отец. Насколько мальчик помнил, он ушёл. Но вот он перед ним, а звук открывающейся двери тот не услышал. -"Сколько же времени прошло?" Попятившись назад, Такемичи сглотнул вязкую слюну. Пространство маленькое, а бежать ребёнку некуда. Это понимал и сам мужчина. -Ну чего ты меня так боишься? Я чувствую себя каким-то огнём, что должен отпугивать животных, — в такой напряжённости мальчик услышал смех отца, который секундами погодя резко оборвался. -Не смешная шутка? Да? — Иошайо посмотрел на настороженного ребёнка и лишь хмыкнул, - Да, согласен...— тот снова будто разговаривает с пустотой и отвечал сам же на свои вопросы. Длительная тишина окутала обоих. Но что-то видимо не понравилось мужчине, когда его руки, что сложены на груди, резко были раскинуты в стороны. И этот недовольный звук. -Тц... Я долго буду ждать, пока ты съебешься? — угрюмо поспешил раскрыть своё недовольство отец. Мальчик вновь вздрогнул и поспешил к выходу из комнаты, смотря за каждым действием мужчины, не отрывая от него глаз. Такемичи даже боялся повернуться спиной к Иошайо, потому из пространства он выходил очень медленно, боясь не упасть. Ведь шагал он боком или задом наперёд. Когда отец на это лишь закатив глаза, ухмыльнулся, и всё же встал к раковине, это дало старт для ребёнка развернуться и бежать, но... -Послушай, — начал грубый голос, что заставил Такемичи замереть и медленно повернуться к человеку. Тот смотрел на него до одури спокойно, его мягкая улыбка пугала. В голове огромный клубок из мыслей. Точнее это были вопросы. Хотя вопрос лишь один... Но под соусом разных формулировок он становился чем-то большим и заполнил полностью в этот момент голову ребёнка. "Что от него хочет этот псих?" -Ты заметил что с твоей матерью что-то не так? А? — начал тот. Улыбка его медленно преображалась в пугающий оскал. Мужчина хмыкнул, когда Такемичи медленно кивнул. -Хах, в такие моменты она ой как близка к суициду, — глаза его сузились, когда мальчик вопросительно на него посмотрел. -Проще говоря, не удивляйся, если ты найдёшь её в ванной с порезанными венами, а в руках та держит лезвие, — тот начал медленно подходить к находящемуся в ужасе ребёнку, что пытался не представлять то, о чём говорит отец, - Или на веревке, —продолжал Иошайо, забавляясь реакцией мальчика, - А под телом будет валятся опрокинутая табуретка. Ха! — сказав эти слова, мужик просто выдворил мальчика за пределы ванной, с шумом закрыв дверь. Такемичи прошиб холодный пот. От слов отца он резко перестал дышать. Смотря некоторое время в небытие, так как ничего другого видеть он не мог в эти секунды, ребёнок резко повернулся к двери. -"Это ложь?" — паника, но от дальнейшего её развития в нечто большее останавливает вопрос и факт того, что Такемичи решил подавать сомнению любые слова отца. Как бы правдоподобно они не звучали. Ханагаки долгое время смотрел на закрытую дверь. Всполошившись, тот начал настороженно стучать в неё. -"Это ложь? Или правда?!'' —хотелось крикнуть мальчику, но он сдерживался. В ответ на такой настойчивый стук был лишь тихий звук щелчка, что сулил о том, что дверь не собираются ему открывать вовсе. -"Отец ненадёжный информатор..." — этот интересный термин он так же нашел в комиксе. Видимо, его больше учит жизни какой-то кусок бумаги, нежели собственный родитель, который просто напросто закрылся от ребёнка в ванной. Все же собравшись, тот прошёл в комнату. Такемичи заметил, что мать всё ещё убирается и видимо погружена в себя. Потому он не стал как-то снова ей досаждать вопросами, коль их сегодня задал достаточно много и потому, забрав нужные ему предметы, направился в свою комнату. Ребёнок первым делом сел за стол, открыв тетрадь, позабыв напрочь о том, что ему нужно переодеться. Сейчас явно не до этого. Ханагаки рассматривал долго то, что сам записал. Лист был поделён на две ячейки. Первая записана как "правда/факт" вторая же "ложь/слова отца". Именно во вторую ячейку Такемичи приписал шокирующую новую информацию, которую поведал мужчина. -"Отец слишком много лжёт... Мама часто это говорила и она не даст себе солгать мне. Если это не во благо... " — Такемичи начал покусывать ручку. -"Период... Само.. Убийства." — ребёнок сильнее надавил на часть ручки во рту. Беспокойство нарастало. Мальчик начал вспоминать, были ли такие периоды с матерью, которые он помнит или он просто не замечал этого. В комнате стало настолько тихо, что можно было услышать, что происходит за её пределами. Это ещё сильнее давило на ребенка. -"Угх... Память моя просто ужасна!" — схватившись за голову, Такемичи потрепал свои же волосы. Облокотившись на стол, Ханагаки мял руки. Ему было некомфортно от жалкой и пугающей мысли, что слова отца истина. Ребёнок помотал головой. -"Отец всегда лжёт! Должно быть и в этот момент он просто решил не смешно пошутить, как сделал тогда..." — мальчик всё сильнее сжимал руки, поглядывая на дверной проход, подумывая всё же пойти до матери и поинтересоваться у неё самой. Ведь как та говорила: [-Не нужно строить догадки что думает человек или верить вообще третьей персоне о чувствах первого. Самый точный вариант спросить у самого человека, что тебя интересует.] Посидев и покачавшись немного на стуле, мальчик всё же решился это сделать. Вот уже подходя к проёму, тот тут же остепенился. Тетрадь лежит на видном месте. Хоть там и нет ничего шокирующего, но мужчине явно что-то в ней да и не понравится. Приведёт это к ещё одним побоям, в которых по большей степени пострадает именно мать. Сжав руки в кулаки, Такемичи вернулся, схватив тетрадь. Начиная снова озираться по сторонам. -"Как тот предмет спрятать не получится..." — Ханагаки приложил к подбородку руку, что-то мыча себе под нос. -"А что если вырвать первый лист и спрятать его , потому что он будет более компактный, а позже попросту найти его и с помощью скрепок прикрепить обратно?... " — но через мгновение Такемичи подпрыгивая развеял эти мысли. Слишком много по его мнению ненужных действий, что ни к чему не приведут. -Сложно... У меня явно сейчас голова дымится... — приложив свои руки к голове, мальчик хныкал. -О! — сияние в глазах ребёнка снова оживилось. Видимо второй план действий ему показался куда лучше первого. Подойдя к шкафу, Такемичи открыл вторую дверцу. От туда на него посмотрело его же отражение. Ханагаки знал, что зеркало не слишком сильно прилегает к шкафу и там должно быть пространство. Его внимательность не подвела. Ребёнок сначала лишь взглядом сравнил, пролезет ли тетрадь, а позже уже попробовал и на практике. Пространство для такой тонкой тетради хватило. -"Она немного помялась, но ничего страшного!" — светился от счастья ребёнок, радуясь своей идее. -"Как-нибудь потом пойму как её доставать буду... А сейчас, до мамы!" — сменив радость на серьёзность, Такемичи направился искать мать. Нашлась она на кухне. Та сидела, облокотившись на стул, медленно вдыхая и выдыхая воздух. Спокойствия на её лице не было, лишь некая напряжённость. Эта напряжённость крылась и в самом теле Юко. Закрытые глаза женщины с трудом открылись и та немного озадаченно посмотрела на сына. -Что такое, Мичи? — усталый голос матери давал некую подпитку для слов отца. Но ребёнок, покрутив головой в разные стороны, пытался не думать о том, что возможно отец прав. Такемичи страшно представить, что отец может быть прав. Сглотнув, ребёнок поближе подошёл к матери, когда она с тяжёлым вздохом села прямо, смотря своими тёмно-синими бездонными глазами на мальчика. В этих глазах что-то поменялось. До мальчика понимание этого факта дошло не сразу. Такемичи несколько секунд разглядывал словно не живые глаза, в которых можно заметить маленький, ещё не потухший огонёк надежды. Этот огонек и заставляет верить, что не всё безнадёжно. После того, как мать вывела из транса ребёнка, положив свою руку ему на голову, Такемичи понял, что слишком сильно углубился в свои мысли, позабыв что она ждёт. Это заставило его немного покраснеть от стыда, ведь он не желал вообще забирать время у женщины, что чувствует себя сейчас ужасно. -Я тебя слушаю, Мичи, — проговорила та спокойным голосом, поглаживая того по голове. Глаза Такемичи, что он отвёл в сторону, снова вернулись к лицу Юко. Попытавшись открыть рот, он тут же его закрыл. Ведь не знает как правильно сформулировать свой вопрос. Тогда мальчик потратил всё своё внимание лишь на то, что бы найти мать, дабы с ней заговорить, а продумать ответ в диалоге, ведь начало почти построено, Ханагаки не удосужился. Женщина тем временем лишь терпеливо ждала, пытаясь быть более спокойной. Такемичи сглотнул, набирая побольше воздуха. -Мне... — отрешённый взгляд матери тут же оказался на ребёнке. Это заставило мальчика вздрогнуть, но снова убирая свой взгляд, тот продолжил, - Я тут узнал у отца... — Юко после этих слов нахмурилась, но не перебила, продолжая ждать, того что скажет Такемичи, - что маме плохо до такой степени... — женщина напряглась больше, её руки впились в ноги, но та молчала, - что мама может умереть, — быстро сказал мальчик последние слова, чтобы не задерживать мать. Он закрыл свои глаза, будто боялся реакции. Но несмотря на это, Такемичи всё же нашел в себе силы открыть их. И реакция действительно испугала его, будто та подтвердила страшные слова отца своими действиями. Ведь Юко немного шокированно похлопала глазами, видимо пытаясь собраться мыслями, а позже лишь опустила свой взгляд в пол. Но когда ребёнок захотел окликнуть мать для перепроверки ответа, она спокойно начала. -Я пережила многое, думаю и это переживу. Прошу не волнуйся на этот счёт. Сейчас мне нужен только покой. Хорошо? — мать аккуратно прикоснулась к лицу Такемичи, убирая его слёзы. Видимо они стали настолько обыденными для него, что тот даже не заметил, как начал их проливать. -Мама правда хочет причинить себе вред?... — ребёнок ухватился за руку матери, которую он боялся отпускать. Изредка подглядывая на всю её руку, что закрывал длинный рукав одежды. -Моё солнышко...— женщина прикусила губу. Видимо в таком состоянии достаточно сложно держать в руках себя, но ещё больше вызывает проблемы это правильно солгать или успокоить, чтобы не давать ребёнку закрыться в ненужных для него эмоциях, - Думаю я достаточно сильна, что бы не оставить тебя одного с помощью моих же рук, — мальчик, выдохнув, всё же отпустил женщину. Юко лишь потрепала по голове ребёнка, поцеловав его в лоб. -Даёшь слово? -Даю слово... — сказав это, женщина немного скорчилась от резкой боли, ухватившись за голову. -Мам?! -Не волнуйся, Мичи. У меня часто бывают головные боли... Резкие и крайне отвратительные... — мать как можно быстрее успокоила ребёнка, а позже, вставая с трудом с места, направилась к полке на кухне. Там, взяв пачку таблеток, открыла одну ячейку и, налив воды в стакан, выпила пилюлю. Такемичи с осторожностью и тревогой наблюдал за каждым шагом матери. Та лишь убедила его что с ней всё будет хорошо и что сейчас она просто пойдёт спать. Ханагаки ничего не оставалось, кроме как кивнуть и оставить Юко одну. Просидев в своей комнате долгий час. Час бездействия и тревоги, ребёнок захотел их куда-то вылить. Вылить скопившиеся эмоции и мысли, чтобы они не мешали, а позже прийти к ним снова с холодной головой. Идея ему понравилась, но как её реализовать? На ум пришла только тетрадь, где он желал лишь записывать информацию об отце, но видно в ней будут новые изменения. Взяв с комода тонкую железную линейку, он сумел достать тетрадь, хоть и с большим трудом. -"Я потом придумаю способ получше доставать её, но сейчас не до этого..." — схватив ручку, а так же приспособление из машинки и фонарика, что сделал когда-то так и не разобрав, он быстрым движением забрал оттуда то, что дарует свет. И насколько можно быстрее спрятался под кровать. Тут будет куда безопаснее. Ведь если отец достанет его, то будет большая вероятность, что он не полезет под кровать снова, чтобы достать то, что держало интерес мальчика. Ведь часто Такемичи прятался под кроватью от страха, что наводил сам отец. И потому у того не должно быть задней мысли, которая может навредить ребёнку. -"Маме и так плохо, я не хочу нагружать её своими разговорами. Поэтому буду нагружать неодушевлённый предмет." — мальчик лишь посмотрел на тетрадь, будто та уже являлась чуть ли не решением всех его проблем, - "Тетрадь явно выдержит мои странные и грустные мысли, хоть и не даст совет...Но она точно мне поможет найти ответы попозже самому! Наверное..." Устроившись поудобнее под кроватью, ребёнок включил фонарик. В комнате было достаточно светло, что бы человек, что зайдет в помещение, не обратил внимание на свечение под кроватью, а так же ребёнок своим же телом преграждал фонарик, уместившись так, что бы создать вокруг него некий купол, что больше не даёт свету показаться другим. Это было неудобно, но мальчик не жаловался. Сейчас ему не важно, что это приносит какие-то неудобства, важен сам факт того, что он может выговориться будущему себе, используя лишь тетрадь и ручку. Такемичи пытался быть тише мыши и сильно не углубляться в свои мысли, так как он мог прослушать приход какого-либо человека, даже если он был слишком шумным. Продолжить для него было легче, чем начать эту затею. Ведь ещё не поздно остановиться и позабыть о ней, чтобы не рыть самому себе могилу, но тот всё же решил упрямиться и всё же начать. А начал тот с самого конца тетради, так как Такемичи не хотел смешивать свои переживания вместе с лживыми словами отца. Ведь даже в своих записях у мальчика для мужчины нашлось место. Почётное место толком не раскрытого для ума ребёнка, злодея. Ханагаки расписывал всё в ярких красках, настолько, насколько позволял ему словарный запас. Страх того, что тетрадь найдут остался на втором плане. Сейчас хочется просто заставить листы тетради плакать от находящейся на них информации. Ребёнок желал иногда даже порвать тетрадь с помощью ручки, когда записывал каждое слово. Потому состояние листов было не очень опрятным, да и это было не так уж и важно. Важно то, что с каждым словом вырывалась какая либо эмоция, которую он не мог озвучить открыто. Важно то, что посмотрев на содержание этой тетрадки, можно было понять все намерения ребёнка. Такемичи рассказал в них большинство информации, которую он держал в своей голове. Которую он сумел запомнить. Вкратце, на нескольких листах была расписаны его части жизни. Моменты и дни с годами смешались на одних страницах и были даже подписаны возможные даты. Каждую новую запись тот разделал длинной чертой, дабы понимать где начинается то или иное воспоминание. Это очень затягивает. Свой же наказ ребёнок попросту дальше не смог выполнять. Полностью погрузившись в мир своих переживаний и эмоций. Неизвестно сколько времени ребёнок просидел в этом месте, но тетрадь была заполнена где-то на пять листов, всё остальное съедало ребёнка в голове и не желало оказаться на бумаге. Видимо возможность, что тетрадь найдут не давала полностью раскрыться. Это огорчало ребёнка. Как и тот факт, что человеку нужна пища. Живот мальчика бурчал, желая что-либо съесть. Выходить из такого хорошего места Такемичи не хотел, но голод говорил ему торопиться. Выползая из-под кровати, ребёнок захватил с собой только тетрадь, оставив там выключенный фонарик. -"У нас должен быть второй, его я позже и возьму, если понадобится..." — с этими мыслями мальчик отряхнулся. -"Я не слышал, что бы мама звала... Значит есть время для другого... " — оглядевшись вокруг в поисках, ребёнок заметил на кровати плащ, что резко подтолкнуло на идею горячего от эмоций ума мальчика. -"Нитки!" — в воспоминаниях сразу же всплыл тот момент, когда мать учила его этому делу. Открыв дверцу шкафа, Такемичи поглядел на себя в зеркало, чтобы привести себя в порядок и наконец сменить футболку. Ведь нельзя, что бы женщина что-то спрашивала насчёт его состояния. Потому как только недавно Юко, по большей части, перестала так напрягаться и достаточно пристально следить за каждым состоянием Такемичи. Собравшись с мыслями и не отпуская тетрадь с рук, тот направился на получение нужных ему вещей. Ханагаки обошёл все комнаты, кроме одной, но не нашел даже отца. Видимо за этот промежуток времени, который он провел в своём сознании, мужчина ушёл для получения своего "экстаза". Так он иногда выражался. Подойдя к комнате родителей, Такемичи сначала прислонился к двери послушать то, что происходит внутри, но... Но ни одного звука не было слышно. Он ощутил себя так, словно остался один в этом доме. Даже так Ханагаки не был уверен полностью, потому решил постучаться. Удостовериться в правдивости мыслей никогда лишним не будет. В ответ он услышал тихий голос, что говорил о том, что ему можно войти. Такемичи сглатывает и медленно открывает скрипучую дверь. Пройдя в комнату, он оказался будто в другом времени суток. В помещении темно. Шторы закрыты. И в этой тьме ребёнок увидел мать, что сидела на кровати, на её плечах лежало одеяло. Она немного наклонила голову, из уставших уст донёсся вопрос. -Что-то хотел, Мичи?... -Я... — атмосфера помещения не понравилась ребёнку. Он сравнил комнату с комнатой ужасов в каком-то фильме, где с большей вероятностью и произойдёт убийство. -Мне нужны нитки... и иголка! — наконец мальчик перестал разглядывать помещение, вернувшись к тому, зачем пришёл. -В столе находиться коробка. На самой последней полке, — сразу же мать выдала ответ. Видимо спрашивать у сына "зачем?" было выше её сил сейчас. На это мальчик только кивнул, направившись туда, куда указала мать. Покопавшись в такой темноте, Такемичи всё же по ощущениям и памяти нашел то, что искал. Решив не медлить, ребёнок забрал полностью коробку и, извинившись поспешил удалиться с комнаты. Уже в своей комнате он, спрятав тетрадь под кровать, сам же открыл коробку, достал иглу вместе с чёрной ниткой. -"Она должна быть длинной, чтобы достать было легче..." — Такемичи, отматывая нужную длину, отрезав ножницами, сразу же сложил нитку один раз, таким образом он продел её через иглу, сложив снова, завязав узелок в конце. Достав тетрадь, тот проткнул нижний угол , где скреплялись страницы. Сделать это удалось не так легко, как хотелось ребёнку, но тот всё же сумел выполнить это задание. Продев иглу до того момента, когда дальше мешался узел, зафиксировав, тот отрезал железный предмет, оставив лишь нитки, что позже так же в конце завязал маленьким узлом. -"Осталось только проверить, всё ли хорошо работает...' Подойдя к открытой дверце шкафа, ребёнок снова поместил тетрадь под зеркало, держа нить. Позже он медленно подмял нить под длину отражающей поверхности, и как было задумано, кончик нити свисал снизу . -"Благодаря ей будет легко вытянуть её..." — немного поглядев на узелок, Ханагаки одним движением так же немного спрятал его под низ, дабы не видно было ничего и вовсе. -"Будет нужно, достану", — с такими мыслями мальчик радостно отряхнул руки. Вот уже прошло три дня, а мать продолжала находится в ужасном состоянии. Женщина толком не выходила на какую-либо связь, точнее она как-то пыталась коммуницировать со своим ребёнком. Говоря, что она устала и сейчас просто болеет, потому ей нужен покой и закрытое пространство. Пыталась объяснить ребёнку, что он не виноват и в скором времени всё пройдет. Но мальчик начал всё меньше и меньше верить в то, что это скоро пройдёт. Дошло всё до такой степени, что отец, сказав, что... [-Мать твоя не может дальше как всегда выполнять свою работу. И на смену к ней иногда будет заходить моя мать. ] Вторя своим же словам Иошайо действительно стал чаще её звать. Ведь блюдоа Юко становились всё больее однотипными, безвкусными, недоваренными, постепенно снижали свою планку, давая понять, что та уже не могла как-либо справляться с готовкой. Так было не только с блюдами, но и с чистотой дома и другими на неё возложенными обязанностями. Сил у девушки становилось всё меньше и та больше не могла убираться как следует. Постепенно и её внешней вид уходил на нет. Всё происходило крайне медленно и мальчик сверяя то, что он запомнил за всю неделю, понял, что это началось задолго до разговора о работе отца. Видимо Такемичи не замечал этого, так как его заботило совершенно другое и уследить за этим не удавалось так тщательно. Но вот это уже показывалось чуть ли не ясно. Мать Иошайо приходила часто и это напрягало ребёнка всё больше, потому как Ханагаки не нравилась компания этой женщины и частенько в голове он называл её злой женщиной. Та по-хозяйски переставляла мебель по своему вкусу, меняла полностью еду в холодильниках. Чуть ли не меняла полностью уклад дома. Такемичи видя это начал припоминать, что мать иногда вела себя также, как и сегодня и что бабушка также приходила в такие моменты. Это всё забывалось из-за других нагрузок на мозг бедного ребёнка. Потому-то лишь повторение снова одного и того же сценария позволило ему вспомнить то, что явно хотелось бы забыть. Такемичи теперь не мог доставать тетрадь. Ведь женщина следила за каждым его шагом и появлялась в комнате неожиданно. Та была немного крупной женщиной... Или возможно она была обычного телосложения? Толком ребёнок не понял. Потому как часто мальчик видел именно телосложение матери, что впечаталось в восприятие и тот неосознанно ставил всех под один трафарет. Но это было не так уж важно, потому как важнее всего был факт, что женщина передвигалась достаточно бесшумно и шанс попасться с тетрадью резко возрастает. Готовка бабушки была немного схожей с приготовлением матери, но всё же ребенок иногда попросту отказывался от пищи. Питался он только чем-то съестным, что удалось найти в холодильнике, пока никто толком за ним не наблюдал, так как женщина жёстко следила не только за самим ребёнком, но и за Иошайо. Часто Такемичи чувствовал какое-то напряжение со стороны этой особы. Что-то темное и страшное. Потому мальчик просто не желал с ней долго находиться. Но скрыться от неё толком не получалось. Мать же иногда выходила с комнаты. Ей было явно дурно. Смотря на её физическое состояние, мальчику хотелось проронить слёзы. В моменты, когда та показывалась на глаза, Такемичи всегда ждал и не мог пропустить ни одной встречи, где они мимолётно о чём-то беседовали. Хоть и возможно минуту или даже с пол минуты. Но в эти моменты он всегда ощущал некую теплоту от Юко. Это и заставляло его терпеть недовольство со стороны другой женщины. Один из таких диалогов, в котором больше говорила сама мать, Такемичи запомнит надолго. [-Не волнуйся за меня так сильно... Это лишь на некоторое время, — повторяла она снова и снова, - Вот... Только знаешь, что тебе нужно сделать? — мальчик был весь во внимании. Его глаза наполнились ответственностью. Мать лишь положила руку ему на плечо. -Стой на своём. Как бы тебя они не уговаривали, если это не вяжется с моральными нормами, либо твоим мнением, не соглашайся. Прошу, просто не соглашайся. Ты меня понял? — Ханагаки увидел в глазах матери самые сильные эмоции, которые не позволили отказать ей. После того, как он лишь кивнул, женщина с облегчением выдохнула, обняв того. -Какой ты у меня молодец...— её тон с уставшего радостного, сменился вновь грустью, - Прости, что сейчас я бессильна во многих вещах, — сказав эти слова, Юко немного сильнее сжала тело ребёнка. ] Такемичи сидел за столом, смотря в тарелку. Находящееся еда действительно выглядела и пахла аппетитно. Но есть её мальчик не желал. Палочки всё так же лежали на столе, пока женщина уселась прямо перед глазами ребёнка. Других тарелок с едой не было, ведь всё относилось в комнату к родителям. Это пожелал Иошайо, потому та не могла ослушаться. Ханагаки было крайне неловко и потому его глаза всегда смотрели то в пол, то в еду... Иногда они застревали на бабушке, но всего лишь на доли секунды. За это время Такемичи пытался понять, смотрит она на него или нет. Он был зажат и ёрзал на стуле, пытаясь найти себе место. Но пристальный взгляд не давал воспользоваться палочками. В комнату Ханагаки не мог утащить тарелку, ведь женщина поругает его за это... Её резкий голос вывел ребенка из некого состояния тревожности. -Слушай...Такемичи, — его имя та произнесла не очень радушно, словно оно было ненавистным для неё всей душой. Такемичи лишь, дёрнувшись, перестал перебирать пальцы, уставившись на женщину. А она лишь цыкнула, недовольно продолжая смотреть на мальчика. Это ещё больше заставляло того напрячься. Прошли секунды, но она так и не продолжила своё начатое предложение. Та будто зависла, рассматривая лицо ребёнка. Рука, что упёрлась в стол, придерживала её подбородок, глаза бегали. Но следить за ними он не захотел, лишь сглотнув, смотрел в одну точку, пытаясь не отвлекаться ни на что. Пока в один момент женщина с громким вздохом не опрокинулась на стул. Видно она была не шибко довольна чем-то. Что опять было сделано не так? Это нужно было выяснить. Та каждый раз придиралась к мальчику. Иногда просто по причине того, что он существует. Часто от неё можно было услышать: [-Ну вот зачем тебя вообще вытянули на свет? Чего им двоим спокойно-то не живётся?] Такемичи всегда хотелось на эти слова сказать : [-Будто это решение от меня зависело! Пожалуйста, идите спросите у моего отца! Я ведь не знаю ответа!] Но он молчал. Всегда молчал. Лишь сжимая свои руки в кулаки. Спорить с этой женщиной, как уже выяснил мальчик, бесполезно. Она задавит своими странными аргументами и криком. На это ребёнку нечего было ответить, ведь его положения в этом мире нет, просто в этом доме оно было ничтожным. Его слова здесь имели вес только у Юко, все остальные не видели в них ни грамма чего-то хотя бы достойного внимания. Его слова для них лишь мусор, ничего более. Женщина снова отдёрнула мальчика, только уже своим кашлем. Наконец та явно нашла то, что можно сказать ребёнку. -Скажи мне... Вот как ты живёшь с этой...— её глаза полные надменности закрылись руками. Она тёрла переносицу, видно не желая выплевывать то слово, что крутилось на языке. Но через мгновение та всё же это сделала, - Твоей матерью, — теперь руки её находились на столе и были скреплены в замок. -Почему вы спрашиваете?... -Раз я спрашиваю, значит мне это интересно. Отвечай на вопрос. Живо, — её голос стал более твёрдым и требовательным. -Что именно вы хотите узнать?... — Такемичи почувствовал себя будто на допросе, которые тот видел по телевизору. -Тц... — женщина недовольно закатила глаза. Будто мальчик не мог догадаться сам, что от него требуется, - Всё. Почему ты к ней так трепетно относишься?... -Потому что... Она моя мать? — ребёнок не понимал ничего, что от него хотят. -Вот... что в ней такого хорошего? -То есть? Вы хотите что бы я рассказал о ней побольше?... -Я сама знаю о ней больше твоего! — та резко поднялась и ударила руками об стол. Это заставило мальчика напрячься. Его острый взгляд оказался на женщине, которая, прочистив горло, села обратно на место. И вновь эта тягучая пауза. У каждого из присутствующих на кухне есть что сказать. Однако, говорить это в слух пока никто не решался. Время, проведённое в этом молчании, напомнило нитку времени, что достаточно туго натянули, но та не собирается рваться. Это видно волновало только Такемичи, у которого появилось больше вопросов, чем ответов. Женщина лишь посмотрела на мальчика, переводя свой взгляд с него на палочки, рядом с которыми находилась его рука. Видно, что тот в любую секунду мог их схватить. Продержав взгляд на этой детали, та сместила своё внимание на еду. -Ты совсем её не тронул. Опять... -Извините, видимо сегодня я тоже не такой голодный... -Ты сегодня ничего не ел. Как ты можешь быть не голодным? — на этот вопрос мальчик просто пожал плечами. -Тц... — женщина отвернулась от него, недовольно стуча пальцем по столу. Такемичи внимательно следил за каждым движением женщины, пока в руках он всё же сжимал палочки для еды. Они были для ребёнка как что-то успокаивающее. Ведь в случае чего, у него есть то, чем можно защититься. Она была человеком вспыльчивым и ожидать от неё можно было всё, что угодно. Мальчик хотел получить хотя бы мнимость безопасности и шанс на побег. -Кем ты больше хочешь быть похож? На маму или на папу? — этот резкий вопрос озадачил ребёнка, потому тот даже ослабил хватку. -Маму, — резко выдав ответ, тот с новой силой сжал палочки. -Почему? — на лице женщины вновь показалось недовольство, которого секундами ранее не было. Видимо Такемичи выбрал не правильный вариант ответа. -Мне не нравится думать о том, что я буду похож на папу. -Почему бы тебе не быть как папа? -Не хочу, — стоя на своем, Такемичи твёрдо смотрел на женщину. Та же, насупившись, выдохнула. -Это... очень грубо... — она лишь напрягла своё тело, видимо, сдерживаясь от нового всплеска агрессии, - Отвечать так очень грубо. Ты не уважаешь своего же родного отца? — ребёнок тут же вздрогнул, потеряв уверенность во взгляде, отводя глаза в сторону. -Ты не уважаешь своего отца?! — шокировано переспросила женщина. Такемичи всё ещё смотрел в пол, не пытаясь как-либо ответить. Ведь он солжёт, если скажет, что хочет услышать женщина. А приступы рвоты для ребёнка самое отвратительное, как и сама ложь. -Отвечай на вопрос, — женщина не унималась, продолжая давить на ребёнка. -"Выйти... Нужно как-то выйти из ситуации..." — перебирая варианты в голове, мальчик остановился на том, что мать иногда говорила насчёт таких ситуаций. [-Просто... Не давай внятного ответа. Заставь вопрос закрыться, но лишь для человека, который спросил. Дай возможность человеку самому додумать за тебя. А позже можно отвертеться, сказав, что ничего, что тот напридумывал ты не говорил.] -А... Почему вы думаете что я его не уважаю? — тут же Такемичи резко посмотрел на неё. Та, видимо не ожидая, немного стихла. -Все твои действия и молчание говорят обо всём, — женщина вновь вернула свое недовольное лицо. -С чего вы взяли, что молчание знак отказа? Ведь то, что я посмотрел не туда это не считается как ответ... Может я...— мальчик что смотрел на женщину, несколько секунд просто метал взгляд в разные стороны и тут же снова резко посмотрел на неё, со своим твёрдым ответом, - Стесняюсь об этом говорить! Может я его и уважаю, но говорю об этом совершено другими способами... Например...— ребенок запнулся, - Теми же действиями. Но из-за своей стеснительности не скажу вам этого прямо... — для большей убедительности Такемичи неловко просмотрел в пол, пытаясь сделать вид, что действительно постеснялся такого разговора и что прямо сейчас его сердце не стучит как бешеное от того, что он только что позволил себе выпалить из своего рта. Та немного похлопала глазами, но позже вновь уселась поудобнее, гордо задрав голову. -Ладно. Поверю на слово. Такемичи лишь выдохнул, но к сожалению неприятный комок в горле и отвратительный вкус на языке дали о себе знать. Ханагаки схватился за рот рукой. Пытаясь дышать через нос, тот старался думать о чём угодно, только не о том, что произошло секундами ранее. Но в голову толком ничего не приходило. Не было каких либо воспоминаний которые сейчас бы казались радужными. Женщина, видя состояние ребёнка, лишь выгнула бровь в вопросе. -Тебе настолько не нравится моя еда, что тебя от неё блевать тянет? Такемичи же, быстро откинув палочки от еды на стол, встал, подбежав к раковине. Подвинул маленький стул, что был отодвинут подальше, встав на него, схватил кружку наполнил ее водой. Жадно глотая, надеясь перебить дальнейшие не очень приятные действия в туалете. На глазах были капли слёз, которые тот быстрее вытер руками. Бабушка всё ещё не отпускала его из виду. Мальчик отрывисто дышал. Лишь когда снизил вероятность рвоты, тот вспомнил про женщину, неловко спустившись со стульчика, он снова начал диалог. Хоть его голос был зажат. -А... Что вы спросили? — ребёнок пытался быть более вежливым. Положив свою руку на затылок, тот неловко улыбнулся. Хотя всё тело невольно дрожало и не желало как-либо показывать, что ребёнок сейчас находится в "хорошем состоянии". Да и женщина которая видела, что произошло ранее, не поверит в эту блажь. Проведя взглядом сверху вниз, рассматривая ребёнка, она лишь, цыкнув, отвернулась от него. -Уже ничего. -Хорошо, — резко сказав это, Такемичи решил удалиться с кухни. Видеть еду сейчас он не мог, как и саму бабушку. После того, как тот уже зашёл в комнату, послышался крик женщины, которая говорила, что не отпускала его, но ребёнку сейчас всё равно. Глотая снова и снова, мальчик желал просто избавиться от противного фантомного вкуса, но есть тот ничего не хотел. Ведь, если он что-то съест, те старания пойдут крахом и он окажется в туалете, выплёвывая еду. Замкнутый круг не давал покоя. -"Нужно то, что перебьёт вкус..." — глаза Такемичи забегали. Начав со стола, тот осматривал его чуть ли не полностью. Ребёнок пытался найти что-либо на подобии жвачки, но порыскав так же и в комоде так ничего не нашлось. Отвратительный вкус всё ещё на языке. Пойти в ванную почистить зубы не удастся. Женщина куда-то убрала все для этого принадлежности, когда наводила порядок в ванной, решив закончить всё немного позже. Без веской причины она явно не отдаст зубную пасту и щётку, даже воспримет это как оскорбление. Ведь та явно думает, что его стошнило от приготовленной ею еды и тот просто желает унизить её ещё больше. Даже зная эту женщину не так уж и много, Ханагаки понял её дальнейшие действия. -"Нужно что-то... Что можно съесть, это "что-то" оставит вкус , и даст мне веский повод почистить зубы..." — проходив по полу, наворачивая круги, он случайно задел ручку на полу. Именно ею он писал английский. Ребёнок решил, пока не забыл, попросту положить тетрадь и ручку на стол. Взяв эти принадлежности, мальчик остановил взгляд на ручке. -"Паста..." В голове сразу промелькнуло воспоминания из школы, когда одноклассник Такемичи решил, что попробовать пасту на вкус будет лучшей его идеей за этот день. -"Уж лучше так, чем блевать и чувствовать на вкус мою ложь", — с этим мыслями Такемичи начал разбирать ручку. Дойдя до пасты, тот зубами пытался вынуть стержень. Коль для этого понадобиться достаточно много попыток. В голове он лишь приговаривал одно предложение... [-"Как у него это вообще получилось..."] После неизвестного повтора заклинания, сделать это всё же удалось. Но крайне неаккуратно. Паста брызгами оказалась не только во рту ребёнка, но и на части его лица, немного попав на одежду. -"Немного не этого хотел... " — ребёнок недовольно высунул синий язык. -"Ну, это не важно." — сказав это, мальчик засиял. Но тут же ему захотелось выплюнуть то, что находилось во рту. Потому он немедленно направился в ванную. Сначала промыв рот с водой, а позже и само лицо. Мальчик встал на носочки, показав язык отражению, но всё, что ребенок увидел, так это свою макушку. Вода явно не шибко помогла в такой ситуации и Такемичи об этом знал даже без отражения. Поэтому решил подойти к женщине, что до сих пор сидела на кухне, стуча по столу пальцем, о чём-то видимо задумавшись. -Бабушка... — та, от того, что её позвали, дёрнулась, но не повернулась. -Пугаешь...— она тяжко выдохнула, - Кто тебя вообще научил так бесшумно...— медленно поворачиваясь, женщина открыла свои глаза, сразу же ужаснувшись. -Ты... Такемичи стало неловко и тот убрал руки назад, также неловко улыбнувшись, не показывая зубы. -Мне нужна зубная паста с зубной щёткой. -Как ты... Откуда?! Что?! — та в гневе резко поднялась. Стул, на котором она сидела, с сильным звуком упал на пол, что заставило ребёнка вздрогнуть и насторожиться. Женщина в ту же секунду ухватилась своими руками за лицо Такемичи, смотря на него озлобленно. Тот же в свою очередь немного скривился, закрыв глаза. -"Мерзко... Её руки мерзкие... Они горячие и потные..." — мальчик пытался убрать её руки с лица, но та будто мертвой хваткой вцепилась в бедную кожу. -Мне больно...— проговорил сдавленно Такемичи. На что, та всё же через несколько секунд ослабила хватку и убрала свои руки. -Тц... — смотря на ребёнка, как на ничтожество, женщина всё же удостоила того чести и сказала где находятся вещи, что он ищет. -Как ты вообще умудрился такое вытворить... Ханагаки немного поклонился в благодарность за информацию, держа до сих пор неловкую улыбку, потирая своё лицо, что бы убрать отвратительные ощущения от касаний. -Ну... я... — Женщина не дала ребёнку договорить, перебив его. -Это явно паста от ручки... Ничего другого и быть не может. Хах...— та посмотрела на него с усмешкой во взгляде, - А еще говорил, что не голодный. Или... — она снова нахмурилась, убирая улыбку, - Тебе настолько моя еда не нравится, что ты предпочёл вместо неё жевать ручку? -"Я пытался сбежать от этой ситуации... Но эта ситуация отлично играет в догонялки. Как она до такого дошла?!" — шокированное состояние вывело из колеи. Но Ханагаки быстро пришел в себя. -А... Нет... Всё совсем не так! — оправдания тут же были остановлены женщиной. -Иди. От греха подальше, иди! — она снова отвернулась от ребёнка, поднимая упавший стул, что-то бухтя себе под нос. Дальше спорить было бесполезно и бессмысленно. Нужная информация есть и это главное. Найдя в комоде прихожей то, что было спрятано, Такемичи быстрее последовал в ванную. Положив зубную щетку и пасту на раковину, мальчик поспешил на кухню. Ведь там самое главное , что облегчит задачу и даст ребёнку более тщательно исполнить задуманное. Проскочив туда, где женщина толком не обращала на него внимания, тот забрал маленький стульчик. Дотащив и поставив рядом с раковиной, Такемичи наконец забрался на него, посмотрев на себя в зеркало. Тот немного опешил от своего отражения. На него смотрел мальчик, что уже размазал пасту по части лица, с синими губами. Будто он взял косметику матери без спроса и ему понравился синий цвет. Другие цвета в палетке явно не достойны были находиться на его лице. Ребёнку отражение и сама мысль об этом показались забавными. И тот, не удержавшись, попросту некоторые время смеялся, пытаясь не упасть с стульчика. Но собрав волю в кулак, тот начал со рта. Долгое время Такемичи пытался смыть пасту с языка, но толком ничего не выходило. Только после того, как вкус почти не чувствовался, мальчик остановился. Так дело дошло и до лица. С этим тоже возникли некоторые проблемы. -"Ладно... Видимо буду ходить с еле видными пятнами от пасты..." — сказав это ребёнок упёр свои руки в бока, радуясь хотя бы более менее хорошему результату. Но когда Такемичи притих, дабы обратить внимание на атмосферу в доме, он заметил, что всё стало слишком тихо. Секунду погодя стали слышны шаги, видимо матери, так как ребёнок положился на то, что они были шаркающими и человек видимо еле передвигался. Когда Ханагаки уже хотел выскочить, чтобы снова обнять её, суровый женский голос заставил его лишь посмотреть в дверную щель ванной. Через неё ребёнок, к сожалению, ничего не увидел, но это позволило лучше услышать. Пока всё, что мальчик уловил, это тихие слова матери о том, что она пришла на кухню, чтобы взять еды, а дальше лишь громкий вздох от другой женщины. Такемичи медленно приоткрыл дверь. Мальчик понимал, что сейчас произойдёт ссора и нужно быстрее оказаться в своей комнате, чтобы не быть частью скандала. Медленно ребёнок захотел прошмыгнуть в комнату, но дверь на кухню, что заскрипела, привлекла внимание любопытного мальчика. Дверь была немного приоткрыта. Видимо тот, кто закрывал её, хотел, что бы разговор был не только между двумя персонами. Подойдя к двери, он аккуратно прислонился к скважине. Как и предугадывал ребёнок, женщина в чём-то упрекала мать, стоя у холодильника, не давая той открыть его, пока Юко держалась одной рукой за стол, другой же за голову. -Прошу... Просто дайте мне еды и я пойду. Я удивлена, что у меня есть силы встать с кровати, а спорить с Вами себе дороже... — голос тихий, иногда еле слышный. Ей явно сложно говорить. Женщина лишь недовольно фыркнула. -Да-а? — протянула та, - иннтересно же у тебя всё происходит. До сих пор не налюбуюсь. -Камэ-сан, не начинайте снова. -А что не начинай? Что не начинай?! Ты себя вообще в зеркало-то видела? Смотри какая ты сейчас красивая-то, — женщина достала из кармана маленькое зеркальце. Открыв его, резко показала Юко, чуть ли не впритык к её лицу. Мать лишь закрыла глазах, даже не смотрясь в него, тяжко выдохнув. -Мне сейчас сложно с постели встать... Крутящиеся мысли мне покоя не дают. Я есть нормально не могу, через силу приходится заталкивать что-то себе в рот. И вы думаете, что с таким состоянием я буду скрывать то, что со мной сделал ваш любимый сынок?... -Тц... Ну конечно! — женщина гневно взмахнула руками, - Во всём же мой сын-то виноват! А не твоя лень! — она смерила её взглядом, положив зеркало обратно в карман. Продолжая поток недовольства в её сторону. Юко проигнорировала это, упав на стул, так как явно больше не могла себя держать. -Вечно у тебя какие-то проблемы со здоровьем! Ты будто похожа на больную лошадь в загоне! -И никого не ебёт, что этот загон моей семьи, а вы в этом загоне наводите свои порядки, что хуй найдёшь то, что тебе нужно?... — девушка пыталась видимо ослабить боль в голове, массируя её. -Пожалуйста, не мотайте мне нервы. Пришли, покормили своего родного сыночка, вытерли ему слюни своим платьем, прекрасно. Всё, можете идти. Какого... Вы на меня начинаете что-то гавкать? — выражение лица показывало истощённость и эмоций как таковых там не было. Но это не мешало передать часть недовольства, которую всё же услышала женщина. -Так вот как ты признательна мне, что я твоего отпрыска кормлю! — она желала скандала. Видимо долгое время та сдерживалась и ей хочется выговориться. -Я крайне за это признательна. Вы не представляете насколько. Но видать ребенок не шибко-то и любит Вашу стряпню, что Вы по этому поводу заводите скандалы. Вас весь дом слышит, — Юко облокотилась на стул, тяжко вздохнув. -Скажи спасибо, что твой сын с голода не помер! А я бы могла вообще его не кормить! Вон, пусть бы пасту от ручки жрал! Здоровей был бы! -Я искренне за это благодарна. Но мой сын видно сам добывает себе еду, раз даже сегодня отказался от трапезы. Хах...— впервые за это время на лице девушки промелькнула ухмылка, - Я бы тоже предпочла ручку вместо вашей стряпни. Но, очень жаль, что обстоятельства меня послали. -Тц... Неблагодарная, — видимо слов по этому поводу у женщины не осталось. Но вот секунда и взгляд её упал на ножи. Достав от туда один, та бросила его на стол рядом с Юко. Он с грохотом приземлился к спокойной девушке, что недовольно сразу же переключила свой взгляд на Камэ. -"Она так и ждёт, что бы начать эту чёртову тему... Чего она никак не отстанет от меня. Как же это выворачивает на изнанку", — терпение матери было на исходе. -В такие моменты ты говорила, что сдохнешь. Так вперёд. Я жду. Не волнуйся, на похороны я, так уж и быть, немного денег отсыплю, ты же как-никак жена моего сына, — на лице у женщины промелькнула некая радость и никакого сомнения в своих словах. Такемичи смотря на это, ощущал, что просто врос в пол. Дыхание того перехватило, но сейчас он хотел просто показаться на глаза, чтобы разговор перешёл в другое русло. Правда... Это по большей части ничего не даст и женщина найдёт ещё одну тему для того, что бы упрекнуть и его, и Юко. А это, в свою очередь, переведет в конфликт похлеще. Вспоминая слова матери, Ханагаки всё же принял тяжёлое решение смотреть дальше, не вторгаясь в пространство двух людей. -Хватит мне напоминать о старых, просто вынужденных мерах свалить из этого поганого капкана, — мать всё же с трудом встала. Схватив нож, она медленно подошла к женщине. В её глазах читалось недовольство и другие малоприятные эмоции. Женщина не собиралась уходить со своего места, лишь недовольно поглядывая на острый предмет в руках. Юко же резким движением заставила нож оказаться возле горла женщины, что вздрогнула от неожиданности. Мать долгое время разглядывала лицо Камэ, пока та смотрела на неё озлобленно, но не пыталась даже как то шевелится. -Вы же всегда меня называли "Сумасшедшей с ножом", так чего это Вы в руки мне передали то, что передавать не нужно было, — тон её голоса был до ужаса холоден, - или это Вы хотите, что бы я удостоилась чести умертвить Вас? — переглядки закончились лишь тогда, когда Юко убрала нож, кинув его на стол рядом с подставкой. Женщина тем временем, будто боясь подхватить от неё что-то, отошла немного подальше от холодильника. -Я всегда знала, что ты сумасшедшая девчонка... Всегда знала, — её голос немного дрожал, но на лице была лишь злость. -Камэ-сан, хоть руки у меня сейчас и слабы, но не настолько, что бы не суметь держать нож. Чего Вы добиваетесь я не понимаю? — Юко как можно быстрее открыла холодильник, забирая продукты, будто вот-вот ей это запретят, - Вы будто играете всю жизнь Королеву Драмы. Вот сейчас Вы снова побежите к сыночку жаловаться, что злобная "жена твоя" мне угрожала...— она закрыла холодильник. На этом моменте Такемичи понял, что ему лучше бежать. Одеревенелые ноги сдвинулись с места. Быстрее, пока никто ещё не собирался выходить из кухни. Ханагаки, искусно совместив тишину и шустрость, мгновение ока оказался в своей комнате. Это возможная его зона, но чувство, что нужно спрятаться никуда не пропало. Оно давило, как и остальные эмоции, которые ребёнок пытался не показывать. Выбор пал на то, что бы попросту оказаться за кроватью. -"Успел", — именно это слово дало мальчику разрешение для того, чтобы разобрать, что произошло в тот момент. Он рефлекторно закрыл рот рукой, шокированный тем, что ему довелось увидеть. Правда, Такемичи всё же нужно было открыть его, так как воздуха, что он задерживал каждый раз, не хватает на долгий срок. Ханагаки находится в удивлении и страхе. Мама, что чувствует себя до омерзения ужасно, смогла поднести нож к горлу бабушки. Состояние Такемичи скачет в разные стороны. Сейчас он просто находится в ярком эмоциональном круге, ничего пока здраво не понимая. Его бросает то в жар, то в холод от разных мыслей, что противоречат друг другу. На памяти мальчика, это впервые, когда Юко подняла нож не для того, чтобы нарезать что-то к трапезе. В голове мелькают все воспоминания об оружии подставленых к телу человека. От комиксов, до того, что он видел по телевизору. Это будоражило мозг ребёнка. Вопрос о том "кто мама после этого, злой или добрый персонаж?" отпал сам с собой, когда Такемичи вспомнил моменты и с героями, которых заставили взять в руки оружие, дабы пригрозить кому-то. Не важно что это было, человек или обстоятельство, важен тот факт, что герой мог поднять оружие для самообороны. Но эмоции пришлось резко закрыть в ящик, когда кто-то постучал в его комнату. Стук сработал как выключатель, оставив из эмоций только страх из-за резкого звука. -Мичи... Я принесла бутерброды, — голос матери был тих, но достаточно спокоен. Будто недавно не было какой-либо ссоры вместе с ней и Камэ, где ей пришлось использовать острый предмет, чтобы второй человек отступил. Глаза Такемичи начали бегать. Встретить сейчас мать было не очень правильной затеей. -"Сколько же времени прошло, что мама сумела их сделать?..." — страх сменился новым шоком. -"Я снова потерялся во времени?..." -Мичи?... — мать настороженно вошла в комнату. Послышался звук тарелки что поставили на поверхность. Выбора нет. Ему всё же стоит показаться и не терять время женщины, что явно пришла с трудом в его комнату.. -Д-да? — мальчик неловко вышел из своего укрытия, быстрее подбежав к матери и обняв её, дабы не быть с ней сейчас в зрительном контакте. -Ты... что там делал?... — Юко пошатнулась, но погладила ребёнка по голове. Такемичи же, собравшись, отошёл и посмотрел в туманные глаза матери. Помотав головой в знак того, что это не так уж и важно, Ханагаки сменил быстро тему. -Мам. Тебе сейчас нужно в постель. Спасибо за еду! Но сейчас тебе явно даже сложно стоять на ногах! — Такемичи пытался скрывать восхищение, что перекликалась с действительно тревожностью за девушку. Та лишь тяжко выдохнула, потрепав по голове сына. Ничего не говоря о лице мальчика и не пытаясь как-то сопротивляться такой напористости, она лишь шатко покинула помещение. Сказав на последок: -Приятного аппетита, солнышко... Удивлению и будто открытому новому дыханию не было предела. Эмоции били ключом. Нужно это как-то унять. И ребёнок не придумал ничего лучше, кроме как прыгнуть на кровать и радостно бить подушку, а так же кричать в неё, пытаясь сделать это бесшумно. Восхищение. Всё, что осталось у ребёнка это восхищение. Такое, что человек в ужасном состоянии поднимается и использует свои последние силы, чтобы выиграть, он видел только в комиксах. Но сейчас перед ним предстала живая картина этого. И в главных персонажах не кто-то с улицы, а его мать. Это ещё больше переполняло и так до краёв наполненную чашу уважения и любви к ней. Особенно когда в желудке было пусто и мать, как спасительница предоставила вкусный перекус, которым ребёнок поживился немного позже, когда смог унять мысли, но не унять желудок. Ночь наступила слишком быстро. Ребёнок был этому крайне удивлён. Но видимо переизбыток чувств и снова, и снова, и снова прокрученного момента с матерью и ножом Такемичи измотал свой мозг достаточно, что бы попросту не реагировать на то, как проходит время. Эмоции немного притихли, но не ушли совсем. Потому было очень сложно лечь спать, когда этого не хотелось вовсе. Спасла мальчика снова мать, что пришла к нему с заряженным плеером. Шумная музыка, что помогает и раскрывает эмоции когда её просто слушаешь, это действительно то, что нужно. Она помогала мальчику даже уснуть, позабыв напрочь про свои мысли и унося его в другую страну, без вмешательства из вне. Женщина, напоследок поцеловав в лоб ребёнка, пожелала ему спокойной ночи. После того, как Такемичи прослушал и выпустил пар над одной из песен, измотав себя, он наконец улёгся в кровать. В такой тишине комнаты человеку, что пришел проверить "всё ли хорошо", было слышно лишь еле тихое тиканье часов, а так же музыки из плеера. Видимо она была слишком громкой, так как человек немного убавил звук. Сделав это, гость снова бесшумно как и зашёл так и ушел. Ночь была действительно спокойной, до одного момента. Когда наушник решил выпасть из уха. В тот момент Такемичи, который вновь проснулся от некого кошмара, снова с помощью музыки почти заснул. Почувствовав что-то не ладное и та резкая мысль о том, что он сломал плеер, так как наушник работает только один, дал ребёнку скачок, чтобы окончательно проснуться. Мальчик, что пытался разобраться все ли хорошо с плеером, щуря глаза , наконец успокоился, когда понял, что ничего тот за это время не успел сделать. -"Я рад, что не сломал его... Это чуть ли не главное успокоительное и мамы, и меня..." — наушники теперь лежат на кровати, когда ребёнок позволил своим ушам отдохнуть от такой музыки. -"Я снова превысил норму громкости, которую мне поставила мама?..." — рассматривая плеер и проверяя громкость, ребёнок понял, что к нему заходили, так как свежие воспоминания, что он заснул с чуть ли не самой высокой громкостью, даже в сонном состоянии не улетучились. Тяжко выдохнув, ребёнок лишь хотел понять что ему делать дальше, ложиться спать сейчас, странное дело, не хотелось. Возможно это благодаря сухости во рту, что не хотела как-то сама уходить. Посидев так некоторое время, мальчик услышал нехарактерные для этой тишины звуки. Голоса людей. Сначала ребенку подумалось, что кто-то выясняет отношения на улице, рядом с их домом, но прислушавшись он понял, что догадка не была явью. Такемичи насторожился. Ему хотелось разобрать кто и что говорит, но уши улавливали лишь кашу из звуков, никак не предоставляя слова. Любопытство и страх, что появился после мысли о том, что бы проверить что там твориться, боролись с друг с другом. К ним присоединилась и сухость во рту. Ребёнок мог прикрыться тем, что ходил за водой, но, не факт, что он не получит какой-либо жестокий выговор или даже кулаком в лицо. А тем временем крики становились всё громче и громче. Видимо скандал развивался с новой силой и не желал останавливаться. Это сильнее заставило мурашки ребёнка пройтись по всему телу несколько кругов. Дёрнувшись от какого-то резкого удара, Такемичи понял, что всё стихло. Тишина. Тишина после бушующего скандала всегда плохо. Это заставило ребёнка подскочить. Ханагаки приземлился с тёплой кровати на холодный пол. Но через секунды, когда мальчику уже находился рядом с дверным приходом, он вновь только сильнее услышал ругань двух людей. Это позволило ребёнку выдохнуть, но мысль, что кто-то может быть в гостях и людей в доме больше трёх, заставила мальчика вновь заволноваться. Такемичи посмотрел на порог своей комнаты. Сейчас ему нужно либо его переступить, либо попросту вернуться обратно ни с чем, продолжая бессмысленно накручивать себя новыми странными мыслями, что перерастут во что-то другое, нежели просто оглушение человека. Чаши на весах решили сами наклониться, когда поднятая нога Такемичи видимо устала висеть в воздухе и, пошатнувшись, что бы тот рефлекторно встал на неё, сделала выбор за него. Теперь деваться некуда. Нога за пределами комнаты и вернуть её назад ребёнок не желает. Видимо та мысль не дает сделать шаг назад. Страх не одержал в той битве победы. Сегодня ребёнок всё же возьмёт в руки стакан манящей воды. Вздохнув поглубже, Такемичи начал тихие движения вперёд, в чёрный коридор, к кухне. Слова с каждым шагом всё чаще преобразовывались во внятную речь, все чаще становилось страшнее от новой информации. - Это кто ещё, блядь, кому сейчас по самые гланды?! — прокричал мужской голос и ребёнок резко остановился, не желая продолжать идти дальше. -Сейчас я просто уже срываюсь! Вы меня так до психушки доведёте! Я удивлена как вообще ещё в более менее в здравом уме! Смотря на то, что я пережила! — голос девушки, что видно чуть ли не терялся, был хриплым, но стойким. Благодаря такому жёсткому голосу, та и отдала ответку. Мальчик узнал в нём мать, потому то, что крутилось в голове, отлетело сразу же. Других лиц в этом доме нет, а главное... Мать жива. Вновь резкий удар. Видимо отец со всей силы ударил по какой-либо поверхности. Именно это помогло ребёнку сдвинуться с места и быстрее прошмыгнуть на кухню. Там Такемичи прижался к стене, рядом с дверью. Будто это как-то поможет быть незамеченным, прослушивая дальнейшую надвигающуюся бурю. -Не нужно мне ничего говорить! Сегодня мать мне опять пожаловалась на тебя! -Ух ты! Как в воду глядела! Она, блядь, как всегда предсказуема! -Не еби мне на этот счёт мозги! Ты опять, дура ёбнутая, используешь ножи не по назначению?! — От таких слов мальчик вздрогнул и невольно посмотрел на возможное место держателя ножей. -"Что значит "опять"?! " — но не успел ребёнок как-либо переварить одно, в его уши закинули уже другое. -Блядь, да если бы я снова не пригрозила этой суке! Померла бы, бьядь, с голоду, нахуй! Да ещё и ребёнок сегодня нихуя не ел! -Не мои проблемы, что отказывалась от трапезы... какой? Второй день? -А из-за кого у меня, блядь, проблемы с этой ебучей менталкой?! Ты блядь знаешь, что меня чуть ли не наизнанку выкручивает, когда до меня просто касается аромат еды! -Так это я опять у тебя во всем виноват, сука?! -Не ты, блядь, один! В этом замешаны и твоя чокнутая семейка вместе с моими продажными! -Значит у тебя, сука, все плохие! А ты одна вся в белом и с нимбом на голове!? -Хах?! Никого не узнаешь?! -Кому ты пиздишь?! На ангела явно походить желаешь, сама дьяволицей являешься! Греховница проклятая! -Самый ужасный грех сейчас, так это то что ты, блядь, находишься передо мной! Очень жаль что, сука, не где-то под два метра под сраной землёй! Либо вообще не существуешь! Твоё рождение грешнее, сука, меня и моих поступков! -То есть ты считаешься что, блядь, целая нахуй жизнь грешна! Что даже стоит выше твоих блядских попыток суицида?! - Именно твоя да! Не нужно вообще приплетать мои попытки! Да, я в некоторые периоды пыталась покончить с собой разными, сука, способами! Разными! Блядь. Вы доводили меня до такого состояния, что я и вены резала, и наглотаться пыталась, и повеситься! А так же отодрать просто нахуй своими когтями кожу, чтобы вы, блядь, не успели меня спасти! Но нет нахуй! Всегда смотрители за мной, всегда успевали это сделать. Всегда удавалось меня спасти! Я и вправду чувствую себя так, будто я умалишённая, за которой следят так, словно я, сука, самый отвратительный преступник, к которому в смертную казнь предоставили блядские пытки! И мой срок ещё не прошёл! Он не дошёл, сука, до конца! Мне дали немного времени для того, чтобы восстановить тело и дальше снова продолжили хуярить! Я заебалась! Ты не представляешь как я заебалась! — Слушая всё это, на глазах Такемичи наворачивались слезы. Дышать стало невыносимо трудно. Такие яркие слова матери попросту ударили по голове. Ребёнок не хотел их принимать, ни-за-что, ни-ког-да. Всё шло в отрицание, остальные слова и шумы были попросту звоном в ушах. Ребёнок скатился по стенке на пол, даже сейчас пытаясь не шуметь. Прикрывая рот рукой, Ханагаки лишь качал головой в разные стороны, глаза бегали по темноте, но не желали ничего улавливать, им просто было некуда деться. Оставаться на одном месте не получается. Такемичи попросту хочет сейчас побежать в комнату к родителям, но.... -Слава ками, что ребёнок спит с громкой музыкой!... Иначе я попросту не выдержу, если он услышит то, что я сказала на этих блядских эмоциях! — сейчас голос женщины, что ворвался в голову к ребёнку, даже через непроглядный звон, заставили того снова вернуться обратно в исходное положение. Ведь тот уже собирался попросту осуществить план вторжения на территорию родителей. Голос женщины показался каким-то надрывистым. Слышно, что женщина попросту плакала от переизбытка эмоций. -"Верно.... Я сейчас сплю...." — Такемичи наполнился некой надеждой и счастьем, что это возможно один из правдоподобных кошмаров на почве недавних событий. Ссора продолжалась. Но мальчик, что смог сделать шаг вперёд, пошатываясь на своих ватных ногах, решил, что то, что происходит у родителей его уже не так сильно должно волновать и запоминать это не нужно, потому что это сон. Всего лишь кошмар. Тёмный коридор быстро пронёсся перед глазами, хрупкие ноги дошли до комнаты. Еле набирая воздух в лёгкие, ребёнок резко посмотрел на кровать. Не теряя ни секунды, Такемичи попросту хотел как можно быстрее оказаться в ней. -"Всё это кошмар... Значит кровать..." — сами мысли явно вторили голосу, если тот всё же откроет свой рот не для того, что бы просто набрать воздуха, они... На грани срыва. Мысли в голове нагнетали своей интонацией. Они дрожали, кричали, бились в истерике. Это всё хотелось ребёнку, но мысли забрали эту часть на себя. Такемичи никогда так не хотелось укрыться от мыслей, как сейчас. Забравшись на кровать, тот чуть не сломал плеер, который мальчик попросту оставил на ней. -"Музыка?..." — Такемичи поднял его дрожащими руками. -"Музыка! Музыка как провела в сон, так с него и должна забрать обратно в реальный мир!" — ребёнок лихорадочно начал надевать наушники. Они чуть ли не вбивались в уши ребенка, это его не волновало. Ему просто нужен был какой нибудь вакуум. И он его нашёл. Включив музыку на полную громкость, Такемичи с головой укрылся в одеяле. Качаясь в разные стороны, пытаясь успокоиться. -"Всё сон, верно? Сейчас мне просто нужно заснуть. Спи. Спи! " - говоря лишь губами, тот не смел произносить что-то в слух. Слёзы проливаются и сейчас, снова и снова, заставляя дыхание не слушаться. Голова болит. Сильно болит, но снимать наушники он не собирается. Нельзя. Категорически нельзя этого делать. Голова ещё блуждает в том моменте с ссорой и никак не хочет погрузиться в музыку. Ребёнок уже какой раз пожалел, что является любопытным, что просто не оставил всё как есть. Ведь если бы он этого не узнал, ничего бы не поменялось. Кроме его стабильного состояния. Трудно дышать под одеялом. Оно будто тюрьма. Нагнетающая тюрьма. Хочется её просто убрать. Но нельзя! В одеяле безопаснее, одеяло закрывает тебя по кругу, сужая местность до одного тебя. А комната.... Комната большая и в ней нет двери. Любой может заглянуть, а контактировать сейчас с кем-либо не хочется. Приходиться мириться и иногда открывать его, чтобы понимать, что ты являешься тем человеком, что себя в это место затолкал и что ты можешь выбраться и не стоит разводить панику по этой теме. Музыка звучит в голове всё громче. А значит постепенно уходят те жестокие мысли, что будто высасывают из тебя жизнь. Музыка. Музыка. Музыка. В голове должна быть только она, ничего другого. Только она. И сон... Точно. В таком состоянии ребёнок совсем позабыл, что он надел наушники дабы заснуть... снова заснуть. Время, что Такемичи посмотрел недавно было 2 часа ночи. Это таймер. Ханагаки поймал себя на мысли, что больше не может упасть в сон. Как бы он ни старался, как бы он ни закрывал глаза и не катался в одеяле. Как бы он ни пытался остановит слёзы. Всё было бесполезно. До ужаса бесполезно. Мальчика охватывала паника от того, что ему придётся ещё неизвестное количество времени находиться в этом кошмаре. Засыпай. Засыпай. Засыпай! -"Просто засни уже!" — кричал ребёнок сам на себя, иногда головой ударяясь об подушку. Будто это как-то поможет в такой-то ситуации. Вот Такемичи слушает плейлист, что играет повторно неизвестный для него раз. Может второй, или третий, а может даже и пятый. Он не считал. Это было и будет неважным. Но некоторые песни он уже выучил наизусть, чтобы уйти от мыслей. Где начинается голос, что будет потом, где будет просто минусовка. Всё это ребёнок запоминал. Это была ненужная информация. Но она помогала отвлечься. Постепенно ребёнок это понял и слишком сильно засел за это занятие. Английская тяжёлая музыка была не понятна, ведь ребёнок не запомнил полностью перевод. Но некоторая суть, что объясняла мать, всё же была слышна. Постепенно мальчик начал чувствовать свои уши, что болели от насыщения такой громкой музыки. И ему пришлось сделать немного тише. Осознание, что он слушает эту песню вновь, хотя за ней ещё больше десяти, ударило стрелой. Такемичи подскочил , дабы увидеть время. Смотря на часы, ребёнок замер. То, что он увидел, шокировало его. На часах было ровно 5 утра. Что говорило о том, что мальчик просидел прослушивая музыку и пытаясь уйти от сказанного целых 3 часа. -"Т-три часа..." — резкая тишина прорезала комнату. -"Чёрт! Почему в этой песне вообще сначала идет тишина!" — он был крайне недоволен, безуспешно вновь добавляя громкости на плеере. Но этих секунд сейчас ненавистной песни хватило, чтобы понять, что дома стало слишком тихо. Нехарактерных для ночи звуков не было. Возможно за эти часы родители устали и попросту вырубились. Но что-то застряло в душе ребёнка. Мысли, что не всеё так просто не давали покоя. Прислушиваясь, Такемичи медленно сполз с кровати и... Резкая песня в тишине заставила вздрогнуть, шокированный ребёнок пытался быстрее уменьшить звук, но плеер сделал это сам, решив что сейчас самое время, что бы заряд закончился. -"Вот чёрт..." — Такемичи лишь выдернул наушники из ушей, кинув плеер на кровать. Сейчас уже ничего не поможет спрятать мысли. Холодный пол наконец достучался до ребёнка и тот понял, что рефлекторно встал с кровати. Ноги замёрзли. Но даже так это не важно, если они двигались и не примёрзли, значит всё должно быть хорошо. Но даже так, сейчас идти туда он не захотел. Не желал оказаться снова свидетелем того, что ему явно нельзя было слышать. Но что-то отвратительное в душе напевало, что бы ребёнок проверил. Оно говорило, что ему нужно просто проверить комнату родителей, а там они явно просто спят и потому... -"Да! Просто спят. Они явно просто спят и на этом всё!" — ребёнок решил не слышать свое любознательное "я", вновь забравшись на кровать. Но даже укутавшись под одеяло, закрыв уши, тот не мог избавиться от этой мысли, что как заевшая пластинка продолжала уговаривать ребёнка посмотреть, хотя бы одним глазком. Неизвестно сколько на него давила эта мысль, но ребёнок всё крутился от одного к другому. Волнение, что возможно что-то случилось с матерью, так как отец явно был зол, позволяло ребёнку всё медленнее и понемногу всё же принимать мысли о том, что всёже стоит посмотреть. Хоть недавно он и корил себя за это. И настал тот момент, когда терпение ребёнка лопнуло. Он всё же решил снова наступить на пол. Попытать удачу. Одеяло всё ещё на нем, порог уже не такая важная вещь, сейчас главное избавиться от одеяла, что явно будет мешать бесшумному передвижению. Прикусив свою губу, Такемичи всё же бросает его на пол, аккуратно преступая через порог. Уже наизусть выученная тропинка и привычка идти тихо уже не так сильно отслеживались, выполняя это всё по умолчанию. Такемичи остановился возле двери родителей, прижавшись к стенке. Сейчас последний шанс попросту уйти и не заглядывать. Но мальчик лишь оттягивал время к уже ясному ответу. Пытаясь тихо выдохнуть, ребёнок слушал лишь своё сердце, что колотилось как бешеное, заставляя этим нервничать Такемичи ещё больше. Отсчёт. Ханагаки начал отсчёт с пяти до одного, медленно успокаивая сам себя, что бы не совершить нелепую ошибку. Дверь была закрыта, но Такемичи понадеялся, что не на ключ. Аккуратно и медленно ребёнок потянул ручку в низ. Щелчок заставил ребёнка вздрогнуть, но не отступить, продолжая начатое дело. Он открыл немного скрипучую дверь, посмотрев в дверную скважину, с которой пролился свет.