Прошлое, настоящее и будущее

Работа у Сакуры была непыльная — другую Саске ей обычно не давал. Она прекрасно справлялась со всеми задачами, начиная от необходимости тихо и незаметно проникнуть в комнату для персонала в большом ресторане и заканчивая открытым общением со «случайным» прохожим прямо посреди людной улицы. Главное было перебороть все страхи, сомнения и переживания, чтобы руководствоваться исключительно трезвой головой и не испытывать мук совести из-за своих противозаконных действий. Всё остальное уже не имело никакого значения. Однажды Сакуре понадобилось выкрасть важные документы прямо из-под носа у большой шишки и по совместительству владельца крупной сети развлекательный заведений в городе. Они находились на втором этаже нескромного на вид двухэтажного здания — на территории самого востребованного ночного клуба в городе, в который кого попало не пускали. Сакура тщательно подготовилась к предстоящей работе, и Саске принял в этом процессе непосредственное участие. Он рассказал ей, как пройти к кабинету директора, как обойти охрану и как найти папку с документами, а также выдал ей пропуск и даже подходящую одежду. В назначенный день Саске самостоятельно отвёз Сакуру в нужный район города и высадил её всего в одном квартале от клуба, поэтому оставшееся расстояние она была вынуждена пройти пешком на высоченных каблуках. Пришлось приноровиться прямо на ходу, чтобы добраться до пункта назначения как можно скорее и при этом не сломать ноги. Собиралась гроза, вдалеке сверкали молнии. Время было уже позднее, поэтому Сакура нервничала, ловя на себе взгляды не совсем трезвых мужчин, которые хоть и просто проходили мимо, но провожали её неоднозначными и похотливыми взглядами. А ведь Саске говорил, что бояться было нечего… Сакура вошла в образ в тот самый момент, как пришло время разговаривать с охраной. Двухметровый вышибала в костюме придирчиво осмотрел её с ног до головы и ничего не ответил на просьбу дать ей пройти. Целая толпа тусовщиков у Сакуры за спиной возмутилась из-за её наглой попытки пройти без очереди, однако она имела на это полное право. Тогда ей пришлось наконец назвать своё имя — ненастоящее, выдуманное Саске как раз для подобного случая. Охранник сверился со списками, вновь окинул Сакуру оценивающим взглядом и, наконец, пропустил её внутрь. А внутри оказалось ещё хуже, чем снаружи. Гремела энергичная музыка, мерцал разноцветный свет прожекторов, под потолком крутился диско-шар — яркий и ослепляющий, как само солнце в зените. Ритмично танцевавшие в центре зала разгорячённые молодые люди переливались в лучах стробоскопов. В воздухе витали запахи сладкого дыма, пота и дешёвого табака. Сакуре в этом месте не хотелось ни танцевать, ни дышать, ни даже находиться, но она не могла позволить себе уйти, не выполнив поручение Саске — если он всерьез разозлится, то всё остальное уже не будет иметь никакого значения. Сакура старалась вести себя максимально естественно. Во всяком случае, для этой среды и всего местного контингента. Медленно и не спотыкаясь, она прошла вглубь зала, осмотрелась и заприметила дверь с броской надписью «Только для персонала» и электронным замком, открывающимся по цифровому коду. Но идти к ней было ещё рано. Сакура подошла к барной стойке, успев по дороге выскользнуть из рук назойливого ловеласа, приглашавшего её потанцевать, и наконец заказала легкий алкогольный коктейль. Она хотела поскорее со всем разобраться, выкрасть то, зачем её сюда послали, и вернуться домой, но Саске настоятельно рекомендовал ей не торопиться и не пытаться бежать впереди паровоза — ничем хорошим это не закончится. Сакура не могла долго терпеть. Она медленно потягивала коктейль через трубочку, осуждающим взглядом рассматривала плясунов, извивающихся в диких танцах, и ждала. Считала каждую секунду и отмеряла время, намереваясь выцепить лучший момент для старта. И он наступил. Приглядываться к окружающим стало сложнее, когда свет прожекторов начал мелькать с такой интенсивностью, что мог вызвать приступ эпилепсии даже у полностью здорового человека. Сакура расплатилась с барменом и отошла вглубь зала, сделав вид, что теперь наступила и её очередь пуститься в пляс. На самом деле ей требовалось лишь пробраться к противоположной части помещения и не утонуть в толпе. Она добралась до злополучной двери и быстро, но лишь с третьего раза ввела восьмизначный цифровой код и прошла внутрь, оказавшись в длинном служебном коридоре. Самая сложная часть этой работы была окончена. Сакура наизусть выучила схему служебного помещения, чтобы не заблудиться, легко дойти до нужного кабинета и также легко выйти через черный ход. Ничего сложного больше не ждало её на пути, ведь Саске «не поручил бы ей задачу, с которой она не смогла бы справиться». Это напутствие наполняло её решимостью до такой степени, что она была готова горы свернуть, чтобы только доказать свою полезность и увидеть в глазах Саске искреннее одобрение. Что уж говорить о такой желаемой похвале, из-за которой Сакура точно умерла бы от счастья… Сакура без проблем добралась до офисного помещения и ни разу ни с кем не пересеклась, хотя из дальних помещений до неё доносились оживленные разговоры сотрудников клуба. Она сама удивилась проворности, с которой ей удалось вскрыть кабинет директора, найти папку с документами и выйти на улицу, не заинтересовав охрану своим подозрительным поведением. На улице бушевала гроза, гремел гром, но Сакура на такую мелочь не обращала внимания. Ей осталось лишь добраться до супермаркета неподалеку, рядом с которым Саске её подберет и увезет подальше от этого захудалого района. Сакура выскочила под проливной дождь и бросилась вперед по мокрому тротуару, без страха и брезгливости ступая в лужи прямо в открытых туфлях. Её одежда и волосы в один миг промокли и прилипли к телу. Ледяной ветер бил в лицо и сбивал с ног, но Сакуре было всё равно — она видела цель и совершенно не замечала препятствий. Сакура корила себя лишь за то, что не додумалась вовремя снять обувь и побежать вперед босиком. Она наступила каблуком на незаметную ямку, поскользнулась и грохнулась на землю. Папка, которую она до этого крепко прижимала к себе, вывалилась у неё из рук прямо на проезжую часть и вместе со сплошным потоком грязной воды утекла прямо в канализацию через открытый ливнесток. — Ясно, — коротко ответил Саске, выслушав драматичную историю Сакуры до самого конца. В это же время он обрабатывал её разодранные до крови колени и ладони антисептиком, стараясь не делать больнее. Они сидели на заднем сиденье его машины и пока не спешили никуда уезжать. Сакура горько плакала, глотала слезы, без конца шмыгала носом и никак не могла успокоиться. Её руки и ноги заживут, а вот задетое в очередной раз самолюбие — нет. Она снова облажалась, снова не справилась, снова всё испортила, снова не оправдала ожидания Саске, снова… Разочаровалась в самой себе. И кто был в этом виноват? Судьба, провидение или она сама? — И что… Что теперь? — заикаясь спросила Сакура. Гнев Саске — вот, чего на самом деле она боялась больше всего на свете. — Теперь мне придется что-то придумать, — ледяным голосом ответил Саске, не отвлекаясь от дела. — Из-за твоего прошлого успеха эту оплошность я тебе прощу. Но впредь советую не испытывать моё терпение. Сакура всё поняла с первого раза и пообещала впредь быть осторожнее. Сакура стала плохо спать по ночам, и даже компания Саске, крепкий алкоголь и жаркий секс перед сном ситуацию не спасали. Она видела тягучие кошмарные сны — страшные образы, что всплывали из самой глубины подсознания, будоражили нервы и мешали спокойно отдыхать. Видела то, чего больше всего боялась. Видела свои ошибки и неудачи, навсегда утерянные возможности, ненависть Саске и разрушенную жизнь. Навязчивые мысли пускали корни вглубь воспаленного разума, занимали свободное пространство и вытесняли собой всё вокруг — для здравого смысла более не оставалось места. Сакура нередко просыпалась посреди ночи в ужасе, в холодном поту, прокручивая в голове только что прерванный сон и едва отделяя фантазию от реальности. Она суетливо оглядывалась, опасаясь столкнуться со своими кошмарами наяву, но в итоге видела лишь пустую темную спальню и Саске, мирно спящего рядом на кровати. Вокруг стояла умиротворенная тишина. Все демоны Сакуры жили только у неё в голове. Тогда Сакуре показалось, что все её переживания были смешны и надуманы. Да, Саске выглядел опасным и строгим человеком, но являлся ли он таковым для неё самой? В конце концов, она ведь была не просто давней подругой и коллегой, а кем-то… Более значимым. Ей так хотелось в это верить, что она была готова пойти на что угодно, лишь бы убедить в этом и себя, и окружающих, и самого Саске. Однажды Сакура допустила ошибку, когда попыталась вытащить из Саске информацию, делиться которой он был не готов. Он пришёл к ней поздним вечером так же, как и всегда, но с крепко прицепившимся к нему запахом женского парфюма. Такие духи даже с натяжкой нельзя было отнести к категории унисекс, поэтому тот факт, что на Саске их оставила молодая девушка, не подвергался никакому сомнению — от такого приторного цветочного букета у Сакуры кружилась голова. — Я встретился с женой моего брата. И что с того? — тяжело вздохнул Саске. У него явно не было ни сил, ни желания что-то объяснять. — Я тебе не верю! — со всей серьёзностью заявила Сакура. — Не держи меня за дуру! Саске держался недолго. Никому он не позволял разговаривать с собой в таком тоне. Сакура не унималась, выпытывала у него все подробности, требовала, настаивала, давила, и в один момент у Саске кончилось терпение. Тогда он впервые позволил себе её ударить по лицу. Не кулаком, а ладонью, но резко, больно и молча, не проронив и слова, одним только взглядом указав Сакуре на её место. Она ошарашенно отпрянула в сторону и зажала рот ладонью, ощутив, как весь подбородок пронзила острая боль. Саске не собирался ни наносить тяжелых травм, ни уж тем более ломать челюсть. Он почти не приложил силы, но дал Сакуре познать всю степень своего недовольства, чтобы впредь она не позволяла себе лишнего. После этого неприятного инцидента Сакура ещё долго замазывала темный синяк под губой всеми тональными средствами, что у неё были, лишь бы только никто из посторонних ни о чём не узнал. Нельзя было бросаться с лаем на того, кто в ответ мог намертво вцепиться зубами в шею. Сакура не ожидала, что Саске её ударит, но и не считала такое развитие событий невозможным. Он был способен поднять на неё руку, и теперь она точно в этом убедилась. Он сделал всё для того, чтобы она даже не подумала дать ему сдачи. И дело было далеко не в физической силе. Сакура вся скручивалась и сжималась изнутри, когда Саске повышал на неё голос, но не могла ничего сказать в ответ. Его дурное расположение духа было и её проблемой тоже, поэтому со своей стороны она делала всё возможное, чтобы сгладить ситуацию. Нередко ей приходилось анализировать и угадывать, как Саске воспримет те или иные слова и действия, какой будет его реакция, что он предпримет, что подумает и как это потом отразится на ней самой. У Сакуры не было рычагов давления на Саске, а вот он, наоборот, мог шантажировать её всем, чем угодно, начиная от зверской расправы и заканчивая лишением всех благ, включая деньги, крышу над головой и хорошее отношение. Перспектива оказаться на улице без копейки в кармане была самой безобидной из тех, с которыми ей придется столкнуться, если Саске решится вычеркнуть её из своей жизни как пройденный этап и ненужную обузу. Неповиновение — первый шаг на пути к тем страшным снам, что не давали Сакуре покоя. Она могла либо вести себя так, как от неё этого требовали, либо и вовсе не надеяться на милость того, кто эти самые требования установил. Спустя недолгое время Саске научил Сакуру драться. Не самостоятельно, ибо не обладал соответствующими навыками, но именно он нашёл тренера, который смог обучить неспортивную и слабую девушку не только приемам самообороны, но и умению наносить серьезные удары противнику, намного превосходившему её в массе и физической силе. Саске утверждал, что в их работе ничто не будет лишним. Поначалу Сакуре было тяжело. Она быстро уставала даже после несложной разминки и минимальной (по словам тренера) нагрузки, рассчитанной на самых доходных школьников и студентов. С такой физической подготовкой в случае непредвиденной ситуации у неё получится убежать разве что от хромой собаки, и то, если та не будет стараться её догнать. Сакура сама не обрадовалась такому положению вещей, поэтому в её же интересах было это исправить. У Сакуры появилось много свободного времени с тех пор, как Саске уговорил её бросить университет, поэтому часть своего дня она в обязательном порядке уделяла тренировкам. Это занятие оказалось не таким нудным и удручающим, как она думала изначально. Наоборот, физические упражнения приносили легкое удовлетворение и приятную усталость, а любые достижения, даже самые маленькие и незначительные, поднимали настроение. Вдруг в будущем это действительно пригодится? Саске без страха и сомнений помогал Сакуре осваивать новые навыки, поскольку точно знал, что она никогда не использует их против него. Потому что не сможет. И не рискнет. По этой же причине Саске научил Сакуру держать в руках пистолет и использовать его по назначению. Он даже подарил ей совершенно новый Glock-17 с одним заряженным магазином, который она могла как взять с собой на задание — после его разрешения, — так и спрятать в надежное место как своеобразный сувенир. Сакура заметила первые плоды своих трудов лишь спустя несколько месяцев, когда они стали видны невооруженным глазом. Её и без того привлекательное тело изменилось в лучшую сторону, приобрело красивый мышечный рельеф и безупречно ровную осанку. Подтянутая фигура и четко очерченная талия на фоне не слишком широких бедер выделялись на фоне стройных ног, придавая женскому образу нежность и утончённую гармонию. Сакура усовершенствовала то, что дала ей природа, устранила все явные недостатки и обзавелась всем, что так ценили почитатели общепринятых стандартов красоты, но так и не научилась нравиться самой себе. Саске называл Сакуру красивой, делал ей комплименты, акцентировал внимание на самых привлекательных частях её тела и намеренно обходил стороной все неидеальные места, но от этого она не становилась более уверенной в себе. Изменения во внешности сделали только хуже и снизили её самооценку ещё сильнее. Она смотрела на себя в зеркало и не видела ничего очаровательного — ничего из того, чем обычно завлекали статных мужчин и благодаря чему удерживали их возле себя. Она была такой… Посредственной. Заурядной. Невзрачная серость всегда была внутри неё, как часть генетического кода, как свойство личности — то, с чем рождаются, и от чего не избавляются никогда. Сакура не нравилась самой себе, и никакие чудесные преображения и комментарии третьих лиц не убедили бы её в обратном. Пышными формами природа и вовсе Сакуру обделила. При необходимости она бы легла под нож, чтобы увеличить хотя бы грудь и стать более красивой для окружающих — или просто для своего мужчины, — но Саске четко дал понять, что он любил естественность, и что любые операции и уколы красоты он, как минимум, не одобрит. Поэтому Сакуре пришлось довольствоваться тем, что есть, и каждый день лицезреть видимые только для неё несовершенства своего тела. Однажды Саске исчез из поля зрения более, чем на неделю, притом резко, без предупреждения и предшествующих событий. Для Сакуры это стало очередным поводом для беспокойства. В последнее время она старалась вести себя так, чтобы не провоцировать его и не выводить из себя, поэтому для неё было непонятно, почему он вдруг перестал выходить на связь. Ситуация прояснилась лишь спустя две недели, когда одним поздним вечером Саске наконец заявился к Сакуре домой. Выглядел он уставшим и немного потрепанным, с большим пластырем на лбу и бледным порезом от бритвы на щеке, но его одежда, как и всегда, была идеально чистой и выглаженной. От него заметно пахло алкоголем — хотя бы не женскими духами. — Ты сам приехал? — Сакура подозрительно прищурилась, а уж после заметила его влажные волосы и плечи, намокшие из-за проливного дождя. — Водитель привез, — пробурчал Саске, имея в виду своего личного водителя. Тогда стало ясно, как он добрался до Сакуры живым, но не сухим. Сакура давно не видела его настолько пьяным. Ей пришлось помочь ему разуться, раздеться и повесить пальто на вешалку в прихожей, иначе сам он бы сперва вытер им пол. — Ой! — охнула Сакура от удивления, когда Саске навалился на неё и обхватил руками её талию. Она едва не прогнулась в спине под тяжестью его веса, но всё же устояла на ногах. — Что ты… — Я так устал… — тяжело вздохнул Саске, вяло потёршись носом о шею Сакуры. Он не выглядел злым или недовольным, скорее, просто замученным и изнурённым. — Почему ты не отвечал на звонки? Тебя долго не было, — Сакура придержала Саске за спину, будто бы она, худая и миниатюрная, могла не позволить ему упасть. Саске промолчал. Сперва Сакура решила, что он был слишком пьян для подобных разговоров, и разговоров вообще, однако через короткое время всё же услышала заранее подготовленный ответ: — Итачи умер. Дней десять назад. Я занимался похоронами, — тем же уставшим голосом сказал Саске, словно рассуждал о простых, обыденных вещах. Словно он и собирался сообщить эту новость именно таким тоном, без капли эмоциональности и своего истинного отношения к этой ситуации. Сакура не ожидала услышать такой ответ. Она видела Итачи лишь однажды, да и Саске о нём мало что рассказывал, однако, если судить по известным ей сведениям, братья были очень близки. Тогда в состоянии Саске не было ничего странного и необычного. Сакура не знала, что сказать, да и не понимала, стоило ли открывать рот вообще. Если она вдруг произнесет избитые слова сочувствия, то Саске с большой долей вероятности попытается заткнуть ей рот. — Пойдем. Тебе надо поспать, — Сакура аккуратно потянула Саске в сторону спальни, и он, к её удивлению, не стал сопротивляться. Для чего он приехал? Вряд ли для того, чтобы пожаловаться на жизнь, поделиться подробностями или переждать дождь. Сакура, как смогла, уложила Саске на кровать и, не став заставлять его переодеваться в чистую и сухую одежду, накинула на него теплое одеяло. — Я не хочу спать, — тихо фыркнул Саске, хотя у него явно не было сил даже оторвать голову от подушки. — Хочешь, — ласково пролепетала Сакура, погладив его по голове. — Поспишь, и тебе сразу станет легче. — Не станет, — ещё тише пробурчал Саске и совсем притих, то ли заснув, то ли окончательно поддавшись разрушительному влиянию алкоголя. До утра Сакура его не беспокоила, хотя и так было ясно, что после сна быстро он в себя не придет. Когда Саске наконец проснулся в жутком состоянии и со страшной головной болью, Сакура подсуетилась и принесла ему стакан воды с уже растворенной шипучей таблеткой. Она старалась хоть как-то помочь и при этом не сделать хуже, даже не просвечивающиеся шторы на окнах задернула, чтобы яркий дневной свет не бил ему в глаза. Саске залпом осушил стакан воды и лег обратно на подушку, не попросив добавки и ничего не сказав. Сакура понимающе промолчала и вышла из комнаты, чтобы не мешать. Она сидела в гостиной до обеда, смотрела телевизор и терпеливо ждала момента, когда Саске придет к ней сам. Но он не приходил. Тогда она решила прийти к нему сама, но не просто так. Сакура почти никогда не готовила и предпочитала кафе или доставку еды, но в этот раз ей захотелось порадовать Саске чем-то домашним. Иногда, когда он оставался на ночь и по утру никуда не спешил, она стряпала для них завтрак — простой, без изысков, но вкусный. «Не такой, как в ресторане», — говорил Саске в таких случаях и уплетал всё до последней крошки. Он, как правило, не ел то, что ему не нравилось, поэтому у Сакуры не было повода считать свою еду отвратительной. Сакура приготовила омлет из того, что нашлось в холодильнике: яйца и молоко, немного овощей, ветчина, грибы, специи… Она с особой внимательностью стояла над плитой и следила за тем, чтобы её блюдо не подгорело и поджарилось равномерно со всех сторон. Когда всё было готово, она разложила порции по тарелкам, накрыла стол и отправилась за Саске, чтобы позвать его на кухню. Саске к этому времени уже не спал, лишь спокойно лежал в постели без движения, но с открытыми глазами. Судя по его виду, вставать он не собирался. — Саске, — тихо позвала Сакура и погладила его по волосам. — Я еду приготовила. Давай поедим? Саске сперва никак не отреагировал, будто не услышал вопроса или просто не захотел на него отвечать. Лишь спустя полминуты он не без труда сел, поправил на себе мятую рубашку и поднялся с постели. Сакура была рада уже тому, что он просто сам дошел до кухни, не запнувшись нигде по дороге. — Будешь кофе? — поинтересовалась Сакура, когда Саске занял свободное место за столом. Он молча кивнул и опустил взгляд в свою тарелку. Сакура включила кофемашину, которой не часто пользовалась, и заварила две чашки горячего кофе, одна из которых досталась ей самой. Когда она села за стол, они с Саске приступили к еде. Голодная Сакура, которая никогда не завтракала так поздно, за обе щеки уплетала свой омлет, в то время как Саске только пил кофе и не спешил браться за столовые приборы. Он выглядел ещё более измученным, чем прошлым вечером. Лицо у него было нездорового землистого оттенка, губы — сухими, а взгляд — отсутствующим, пустым, но точно не пьяным. Но проблема заключалась не в похмелье и не в головной боли. Саске словно не был рад тому, что протрезвел. — Как дела? — ненавязчиво спросила Сакура, отложив в сторону пустую тарелку и взяв в руки чашку. Она надеялась, что хоть так у неё получится начать разговор. — Нормально, — дежурно ответил Саске, явно не задумавшись над вопросом всерьёз, поэтому спрашивать напрямую о самочувствии было бесполезно. Он наконец взялся за еду, вспомнив о ней с опозданием. — Что за пластырь на лбу? — Шов. — Шов? — Сакура удивленно захлопала глазами. — Ты где-то ударился? — Попал в аварию. Сакура решила пока закончить с вопросами и не раздражать чрезмерным любопытством. Она ощутила лёгкий укол обиды — Саске предпочёл отмолчаться и отсидеться целых две недели в стороне, а не поделиться последними новостями и, быть может, попросить об утешении. Неужели их отношения не подразумевали наличие таких простых вещей, как доверие и возможность обсудить друг с другом свои проблемы? Неужели их связь ограничивалась исключительно работой, взаимной выгодой и сексом? Всё остальное было для них чуждо? Сакура плохо знала Итачи, но это не помешало бы ей поддержать Саске хотя бы добрым словом и помочь ему не впадать в отчаяние. Он не делился своими чувствами и делал вид, что полностью контролировал ситуацию — пытался обмануть всех вокруг и себя в том числе. Только всем и так было ясно, что нуждался он в чём-то более серьёзном и действенном, чем просто в необъятном количестве крепкого алкоголя. Закончив с поздним завтраком, они оба вернулись в кровать. Сакура взялась читать книгу, а Саске улегся обратно на подушку отдыхать, будто бы это не он крепко проспал целую ночь и всё утро. На улице по-прежнему лил дождь, но прогноз погоды обещал, что к вечеру всё прекратится. Впрочем, у Сакуры всё равно не было никаких планов на день. Саске явно не собирался уходить, но у Сакуры не было намерений его выгонять, тем более что эта квартира по факту принадлежала только ему. Он просто лежал и молчал. В любой другой ситуации — как всегда и происходило, — он бы попытался подлезть к Сакуре поближе, забраться к ней под одежду, потрогать её везде, где только можно… Но только не в этот раз. Через несколько часов Сакуре удалось уговорить Саске сходить в душ и освежиться. Она хотела набрать для него ванну горячей воды и добавить в неё хоть пены, хоть морской соли, но он сказал, что справится со всем сам. Она скрепя сердце отпустила его одного и с трудом поборола желание остаться дежурить под дверью ванной комнаты на случай, если вдруг что-то произойдет. Не утонет же он, в конце концов! Оставшись наедине, Сакура выпила ещё одну чашку кофе и заказала ужин в ресторане с доставкой на дом. Она сидела в комнате около панорамного окна в ожидании, когда Саске присоединится к её компании, чтобы они смогли вдвоем полюбоваться красотами вечернего города. Ей хотелось проводить с ним больше времени, пусть даже дома, в четырёх стенах — они бы нашли, чем заняться. Но он был слишком занятым трудоголиком, чтобы просто так, в ущерб собственной работе, уделять внимание менее значимым вещам. Сакура знала, что Саске уедет сразу, как придет в себя, либо останется до утра, но на большее рассчитывать не имело смысла. Он не стремился жить с ней под одной крышей на постоянной основе, иначе давно бы уже что-то предпринял. Головой Сакура понимала, что Саске просто был загружен делами, но в глубине души всё равно чувствовала себя ненужной и невостребованной. Быть может, забота, ласка и участливость сподвигнут его не затягивать со следующим визитом? В скором времени Саске вышел из ванной комнаты живым и чистым, одетым в домашнюю одежду, но почти таким же вялым, как и до этого. — Я заказала ужин, — с улыбкой сообщила Сакура. — Курьер уже скоро должен приехать. — Отлично, — без энтузиазма хмыкнул Саске. — Идём покурим. Когда они вдвоем вышли на балкон, Саске настежь распахнул окно, впуская в помещение свежий воздух. Он вынул из кармана штанов заранее припасенную пачку сигарет и зажигалку, закурил, а затем протянул их Сакуре. Недолгое время они стояли в тишине. Саске не спешил ничего говорить, а Сакура не торопилась ни о чём спрашивать, чтобы не показаться надоедливой. Ей очень хотелось сказать, что намокший пластырь у него на лбу пора было заменить, но она терпела изо всех сил и держала рот на замке. — Мадара недавно переписал своё завещание. Уже четвертый раз за последние десять лет, — начал Саске после нескольких затяжек. — До этого никаких существенных поправок он не вносил, так, в основном по мелочи. — В этот раз он внёс тебя в завещание? — с добродушной улыбкой пошутила Сакура, когда Саске неожиданно замолчал прямо посреди рассказа и снова устремил взгляд в пустоту перед собой. — Теперь после его смерти главой клана стану я, — Саске потушил окурок о пепельницу, но к новой сигарете не потянулся. — Ого! — пораженно выдохнула Сакура. Она хотела было поздравить Саске с этим событием, но замялась, не увидев радости на его задумчивом лице. — Это ведь… Хорошая новость, да? — Наверное. Можно сказать и так, — Саске пожал плечами. — Если не считать того, что это место должен был занять Итачи. Теперь я получу доступ ко всем делам семьи, основному банковскому счёту и всем ценным бумагам. Гореть им всем в аду. Сакура растерялась, не зная, как реагировать. По её скромному мнению, повышение в должности, особенно такое масштабное, чаще радовало, чем нет, даже если оно сопровождалось неприятными событиями, но Саске выглядел так, словно его завалили горой новых задач и не выдали никаких утешительных привилегий. Стоило ли спрашивать, почему он так к этому относится? Или ничего иного, кроме: «Всё в порядке, я просто устал» Сакура так и не услышит? — О, курьер! — воскликнула Сакура, услышав спасительный и долгожданный звонок телефона. — Я сейчас приду. Сакура за две минуты успела спуститься в паркинг, встретить курьера с заказом и вернуться в квартиру. В тот вечер они больше не говорили о семье, последних новостях и связанных с этим событиях. После спокойного ужина Сакура всё же вынудила Саске показать ей свой лоб. Под пластырем скрывался аккуратный и почти заживший шов — неприятный на вид, но не такой страшный, как мог бы быть, особенно с учетом его происхождения. Сакура максимально аккуратно обработала рану антисептиком, смазала её заживляющей мазью, что лежала у неё в аптечке, и заклеила пластырем. — Ну вот! Скоро будешь как новенький, — с улыбкой заявила Сакура, на что Саске лишь криво усмехнулся. Первую половину следующего дня они провели вместе. После долгой совместной ночи Сакура уговорила Саске отправиться вместе с ней на прогулку. Не в ресторан и не в кинотеатр, а в обычный парк, зеленеющий с каждым днём всё больше и больше — как-никак весна уже наступила. Саске не любил простую ходьбу и предпочитал проводить свидания или любые другие встречи в более интересных местах, но в этот раз отказать Сакуре он не смог. Разве не было приятно просто находиться в тишине в окружении природы, ещё и на свежем воздухе, подальше от городской суеты и будничных проблем? — Давно я так недорого время не проводил, — хмыкнул Саске, сделав глоток капучино, только что купленного в ближайшей кофейне. — Вот видишь! Не всегда нужны только деньги, — со знанием дела заявила Сакура, довольная тем, что ей удалось хоть немного развлечь такого балованного тусовщика, как Саске. Спустя несколько дней Саске заявился к Сакуре уже трезвым и повеселевшим, чтобы не только остаться у неё на ночь, но и вручить ей подарок — неожиданно и без повода, как он уже давно не делал. В небольшой красной коробочке с позолоченной надписью Cartier хранился браслет из розового золота, по всей длине украшенный драгоценными камнями. Сакура почти не носила браслеты, кольца и цепочки во многом из-за того, что у неё их почти не было. Саске редко дарил ей подобные непрактичные вещи, но он, по собственному признанию, собирался это исправить. Такие моменты «тишины» и взаимопонимания давали Сакуре ложную надежду на то, что у них с Саске могли бы получиться счастливые отношения. Впрочем, какая девушка не хотела бы оказаться на её месте? Деньги, внимание, подарки и секс — разве этого было недостаточно? Порой и сама Сакура верила, что в ином она не нуждалась, хотя, в отличие от неосведомлённых окружающих, доподлинно знала, какими на самом деле являлись её отношения с Саске. Тяжелыми и непостоянными. Страстными и романтическими. Запутанными. Деструктивными. Односторонними. Спустя всего несколько недель, в порыве неконтролируемой злости, Саске снова применил к Сакуре силу и оставил тёмный синяк у неё на ноге. Это был последний раз, когда она позволила себе вступить с ним в спор и попытаться доказать свою правоту. Саске проявлял заботу и нежность ничуть не чаще, чем властность, агрессию и силу. Порой он бывал терпеливым и понимающим, а порой — жестким и бескомпромиссным. Он сам решал, когда и куда Сакура могла выйти из дома в чересчур открытой одежде, и всегда злился, если она принимала подобные решения самостоятельно. Однажды Сакура по неосторожности прожгла рубашку Саске утюгом и едва не получила по голове за порчу дорогой вещи. Когда же эта оплошность произошла во второй раз, она замучила саму себя неконтролируемой паникой и страхом перед неминуемым наказанием, но Саске лишь отмахнулся и сказал, что просто купит новую. Саске постепенно приучил Сакуру думать так, как ему было нужно. Нередко он, доведя её до слёз и истерики, давал ей время немного успокоиться — пять минут, целый час, два дня или всю неделю, — а затем приходил к ней сам, чтобы утешить. Чтобы сказать, что в произошедшем виновата была она сама, и чтобы дать понять, что он великодушно её прощает. Сакура принимала эту ласку, принимала милосердное к ней отношение и раскаивалась. Испытывала воодушевленное чувство эйфории и облегчение от того, что всё закончилось. А также тешила себя надеждой, что следующая такая ситуация никогда не произойдет. Но всё повторялось, и каждый последующий раз был более ярким и эмоциональным, чем предыдущие. То же самое Сакура ощущала, когда с извращенным удовольствием выкуривала вожделенную сигарету после долгого перерыва и успокаивалась, снижала градус напряжения, а спустя какое-то время возвращалась к прежнему состоянию, как наркоманка, нуждавшаяся в новой дозе. Это было неотъемлемой частью тех эмоциональных качелей, на которых Саске благосклонно её раскачивал. Чем чаще Сакура подвергалась изматывающему стрессу, тем труднее ей становилось жить. Она засыпала с хронической тревогой и просыпалась вместе с ней, испытывала проблемы с аппетитом, время от времени страдала от психосоматических расстройств и уже с меньшим желанием занималась теми делами, который нравились ей раньше. Она стала более медлительной и заторможенной, иногда невнимательной и забывчивой. Саске злился и раздражался, когда сказанные им слова оставались буквально ею неуслышанными, потому что в тот момент она думала о совсем другом. Это был замкнутый круг, из которого Сакуре пришлось выбираться самостоятельно. У Сакуры не было другого выбора, кроме как обрасти толстой шкурой — бронёй, за которой можно спрятаться, чтобы сохранить остатки здравого рассудка. Чувства не должны мешать работе. Со временем Сакура научилась абстрагироваться от того, что вызывало у неё дискомфорт, и делать вид, что на самом деле её ничего не беспокоит, не нервирует и не выводит из равновесия. Как-то раз она прямо на улице облила себя горячим чёрным кофе и необратимо испортила новую дорогостоящую блузку, но даже не попыталась промокнуть ткань салфеткой. Она запретила себе раздражаться, огорчаться и хоть как-то реагировать на то, что уже нельзя было исправить. Саске, стань он свидетелем этой сцены, точно не удержался бы от язвительного комментария. Сакура, не случись с ней таких метаморфоз, не смогла бы в полной мере справиться с теми заданиями, на которые Саске её отправлял. Когда ей пришлось притвориться проституткой и соблазнить неприглядного, падкого на красивых девушек мужчину на тридцать лет старше неё самой. Прикинувшись дурочкой и случайной прохожей, она познакомилась с ним посреди оживлённой улицы прямо рядом с местом его работы. Он купился на слащавое предложение развлечься, засмотревшись на стройное женское тело, и предложил поехать к нему домой. Лишь чудом Сакура выдержала долгую поездку в неудобной прокуренной машине и не выскочила на улицу прямо на ходу. Подонок, который так и не назвал своего имени, без конца трогал её за ноги, бедра и грудь, пытался забраться под юбку и подцепить пальцами край нижнего белья, из-за чего несколько раз едва не попал в аварию на самых оживленных участках дороги, потому что смотрел совсем не туда, куда должен был. Когда они оказались у него в квартире за закрытой дверью, Сакура вырубила его одним точным ударом по голове и, наконец, отделалась от этого приставучего ублюдка. В глубине души ей хотелось расплакаться навзрыд, размазать руками потёкший из-за слёз макияж и отмыться в душе с самым пахучим мылом, чтобы только смыть с себя весь этот омерзительный позор… Сакура выждала всего минуту, отдышалась, успокоилась и набрала номер телефона Саске, чтобы получить от него дальнейшие указания.

***

После убийства Данзо прошла уже целая неделя, а Сакура так и не дождалась от Саске никаких вестей. Он отвёз её домой после короткой прогулки у моря, уехал заниматься делами и с тех пор перестал отвечать на телефонные звонки. Сакура днями и ночами ждала от него весточки в надежде, что он решит вопрос с проваленным заданием и убережет её от неприятных последствий. А если её найдут и прикончат? А если выкрадут? Неутешительные прогнозы Саске крутились у неё в голове и никак не настраивали на положительный исход. Она перестала об этом переживать, когда всё её внимание перетянула на себя совсем другая новость. Ранним холодным утром Сакура курила на кухне возле открытого окна, сжимала в руке положительный тест на беременность и думала о том, как ей теперь жить дальше. Она перестала принимать оральные контрацептивы почти месяц назад, когда столкнулась с невесть откуда взявшимся пищевым отравлением. После выздоровления ей стоило вернуться к приёму таблеток, но она забыла о них и наплевала на все возможные последствия. Ей было всё равно. Сакура уже не могла пустить ситуацию на самотёк. Ей пора было задуматься о будущем.