Прошлое, настоящее и будущее

Саске пообещал Сакуре, что случай в загородном доме не будет иметь для них никаких последствий, потому что пострадавший, который являлся таковым лишь отчасти, не обратится в полицию и откажется от всех претензий к своему потенциальному убийце. В следующий раз он не станет принимать из рук незнакомого человека неизвестный напиток и хлебать его так, словно никто не мог добавить в него апельсинового сока. — Он знает, кто и почему сделал это с ним, — объяснил Саске, подразумевая совсем не Сакуру, оказавшуюся лишь исполнителем — третьим лицом, незаинтересованным в смерти человека, с которым она познакомилась за несколько минут до совершенного преступления. — Пусть полежит в госпитале и подумает над своим поведением. В следующий раз будет держать язык за зубами. Сакура не была знакома с подробностями дела и не собиралась о них расспрашивать. Обман Саске обидел её до глубины души. Он с такой легкостью обвёл её вокруг пальца, что любой прожжённый мошенник позавидовал бы его ловкости и мастерству. Сперва Сакура почувствовала себя наивной и беспечной дурой — настоящей идиоткой, обдурить которую смог бы даже ребёнок, — но вскоре пришла к выводу, что ей ещё предстоит разобраться в подноготной этого страшного и бесчестного проступка. — Я знал, что на тебя можно положиться, — торжественно заявил Саске на следующий день, когда они оба уже отдохнули и пришли в себя. — Ты молодец. Я уверен, что мы можем сработаться. Не так просто сейчас найти достойного напарника, особенно для таких ответственных дел. Мне нужна твоя помощь. Ты ведь знаешь, что можешь мне доверять и что я никогда не сделаю тебе плохо. Сакура вдруг получила шанс доказать свою полезность и отплатить Саске за доброту и проявленное к ней внимание. Он не бросит её, если она окажет ему содействие и начнет приносить практическую пользу, а не останется болтаться на уровне ненужного балласта, который будет только потреблять и ничего при этом не отдавать. Сакура согласилась и доверилась Саске целиком и полностью. Он пообещал позже рассказать ей обо всём поподробнее и даже познакомить её со своей семьей, и это положит начало их совместной деятельности. Торжественная встреча запланирована на конец осени, но из-за непредвиденных обстоятельств все мероприятия пришлось перенести. Странные и непривычные ощущения в теле Сакура почувствовала не сразу. Головокружение и тошнота стали неотъемлемой частью её дня, мешающей спокойно жить, спать, ходить в университет и просто заниматься повседневными делами. Идея сделать тест на беременность пришла ей в голову с опозданием и неожиданно, когда она, прогуливаясь по улице, случайно обратила внимание на яркую аптечную вывеску. Сперва она хотела лишь отмахнуться от навязчивой мысли, потому что простое пищевое отравление было гораздо более вероятной причиной плохого самочувствия, но затем всё же решилась на чертов тест, чтобы просто получить отрицательный результат и успокоить саму себя. Сакура не рассчитывала увидеть две четких полоски. Она ещё два раза бегала в аптеку за новыми тестами, побоявшись, что некоторые из них могли оказаться неисправными и выдать неверный результат. Однако все до единого показали одно и то же, что ясно свидетельствовало о наступлении беременности — незапланированной и крайне неожиданной. Сакура растерялась, поэтому сразу же позвонила Саске, чтобы поделиться с ним ошеломляющей новостью. Она не понимала, какой реакции на самом деле от него ждала, тем более что эту щепетильную тему они никогда не обсуждали, но точно надеялась на заинтересованность с его стороны. Он пообещал приехать в самое ближайшее время. Неудивительно, что эта беременность вообще наступила. Саске терпеть не мог презервативы и пользовался ими крайне редко, зато заниматься сексом он предпочитал часто. Сакура пустила ситуацию на самотек, когда позволила своему более опытному партнеру контролировать всё самостоятельно. Сакура сама не знала, радоваться ли ей такому событию или же нет, но одна лишь мысль о возможности взять на руки своего будущего ребенка заставляла её трепетать от приятного волнения. Да, ей был всего двадцать один год, а ещё она по-прежнему училась в университете, но разве это являлось такой большой проблемой? Тем более, они с Саске в деньгах не нуждались и легко могли бы потянуть сколько угодно маленьких детей. Саске приехал вечером того же дня запыхавшимся и немного встревоженным, но пытавшимся казаться абсолютно спокойным и уравновешенным. Он на корню пресек все мечты Сакуры о счастливом будущем и убедил её в том, что им, молодым и ещё не видавшим жизни студентам такая обуза будет только мешать. Ведь столько всего интересного ждало их впереди! Возможности, работа, встречи и мероприятия, путешествия, совместное времяпрепровождение… Им некуда было спешить, и если когда-нибудь они всё же решат завести ребенка, то сделать это можно будет в любой момент. А до тех пор стоило наслаждаться свободой и получать от этого удовольствие. Сакуре пришлось согласиться на аборт. Саске сам организовал поход к врачу, выбрав самую лучшую и надежную клинику в городе, и уже через два дня отвел Сакуру на прием, чтобы она могла сдать необходимые анализы и сразу попасть на основную процедуру. То утро было солнечным и удивительно теплым для того времени года, но совершенно безрадостным для тех, кто не хотел, чтобы оно наступило. Сакура нервничала, всё время осматривалась и искала глазами выход, а Саске успокаивал её и обещал, что маленькая операция пройдет хорошо, и что уже через несколько дней она даже не вспомнит об этих неприятных событиях. Остаток дня Саске провёл рядом с Сакурой, окружил её заботой и как смог отвлек от неприятных мыслей, чтобы после не таких уж и стандартных медицинских манипуляций она поскорее поправилась. Редко когда он был настолько чутким и ласковым, как тогда. Сакура, которая чувствовала себя неловко из-за проявленного к ней внимания, уверяла его, что с ней всё в порядке, и что не стоило так беспокоиться из-за «какого-то пустяка». Сакура привыкла переживать тяжелые периоды и неприятные эмоции в одиночестве. Так было в её детстве, когда родители переходили все возможные границы в своей нелюбви к дочери, и так, казалось, будет всегда. Когда на следующее утро Саске ушёл, Сакура, наконец оставшись наедине с самой собой, проплакала весь день, позволив всем накопившимся эмоциям выйти наружу. Она не планировала быть матерью, точнее, не задумывалась об этом всерьез, но и не отрицала возможность подобного развития событий. И тем не менее… Можно было долго обсуждать моральную сторону аборта и либо считать его убийством, либо нет, однако сформировавшийся во время зачатия сгусток клеток являлся эмбрионом, который в конечном счёте развился бы в настоящего маленького человека. Сакура уже несколько недель курила сигареты, на которые Саске её подсадил. В попытке справиться со стрессом она уничтожила за день целую пачку, после которой вместе с долгожданным облегчением пришла и дикая тошнота. В любом случае, оно того стоило. Надеясь избежать повторения ситуации с нежелательной беременностью, Саске снова отвел Сакуру к врачу, но уже для того, чтобы ей прописали противозачаточные таблетки. Правильно подобранные препараты женщина может принимать в течение многих лет, не рискуя получить проблемы со здоровьем или столкнуться с «неприятными» последствиями регулярной половой жизни. Сакуре тогда было уже всё равно, поэтому она без сопротивления приняла новые правила игры, которую Саске устроил для них обоих. Сакура была почти полностью уверена в том, что у Саске водились любовницы на стороне, но она никак не могла это доказать. Впрочем, не была ли она сама его тайной пассией, о которой никому не стоило знать? С тех пор мировосприятие и жизнелюбие Сакуры претерпели значительные изменения. Она утверждала, что её плохое настроение было связано исключительно с приемом гормональных таблеток, и что Саске не стоило об этом беспокоиться. Всегда проще придумать убедительную причину своего состояния, чем объяснять, что на самом деле к нему привело. Через месяц Саске решил наконец познакомить Сакуру со своими родственниками и взять её с собой на семейный предрождественский ужин, на котором должны были присутствовать все члены клана Учиха. Она согласилась, пусть и не без доли скептицизма и настороженности. Нормально ли примет её целый прайд состоятельных снобов? Будет ли кому-то интересна простая девчонка из неблагополучной семьи, не имевшая за плечами никаких богатств и достижений? Саске покладистым характером не отличался, так что вряд ли кто-то из его близкого окружения мог похвастаться эмоциональной уравновешенностью. Накануне долгожданного знакомства Саске постарался научить Сакуру играть в шахматы. Он ни о чем её не предупреждал, лишь просто заявился к ней в один зимний вечер вместе с шахматной доской. Сакура неприязненно отнеслась к этой идее, ведь ранее ей почти не доводилось играть в логические настольные игры, но Саске был уверен, что никаких проблем у неё не возникнет. Конечно, обучение могло занять много времени, но любое занятие требовало практики. Стоило только запомнить, по каким правилам фигуры передвигались по доске, и сложная игра вдруг переставала казаться такой уж страшной. — Тебе не с кем играть? — наконец поинтересовалась Сакура спустя целый час, передвинув своего последнего белого слона на несколько клеток вперед. Вряд ли Саске видел в ней такого уж интересного противника, который смог бы продержаться против него подольше и не позволить поставить себе дурацкий мат. — Не мне, — Саске тут же передвинул своего ферзя, реализовав заранее спланированный ход. — Мой дед любит играть со всеми новыми гостями в его доме. Я бы сказал, что так он копается у них в головах, но не могу ничего утверждать. — Думаешь, он захочет сыграть партию со мной? — Я в этом уверен. Сакура боялась опозориться перед родней Саске, но не слишком сильно. Как он собирался её представить? Как девушку? Подругу? Партнершу по любовным утехам? Они вдвоем никак это не обговаривали, поэтому Саске, который сам это затеял, скорее всего уже со всем определился. Сакура не хотела придавать особой важности событию, от которого практически ничего не зависело. Саске предупредил Сакуру обо всём заранее, чтобы она подготовилась и собрала скромную сумку с вещами, потому что в гостях они останутся на ночь. Ей не очень хотелось ночевать в незнакомом доме, однако у неё не было права выбора. Саске наверняка выпьет чего-нибудь крепкого и уже не сможет в тот же вечер сесть за руль. Он подобрал для неё длинное обтягивающее красное платье и пару украшений к нему, назвав этот наряд «скромным и неброским, но приличным». Стилистом Саске себя никогда не считал, но выбирать для Сакуры наряды у него получалось в разы лучше, чем у самой Сакуры. Он выделяться среди общей толпы не хотел, а потому сам надел обычный черный смокинг. В день встречи Сакура немного разнервничалась, но Саске пообещал ей, что всё пройдет хорошо. Он подвез их до самого особняка, находившегося далеко за чертой города в тихом, красивом месте, окружённом подобными ему богатыми домами. Родовое поместье оказалось таким большим, что в нём легко поместилась бы вся семья Учиха со всеми отпрысками вплоть до седьмого колена, и никто бы не мучился от тесноты и нехватки кислорода. Когда Сакура любопытно присмотрелась к тщательно вычищенной от снега придомовой территории и саду, Саске пообещал когда-нибудь провести ей скромную экскурсию и показать всё поближе. В доме их уже ждали. Саске никогда не рассказывал о месте, где он жил, поэтому Сакура удивилась, когда её привели в настоящий королевский дворец с пышным убранством. В центре высокого потолка в холле, прямо на вершине широкой винтовой лестницы, что вела на второй этаж, висела люстра, украшенная разноцветными блестящими камнями. Вся расставленная в помещении мебель гармонично вписывалась в дорогой интерьер, хотя некоторые из кресел и сервантов, казалось, никак не использовались и являлись частью роскошного декора. Что уж говорить о картинах на стенах, подобные которым Сакура видела исключительно на тематических выставках и в музеях. Гостей — точнее, членов семьи, — за праздничным столом собралось не так много, как Сакура ожидала, даже с учетом того, что за него усадили не только взрослых, но и детей. Она старалась не пересекаться ни с кем взглядом и не отходить от Саске дальше, чем на полметра. Во главе стола, как и ожидалось, сидел самый старый и уважаемый из присутствующих господ — Мадара, глава целого клана, занимавший свою почетную должность чуть ли не добрую половину века. Один лишь бог знал, сколько лет ему было на самом деле, хотя выглядел он соответствующе, словно продавший душу дьяволу нечестивец. Саске разместили за столом рядом с главой семьи, а Сакура, как его спутница, села по другую сторону от него. В помещении царила умиротворенная и вместе с тем напряженная атмосфера. Сакура старалась держаться уверенно, или хотя бы просто стойко, чтобы под напором обращенного на неё внимания не упасть в обморок в такой ответственный момент. Она молчала, кивала, когда нужно, и не отвечала на вопросы, которые задавали не ей. Саске представил её просто как Сакуру, не присвоив ей никакого особого статуса. В окружении этих людей Сакура чувствовала себя ещё более неуютно и смущенно, чем в университете, рядом с чадами богатых родителей. Если молодые студенты кичиться могли только родительскими деньгами и подаренными судьбой возможностями, то повидавшие жизнь гордецы обладали куда более значимыми и серьезными вещами: опытом, знаниями и авторитетом. Чужаков не любили нигде, а тех, кто не соответствовал требованиям коллектива, и вовсе ненавидели. В тот вечер Сакура познакомилась с Итачи. Саске рассказывал о своих многочисленных кузенах и кузинах, близких и дальних родственниках, кровной и некровной родне, но по-настоящему тепло отзывался только о старшем брате. Итачи был приятным и отзывчивым человеком, примерным сыном, любящим мужем и прекрасным отцом, а ещё умным и талантливым предпринимателем. Двое братьев были очень похожи друг на друга, являясь при этом совершенно разными людьми. Итачи, в отличие от Саске, не производил впечатление скрытного и вспыльчивого человека, хотя скелеты в шкафу, скорее всего, хранились у них обоих. Сакура имела честь пообщаться со всеми приглашенными, за исключением разве что Мадары, с которым всё время хотел побеседовать кто-то ещё, и детьми, которых невозможно было отвлечь от оживленной игры в прятки. С ней говорили сдержанно и тактично, хотя некоторые личности, вроде отца Саске и Итачи, без лишней скромности одаривали её надменными взглядами и ясно давали понять, что здесь ей были не рады. От нервного перенапряжения она почти ничего не съела, но зато выпила целых два бокала очень дорогого красного вина. Когда этот чертов вечер подошёл к концу, Саске отвёл Сакуру в свою спальню на втором этаже дома, которую специально подготовили к их приходу, и в которой они могли бы отдохнуть наедине. Они оба устали от шума и суеты. Сперва Сакура приняла душ и смыла с себя остатки прошедшего дня, а потом ещё полчаса ходила с тканевой маской на лице, которая, по её заверениям, успокаивала не столько уставшую от макияжа кожу, сколько истерзанную стрессом душу. Саске ограничился просто ванной. Общение с собственной семьей его тоже изрядно утомило. — Милая у тебя семья. Особенно твой отец, — подметила Сакура с долей ехидства в голосе. Она сидела в мягком кресле у окна в своей любимой шелковой пижаме и наблюдала за ночным снегопадом, а Саске в этот момент лежал посреди широкой двухспальной кровати в одном махровом халате и бездумно смотрел в потолок. — Он всегда был таким. Приветливым, — язвительно хмыкнул Саске. Он выпил целых два бокала виски, но лучше его настроение от этого не стало. — А твой дедушка… Мадара, — на имени Сакура сделала особенный акцент. — Он выглядит таким серьезным. Сколько ему лет? Он как будто живёт уже целую вечность. — Девяносто три. — Сколько?! — удивленно ахнула Сакура, да так, что тканевая маска едва не соскользнула с её лица из-за резкой встряски. — Он выглядит лет на тридцать моложе! — Все так удивляются. Его отец умер за день до своего сотого дня рождения. Вся семья такая. — Ого! Целая семья долгожителей? Ты тоже таким будешь? — Я бы не хотел так долго жить. У них обоих больше не было сил на разговоры. Они оба легли спать, но Саске, несмотря даже на усталость, не оставил Сакуру без настойчивых приставаний. Утром Сакура проснулась первой. На улице уже рассвело, только ветер тихо шумел. Саске спал, да так крепко, что даже падавший ему на лицо дневной свет не мог его разбудить. Сакура вмешиваться не стала. В конце концов, плохое настроение не выспавшегося Саске отразилось бы в первую очередь на ней самой. Сакура переоделась, проверила непрочитанные сообщения на телефоне, рассмотрела весь заснеженный пейзаж за окном и даже изучила недавно присланную преподавателем лекцию по экономике, чтобы подготовиться к предстоящему экзамену, а Саске всё никак не просыпался. Ей было боязно выходить из спальни, ведь неизвестно, кто или что могло ожидать её за пределами этой относительно безопасной территории. Тигры в доме явно не водились, поэтому хрупкую девушку буквально никто бы не съел, однако… Семья Саске, наводившая на Сакуру неменьший ужас, всё ещё находилась неподалеку. На нервной почве Сакуре захотелось выкурить сигарету, и желательно не одну. Она покопалась в своей сумке, проверила одежду Саске, даже осмотрела все шкафы и тумбы в комнате в поисках злополучной пачки и зажигалки, но ничего не нашла. Значит, все сигареты, которые они взяли с собой на двоих, находились в машине. А машина стояла в гараже, попасть в который можно было только через первый этаж. Саске никак не просыпался, а тяга к никотину никуда не уходила даже после дыхательной гимнастики и тщетной попытки зажевать все неприятные ощущения сладкой конфетой. Сакура набралась смелости, как в последний раз, и, прихватив с собой ключи от автомобиля, вышла из спальни в коридор. Она оглянулась по сторонам, опасаясь попасться кому-либо на глаза, а затем двинулась к лестнице, стараясь передвигаться быстро, но осторожно. Во всём доме стояла такая мертвая тишина, словно в нём и вовсе никого не было. Но это играло Сакуре на руку. Она вдруг понадеялась, что ей таки удастся незаметно метнуться в гараж, взять всё необходимое и потом быстро вернуться обратно в спальню, но не мог же её план сработать на все сто процентов. Она пустилась с последней ступеньки, развернулась в сторону прихожей и… Резко замерла на месте. Прямо перед ней находилось нечто. Вроде кошка, а вроде и нет. Туловище у этого чудовища было худощавым, ноги — длинными, а большие уши нелепо выделялись на фоне некрупной головы. Сакуре показалось, что перед ней сидел гепард — тот тоже отличался песочно-желтым окрасом с чёрными пятнами и тонкими полосами по всему телу. В любой другой ситуации она бы вразумила саму себя легким хлопком по щеке, ведь не мог дикий зверь вот так просто ходить по дому в качестве одного из его обитателей, но… Один только чёрт знал, что творилось у этих Учиха в голове. — Он не кусается. Сакура вскрикнула от испуга и шарахнулась в сторону, услышав голос в стороне. Сердце едва не выпрыгнуло у неё из груди, пока она пыталась прийти в себя и успокоиться. Мадара, появившийся буквально из неоткуда, недоуменно повел бровью, а кот — или гепард — заинтересованно рассматривал незнакомую ему гостью и вилял хвостом. — Ой, это вы! — Сакура нервно улыбнулась, состроив самое что ни есть приветливое выражение лица. В конце концов, она имела честь говорить с самим хозяином дома. — Доброе утро! Я вас и не заметила. Какой у вас красивый… Кот. Мадара больше походил на статую, чем на живого человека. Он стоял ровно, не двигаясь, держа руки за спиной. Взгляд у него был пронзительным, испытующим, совершенно осознанным, без малейшего признака старческого слабоумия. Его почтенный возраст выдавали лишь выбеленные сединой волосы и изрезанное глубокими морщинами лицо. И всё равно его относительно свежему внешнему виду позавидовал бы любой семидесятилетний дряхлый старик. Мадара даже ходил без трости и без личного помощника, который мог бы выполнять роль этой самой трости. — Доброе утро, — поздоровался Мадара хрипловатым голосом. — Это сервал. Он домашний. — Правда? А выглядит он грозно, как будто ищет, кого бы сожрать, — отшутилась Сакура, стараясь сгладить ситуацию. Мадара примет её либо за милую девчушку, пытающуюся наладить с ним контакт, либо за глупую и наивную дуру. И тот, и другой вариант её полностью устраивал. — Его хорошо кормят, — коротко ответил Мадара. Если бы Сакура не знала, что они с Саске родственники, то точно начала бы что-то подозревать. Всегда эти Учиха были сами себе на уме. — Ему нет надобности есть моих гостей. Сервал, имени которого Сакура по-прежнему не знала, встал со своего места, вальяжно обошёл вокруг Мадары два круга, и под конец, представляя себя истинным хозяином этого дома, обмахнул его ногу длинным хвостом и неспешно ушёл в другую комнату. — Я не хотела вас беспокоить, — Сакура покачала головой, сделав вид, что ей было очень стыдно за своё поведение. — Я шла к машине. Не думала, что встречу кого-то по дороге. — Считай, что тебе повезло. Только вы с Саске здесь и остались. — В смысле? — недоуменно переспросила Сакура. — После застолья никто здесь надолго не задерживается. Только Саске любит спать до обеда. Сакуре несказанно повезло — теперь у неё стало на одну проблему меньше. Она почувствовала небывалое облегчение, но внешне осталась такой же улыбчивой и дружелюбной. Не стоило Мадаре знать, насколько сильно его гостье хотелось сбежать из этого проклятого дворца и впредь никогда в нём не появляться. Сам дом был хорошим, роскошным, красивым, но вместе с тем мрачным и гнетущим. Комфортным, обустроенным, но ненастоящим, не предназначенным для обычной жизни. Здесь проводили собрания, назначали встречи и устраивали пиршества, а ещё делали всё возможное, чтобы лишить это место домашнего уюта. Даже с распахнутыми настежь окнами в помещении нечем было дышать. — Идём, — произнес Мадара едва ли не приказным тоном и, не дожидаясь ответа, направился в гостиную. Сакура молча прошла следом. Комната без накрытого стола и толпы гостей казалась удивительно пустой и холодной. Сакура бросила взгляд на стоящую в дальнем углу высокую ель, украшенную рождественскими игрушками, но неудивительно, что прошлым вечером она её и не заметила — никто не удосужился накинуть на пушистые искусственные ветви мерцающую гирлянду. Мадара сел в одно из кресел около горящего камина и коротким жестом пригласил Сакуру занять второе. Появившаяся из неоткуда молодая горничная в отличительной одежде принесла две чашки крепкого дымящегося кофе, аккуратно поставила их на стеклянный журнальный столик, расположенный около самих кресел, и быстро ушла. Мадара сразу взял одну — ближайшую к нему — и сделал небольшой глоток. Вряд ли он в таком возрасте любил пить по утрам двойной американо, поэтому Сакура потянулась ко второй чашке. Она попробовала совсем немного и едва сдержалась, чтобы не скривиться. Кофе был таким же горьким, как и вся её жизнь, без капли молока или сливок. — Умеешь играть в шахматы? — спросил Мадара, чтобы не ходить вокруг да около. Он потянулся к полке журнального столика и разложил на столешнице сложенную шахматную доску, портсигар, черную керамическую пепельницу и коробок спичек. — Да. Немного, — робко призналась Сакура. Она жадным взглядом проследила за тем, как Мадара вынул из портсигара сигарету, чиркнул спичкой и закурил. У неё едва слюни не потекли при виде такого приятного зрелища. Та желанная пачка, которая могла принести ей то же самое удовольствие, по-прежнему лежала в машине — была так близко и одновременно так далеко. Мадара выглядел безучастным и озадаченным чем-то совершенно иным, связанным с чем-то, находившимся в тот момент вне зоны его досягаемости, так что сигареты поближе к Сакуре он придвинул без всякой задней мысли. Стесняться было нечего. Курить в доме разрешалось. — С чего вы взяли, что я курю? — застенчиво, с всё той же милой улыбкой поинтересовалась Сакура. Мадара посмотрел ей в глаза с явным недоумением, словно не понимал, зачем и для чего она строила из себя скромную недотрогу. Самой Сакуре от этого взгляда стало не по себе. Неужели наличие у неё зависимости от сигарет было настолько очевидно? — Да, вы правы… Сакура подхватила портсигар с такой скоростью, словно Мадара в любой момент мог передумать. Дрожащими пальцами она достала сигарету неизвестной ей марки, зажала её зубами и не с первого раза, но закурила, до этого сломав несколько тонких спичек, которые никак не хотели зажигаться. Первая долгожданная затяжка оказалась самой сладкой, приятной и расслабляющей. После новой дозы никотина даже жизнь заиграла яркими красками. Оставалось надеяться, что это был просто табак, а не что-то более серьезное и увеселительное. — Завтрак будет позже. Мы успеем сыграть несколько партий, — сказал Мадара, прежде чем снова затянуться. — Расставь фигуры. — Хорошо, — тут же согласилась Сакура. — Будете играть белыми или черными? — Не имеет значения. Сакура открыла массивную доску. Внутри хранились бронзовые фигуры черного и золотистого цветов, каждая из которых лежала в своей собственной выемке на ярко-красной бархатной ткани. К таким и прикасаться было страшно — неизвестно, насколько дорогой шахматный набор мог позволить себе такой состоятельный человек. Сакура разместила мраморную доску точно в центре столика и аккуратно расставила фигуры по местам, отдав привилегированную белую сторону хозяину дома. Уроки Саске даром для неё не прошли. — Ферзь и король стоят не на своих местах, — заметил Мадара, расслабленно отпив кофе из своей чашки. Сакура стыдливо нахмурилась, переставила фигуры местами и вновь сделала непринужденный вид, словно и вовсе ничего не произошло. Она ещё не успела прийти в себя, а Мадара уже сделал первый ход белой пешкой. Сакура на мгновение растерялась, ведь ей не хотелось ударить в грязь лицом и опозориться перед таким уважаемым человеком. Саске говорил, что в семьях, похожих на Учиха, в шахматы учились играть все, даже дети, и неважно, понадобятся им в будущем эти умения или нет. Сакура хотела хотя бы постараться убедить Мадару в том, что в обществе таких людей для неё тоже найдется место. Сакура на первом же ходе запнулась и занервничала, а затем сделала так, как учил её Саске. Как там эти ходы назывались? Теоретическими. Дебюты обычно были стандартными и хорошо изученными, это потом у обоих игроков появлялась необходимость думать, анализировать и принимать судьбоносные решения. Сакура не считала себя прирожденным стратегом, да и шах она поставила всего лишь в одной партии с Саске, поэтому на победу в противостоянии с таким профессионалом, как Мадара, ей надеяться не стоило. Сакура не пыталась прыгнуть выше своей головы. Она задумывалась над каждым ходом, как могла выстраивала тактику, несколько раз даже силилась подловить противника и вынудить его ошибиться, но при её скудном опыте все эти трепыхания ничего не стоили. Игра, при всей своей сложности и замысловатости, оказалась для Сакуры захватывающим испытанием. Каждая партия требовала от неё предельной концентрации и умения просчитывать действия на несколько ходов вперёд, а также способности быстро адаптироваться к меняющейся ситуации на поле. Когда игрок всего несколькими правильными маневрами загонял своего соперника в угол, справляться с наплывом отрицательных эмоций становилось крайне трудно. Сакура то и дело стыдилась собственной невнимательности, из-за которой она из раза в раз проигрывала ферзя или же позволяла поставить себе мат в самом начале партии, но находила в этом нечто для себя знакомое и привычное. — Наверное, шахматы всё-таки не для меня, — заключила Сакура с тихим усталым вздохом, больше констатируя факт, чем жалуясь на него. — Почему ты так решила? — невозмутимо поинтересовался Мадара, бросив в пепельницу. — Что-то у меня не очень хорошо получается играть, — Сакура допила остатки своего остывшего кофе. — Ты говоришь очень странные вещи. — Вы имеете в виду… Что я играю хорошо? — Я так не сказал. Это обычная игра. Как это может быть для тебя или не для тебя? Справедливо. Сакура привыкла все вещи в своей жизни делить на доступные и недоступные — те, что она могла себе позволить, и те, о которых не стоило даже фантазировать. Лишние надежды только портили настроение, а приложенные усилия далеко не всегда приносили удовлетворительный результат. О несбывшихся мечтах Сакура знала не понаслышке, а потому предпочитала действовать рационально и не ставить себе недостижимых целей. Но разве шахматы тоже относились к списку тех дел, которым обычному смертному невозможно было обучиться? Никаких сверхъестественных навыков это занятие не требовало, и с пилотированием самолета оно не шло ни в какое сравнение. И почему Сакура не задумывалась об этом раньше, когда опасалась браться за любое новое начинание из-за страха неудачи? — Вы правы, — ответила Сакура, намеренно опустив слово «снова». Наполнившись решимостью, она сделала ход ладьей, хоть и не видела никакой возможности для выигрыша. Саске вошел в комнату неожиданно, ещё и в компании безымянного сервала, который следовал за ним хвостиком, как послушный песик. — Хорошо проводите время? — поинтересовался Саске, остановившись около кресла Сакуры и опустив оценивающий взгляд на шахматную доску. Он был бодрым, свежим и выспавшимся, с уложенными волосами, одетым в идеально выглаженные брюки и рубашку. Вот уж кто точно не выходил из своей комнаты в неприглядном виде. — Можно сказать и так, — тяжело выдохнула Сакура, которая как раз должна была сделать решающий ход в эндшпиле. Саске бегло погладил её по макушке. — Пока что получается не очень… — Разве? — хмыкнул Саске. Он наклонился к доске и сделал ход слоном вместо Сакуры, поставив шах. — Это отличная возможность переломить ход игры. Саске подхватил белого ферзя и сделал вместо Мадары единственный возможный для него ход, побив только что переставленного им черного слона Сакуры и нивелировав такой неустойчивый шах. — Тебе не надо пытаться сохранить к концу игры как можно больше фигур, поэтому что-то придется подставить под удар. Теперь белому ферзю никуда не деться, иначе он откроет доступ к королю. И это именно то, что тебе нужно, — Саске передвинул последнюю оставшуюся у Сакуры сильную фигуру — черную ладью, убрав белого ферзя с доски и безвозвратно заперев в углу его короля. — Шах и мат. Сакура ошарашенно хлопала глазами, вглядываясь в доказательство своей первой в жизни шахматной победы. Саске не хотел надолго задерживаться в этом доме, а потому сразу после завтрака они с Сакурой сели в машину и отправились обратно в город. За ночь выпало много снега, но дороги к этому времени уже успели расчистить. — Ты ему понравилась, — внезапно сказал Саске спустя полчаса молчаливой поездки, имея в виду своего деда — показать Сакуру в первую очередь он хотел именно ему. — Ты так думаешь? — Сакура оторвалась от созерцания зимнего пейзажа за окном. — Знаю. Он не из тех, кто будет молчать, если ему что-то не подходит. — И что теперь? В смысле… — Теперь мы будем работать вместе. Сакура преисполнилась надежд и стремлений — это положило начало новому витку её жизни, который, как ей тогда казалось, должен был изменить всё к лучшему. Наполнить эту самую жизнь смыслом и важностью. Она хотела стать для Саске полезной, чтобы сильнее привязать его к себе не только лишь с помощью своего молодого тела. Он ведь оценит её вклад в общее дело, верно? К тому же, не так давно Сакура едва не убила человека. Неспециально и не по своей вине, но если бы пострадавший умер от отёка Квинке, то все эти нюансы не спасли бы её от неминуемого тюремного заключения. — Кстати, я не видела за столом твою маму, — вдруг вспомнила Сакура. Ей показалось, что Саске на мгновение нахмурился, но она не могла утверждать наверняка. — Она давно развелась с моим отцом и перестала быть частью нашей семьи, — тем же тоном ответил Саске. Что-то подсказывало Сакуре, что не стоит развивать эту тему. Уже через неделю после окончания рождественских каникул Сакура забрала документы из университета. Саске считал, что у неё нет необходимости тратить время, силы и нервы на учёбу, ведь диплом о высшем образовании ей потом всё равно нигде не пригодится.